Свободная птица

С самых ранних лет отец всегда, среди прочих, неустанно повторял мне один и тот же совет: «думай, сынок, думай», именно так он и говорил. Поначалу я вообще не придавал этому кокого-либо значения. Немного позже я начал обижаться, думая, что отец считает меня маленьким и ничего не понимающим ребенком. И только потом, я понял, что это было главное, из того, что моему отцу удалось вложить в меня - он научил меня думать. Думать о себе. Нет, об эгоизме и речи не идет. Думать не в том смысле, что я вершина эволюции и все мне что-то должны. Что вы, конечно же, нет, никто никому и ничего не должен в этом мире. Думать о себе это значит думать, перед тем как что-либо сделать; думать, что тебе это даст и нужно ли тебе это вообще; думать самому и своей головой, не ровняясь ни на кого. Это один из важнейших уроков в моей жизни, за который я ему непомерно благодарен. Ведь в этой жизни очень важно научиться думать и принимать решения самостоятельно. Потому что когда ты выбираешь не думая, выбираешь не ты, выбирают за тебя.

Вот и сейчас, сидя в кабинете декана, я в очередной раз думал. Думал о сложившейся ситуации, о своих дальнейших действиях, и в очередной раз убеждался в верности собственных решений. Не смотря на то, что ту ситуацию, в которой я оказался многие сочли бы неприятной и быть может даже прискорбной, я видел в ней только положительные стороны. А так же, некоторые перспективы для реализации своих дальнейших планов. Говоря о самой ситуации, как уже было сказано выше, я сидел в кабинете декана, и так уж сложилось, что у нас завязался этакий разговор тет-а-тет с не лучшим исходом для одной из сторон. Этой стороной был явно не декан, как впрочем, и не я, хотя он, я думаю, был уверен в обратном. Ведь кроме нас двоих в кабинете больше никого и не было.

– И что нам с тобой делать? Ситуация то у тебя не особо привлекательная. – Сказал он, наконец, после долгого изучения моего внешнего вида.

На мне была футболка с кричащей надписью: «Кита Ричардса в президенты!», к надписи прилагалась еще и соответствующая фотография молодого музыканта с какого-то концерта конца 60-х. Поверх была надета потертая кожаная куртка, а завершали внешний вид старые джинсы и кеды. Не знаю, что именно в моем наряде вызывало такой бурный интерес у декана, но смотрел он на меня так как, я думаю, смотрели бы индейцы майя, попади я к ним в четвертом веке.

Под «не особо привлекательной ситуацией» он подразумевал то, что мое дальнейшее местонахождение в стенах университета было маловероятно. Не то что бы я отчудил нечто неприемлемое, как тот другой парень. Он был на два года старше меня и его тоже недавно отчислили за пьяную драку в общежитии, ну, во всяком случае, официально. Ходили слухи о том, что он имел связи определенного рода с дочкой декана. Думаю, вы понимаете, о чем я. Хотя, честно говоря, мне глубоко наплевать, что и когда он там натворил. Знаете, он из тех ребят, которые обладают уникальным даром: при идеальных условиях, на ровном месте найти кучу дерьма и влезть в нее по самые уши. Короче говоря, если у человека вместо мозгов маргарин, то кто ему доктор. Я же ничего подобного не делал и вообще практически был прилежным гражданином. За исключением, может быть, нескольких грешков, числящихся за моей душой. Но сейчас не об этом. Так вот, все предшествующее моему отчислению, по сути своей, было пустяком, просто накопилось таких пустяков многовато. Я не особо преуспевал в учебе и совсем не потому, что не мог, а потому, что не особо хотел. Я не был конченым раздолбаем (хотя этого я и не исключаю) просто все это было совершенно бессмысленным.

Конечно, можно долго разглагольствовать о важности образования, но все равно оно абсолютно лишено всякого смысла. И говорю я сейчас не об образовании как таковом, вовсе нет. Знания еще никому не навредили и лишними уж точно не стали. Говорю я о самой системе образования. Наличие диплома, в виде куска пластика, не сделает твою жизнь легче, интереснее или что там еще тебе обещали в напутственной речи к первокурсникам. Да, не спорю, это даст тебе некую незначительную привилегию, в духе: Вася и Петя выполняют одинаковую работу, но Васи платят больше, ведь у него есть кусок пластика, а у Пети нет, поэтому он "неквалифицированный" работник. Маразм согласитесь, а при этом же еще возможно, что у Пети и опыта больше и знаний, а вот с пластмассой не повезло. И если посмотреть на ситуацию под другим углом, то выходит что это идеально налаженная система по штампованию Вась. Которые будут делать то, что надо, а им за это еще и косточку дадут в виде надбавке к зарплате. Скажите, что это уже паранойя? Нисколько, знаете, за всю свою жизнь я бывал в разных учебных заведениях, где красиво рассказывали о том, как они пекутся об индивидуальности учащихся и как они помогают всем раскрывать свои таланты. А знаете, что происходило потом, была ли эта индивидуальность? Естественно же нет, ее и близко не было. Всех гребли под одну гребенку, развивали одинаковую "индивидуальность", и раскрываемые таланты каким-то магическим образом сильно походили один на другой.

И все правильно, так и должно быть. Ведь если каждый начнет думать по-своему, если каждый станет действительно независимой личностью, со своим собственным мнением, то ни у какого управляющего органа не хватит ни сил, ни средств, ни времени, чтобы всех удержать. Если каждый начнет жить не по плану, задавать вопросы ответы, на которые не предусмотрены, то сама система рухнет. Потому что по сути своей она построена именно наподобие всех ее членов, и всякого рода индивидуальность лишь иллюзия. Попытка индивида выделится среди прочих, не став при этом белой вороной. И надо сказать система эта процветает как никогда, ибо основана на человеческих инстинктах, инстинктах стадного животного. А что построено на инстинктах – построено на века.

Возвращаясь к моей ситуации, скажу еще, что возможно она сложилась именно так благодаря совету моего отца. Знаете, ведь способность думать иногда вызывает определенного рода "проблемы" в общении с окружающими. В моем случае, особенно с теми людьми, от которых напрямую зависела (в чем они сами были твердо уверены, и так любили об этом напоминать) моя судьба. Что ж тут скажешь, они явно ошибались. Это единственное что я могу сказать, во всяком случае, выражаясь культурно.

– Не знаю. – Спокойно ответил я.

– Тебе, парень, светит отчисление, – он взял какую-то бумажку со стола, – вот и приказ. – Немого подождав, снова задал тот же вопрос, – Так, что нам с тобой делать?

Нам? По-моему, данное местоимение здесь совсем неуместно. Я точно ничего не стану делать, а по поводу вас не уверен. Да и что мне прикажете делать, вылизывать задницу, до ослепительного блеска, в надежде на снисходительность? Ну, уж увольте! Предложить взятку? Тоже маловероятно, поскольку я не дочь миллионера и мои непостоянные заработки, с тех пор как я начал свою трудовую деятельность не внушают особого впечатления. А, учитывая ситуацию, я думаю, стандартными конфетами с коньяком тут делу не поможешь.

– Ничего.

Судя по лицу декана, он был готов к абсолютно любому ответу во вселенной с моей стороны, за исключением этого. Я продолжал сидеть совершено спокойно, даже не пытаясь ему что-то растолковывать, пока он скрипел мозгами. Тем более, какой в этом смысл? Даже начни я объясняться, вряд ли бы он меня понял. А, так как мы вели некий диалог, и свою реплику я уже озвучил, я просто ожидал его хода. Сидели мы в гробовом молчании, собеседник видимо перебирал в голове возможные варианты своей следующей фразы. А тем временем, мое сознание отправилось в увлекательное путешествие, уводя меня по извилистым лабиринтам памяти.

Все происходящее сейчас, очень сильно напомнило мне Алису. Я встречался с ней некоторое время, около года назад. Она то, как раз и была дочкой миллионера, но лишь в прямом смысле слова. К моему удивлению она оказалась весьма интересной и неординарной личностью, а вовсе не разбалованным ребенком. К тому же она была и привлекательной особой, об этом тоже стоит упомянуть.

Познакомились мы на одном из рок-концертов какого-то выдающегося представителя конца семидесятых и, имея для начала уже немало общего, быстро сблизились. Алиса была истинным воплощением рок-н-ролла, а наши отношения, начавшиеся с равносильной любви к музыке и противоположному полу с обеих сторон, стали стремительно набирать обороты. Мы вместе гуляли, общались, спорили, мечтали, но больше всего на свете мы слушали рок-н-ролл, курили травку и занимались сексом. Это были потрясающее дни нашего совместного безумия, которое я бы назвал счастьем. При этом мы совершенно не строили никаких планов на будущее и не клялись друг другу в вечной любви. Ничего такого, абсолютно без розовых соплей. Мы просто наслаждались каждым моментом, предпочитая быстро сгореть, чем долго тлеть.

Пик наших отношений пришелся на лето, возможно еще и поэтому они казались мне такими яркими. Все лето мы провели исключительно вдвоем. Отец Алисы, будучи президентом какой-то международной компании, проводил тринадцать месяцев в году в разъездах, а мать вместе со своими подругами махнула в очередной круиз. Таким образом, квартира Алисы оставалась свободной, и я переехал к ней. Черт возьми, а ведь это было замечательное время: мы часами гуляли по ночному городу, ходили на разные концерты, отсыпались минимум до полудня, а порой и сутками не вылезали из постели. Мы общались, рассуждали и размышляли обо всем на свете. Она была прекрасным собеседником, начитанным и интересным. Мы дурачились, делали абсолютно глупые вещи, совершенно не думая о последствиях. Мы делали еще с полсотни вещей, все и не перечислить. Оглядываясь назад сейчас, я понимаю, что это все это было весьма банально, что в свою очередь нисколько не искажало всей прелести происходящего.

Однажды прогуливаясь по городу, мы зашли в музыкальный магазин, где я увидел гитару, точно такую же с какой выступал Никки Сикс. Конечно, Алиса знала о том, как сильно я хотел такую гитару, а так же знала, что инструмент мне совсем не по карману. Тогда она просто взяла и купила мне ее. Это совсем не было вымогательством с моей стороны, я никогда не был альфонсом и даже не просил ее об этом. Скорее это походило на жест доброй воли или некой благотворительности с ее стороны. Но, как бы там не было, в тот момент я был безумно счастлив, как шестилетний ребенок, которому подарили долгожданный велосипед. Недолго думая, мы тут же отправились домой, прихватив немного алкоголя, и устроили настоящий, собственный рок-концерт.

А одним солнечным утром все закончилось так же стремительно, как и началось. Накануне вечером мы как обычно слушали музыку и убили бутылку другую вина. Позже переместив театр действий на кровать, продолжали вечер плавно переходящий в ночь. Проснувшись утром, я испытал какое-то странное чувство, словно что-то переключилось внутри меня. Щелкнуло. Взглянув в глаза Алисе, когда проснулась она, я увидел те же перемены, произошедшие с ней. Мы не произнеся ни слова, не вылезая из постели, просто обменявшись парой взглядов, сразу все поняли. Поняли что это конец. Поняли, что мы утратили нечто особенное и неосязаемое, нечто незначительное, но именно то, что делало наши отношения такими яркими. А быть может, мы это просто исчерпали, растратив за три месяца то, что многие растягивают на всю жизнь. Но как бы там не было, без этого прежними наши отношения уже быть не могли. Это как будто из огромного механизма пропал маленький винтик. Вроде и не велика потеря, но запусти машину без него, как все начнет стремительно рушиться.

Сохраняя непоколебимое молчание, мы отправились на кухню, Алиса приготовила кофе и наполнила им две чашки, а я закурил две сигареты, протянув одну ей. После перерыва на кофе и сигареты, она подошла ко мне, и нежно обняв, словно прощаясь навсегда, взглянула в мои глаза. Я хотел, было что-то сказать о сложившейся ситуации, но она, предвидя мои действия, тихо сказала.

– Не надо слов... они будут лишнее.

Я улыбнулся, обняв ее в ответ.

– Тогда, я думаю, уместней будет, сказать прощай.

Ее лицо тоже окрасила улыбка, мы последний раз встретились взглядами, я оделся и ушел.

Все произошедшее (поражающее меня до сих пор) заключалось в том, что мы одновременно осознали переломный момент отношений. И во избежание сентиментального и долговременного увядания отношений, всего за какие-то доли секунды пришли к абсолютно одинаковому решению. Это было похоже на некую магию.

Общим между моими отношениями с Алисой и нынешним положением дел, стал тот же самый щелчок. Это ощущение внутри меня было таким же сильным и внезапным, как и в первый раз. Я понял, что вновь потерял некую деталь механизма, а, следовательно, настало время что-то менять. Нет то, чтобы я не знал до этого, что именно стоит поменять в моей жизни, просто мои часто индифферентные взгляды мешали этому. А сейчас же все требуемые условия сами сложились воедино, и было бы большим грехом ими не воспользоваться.

Настало время перехода от созерцания и понимания жизни, до конкретных действий с моей стороны. Я имею в виду то, я просто никогда не мог понять большую часть планеты, жизнь которой сводилась к одному и тому же сценарию, за исключением некоторых деталей: школа – институт – работа – дом – работа – дом – почетная пенсия – смерть. И это все?! Все чего люди хотят от жизни? Я понимаю, что приведенная мною схема весьма утрирована, но суть ее от этого нисколько не меняется. Одна лишь мысль о подобном будущем вызывает у меня истинный ужас.

Знаете, мне представляется весьма маловероятным существование ада, рая или чего-либо подобного. А что же тогда нас ждет после смерти, с негодованием спросите вы. Ничего. Просто люди чересчур разумные существа, слишком много думающие, о чем попало, а по тому они не могут даже представить, что вся их жизнь лишена всякого великого смысла и что после смерти их ожидает лишь забвение. Для сомневающихся, приведу простой пример. За всю историю, до каждого из нас, существовали миллиарды таких же людей. Что вы знаете о них сейчас? И говорю я сейчас не об ахиллесовой жажде славы, нет. Говорю я о смысле бытия. Естественно, можно привести сотни примеров различных ученных и медиков, деятелей искусства и просветителей, жизнь которых имела значимый вес. С этим я и не спорю, вот только по сравнению с общей массой, таких людей было, пожалуй, менее одного десятого процента. Жизнь же прочих homo sapiens вовсе не имела никакого значения для вселенной.

В таком случае может возникнуть вопрос, а зачем же тогда жить вообще? Тут уже каждый волен выбирать сам, для чего он станет жить. Смыслов для жизни много и каждый выбирает себе свой, или не выбирает, это как раз и есть яркий пример свободы выбора. Каждый человек сам, своими ежеминутными действиями и решениями наполняет свою жизнь смыслом или же нет. Да, и вообще размышляя о смерти, люди чаще всего думают совершенно не о том, о чем стоило бы. Неважно куда ты попадешь после смерти, это дело пятое, важно то, что здесь тебя уже не будет. Вместе с тобой умрут все твои планы, надежды, старания и мечты. Все это зароют вместе с тобой в могилу, и ты уже никогда не сможешь сделать то, чего не успел, но сильно хотел. Вот что важно и вот о чем не стоит забывать – жизнь коротка и зачастую мы тратим ее на совершенно ненужные нам вещи. Пытаемся заработать деньги, чтобы купить совершенно не нужные нам вещи, для произведения впечатления на людей которые нам не важны.

Поэтому я предпочел бы прожить жизнь в погоне за мечтой, пусть даже я никогда и не достигну ее, но зато без каких либо сожалений отправлюсь в мир иной, зная, что сделал все, что было в моих силах. Естественно, что эта самая погоня за мечтой подразумевала несколько другой жизненный путь, чем тот, которому учило нас общество. И сначала я шел по нему, сам того не желая. Утешая себя тем, что я еще не достаточно самостоятелен или слишком молод. Но сейчас, тот саамы щелчок, дал мне понимание того, что для реализации своих идей не бывает «рано», бывает только «поздно». Пожалуй, я достиг определенного перекрестка. Того самого, на котором стоило свернуть вялотекущего потока существования, в сторону скоростного шоссе собственного выбора. На достижение данной развилки у меня ушло ровно девятнадцать с половиной лет. Что ж, пожалуй, это не самый худший вариант из всех возможных.

– Ну, – родил, наконец, декан, – в таком случае я полагаю...

– Я забираю документы. – Прервал его я.

– Что? – Он взирал на меня так, словно я поведал ему, в каких позах развлекался с его благоверной.

– Я забираю документы. – Повторил я.

– Молодой человек, вы уверенны в своем решении? Понимаете что сейчас без высшего образования никуда?

– А что, если я очень сильно попрошу, то вы не станете меня отчислять? – Спросил я.

– Ну...

– В таком случае я бы хотел забрать документы, что бы в дальнейшем не омрачать ваше существование своим присутствием.

– Я бы на вашем месте...

– Простите, при всем моем уважении, но вы не на моем месте. Я прекрасно понял вашу обеспокоенность и все же хотел бы забрать документы.

– Пожалуйста, как вам будет угодно и... вы, кстати, в общежитии проживаете?

– Нет.

– Тем проще, подпишите обходной лист и сразу же получите документы на руки.

Странное дело, по факту я ухожу не по собственному желанию, а меня якобы отчисляют. И при этом я еще должен куда-то ходить и что-то подписывать. Да, бумажная бюрократия процветает.

Управившись со всей волокитой где-то за час, я уже покидал кабинет декана с документами, свидетельствовавшими о моей свободе. Выйдя из университета, я остановился на крыльце. Сейчас как раз была середина третей ленты, а потому возле корпуса было практически безлюдно. Половина бравых студентов уже вкалывала, а вторая – еще даже не проснулась.

День был солнечный и теплый, просто прекрасный. С такой отменной погодой, про которую китайцы говорят: «высокое небо». Я закурил. И чувствуя себя просто замечательно, направился домой. Сделав еще одну затяжку, я включил плеер. В наушниках Lynyrd Skynyrd начали исполнять чудесную композицию под названием «Free bird».

***

Подойдя к двери квартиры, я вставил ключ в замочную скважину и провернул его, замок отворился. Он оказался закрыт лишь на один оборот, а не на все три как в тех случаях, когда никого нет дома. Это было довольно странно, потому что сейчас было только начало первого – разгар рабочего дня. Зайдя в квартиру, я закрыл за собой дверь.

– А что это ты так рано? – Поинтересовался отец, выходящий из комнаты мне на встречу.

– Дорогой, кто там? – Послышался голос мамы с кухни.

Ну, надо же! Не уже ли они уже все знают и решили просто поиздеваться надо мной.

– Да, так получилось. – Отвечаю я. – А вы чего уже дома?

– У меня сегодня выходной, а папа заскочил на минутку, взять какие-то документы. – Объяснила мама, выходя из кухни.

– Как дела в университете? – Поинтересовался отец.

Нет, он точно уже все знает, и решил разыграть сценку.

– Об этом я и хотел поговорить.

– Что-то случилось?

– Я забрал документы.

Родители не сказав ни слова, уставились на меня не моргающим взглядом. Понимая, что надо как-то объясняться, я продолжил.

– Сегодня декан вызвал меня к себе и сказал, что меня собираются отчислять. Он конечно как мог, намекал на то, что можно было бы договориться, но тогда речь пошла бы о внушительных суммах. Поэтому я сам забрал документы, что б мой уход не выглядел отчислением.

Как я и ожидал, реакция родителей оказалась весьма спокойной. После моих слов не последовало ни криков, ни упреков, ничего подобного.

– И что ты собираешься делать дальше? – Спросил отец.

– Не волнуйтесь, сидеть у вас на шее я не собираюсь.

– Боже мой, сынок, да никто тебя не гонит. Не чужие же люди все-таки. – Сказала мама.

– Я понимаю, но все же не собираюсь жить за ваш счет. К тому же я хочу поехать в столицу, у меня есть кое-какие сбережения, на первое время хватит. А потом найду жилье, работу и все будет хорошо.

– И когда ты собирался ехать? – Отец был абсолютно серьезен и совершенно не собирался меня отговаривать.

– Дня через два-три, надо собраться и еще увидится с друзьями.

***

– Чувак, ты что серьезно? Тебе сколько лет? Сказок перечитал? – Спрашивал Влад, открывая две банки пива и протягивая одну мне.

Мы сидели в славно известном дворе по соседству с нашими домами. Известен он был тем, что это было неизменное место нашего времяпрепровождения. Как говорится, место встречи изменить нельзя. Естественно, что мы были не первая и далеко не последняя компания девятнадцатилетних ребят устраивавших дворовые посиделки с гитарой и алкоголем. Но, как и любая подобная компания, мы считали, что именно мы те самые крутые ребята, у чьих ног однажды окажется весь мир. Что именно нам велено стать, этакими звездами рок-н-ролла, потопающих во славе, девушках и всецелой беспечности.

И знаете, в этом нет ничего зазорного. Когда тебе девятнадцать, ты готов пить бочками, любить королев, побеждать целые армии и низвергать королей. Время (пока еще) на твоей стороне, ты молод, полон сил, идей и амбиций. Ты готов встряхнуть весь этот мир и как говаривал один мой знакомый: «Дать всем просраться!». Да, черт возьми, кто, если не ты!

– А что делать? – Спросил я, делая глоток из предложенной банки.

– Восстановись или на крайний случай поступай в этом году снова. А что ты собрался делать, лазить по району, пить пиво и работать грузчиком?

– Хм, а ведь неплохая перспектива.

– Да, и учителя будут рады, что их прогнозы оправдались.

– Нет, Тамара Николаевна всегда кричала, что я дворником закончу. Так что придется мне переквалифицироваться.

– Точно, не гоже огорчать старушку, а то еще инфаркт прихватит бедную. – Глотнув пива, друг продолжил. – А если серьезно, то, что ты собираешься ехать в большой город за мечтой?

– Да.

– Дорогой, ты меня пугаешь, как-то уж слишком это сентиментально и я бы даже сказал по-бабски. Не находишь?

– Я серьезно, а что, по-твоему, лучше сидеть на месте и помереть в этой дыре, так ничего и не сделав?

– Почему сразу ничего, не сделав, ты для начала отучись, а там видно будет.

– Твою мать, ты говоришь прямо как мои родители два года тому назад. Что мне это образование даст? Возможность устроиться в какую-то контору средней паршивости и работать там всю оставшуюся жизнь? Не мне тебе объяснять, что подобная жизнь скука смертная.

– Только не начинай свою песню сначала. – Сказал друг, улыбнувшись, – Ну, не знаю, а что если у тебя ни фига не получится? Что тогда?

– Я стараюсь об этом не думать. – Ответил я.

– Не думать? – Театрально повторил он. – Воистину в твоем духе – не думать.

– Сочту это за комплимент, но только в этот раз.

– Ладно, но зачем ты туда поедешь, я имею в виду, чего ты хочешь?

– Не знаю, зато знаю, чего не хочу. Разве этого не достаточно? – Сказал я, вновь прикладываясь к банке.

– Это вовсе не означает, что ты должен куда-то уезжать.

– Не должен, но хочу. К тому же, знаешь, откладывание чего-либо на потом это скверная привычка. Вот ты думаешь, что надо что-то поменять и откладываешь на потом. Походит неделя, и ты понимаешь, что она прошла в пустую, просто вырванный кусок твоей жизни. Снова задумываешься о чем-нибудь глобальном или не глобальном, не важно. Проходит месяц, и ты понимаешь, что все еще стоишь в исходной точке.

– Ну, иногда бывает просто не подходящее время.

– Может быть и так, только вот мне кажется, что если просто сидеть и ждать, то оно так никогда и не настанет.

– Я понял, не жди чуда, а чуди сам. Ты это имеешь в виду? – Я кивнул, делай очередной глоток пива. – Знаешь, нельзя всегда делать только то, что хочется.

– Это почему же? Да и кто вообще сказал, как надо жить? Это твой собственный выбор и плевать, кто и что о нем думает.

– С одной стороны ты и прав, а с другой...

– А что с другой? Чудо-работа, забирающая девяносто процентов твоего времени, с полдесятка кредитов, три недели отпуска в году и одна больничного, а в конце почетная пенсия, полная сожаления об упущенных возможностях и воспоминаниях о былых временах. Которая будет наполнена надеждой на то, что хотя бы твои дети будут жить по-другому, что им удастся не попасть в этот замкнутый круг. – Я сделал глоток и продолжил. – Я не спорю, каждому свое, может кого-то и радует жизнь офисного червя, но меня нисколько. Большинство людей засыпают и просыпаются с мыслью о том, как им все осточертело, живут каждый день, проклиная все на свете за то, что, видите ли, их жизнь проходит мимо. А сами и палец о палец не ударят, что бы хоть что-то изменить.

– Далеко не все так печально, как ты это преподносишь.

– Я утрирую.

– Хорошо. Вот, к примеру, возьми, наших родителей, по-твоему, они не счастливы?

– Ну, это не такой уж простой вопрос. Смотря в чем счастливы и насколько.

– Ладно, уточню: в целом, насколько они счастливы в целом?

– Недостаточно.

– Так счастливы или нет?

– Да, счастливы, но недостаточно.

– А это как, через день что ли? – Улыбнулся друг.

– Нет, это значит, что при определенных условиях, они могли бы быть счастливее. Или ты думаешь, что у них нет таких вещей, о которых они, порой, вспоминают с легкой досадой или что они не жалеют о каких-то упущенных моментах?

– Да, есть, наверное. – Согласился Олег.

– Ну, вот, об этом я и толкую. Если каждый день ты начинаешь с мысли, что тебе что-то не нравится, то никто за тебя этого менять не станет.

– Тут я с тобой согласен. Но не забывай о том, что порой поменять что-то не так уж и просто.

– Просто, не просто, какая разница. Суть не в этом, а в том, что люди живут так будто бы их жизнь это черновик, так, наброски и заметки, а партия еще впереди. Нет, это не так. Как говорил Леннон: «жизнь это то...

– ...что происходит, пока ты строишь планы». – Сказал Олег, в один голос со мной.

– Да. – Я улыбнулся. – Черт возьми, жизнь ведь одна и она не такая уж и длинная. Представь, одна и после ничего, я как подумаю об этом у меня мурашки о коже. Или ты думаешь, что дед, которому вот-вот стукнет девяносто, реально в это верит. Фиг там! Я больше чем уверен, что в душе ему восемнадцать, и он все ни хрена не поймет, куда делись последние семьдесят лет его жизни.

– Да, ты прав. – Согласился друг. – Но, а как же трудиться ради славного местечка в раю? – Спросил он, с саркастичной улыбкой, делая очередной глоток из банки.

– К черту его. Есть он или нет, это ничего не меняет. Неважно куда мы попадем после смерти, важно то, что здесь нас уже не будет. Все наши возможности и шансы исчезнут вместе с нами. Останется только горстка пепла, которую развеют по ветру и все.

– А знаешь, не слушай никого, даже меня, поступай, как сам хочешь. Если честно сказать, я тебе даже немного завидую, ты можешь вот так просто бросить все и пойти своей дорогой. Не каждый способен на такое, большинство людей привязано к месту, и шага в сторону не сделают. А ты молодец. – Он сделал еще один глоток и продолжил, – Но особо там не зазнавайся, а то станешь крутым столичным парнем, забудешь нас. Ты хоть звони, пиши, а еще лучше приезжай почаще.

– Что ты, дорогой, разве я смогу тебя забыть? Первая любовь, она в сердце навсегда. – Сказал я, обняв друга. Мы переглянулись и рассмеялись. Закурив по сигарете, продолжили беседу.

– А если серьезно, то пока я обоснуюсь в «большом городе». Обзаведусь жильем, работой, связями.

– Станешь важным дядей.

– Ну, да. Ты тем временем обдумай все, там подготовься морально и физически и перебирайся ко мне. Будем строить большое будущее вместе.

– Хм... заманчивое предложение. Я подумаю. А когда ехать собрался?

– Завтра. С родителями я еще вчера поговорил, они все поняли и ничего против не имеют, деньги есть, так чего тянуть.

– Кстати насчет денег, все нормально? Могу одолжить если надо.

– Нет, что ты, все в полном порядке. У меня есть шесть тысяч, на первое время точно хватит, а потом найду какую-нибудь работенку.

– Ого, бедный студент, может быть, у тебя и счет в швейцарском банке завалялся? – Улыбнулся друг.

– Да просто были кое-какие сбережения, плюс продал свою старую гитару.

– Тот милый закос под Fender?

– Да. Ну, ничего я все равно на ней последнее время не играл. А появятся деньги, куплю другую. 

– Ты хоть Gibson, что тебе Алиса подарила, не додумался продать?

– Что ты, гореть бы мне в аду за такое.

– Это точно. Ну, что... какие планы на вечер?

– Абсолютно никаких.

– Это хорошо, а то надо бы тебя провести, как следует. Соберемся старой компанией, посидим душевно, ну как обычно. Что скажешь?

– А что тут скажешь? Конечно надо, я бы даже сказал необходимо.

***

Утро выдалось не особо хорошим, а это значит, что ночь была хороша. Нехотя встав с кровати и кое-как добравшись до кухни, я принялся жадно поглощать всю жидкость, попадавшуюся мне под руку. Вечер удался на славу. Давно мы так душевно не сидели.

Позавтракав и приведя себя в более-менее приличный вид, я собрал самые необходимые вещи: немного одежды, предметы первой необходимости, пачку сигарет, плеер и гитару. Перед выходом присел на дорогу, глупое суеверие, но все же.

Странно, в детстве я весьма часто ездил в различные поездки с родителями и без них, но всегда испытывал пусть и легкую ностальгию, по дому. А в этот раз ничего подобного не было. Словно некое чувство и ощущение дома, которое раньше для меня было привязано к определенному месту, перекочевало ко мне в душу. И где бы теперь я не был, где бы не находился, мне везде будет хорошо и уютно. Как сказал бы мой отец, я превратился в перекотиполе. В человека, который словно облако летит, куда подует ветер, пока дождем не выпадет и дом его это все бескрайнее небо.

Посидев, минут пять, погруженный в собственные размышления, я встал, взял все собранные вещи и вышел из дому. На улице был апрель, и весна уже успела разгуляться в полную силу. Погода хорошела не по дням, а по часам. С каждым разом, становясь все солнечнее и теплее. Даже создавалось ошибочное впечатление, что так будет всегда, что холодная и мерзкая осень никогда не наступит. Пусть это и было неправдой, но до первых осенних холодов оставалось еще добрых полгода, и в душе хотелось верить в эту иллюзию природы. Плюс, что-то мне подсказывало, что предстоящие полгода, по своей насыщенности событий, сойдут за целую жизнь. Так что скучать мне точно не доведется.
 
Я постаял какое-то время на крыльце, греясь в лучах нежного весеннего солнца, закурил сигарету и отправился в великое и туманное путешествие за собственной мечтой. Как бы банально это не звучало. Alice Cooper, в роли моего попутчика, пел песня «Lost in America». Я невольно улыбнулся, замечая определенную ироническую схожесть своей судьбы с историей излагаемой отцом шок-рока.