Деньги

На южной окраине города тянутся ввысь новые многоэтажные дома. И здесь же рядом за покосившимся зелёным забором доживает свой век одинокий маленький домик с открытой верандой и, притулившейся к стене сарайкой.

В доме двое. Михаил – пятидесятилетний мужчина с опухшим лицом сидит на веранде в продавленном кресле, не спуская тоскливых глаз с калитки. Второй Саша, молодой сутуловатый парень лет двадцати пяти, засучив рукава возится в моторе загнанной в сарайку машины. Ровно в 17-00 распахнувшаяся калитка впускает внутрь Иваныча, Мишкиного дружбана.

- Миха, привет! Здорово, Сашок!
Михаил поднялся, Саша, кивнув, продолжает работать. Иванович достаёт из-за пазухи бутылочку очистителя для стёкол «Снежинка».
- Во! А я не пустой!

Михаил оживился: «Молодец, Иванович! Давай разведу. У меня и яблочко на закусь есть». Он переливает «Снежинку» в литровую пожелтевшую от частого употребления бутылку. Потом добавляет воды из чайника, взбалтывает. Саша наблюдает процесс приготовления.
- Как вы только эту гадость пьёте?
- Какая гадость? Это же чистый спирт! Просто буржуи от налогов уходят – пишут: «очиститель». А народу даже выгодно, экономия получается. А может и ты с нами?
- Ну, уж нет!
- Как хочешь.

Собутыльники усаживаются за стол, разрезают яблоко на четыре части. Наполняют рюмки. Пьют молча. Наливают по второй. Выпивают. Закусывают. Закуривают. Так проходит час. «Жидкость» заканчивается, а хочется ещё.

- Миха, - просит Иванович, - дай денег, я сбегаю!
- Откуда?- вздыхает Михаил, а головой кивает в сторону сарайки. Иваныч понял и идёт к Саше.
- Сашок, дай денег на пузырёк. Я завтра отдам.
Но Саша уже учёный: «Нет у меня денег, а были бы – всё равно не дал бы».
- Эх, хо-хо! Молодой ты, а жадный! Миха, пойду я что ли?
- Иди, иди, - кричит Мишка, - и без бутылки не возвращайся!
Иваныч ушёл. А Михаилу стало хорошо, и появилось желание поговорить.


Саша очень не любит это Мишкино настроение. Хотя ничего плохого и нет, пускай себе болтает, лишь бы не мешал. Но он всё равно злится на Мишку за то, что тому не надо целыми днями ремонтировать чужие машины, злится, что тот вообще ничего не делает, а только пьёт, жрёт и курит. На его, Сашины деньги, которые он платит за аренду сарайки.

Михаил отлично понимает настроение соседа, поэтому идёт на хитрость. Он не сразу начинает разговор, а сначала молча наблюдает за Сашиной работой. Но это ещё больше раздражает того. Саша помнит: ничто так не радует лентяев и тунеядцев, как наблюдение за работой других.


Наконец решив, что сосед дозрел, Михаил приступает к разговору.
- Молодец, Сашок! Молодец! Работящий ты человек! Мастер! Вот только денег у тебя никогда нет. А деньги – это сила! Были бы у тебя деньги – ты бы враз развернулся. Фирму бы открыл или автосервис. И всё бы у тебя получилось, я не сомневаюсь. Эх, хо-хо! Если бы у меня деньжата были бы, я бы их тебе отдал на развитие. Ей богу отдал бы! Веришь?

- Угу, - бурчит Саша, не отрываясь от работы. А Мишка продолжает.
- Вот, к примеру, ты всё работаешь, работаешь, крутишь, вертишь, а заработать никак не можешь. А какой-то олигарх хапнул добро народное и всё у него есть: и выпить и закусить. А работягам, вроде тебя, никогда не разбогатеть! Ну, скажи: не обидно?

- Я не жалуюсь.
- Ну, ты вообще кремень. Уважаю! Но, если честно, деньжата не помешали бы, да?
- Да.
- Ну вот! И я про то. А мне как раз сегодня сон денежный приснился. Хочешь, расскажу?
- Нет.
- Чудак человек! Сон говорю денежный, а может и вещий. Давай расскажу. Мне ведь, Сашок, и поговорить-то не с кем, кругом одна пьянь. Вот ты - другое дело. Ты – работяга. Я тебя уважаю. Ну, давай расскажу!
Саша понимает, что Мишка всё равно не отстанет.
- Ладно, рассказывай!


- Вот и славненько. Значит, слушай сюда! Приснилось мне, будто бы еду я поутру на своём стареньком «Москвиче» в отцовскую деревню на Псковщине. Дорога типично провинциальная: вся в колдобинах и ямах, петляющая кривуля. Видать, прокладывали её в межсезонье пьяные дорожники. Вдоль дороги лес вековой стоит, окрашен во все цвета осени. И ещё как будто кто-то сверху по этим цветам осенним провёл влажной губкой. И потекла вниз, перемешиваясь между собой, разноцветная акварелька. Заблестела, засверкала, вылилась пёстрым ковром на дорогу.

Саша удивлённо посмотрел на Мишку. Такой «поэзии» он от него не ожидал. А тот продолжал.

- В предсветной немоте над мокрым лесом серым фоном повисло небо без единого облачка. Солнца ещё нет – слишком рано. Но чувствуется: оно уже здесь, прячется в глубине и вот-вот озарит лес изнутри. Великолепная живописная картина. Мерно гудит мотор старенькой машины. Скорость небольшая. Я вообще быстро не езжу, а по такой дороге это просто опасно.

Еду, значит, тихонько, спокойно. Впитываю в себя окружающую красоту, словно вино столетней выдержки смакую. И как-то само собой приходят в голову разные мыслишки. Вот ведь думаю: создал же кто-то всё это?! Всё, что вокруг меня, весь этот прекрасный мир! Всё это кем-то создано. Богом?! Но если всё по воле божьей, и всё он знает и понимает, то тогда, видя чистоту сердца моего, и понимая нужды мои, почему бы ему всемогущему немножечко мне не помочь? Что ему стоит сделать маленький подарок, который избавил бы меня от унизительной бедности. Боже, чёрт побери, неужели я прошу так много?

И, праздно мысля в таком же духе о делах скорбных, вдруг неожиданно чувствую тревогу, которая постепенно нарастает. Ага, всё понятно – это гул  догоняющей машины. Вот уже отчётливо слышу рёв мощного мотора. На всякий случай прижимаюсь к обочине: дорога-то узкая. Прижался вовремя: мимо со свистом проносится навороченный джип. Ну, кретин, думаю, куда мчится? /В гости к богу не бывает опозданий/.

Не успел, как говорится перекреститься, а из-за  поворота, куда только что скрылся джип, раздаётся страшный грохот. Я на всякий случай притормаживаю, медленно поворачиваю… Картинка, значит, такая, - /Мишка облизал губы и посмотрел в потолок/ - вижу две искорёженные машины. Одна - джип, другая, другая не помню какая, но тоже крутая.

 Подъезжаю ближе. Смотрю: столкновение лоб в лоб. Встречная, значит, перевернулась, а у джипа передок смят, багажник открытый, кругом валяются детали, стёкла, шмотки. Останавливаюсь, выскакиваю, бегу к месту аварии. Сам думаю: может живы? Увы... -/Миша щелкнул пальцами/ - Три трупа. Мужика в джипе зажало в кабине, пульса нет, голова разбита. Другого - здоровяка выбросило на дорогу, тоже не дышит. У водилы второй машины, той, что перевернулась, вообще башки нет. Вот задачка: кругом одни жмурики. Не скрою: растерялся немного. Стою на пустой дороге среди трупов, луж крови и вещей…

Стоп. Что за вещи? Осматриваюсь. Вижу сундук. Я сначала его не заметил, не до того было. Большой сундук, такие в деревнях раньше делали, добротный такой, из дубовых досок, обит железом, с хорошим врезным замком. Видимо, от столкновения его выбросило из машины. Крышка открыта. Подхожу ближе… - /Михаил сглотнул слюну, глаза его увлажнились/ - О, Боже! Там, в нём…, весь сундук до краев набит долларами, пачками долларов! Каждая пачка резиночкой перехвачена! Сознание на мгновение помутилось. Исчезли все цвета, остался один – зелёный.

От потрясения, а может от жадности, захлопываю крышку. Щелчок. Тут же дергаю крышку назад, пытаясь открыть. Тщетно. Замок защелкнулся.

 И в это время слышу вдалеке нарастающий шум моторов. Значит, кто-то уже едет и скоро будет здесь. Тогда всё пропало, обретённое богатство уйдет прямо из рук. С остервенением дёргаю крышку, ещё, ещё - бесполезно. Пытаюсь подтащить сундук к своей машине: не могу, слишком он большой и тяжелый. Если и подтащу, то всё равно не смогу загрузить.

А шум моторов все ближе и ближе. Что делать? - /Миша внимательно посмотрел на слушателя, как бы спрашивая: а ты, что бы ты сделал? Не дождавшись ответа, продолжил/ - В отчаянии падаю на колени и, воздев руки к небу, возношу молитву. Кричу: «Боже, по-мо-ги! Мне в жизни всегда не везло. Я так долго был забыт тобою, и вот, наконец, такой случай! Решение всех проблем. Ах, если бы этот чёртов сундук был в два раза меньше. Боже, я ведь не жадный, мне бы и половины хватило!» И, о чудо! Прямо на глазах сундук уменьшился.


Некогда осмыслить произошедшее, надо спешить. С большим трудом гружу сундучок в машину, и сразу даю по газам. Отъехав, явственно слышу гудение моторов за поворотом. «Слава! Слава тебе, Боже! Успел!»


В деревню я не поехал. Окружной дорогой вернулся в город. Подогнал свою «старушку» прямо к дому. Затащил сундук. Запер дверь на все запоры. Достал молоток и зубило, и начинаю отдалбливать крышку. Удары какие-то вялые, ватные, и все же через минуту раздаётся щелчок. Медленно, осторожно открываю крышку. Ух, чёрт! Доллары на месте... . Только они тоже стали в два раза меньше!


Миша замолчал и принял театрально-скорбную позу. Молчал и Саша, перестав работать.
-Да, Миша, ты – сказитель.
Договорить ему не дали: калитка, жалобно пискнув, распахнулась. Во двор ввалился Иваныч с каким-то пьяным мужиком.

- Мишка! – закричал мужик. – Без меня пьёшь, сука!
- А я, - перебил Иваныч, - у ларька Вована встретил, ну и конечно выпили за встречу. Но про тебя не забыли. И он торжественно извлёк две литровые бутылки водки.

Забыв про Сашу, Михаил поспешил к гостям. Троица прошла в дом, оттуда донёсся звон рюмок, скрежет ножа, открывающего консервы, весёлая музыка из радиоприёмника.

- Сашок, иди к нам! Выпьем за здоровье Вована!
- Нет. Мне работать надо.
- Ишь ты, работать ему надо. Всех денег всё равно не заработаешь!
Дверь захлопнулась. Ну, теперь они будут пить, радоваться и злиться до самого утра.
Стемнело. В щели сарайки заглянула круглая, как золотая монета, луна.