Песня с ненормативной лексикой

Поэт Необычайкин сочинил грешную песню, или, если выразиться по научному – эротическую.
Правда, в песне было мало ненормативной лексики, всего два чересчур уж проникновенных слова,
да и то – в припеве.
Но Необычайкин пришёл в восторг, он не ожидал от себя такой прыти.
- Я гений! – воскликнул падший поэт. – Ещё немного, и я сравняюсь с Барковым!
А, может быть, даже превзойду его!

Сняв с гвоздика гитару, новоиспечённый автор лексического криминала принялся усердно подбирать мелодию.
Когда и это получилось, Необычайкин на радостях станцевал «Кукарачу»
Но потом пришлось серьёзно задуматься.
- Для такой песни, – размышлял Необычайкин, – нужна соответствующая аудитория. А где её взять?
Впрочем, необходимо сначала определить степень доступности песни. Поеду к Диане!

Диана была любовницей, а ещё, в большей степени – советчицей.
У порога – поцеловались. Диана одобрительно оглядела поэта с ног до головы и воскликнула:
- А почему ты с гитарой?
- Сюрприз, – ответил Необычайкин.

Прошли в гостиную.
Поэт с места в карьер ударил по струнам.
Сначала Диана улыбалась.
Но когда исполнитель с особым упоением выкрикнул два сакраментальных слова, пришла в ужас
и закрыла лицо руками. Необычайкин умолк.
- Милая, что с тобой? – озадаченно спросил он. – Тебе не понравилось?
Диана открыла лицо.
Оно было пунцовым от стыда и негодования.
- Как я не разобралась в вас раньше! – простонала Диана. –
Я думала, вы высоконравственный человек. А вы – пошляк и хам!
Прошу покинуть мой дом.
- Но, дорогая, – попытался объясниться Необычайкин.
- Вон! – закричала Диана и затопала ногами.

Автор песни пулей вылетел за дверь.
- Куда теперь идти? – размышлял он.
На душе было пусто и гадко, словно кто-то бессовестно наплевал в неё.
Давно сгустились сумерки. Прохожие разошлись по домам.
На улицах царило безмолвие.
- Пойду в ночной бар! – решил Необычайкин. – Там моя песня обретёт крылья.

У входа в желанное заведение стоял верзила в тёмных очках и в форме десантника.
Подозрительно взглянув на поэта, он выхватил у него из рук гитару и начал её трясти,
пытаясь определить, что же спрятано внутри её корпуса.
Гитара издала звук отчаяния и нестерпимой боли.
- Сломаете! – замирая от страха, прошептал Необычайкин.
Десантник вернул ему музыкальный инструмент и грубо сказал:
- Проходи! Но чтоб без интеллигентских штучек!

В баре было накурено, но тихо.
Откуда-то, словно из подземелья, звучала музыка.
У стойки сидело несколько алкоголиков, в зале расположилась пьющая молодёжь.
Разговаривали вполголоса.

Необычайкин понял, что его время пришло.
Взяв несколько аккордов, он запел козлиным голосом.
Молодёжь и алкоголики насторожились, не понимая – протестовать или приветствовать.
Но когда дело дошло до ненормативной лексики, все облегчённо вздохнули, догадавшись, с кем имеют дело.

- Фраер! – сказали алкоголики. – Артист кино. В народ пошёл за автографами.
К Необычайкину приблизилась накачавшая бицепсы девица.
Она встала перед ним, подбоченившись, и суровым голосом произнесла:
- Как тебе не совестно, сучий сын?
- Простите? – переспросил озадаченный поэт.
- Не прикидывайся, ты, дерьмо из театра на помойке! У меня тут мальчик сидит.
Скромный, между прочим, ещё нецелованный. Я его постепенно ввожу в курс дела. А ты что творишь?

Девица отстегнула от пояса связку увесистых ключей и замахнулась ею на Необычайкина.
Поэту пришлось спасаться бегством. На выходе он столкнулся с десантником.
- А ведь я предупреждал по-хорошему! – грустно сказал десантник
и двинул его в подбородок.

Через полчаса автор злосчастной песни пришёл в себя.
Подобрав гитару и скуля по-щенячьи, он неверными шагами побрёл куда глаза глядят.
На ближней улице, под фонарём, стоял старый знакомец и собрат по поэтическому цеху Саша Страдальцев.

Он переминался с ноги на ногу и переживал затянувшийся творческий застой.
- Что с тобой? – вглядевшись в  лицо Необычайкина, с тревогой спросил Страдальцев.
- Во всём песня виновата! – простонал неудачливый последователь Баркова. – Лучше бы я её не сочинял!
- Песня? – удивился Страдальцев. – А ну-ка! А ну-ка!
Необычайкин долго отнекивался, но его собрат был от скуки и душевной пустоты настойчив.

Неуверенно прозвучали в тишине первые слова.
Страдальцев слушал бесстрастно. Но когда дошла очередь до двух пресловутых слов, он оживился.
- А ну, повтори!
Необычайкин вернулся к началу песни. Страдальцев стал ему подпевать.
Их голоса,  переплетаясь и споря один с другим, постепенно набирали силу.
Крамольные слова прозвучали в уличной тишине победным набатом.

- Песня что надо! – убеждённо произнёс Страдальцев. – Снеси её на телевидение.
- Ты думаешь? – спросил Необычайкин.
- Даже не сомневайся. Там с руками оторвут. Давай ещё разок споём.

Поэты, обнявшись, запели дуэтом будущий шедевр.
Мимо шла богомольная старушка.
- Как стараются, болезные! – умилённо прошептала она.
И опустила к ногам уличных исполнителей мелкую купюру.

                Р.Маргулис