Шутники

 История эта давняя, но достоверная. Случилась она в таком месте, которое плохо поддается описанию: во-первых, потому что рассказчица покинула его в юном возрасте, а во-вторых, потому что трудно описать место «у черта на куличках».

Где-то на Дальнем, очень Дальнем Востоке нашей родины стоит невысокими частными домишками поселок. Притулился к этому поселку военный городок. Начальники не посчитали нужным обнести стратегический объект забором. Вроде бы и незачем. Места уж больно дикие, но не зверьем и природой, а какой-то пустотой земель вокруг и всеобщей прозрачностью. Леса где-то недалеко от поселка были, рощи березовые с мухоморами, холодная, неприступная река Зея, а так... сплошь суровость, без излишеств.

Чем занималось местное население остается загадкой. Хозяйств и сельхозугодий не наблюдалось. На рынке бабули торговали исключительно семечками и леденцами. За сметаной, творожком, молочком ездить нужно было в деревню за двадцать километров. Складывалось ощущение, что основным занятием, по крайней мере, мужского населения поселка, было развитие в себе лютой неприязни к «летунам». Боялись (и не зря боялись!), что уведут у них всех невест молодые подтянутые летёхи, соблазнят большими окладами и грядущими повышениями по службе. Драки были делом обычным, проходили в местах проведения культурно-массовых мероприятий: то возле кинотеатра, то возле ресторана - то есть, рядом с Домом офицеров, где располагалось и то и другое. В общем, мужики в поселке были неутомимые в своей злобе и суровые, как местный климат.

Кстати, погода в тех краях была чудна своей непредсказуемой категоричностью. Летом жара стояла выше тридцати градусов, но лето длилось не больше месяца. Ураганы такие бушевали, что детей, оставшихся на детской площадке без присмотра, в воздух поднимало, как пушинки. Дожди ливневые по три дня. А зима?! Холодная, ветреная. До пятидесяти градусов мороза дело доходило. Но жизнь не останавливалась. Самолеты летали, мужья служили. Жены работали, детей в сад водили. Замотают тебя с ног до головы, оденут как капусту в сто одежек – только глаза и видно, посадят еле гнущимся кулем на санки и везут сквозь утреннюю темень. Санки на кочке перевернутся, ты воткнешься в сугроб - лежишь молчишь. А что толку кричать? Ветер, все равно никто не услышит. Да и ты еще полусонный, почти дремлешь. Родитель просто почувствует образовавшуюся легкость и вернется, достанет, отряхнет, усадит, одеяло подоткнет со всех сторон и дальше повезет.

В магазины военторга завозили стандартный набор: хлеб, соль, спички, сигареты, консервы, крупы. Часть продуктов попадала в продажу «из-под полы», или как еще говорили «по блату». Но и блат в нашем маленьком городишке приобретал свою неповторимую специфику. Жены офицеров занимали должности продавцов, воспитательниц, мастеров-парикмахеров, официанток и прочее, при этом все друг друга знали, а мужья служили вместе. Продажа дефицитных товаров принимала форму параллельно развивающейся торговой сети, работающей гибко:
- Вер, на следующей неделе компот обещали завезти венгерский, тебе сколько банок?
- Коробку оставь, нести удобнее.
- Ладненько, я к тебе на стрижечку подскочу в среду?
- Конечно. После работы жду.

А еще нельзя не упомянуть о китайских товарах. Даже в Москве в 70-х – 80-х годах сложно было увидеть палатки с бананами и ананасами. У нас были. Еще рыба всякая, икра красная. Пайки отцы получали: огромные жестяные банки со сгущенным молоком, селедкой или, наоборот, маленькие баночки, которые им давали во время полетов; сок яблочный и галеты - редкий вкус моего детства. Главная проблема - овощи. Зимой их попросту не купишь, а летом мало и очень дорого. Ну и, конечно, великая скорбь всех детей нашего военного городка, мания, приобретенная на всю жизнь, жажда неутоленная, мечта несбыточная – мороженое! Не было его, отсутствовало начисто. Иногда на какой-нибудь праздник привозили из Благовещенска сразу коробку, ставили на балкон, чтобы мороженое не растаяло. Дети облепляли окно, прижимались носами, заставляя стекла потеть, и бдительно охраняли сокровище. Пока все мороженое не съедалось, не было нам ни сна, ни отдыха. Позже, когда появилась возможность покупать этот деликатес свободно, почти каждого ребенка настигла страшная участь переедания. Нас с подружкой однажды чуть не выгнали из кафе "Пчелка" – мы съели килограмм! Да еще и с медом. Глаза продавщицы округлялись постепенно, по мере дозаказа.

Также, отвлекаясь немного от темы, хочется рассказать о том, как мы одевались. Кроме экзотических фруктов семьям военнослужащих перепадали джинсы «Милтонс», крутые цветастые куртки «Аляски», красивые платья с вышивкой. Закупки осуществлялись урывками и без системы. Мамы брали все подряд: на вырост – «ничего, в следующем году поносишь» или, наоборот, маловатое – «расставим, надбавим». Дети выглядели очень странно. Модные джинсы, подвернутые снизу раза в четыре, куртка какого-нибудь жизнеутверждающего цвета с короткими рукавами, на голове жуткая шапочка с завязками (все советские дети помнят эти ненавистные головные уборы – в них даже пухляши выглядели голодными сиротами), вязанные бабушкой варежки, а на ногах старые-престарые ботинки, доставшиеся то ли от старшего брата, то ли от троюродной тети.

Сирены тревоги были установлены в каждом подъезде. Ночь-полночь завоет так, что мертвого разбудит. Отец схватит свой «тревожный чемоданчик» и вперед. Иногда на сутки-двое уйдет, а иногда вернется через полчаса - значит, собрали, построили, посчитали, распустили. Вот так жили мои родители. Жили, не тужили. А что тужить? Молодость она везде и всегда – молодость. Собирались большими компаниями, песни под гитару пели, Высоцкого слушали. Летом футбол, зимой хоккей. Концерты самодеятельности, опять же. Ну и, естественно, офицеры сами себе придумывали, чем заняться после полетов. Это в американской армии кабинеты релаксации, массаж восстанавливающий после перегрузок, пабы с бильярдом. У наших отцов были свои способы отдохнуть.

Как-то раз, после изнурительных двенадцатичасовых полетов, собрались сослуживцы в картишки перекинуться. Борис Сергеевич, на тот момент майор, командир стратегического бомбардировщика 3М, был в их числе. Правый пилот Коля жил в том же доме, что и командир, только этажом ниже. А у штурмана-оператора - как раз канун дня рождения, в связи с чем были припасены горячительные напитки, как говорится - сам бог велел. Тихонько под покровом ночи, чтобы не разбудить бдительную супругу Борис Сергеевича, компания из шести человек просочилась в холостяцкую квартиру Николая. Преферанс игра не шибко скорая динамичная. Разговаривали вполголоса, подолгу думали. Тут то и случился конфуз. Витя – воздушный стрелок-радист уснул. Прямо за столом, не выпуская карт из рук. Мужики лукаво переглянулись. Будить товарища не стали, а вместо этого взяли и выключили свет. В кромешной тьме, будничным голосом, но достаточно громко, Борис Сергеевич сказал:
- Вить, ну ты ходить-то будешь?
Виктор встрепенулся, естественно, открыл глаза и... ничего. Чувствует карты в руках, слышит присутствие друзей, но не видит ни зги. Немного поерзав, Витя сделал единственно правильный, как ему казалось, вывод. Вскочив со стула, он заметался по комнате с криками: «Братцы, я ослЁп!!!»

Минуты хаоса в полной темноте, хохот друзей, попытки поймать Виктора и включить свет, общий гвалт и неразбериха, принесли свои плоды. В дверь позвонили.
- Эх... – раздосадовано сказал Борис Сергеевич, - разбудили.
В дверях стояла жена командира с таким лицом, которое не оставляло сомнений в намерениях хозяйки. Но закончилось все хорошо. Через минуту смеялись уже все вместе, послушав пересказ истории про то, как Витька «ослЁп».

Вот такие шутники...