Кондратьев

Он замер на мгновение, а потом побежал... Старался изо всех сил, но ватные ноги, будто глухие к призывам о спасении, еле передвигались. Деревья же, напротив, с невероятной скоростью неслись навстречу. Ветки хлестали по лицу, больно царапая руки, выставленные вперед, словно неумелый щит. Все кончилось неожиданно. Егор упал, а когда поднялся, то увидел девушку, с лицом, сотканным из мельчайших отсветов луны. Формы тела, почти нагого, будоражили воображение. Он захотел прижать ее к себе, почувствовать тепло и запах, который чудился ему ванильно-молочным.
- Это тебе, возьми, - сказала незнакомка и протянула руку.
Ладонь распознала шероховатую поверхность бумаги. Внезапно девушка закричала. Тонко, пронзительно, противно...

Егор, еле разомкнув веки, снял трубку, разрывающегося от звонка телефона.
- Алло, - голос его, хриплый после сна, прозвучал недовольно.
Те же чувства, видимо, разделяла жена, которая, пробурчав в подушку слова негодования, повернулась к мужу той частью своего тела, на которую Волков, даже после многолетнего брака, не мог смотреть спокойно.

- Егор Алексеевич, простите, что разбудила, - буднично зачастила секретарша, - звоню, чтобы напомнить вам - через час в малом зале института состоится конференция.
- Черт! - не сдержался мужчина, посмотрев на часы. - Дьявол, - добавил он, понимая, что времени осталось в обрез. - Простите, спасибо Вера, да, да, конечно, буду.

Забыв о вежливости, Егор бросил трубку и вскочил с кровати. Закончив торопливые сборы, он чмокнул жену на прощание в то, что нашел свободным от раскиданных по подушке волос. В тот же миг Егору Алексеевичу вспомнилось, что когда-то он любил по утрам, проникнув к жене под одеяло... Мысль внезапно перескочила на воспоминание о незнакомке, увиденной во сне, но и она не задержалась надолго. Быстро побросав в портфель бумаги, Волков, в наспех наброшенном пальто, выскочил из дома.

На дорогу ушло минут двадцать. Ровно в девять часов, поправляя на ходу галстук, начальник отдела макроэкономических исследований нашел табличку со своим именем и занял место за полукруглым столом. Кивая знакомым, улыбаясь лишь уголками губ приглашенным на конференцию коллегам, Егор Алексеевич мысленно готовился к нудному сидению в президиуме. Разобрав бумаги, Волков налил водички. Взгляд бегло скользил по лицам людей. Имена и фамилии, череда занимаемых должностей - все как обычно. Внезапно Егор остановился. «Кондратьев Иван Степанович, заместитель руководителя межрегионального отдела финансового контроля», - прочитал он несколько раз. Затем отвел глаза, чувствуя, как сознание попадает в клещи непонятной и бессмысленной тревоги. «Кондратьев, Кондратьев, Иван Степанович Кондратьев...» - стаей птиц кружились мысли в голове Егора. Он сделал глоток, но вкуса не почувствовал, потом внимательно посмотрел на лицо человека. Тот улыбнулся ему и кивнул. Птицы, крючковато-острыми клювами воспоминаний, с протяжным криком ринулись вниз, целясь в Волкова, как выпущенные из лука стрелы. Егор почувствовал болезненный укол в грудь и закрыл глаза.

- Бабуль, ты скоро?
- Идем, идем, не волнуйся, - ответила женщина, с трудом запихивая полные ноги в изношенные туфли.
Каждый день они вместе выходили из дому: бабушка на работу, восьмилетний Егорка в школу. Волковы вдвоем шли до середины пути, а потом, потрепав внучка по пепельным вихрам, Екатерина Алексеевна спешила забрать почту и разнести по адресам. Почтальоном она работала не так давно, поэтому сильно уставала с непривычки.
- Егорка, поможешь мне?
- Чего, ба? - ответил внук, подхватив с земли палку и восхищенно разглядывая ее на предмет того, как она может послужить ему мечом в предстоящих баталиях.
- Да, вот, - вздохнула Екатерина Алексеевна, - теть Шура заболела. Она вчера письмо не донесла - совсем плохо стало, мне отдала. - Дом знаешь двухэтажный кирпичный, напротив кулинарии?
- Знаю, - коротко ответил Егор, нещадно лупя траву палкой.
- Тебе по пути как раз, занеси после школы - все мне из-за одного письма не тащиться, - сказала женщина и остановилась.
- Давай, ба, занесу, - ответил Егорка и, забрав у женщины конверт, засунул его в карман портфеля.
- Шестнадцатый дом, третья квартира, там написано, - растревожилась Екатерина Алексеевна, - только обязательно, ладно?
- Опоздаю!
Егор торопливо чмокнул бабушку в щеку, и они разошлись.

После уроков ватага пацанов шумно вывалилась из школы. Где-то между соревнованиями в плевках и короткой потасовкой с вечным врагом Вовкой из третьего бэ, Егор вспомнил о поручении бабушки и, неохотно попрощавшись с друзьями, отправился выполнять наказ. Подойдя к желтому облезшему зданию, мальчик насторожился. Во дворе дома собрались люди. Мужчины и женщины - все поголовно в черной одежде, тихо перешептывались. Кто-то жалобно скулил или плакал - Егор не мог разобрать. Обойдя толпу со стороны палисадника, мальчик понял, что попасть в подъезд будет не просто. Еще год назад он не обратил бы никакого внимания на процессию, и, смело преодолев людской кордон, зашел бы в подъезд. Год назад - да, а сейчас - нет. Егорка понял, что произошло. Он уже видел эти лица, венки и музыкантов, деловито расчехлявших инструменты. Затылок мальчика похолодел.

Когда умер дед, Егору показалось, что дедушка просто не вернулся из больницы. В ожидании тела из морга прошел целый день. Большое количество людей, суета, приглушенные телефонные разговоры, трясущиеся руки заплаканной мамы, «скорая», которая делала бабушке уколы - так утомили Егорку, что он свернулся калачиком на дедовской кровати и уснул. На какое-то время про него все забыли. Проснулся он ночью от ужасного сладковато-приторного запаха и странной тишины, иногда нарушаемой всхлипами. Егорка, будто ничего не произошло, вышел из спальни - прямо так, как уснул - в майке и синих колготках. В полутемной комнате, на обеденном столе, разложенном «книжкой», стоял здоровенный гроб, в котором лежал дед - Василий Кузьмич Волков. Егор уставился на его лицо, не в силах оторвать взгляда. Запах был такой сильный, что мальчика затошнило, но двинуться с места он не мог. До Егора донесся шепот тети Клавы, которая сказала странную вещь, что дедушка «тает». Мама встала с каменным, застывшим от горя лицом и, подняв голову покойника, поменяла салфетку на подушке. Постояв еще какое-то время, мальчик понял, что хочет в туалет. Надо было решиться и пройти мимо грубо соструганного, торчащего щепками сквозь красный сатин, гроба. Егор сделал шаг. В этот момент рука деда скользнула по военному мундиру. Смертельно испугавшись, Егор вылетел из комнаты.

Утром, когда родственники собрались на вынос тела, заиграла музыка. Все стали плакать, младший Волков тоже тоненько завыл, потому что ему было очень жаль маму, которая, пошатываясь, шла за гробом, и еще потому, что он все понял: деда больше нет - совсем нет, вместо него несут жуткий труп, который зловонно пахнет и зачем-то тает. Потом было кладбище и прощание. Мальчик с ужасом думал, что его тоже попросят поцеловать прозрачно-голубой лоб покойника и, застывая всем телом, с мольбой заглядывал в невидящие глаза матери.

Очнувшись от воспоминаний, испуганный Егорка стал разглядывать венки. «Кондратьеву Ивану Степановичу от коллег, от жены и детей, от профсоюза», - гласили надписи на красных лентах. Вдруг ему вспомнилось, что бабушка часто говорит: «Меня чуть кондрашка не хватила». Дурацкая мысль вернула его к обещанию, данному утром. Мальчик выдохнул, считая удары сердца. Он уговаривал себя тем, что успеет: быстро заскочит в подъезд, кинет письмо в ящик и пулей вылетит на улицу. Мысленно сосчитав до трех, Егор двинулся с места, но чья-то цепкая рука его тут же остановила. Она больно впилась ему в плечо в тот самый миг, когда из подъезда показался гроб с телом покойного Кондратьева.

- Ку-у-у-да?! - услышал Егор строгий голос за спиной. - Стой, малец, примета плохая - покойничку дорогу перебегать, будто раньше него успеть хочешь.

Мальчик не повернул головы. Теплая струйка страха текла по ногам. Желание исчезнуть, пропасть от стыда было столь велико, что Егору показалось, что он сам умер. Мимо проплывал профиль покойного Кондратьева: мощный выпирающий подбородок, высокий лоб и впалые синеватые виски. Егорка утер глаза, из которых прыснули слезы, и бросился прочь.

- Егор Алексеевич, ты чего? -  сосед справа вернул Волкова в реальность, - пойдем покурим, перерыв двадцать минут.
- Пойдем, - куда-то в пустоту ответил Егор.

Прохладный уличный воздух помог развеять воспоминания. Волкову стало даже как-то неловко перед самим собой.
- Здравствуйте, мы, кажется, знакомы?
Егор Алексеевич повернул голову, чтобы ответить.
- Иван Степанович Кондратьев, не помните? - сказал мужчина и протянул руку для пожатия.
- Помню, - еле выдавил из себя Волков, разглядывая знакомые черты лица, - извините... - промямлил он тут же, а может ему только показалось, что слова прозвучали вслух.
Волков развернулся и, не застегивая пальто, быстрым шагом направился к машине.

Вечером, заглушив головную боль анальгином, Егор взял ключи от родительского гаража и ушел. Вернувшись через час, он сжимал в кармане пальто пожелтевший от времени конверт. Рассказать о случившемся недовольной жене, Егор Алексеевич так и не решился. На следующий день, после работы Волков подъехал на машине к дому номер шестнадцать и позвонил в дверь квартиры номер три. Ему открыла пожилая, опрятная женщина. Кутаясь в шаль, она спросила:
- Вы ко мне?
- Если честно, не знаю, - замешкался Егор, осознавая нелепость ситуации. - Вот, письмо.
Волков протянул женщине старый конверт с выцветшими узорами чернил и потертыми временем марками. Хозяйка квартиры взяла конверт, поправила очки,внимательно рассмотрела подпись отправителя, потом как-то странно выдохнула и, чуть покачнувшись, сказала:
- Проходите, пожалуйста, я на секундочку.

Женщина ушла в комнату. Вслушиваясь в звук открываемого конверта, а затем и в мучительную тишину чужой квартиры, Егор Алексеевич считал секунды, которые отмеряли большие настенные часы. Наконец, он услышал голос хозяйки - она торопливо говорила в телефонную трубку:
- Машенька, Петя не улетел? Нет? Слава Богу! Немедленно приезжайте ко мне, срочно. Позвони Саше и Степе, всем...  принесли письмо... нет, Маша, ты все увидишь... я и сама не верю своим глазам.

Не дослушав, Егор вышел. Вышел и вздохнул с облегчением. Что ему еще нужно было сделать? Извиниться за покойницу бабушку, доверившую ответственное дело ребенку? За себя - испуганного восьмилетнего мальчика? «Глупо ужасно, - думал Волков, садясь в машину. - Жаль, конечно, что так получилось с письмом - видать очень важное оно, да и с господином Кондратьевым - однофамильцем покойного, который случайно попал в водоворот совпадений, некрасиво вышло». На секунду Егор представил, какое недоумение вызвал его стремительный уход и невольно улыбнулся.

Утром следующего дня, придя на работу, Волков, первым делом попросил Верочку соединить его с отделом кадров:
- Наталья Петровна, Егор Алексеевич беспокоит. Будьте добры, вчера на конференции был некто Кондратьев Иван Степанович. Мне бы его телефон узнать. Заместитель руководителя межрегионального отдела финансового контроля, если я правильно запомнил, скорее всего, из НИИ "Системного анализа". Не в службу, а в дружбу, гляньте списки... жду, жду, спасибо.

Егор Алексеевич стал разбирать бумаги. Все больше погружаясь в работу, Волков вздрогнул от неожиданности, когда в трубке раздался резкий голос начальника отдела кадров:
- Егор Алексеевич, нет такого, вы что-то перепутали.
- Как это, нет? - плохо соображая, ответил мужчина.
- Нет никакого Кондратьева, и отдела тоже нет – расформировали давно.

Волков, не прощаясь, молча, повесил трубку.