Правила игры. Глава 11 Домашние хлопоты

Глава 11 Домашние хлопоты.

- …Значит, вы ничего не нашли? Я правильно тебя понял, Рыжий?
Куда правильнее! Бубна смотрел на меня мудрым взглядом «Большого Брата, Отца и Учителя» в одном флаконе. И как смотрел! Меня так и подмывало вскочить и, вытянув руки по швам, отрапортовать пионерским голосом: «Никак нет, гражданин начальник! Ничего не нашли!», - но я не стал хулиганить. Только головой скупо кивнул:
- Нет.
- А ты вспомни, Рыжий. Может быть, всё-таки Джоли в том магазине, в «Припяти» что-то подняла? Или ты не заметил?..
Комедия с допросом «по душам» длилась почти час, но я стоял насмерть. Как Штирлиц у папаши Мюллера. А что мне ещё оставалось?  Признайся я, что не уберёг артефакт – и Бубна тут же  выставит мне такой счёт, что я за всю свою жизнь его не отработаю. А так? Пусть попробует что-то доказать. Кстати, сегодня на ковёр к боссу я попал даже быстрее, чем в бар. Его хлопцы отловили меня на подступах к «Штям» и сразу поволокли на разбор полётов. Навешать по дороге, правда, не навешали, но на нервы даванули крепко. А впрочем, куда им против Зоны. Вот уж кто на нервах умеет поиграть. Одну прогулку в компании с Контролёром вспомнишь, - мороз по коже. Или химера…
Так что оборону я держал крепко: «Не был, не состоял, не участвовал». Бубна, как мне показалось, даже вспотел от напряжения.
- Ну, хорошо, - вроде бы сдался он, только я не сильно в это поверил. – Артефакт вы не нашли. Но и не пустые вернулись?
- Не пустые, - согласился я, опять напрягаясь в ожидании подвоха. И не напрасно.
- Значит, кое-что подняли? А потом в Зоне сбыли?
- Да, заходили к учёным, на «Янтарь», – не стал я спорить, помятую, что честность – лучшая политика, особенно если слова твои легко проверить.
-Вот, заходили. Значит, были артефакты?
- Были, - опять согласился я и пояснил. – Только не те, из-за которых в начале снаряжают целую экспедицию, а потом прессуют битый час, как замороженные окорочка.
- Борзеешь, сынок? – в голосе Бубны прорезалась глубокая грусть, но я не дал ему шанса, ответил в тон:
- Нет, отец, только стекловата, липучки и гравии со звёздами вряд ли бы тебя так заинтересовали. Не буду отрицать: я грёб всё, что лежало в приделах видимости. И скинул это «всё» при первом же удобном случае. В Вертолёте, даже если это по пути никто и никого за красивые глаза не катает. А сил, брести через периметр пёхом, - у меня лично тогда уже не было.
То, как вдруг смягчился Бубна, испугало меня почище химеры. Неужели я всё-таки по наивности и неопытности ляпнул лишнее? За такое, сами понимаете, язык потерять, - проще, чем стопарь в баре опрокинуть.
- Знаю, знаю, сынок наслышан уже. Тебя через периметр вояки в вертолёте перевезли. Как персону  VIP. Джоли договорилась?
-Джоли, - вынужденно согласился я. Желание острить у меня как-то вдруг сникло и увяло.
- А тебе не странно, что эта мадам в таком авторитете у вояк?
Так, понятно куда ветер подул. Бубне нужна информация о  Неукротимой Анжелике. Мало ему Зятька. Ещё зацепки нужны. А вот фиг тебе!
- Тато, - обратился я к Бармену такой ласковой въедливостью, что он аж вскинулся. – Если ты не в курсе, у неё муж в Зоне лёг и сын. Между прочим, оба они военными были, и не рядовыми. Не удивительно, если кто-то помнит об этом, и, по старой дружбе, немолодой женщине помогает, чем может.
Как же я его уел! Бубна весь красными пятнами пошёл. Надо же! Такому зубру, сопляк лекции читает. И ведь по делу!
- Да, к стати, - счёл я нужным добавить. – Перевозили меня не военные, а учёные, а они со сталкерами в дружбе.
Бубна демонстративно поскрёб затылок:
-Уел, Рыжий, уел старика. С учёными людьми умные люди всегда дружат. Про сына Джоли сама тебе рассказала?
- Нет, - не дал я ему и этого шанса. – От учёных парней с «Янтаря» узнал. Услышал и увидел. Фотографию на посмертной доске «Героев Зоны». Он военным сталкером в лагере служил…
- Всё, Рыжий, всё! – Бубна демонстративно поднял руки и тут же опустил их, прихлопнул ладонями столешницу, приподнялся. Надвигаясь на меня. – Хорошо. Ты, значит, ничего не видел, ничего не знаешь? Смотри, хлопче, не промахнись. Кстати, сколько я тебе должен? Не помнишь?
А вот этого удара я ждал. Поэтому кивнул с достоинством, приподнялся. Чтобы выудить из кармана джинсов бумажник:
- Помню, всё помню, отец.
Тоненькая пачка блеклых бумажек с портретом покойного президента дружественной, заокеанской державы, лежала отдельно. Я развернул купюры веером, чтобы все они были хорошо видны, аккуратно положил на стол:
- Здесь всё и, как полагается, с процентами. Больше вопросов нет?
Бубна посмотрел на меня зверем, но промолчал, сгрёб деньги и, не удержавшись, попытался опять уязвить меня:
-Значит ты, Рыжий, как щирый украинец, грёб всё, до чего рука дотянулась?  А Анжелика, добрая российская душа, кротко смотрела на это и даже не потребовала своей законной половины? Или это плата за молчание?
Есть моменты, когда лучшая шутка, - на чужую подколку не отвечать. Именно так я и поступил: встал, шагнул к двери, бросил через плечо:
- Надеюсь, я свободен?
- Свободен, сынок, - прошипел мне в спину Бубна. – Абсолютно свободен…
Наверняка, под рукой у Бармена было оружие. Безусловно, за дверью топтались его быки из охраны, но мне ничего не грозило. Бубна – не беспредельщик. Он дорожит своей репутацией. Более того, проиграв «горячую войну», он не скрывал своего намерения, выиграть войну «холодную», - то есть дожать меня экономически. «Свободен» в таком ракурсе означает, что ни заказов, ни помощи от него мне больше не видать. Ну и на фиг!
Когда сидишь за законной рюмкой «прозрачного» в баре, - кажется, что в мире нет ничего страшного или нерешаемого. Бубна послал меня подальше? Не проблема. Разве он единственный бармен? Да и не больно-то эти бармены мне нужны!  Меня сам Доктор пригласил! А что? Вариант.
Поработаю годик у него. Пусть даже и за харчи. А потом – решу. Понравится мне его работа – останусь. Нет – уйду в свободное плавание. После такой школы клиенты и заказчики будут в очередь выстраиваться, лишь бы заполучить столь крутого парня! Кстати, идея не дурна. За такое не грех ещё колпачёк пропустить.
Тень легла на мой столик. Я поднял взгляд…
В мутно- похмельных глазёнках прихлебателя и халявщика из бара, поблёскивало откровенное вожделение:
- С удачным возвращением, брат, - прогундосил он. – Не жадничай, плесни на пару пальцев. Я ведь тоже раньше…
- Ага, на поправку здоровья бывшего регента, - хмыкнул я скептически. Продолжить цитату мне помешала неожиданная и очень соблазнительная мысль. Спирт гулял у меня в крови, и душа возжаждала справедливости.
- Какого регента? – не въехала в моё остроумие пропитая личность. Чудак явно не слышал ни про москаля-Булгакова, когда-то проживавшего в сказочно - далёком городе Киеве, ни о Воландовой троице.  Сейчас его волновало только одно. – А поправить здоровье – можно…
- Вот что, организм, - оборвал я его мычание. – Скажи: где твой дружбан-Зятёк, - и будет тебе на поправку.
- Зятёк? Зачем он тебе?
- Должок у меня, - я скорчил самую миролюбивую гримасу, на какую был только способен. И зря. В мутных глазах пропойцы что-то шевельнулось. Этакое, куце-маслянистое, подленькое.  Назвать подобную рефлексию мыслью, - у меня бы язык не повернулся.
- Должок? Ну, так, это… в общем… нет его пока … и не будет… сегодня. Если что…вот.. можешь мне передать, - клешня личности как бы исподволь тянулась к ёмкости со спиртным у меня на столике. – Да ты не сомневайся, брат, я всё передам…
Невероятное хамство для нашего бара. Ну, не обессудь, дорогуша. Заметьте, не я это предложил
От моего удара в челюсть, хиляк опрокинулся навзничь и, зацепив заодно пару пустых стульев, грохнулся на пол, да так, что у него все кости загремели. Не давая раздолбаю опомниться, я вскочил из-за стола и добавил ему ещё пару раз, ото всей души. Так, как хотел до этого попотчевать Зятька. Впрочем, буде случай, я и его не обделю. Тумаков, для такого дела, у меня хватит.
Подлипала уже вопил в полный голос, взывая о помощи. Ну, чисто дитя несмышлёное. Сейчас! Все посетители побросают своё горючее и кинутся ему на помощь! Размечтался, блин! Никто даже задницу от стула не оторвал. Разве что головы повернули. Чтобы лучше видеть. Постигнув, наконец, что с этой стороны спасения не предвидится, халявщик взмолился во весь голос:
- За что, брат!
- Было бы за что, - убил бы на фиг! – я сгрёб пропойцу за грудки. – Где Зятёк! Говори, плесень!
- Помер он!!! – взвыл мужик.
- Как помер? – Мои пальцы разжались сами по себе, и пьянчужка мешком съехал на пол, хлюпнул носом, вытер рукавом кровавые сопли:
- Водкой в баре захлебнулся…
Так, девочки – мальчики, жизнь-то с каждым разом всё интересней и интересней.
Я вытер руки бумажной салфеткой, плеснул в стакан на два пальца прозрачного, протянул типу:
- Пей. С этого места – поподробнее…
Личность скривилась. Остатки гордости требовали от мужика выплеснуть мне пойло прямо в рожу, но спиртное настолько разъело мозг и волю человека, что на такой жест он был уже не способен. Кривясь и морщась от боли, пьянчужка проглотил подачку.
Я сел за столик, плеснул в стакан ещё на пол глотка, поставил стакан на столик, кивнул на свободный стул:
- Садись.
Алкаш ломаться не стал. Эту подачку тоже схавал. Более того, в глазках его зашевелилась всё та же подленькая мыслишка, и я счёл необходимым напомнить:
-Не финти, организм. Чётко, по пунктам: где? Когда? Каким образом?
Организм нервно всхлипнул, ответил поспешно:
- Здесь, в баре, девятнадцатого, в двенадцать тридцать…
- Погоди, погоди, ещё больше насторожился я. Девятнадцатого, это же…
Вот такие дела, девочки – мальчики. На следующий день после ссоры с Анжеликой Джоли в баре, Зятёк в этом же баре и загнулся? Именно в тот день, именно в двенадцать тридцать, я и Джоли сидели в погребе, в Собачьей деревне. Выли слепые псевдо-псы, стонал и корчился контролёр Малой, билась о закрытую дверь псевдо-плоть, а над Зоной грохотал Выброс. Что же это значит? Погодите…
- А откуда такая точность, организм? – оскалился я. Мой собеседник задрожал, как осиновый лист:
- Фельдшер, в свидетельстве о смерти так писал. Я видел…
- Подробнее! Подробнее! – рявкнул я, боясь выдать охвативший меня ужас.- Вы сидели в баре, пили…
-Ну, да! Сидели, пили. Зятёк, он при деньгах был, стопку опрокинул… - нечеловеческий ужас плескался в глазах барного подлипалы. Случившееся, напрочь опрокидывало все его представления о мире. - …Никто! Никогда! Водкой не давился! А он… Это коновалы со скорой виноваты! Выродки! Уроды! Десять минут до бара добирались! Да тут всего пять минут ходу! Если бегом! Да если бы с миллионером каким-нибудь что-то случилось, - они бы пулей прибежали бы! А наш брат, простой человек, в жизни помощи от них не дождётся…
- Заткнись, - оборвал я его пустопорожний трандёж. – Выходит, Зятёк подавился и захлебнулся водкой?
- Ну да! Так фельдшер и говорил: водка в дыхательное горло попала. Врут, суки! Никогда…
-Заткнись, - повторил я приказ на пару тонов пониже и, для большей доходчивости, наполнил стакан водкой. – Выпил и свалил.
- А должок?.. – спросил, окосевший от полного стакана, сморчок. – Я Зятьку в прошлом году десять гринов одолжил. Кого хочешь из наших спроси. Я, можно сказать, наследник…
- Организм, - я угрожающе привстал, - ты не понял? Почему я тебе морду бил? Я тебе зятьков долг передавал. Больше я ему ничего не должен. Маловато, правда, отвесил…
- Нет, нет, брат! Всё нор-р-рмально… - алкаш был на грани отключки, но сориентировался верно. – Я вс-с-сё п-п-понял. Ух-х-хожу…
Лети, голубь, лети. В растерянных чувствах я плеснул себе водяры. Проглотил. Как говорится: «Чтоб ему хорошо лежалось». Паскудой он был этот бывший сталкер Пётр, по кличке Зятёк. Вот Зона его и достала. Неожиданный приступ  рвоты – нормальная реакция на выброс. У многих сталкеров в такие моменты желудок выворачивается. А дальше – всё как по нотам. Пока собутыльники поняли, что почём, пока сообразили в медпункт сбегать, пока добежали, пока объяснили, пока фельдшер собрался, пока до бара дошёл, - те самые десять минут прошли. А клетки мозга, девочки-мальчики, без притока кислорода всего пять минут живут, а потом отмирать начинают. Так меня в школе учили. А чтобы покойника поднять, - не фельдшер со скорой, контролёр из Зоны нужен. Да и то! На фиг такое воскрешение.
Но погодите! А мне-то что делать? Выходит, для Бубны я – единственный свидетель похождений Неукротимой Маркизы? Пусть даже возможный свидетель? Выходит, он уже с меня не слезет?
На фиг! И Бубну на фиг! И Зону! Деньги у меня есть. До родного Киева – доеду. Даже с комфортом…
Путь в ад вымощен благими намерениями. Мысль моя была превосходна и осуществима, но Зона никого так просто не отпускает. Тень, повторно накрывшая мой столик, принадлежала Кацапу.
Гарный хлопчик выглядел совсем не гарно. За время моего не долгого отсутствия, этот мордоворот как-то пообтрепался, осунулся и даже, можно сказать, заметно отощал. В общем, вид его, меня порадовал. А зря. Нельзя радоваться несчастью ближнего, пусть даже этот ближний хотел прихлопнуть тебя от скудности ума. Но я, повторяю, обрадовался и поприветствовал его:
- Привет, организм как делишки?
Я выглядел круто до нельзя, и Кацап едва не всхлипнул:
- Плохо, брат.
- А чего так? – невинно поинтересовался я и кивнул на свободный стул. – Да ты, хлопче, сидай, не журися.
Кацап нервно присел, чуть ни на самый краешек. Взгляд его упал на стол, и парнишечка поспешно отвел глаза, непроизвольно сглатывая слюну.
На столике  у меня кроме хорошо початой бутылки водки стояли тарелки с закусью. Солидные тарелки с солидными харчами: миска с борщом; плошка с варениками с картошкой, жаренным луком и свиными шкварками; блюдо с мясной нарезкой, тарелка со скибками сала, соль и хлеб «В достаточной пропорции» - как выражался у Гоголя кузнец Вакула. Бедняга – Кацап не зря слюной исходил. Я широким жестом плеснул ему в стакан прозрачного, пододвинул тарелку с салом:
-Да ты не стесняйся, не стесняйся… - как же мне было хорошо!
Кацап сделал над собой усилие, проглотил жидкость из стакана, запихнул в рот несколько ломтиков сала. На глазах у него проступили слёзы.
- Из-за периметра? – спросил он севшим голосом, будто сам не понимал, откуда я вернулся.
- Примерно так, - не стал я отпираться.
- Удачно?
- Не очень, но жаловаться грех, - ответил я честно.
- Один ходил.
Нервная дрожь в голосе парня объяснила мне ситуацию лучше слов, и я не стал его щадить:
- С напарником.
- Значит, у тебя уже напарник есть… - пробормотал Кацап убито. – А я подумал…
- Что без тебя, малыш, мне и прогуляться не с кем? Облом тебе лапушка.
- Облом, Руда, - прошептал Кацап еле слышно и, собрав всю свою решимость, вдруг предложил. – А ученик вам…
Ученик, если кто забыл, - вежливое наименование живой отмычки. На Кацапа такие мелочи, похоже уже не волновали. Эк его жизнь обломала. И всего-то за несколько дней.
- Ты, Руда, прости нас, - заговорил он быстро. – Мы с Кроликом, дураки, конечно, но не помирать же нам из-за этого! Я второй день не жравши. Работы нет. Бубна с нами даже разговаривать не желает. Другие сталкеры – лишь насмехаются. Мы бы домой смотались, но пешком ведь не пойдёшь, а денег у нас – ни копейки. Всё Бубне отдали в счёт долга. Он ещё нам остаток долга милостиво простил: «Свободны» - сказал. А какая свобода без денег и без работы? Может быть, твой напарник всё-таки возьмёт нас?
- Не возьмёт, - перебил и добил я Кацапа. И тут же сменил гнев на милость. – А вот я взять могу, хотя не знаю: стоит ли?
- Стоит, Руда, стоит! – глаза моего собеседника засияли от счастья, как две лампочки. – Ты же человек, Руда! Ты же мог нас собакам скормить, мог в Зоне бросить, а не бросил. Да я за тобой, хоть куда…
- Ну и славненько – перебил я его и спросил деловито. – А где Кролик. Или он пристроился где-нибудь?
- Свободен он, Рудой, абсолютно свободен, как я. Просто ему чуть больше повезло. Его при медпункте оставили. Им там надо было шлак из-под кочегарки вывезти. Вот они и подрядили его на пару – тройку дней потрудиться за харчи. Я просился, только меня не взяли. Не справедливо, Руда. Он же раненный, прихрамывает, а я – здоров. В общем, Кролик готов хоть сегодня…
- Сегодня – не надо, - остановил я Кацапа. – Сегодня я отдыхаю. Завтра приходите. Так и быть. Завтра я подумаю…

Конец истории