Новогодние елки

Перед Рождеством в Киле видимо-невидимо елочных базаров. Я не хотела в этом году покупать елку, но вот заехали мы с дочкой в магазин за продуктами и глаз не могли оторвать от елок на расположенном рядом базаре: маленькие и большие, зеленые, голубые и серебристые, такие разные, но все как одна пушистые красавицы. И мы купили две небольшие чудесные елочки.

И опять вспоминаю Россию, Москву. До 1937 года елки в Советском Союзе были запрещены, то есть я не знаю, был ли специальный приказ по этому поводу, но новогодняя елка считалась мещанством, пережитком старины. Все боялись этих ярлыков. В военные годы о елках не мечтали, мечтали о том, чтобы хлеба вдоволь было на новогоднем столе и чтобы все были живы. Но вот после войны каждый Новый год, начиная с 1946, мы ставили дома новогодние елки, да такие большие, до потолка. А вот куда мы умудрялись их поставить, сейчас никак не пойму, пожалуй между двумя окнами. Наверное так. Удивительное дело, не могу вспомнить, как спали мы все восемь человек в одной комнате, а вот где елка огромная стояла – помню.

Тогда в каждом районе Москвы стали открываться базары по продаже елок. Самый ближайший к нашему Большому Каретному переулку был на Центральном рынке. Елочных игрушек тогда купить было невозможно. Их мастерили сами: красили орехи, из серебряной обертки от конфет делали шарики, из цветной бумаги – хлопушки и флажки на ниточках. Зажигали свечи, хотя это кое у кого кончалось пожарами. По радио предупреждали быть аккуратными со стеариновыми свечами.

Однажды под новый 1947 год мамина двоюродная сестра, моя тетя Светлана подарила мне несколько настоящих елочных игрушек, игрушек еще ее детства. Две из них сохранились у меня до 1995 года до нашего отъезда в Германию. Это были снеговик с метлой и необыкновенной красоты стеклянный зеркальный самовар с розовым чайничком вверху на коронке-заглушке. Самовар был совсем как настоящий, даже крошечный стеклянный краник можно было открыть и закрыть. С того 1947 года каждый год в течение почти пятидесяти лет самовар украшал нашу елку. Мы вешали его на самую пушистую толстую ветку, чтобы, не дай Бог, не упал.

В шестидесятые годы я купила своим детям в магазине «Лейпциг» три набора немецких красивых елочных игрушек. Перед отъездом в Германию в 1995 году я спрашивала своих родных и знакомых, не хотят ли они взять себе эти наборы, не ехать же в Тулу со своим самоваром. Никто не хотел. Бросить их было жалко, и я решила взять их с собой. А уж свой-то самоварчик я обязательно возьму. Ведь не в Тулу еду, а совсем в другую сторону.
Сказано – сделано. В контейнер на дно положили полки с книгами, на них ящики с посудой и елочными игрушками. Когда через месяц груз прибыл в Киль и мы открыли контейнер, то к своему ужасу увидели, что полки с книгами лежат на ящиках со стеклом. Видимо, контейнер перевернули в пути. Тогда разбилось кое-что из фарфоровой посуды. Погиб и мой любимый самоварчик, а наборы немецких игрушек не пострадали. Да и чайничек, что был на самоваре, остался цел.

Вот ведь как интересно! Взяла я, например, две коробки с чайными сервизами, подаренными мне на свадьбу в 1958 году. Казалось, все предметы быди в одинаковых условиях. А вот в одной коробке разбилась сахарница, в другой – чашка. Видимо и у вещей, как у людей, у каждой своя судьба.

Теперь о елочных московских базарах. В шестидесятые и семидесятые годы, когда мы жили на Ленинском проспекте и у меня было двое детей, то задолго до Нового года мы, взрослые, начинали беспокоиться о том, удастся ли нам на этот раз купить елку. Продажа новогодних елок начиналась числа с 20 декабря. Мы старались купить елку уже в первые два дня, чтобы елка стала еще одним подарком сыну, день рождения которого мы отмечаем 21 декабря. Купленную елку выносили на балкон, чтобы не осыпалась раньше времени.

Но сохранить елку до Нового года было уже второй проблемой. Главное – купить. Для этого нужно было прийти на ближайший базар часов в семь утра. Елки продавали с девяти или десяти часов. Обычно в Москве в конце декабря устанавливались приличные морозы и стоять по два или три часа у ворот базара было, мягко говоря, небезопасно для здоровья. У ворот базара меня встречал очередной энтузиаст, пришедший аж к шести часам утра, и замерзшим фиолетовым карандашом писал на моей ладони  номер. Этот номер нужно было хранить, а то могли не пустить в заветное пространство. После получасового стояния можно было совершенно окоченеть и тогда я бежала в ближайший подъезд, чтобы немного согреться. Хорошо еще, что в те годы подъезды домов в Москве не запирались на замки, да и террористов тогда тоже не было. Поэтому войти в чужой подъезд было не страшно ни нам, ни жильцам. Погрелась и обратно. Но вот, наконец, ворота открыли, пустили пять человек. Опять надо ждать. Подходит моя очередь. Вхожу и вижу прислонившиеся к деревянному забору палки разной высоты с чахлыми, сломанными ветками. И что интересно, если внизу ствола елки еще бывают более или менее пушистыми, то чем выше ствол, тем реже ветки. И последние полметра – голые верхушки. Их все равно надо дома срезать. А платим ведь за всю длину елки.

Что делать? Брать палку сегодня или прийти еще раз, мерзнуть до окоченения, а вдруг будут елки получше? Да, вряд ли, пожалуй надо брать. Но иногда, когда уж совсем ничего не выберешь, покупали мы две елки и ставили их вместе в ведро с водой. Создавалось впечатление, что в доме стоит пушистая елка. Правда, она оказывалась в два раза дороже, но что делать? Зато елка куплена официально и есть чек. Если же елка куплена с рук и чека нет, могут быть неприятности.

Сегодня вспоминаю два своих очередных похода за елками. Оба случая сегодня кажутся мне смешными, а тогда больше всего хотелось заплакать.

Первый был в году 1967 или в 1968, сейчас уже не вспомню точно. Мои дети – совсем маленькие, а мы с мужем никак не можем купить им елку. Каждый день приходим с работы и видим в их глазках вопрос: «А елки еще нет?» Что нам делать? И вот как-то раз Саша говорит мне: «Знаешь что, давай сегодня вечером поедем на Киевский вокзал. Там, говорят, елки привозят на электричках и можно купить, но поскольку эти елки срублены в лесах нелегально, то милиция может отобрать и еще оштрафовать». И мы решили рискнуть.

И вот, когда совсем стемнело, мы с мужем отправились на Киевский вокзал, и у какого-то парня за пять рублей, что было недешево, ведь тогда килограмм мяса стоил два рубля, купили полутораметровую елочку, туго затянутую веревками. Возможности поглядеть, какая она, конечно, не было. Парень тут же исчез, а мы взяли елку и пошли на троллейбус. То есть взяла ее я и тащила всю дорогу. А рядом налегке шагал Саша. Елку несла я потому, что Саша сказал, что у меня такой испуганный вид, что ни у кого не поднимется рука елку у меня отнять. Так что я мучилась, но елку тащила. Пришли домой. Все собрались вокруг, дети прыгали от счастья. Развязали мы веревки и оказалось, что за пять рублей мы купили  голую палку, к которой были привязаны несколько хилых веток. И нам взрослым и детям сразу захотелось заплакать. Мама и тетя Ася громко возмущались, а по губам мужа можно было понять, что он про себя произносит что-то не для печати. Конечно, и в тот год у нас была елка, но как мы ее достали, сегодня уже не помню.

Умные люди поступали по-другому. Они покупали у продавца на базаре чек без елки. Продавцу это выгодно, деньги идут ему в карман. Сами же умные люди едут в лес, срубают приглянувшуюся елку и везут домой. Если милиция подойдет и поинтересуется, откуда елка, покажешь чек, и дело с концом. Но то умные люди, не мы.

В другой раз, года наверное через три после описываемых событий, опять под Новый год до конца декабря мы так и не смогли купить елку. Да и продуктов для новогоднего стола в магазинах купить не могли, пустые были прилавки. И тогда знакомые посоветовали нам сделать заказ на продукты в кулинарии ресторана «Прага» на Арбате. И вот 29 декабря мы с тетей Асей поехали на Арбат. Заказали салат, курицу и торт «Прага» и решили ехать домой через метро «Арбатская» с пересадкой. Когда мы подошли к метро, то увидели прямо у входа в метро елочный базар, до закрытия которого оставалось пятнадцать минут. На всякий случай зашли, народа не было, елок уже тоже, и только одна четырехметровая, которую заказал какой-то детский сад и не взял, одиноко лежала у стенки

Это была настоящая лесная красавица с толстым стволом и пушистыми упругими ветками. Какая прекрасная елка, сказала тетя Ася, но видимо дорогая. Продавец обрадовался, увидев нас, и чтобы елка не пропала, продал ее нам за семь рублей, а мы, не соображая, что делаем, елку купили. Продавец вытащил дерево за ограду, запер ворота и уехал. Мы остались с елкой. Она оказалась такой тяжелой, что поднять ее с земли мы с тетей никак не могли. Веревок, естественно, у нас с собой не было.

Мы задумались, как доставить елку домой, ведь в метро пускают с предметами не выше двух метров. Да и если мы непонятно как довезем ее до дома, то что мы станем делать, когда у нас высота потолков – 2,75, а высота елки четыре метра. Тогда-то мы испугались, и я побежала к ближайшему автомату звонить мужу на работу. Уже без особого энтузиазма я сообщила ему, что мы с тетей Асей купили четырехметровую елку у метро «Арбатская» и не знаем, что с ней делать. Саша сказал: «Боже мой! Пока я приеду, пройдет не меньше сорока минут. Вы закоченеете за это время, и действительно, как ее везти? Придумали тоже!» Но и он не понимал ужаса ситуации, пока не приехал и не увидел эту громадную елку.

Мы с тетей Асей, конечно, ужасно замерзли. Кроме того, около нас все время стояла толпа зевак, и все обсуждали, как без грузовика, на который у нас денег, естественно, не было, да и не найти его в центре Москвы, увезти эту елку домой. Все давали советы, совершенно бесполезные, и  качая головами, уходили прочь. На их место приходили другие.
 
Саша поглядел на наши несчастные лица и решительно начал действовать. Он побежал к строящемуся невдалеке туннелю и привел двух рабочих с пилой. Рабочие распилили елку на две части. Мы настолько замерзли и перенервничали, что совершенно отупели, и не сообразили попросить отпилить метра полтора от вершины, а остальное оставить здесь. В итоге у нас оказались две двухметровые и очень красивые елки. Нам было жалко бросить вторую елку. Мы перевязали обе их веревками. Народ разошелся, все интересное закончилось. Саша взял одну елку, мы с тетей другую, и вошли в вестибюль метро. Оказалось, что работники метрополитена тоже по очереди бегали смотреть, как мы мучаемся с елкой, и с удовлетворением и шутками пропустили нас в метро.

Мы приехали домой. В лифт вошла только одна елка, и вместе с ней мы с тетей. Саша остался ждать своей очереди. Дверь открыла мама. Она тут же позвала детей посмотреть, какую мы им елочку купили. Дети запрыгали от радости, и тут вошел Саша со своей елкой. Сначала удивлению, а потом и восторгу детей не было предела.

Мы поставили елки в две комнаты, нарядили. Игрушек хватило на обе. Веселья в этот новогодний праздник тоже было вдвое больше.

А ведь все-таки мы весело жили тогда. Не правда ли?