Скрытое в стихах и жизни М. Цветаева и С. Парнок 1

Жанр научной литературы - монография.

Серебрянный век - век подаривший миру мастеров русской поэзии таких, как Марина Цветаева и София Парнок. Но много ли нам известно о них и знаем ли мы правду некогда прочно связавшую эти две биографии друг с другом. Давайте попытаемся еще раз обратить свой взор на  шокирующие факты из их биографии и, быть может, увидим совершенно иную картину, противоположную той, которая была красиво преподнесена нам.

От автора
(здесь не приводится)

Часть 1 - Обман
Часть 2 - Очарование
Часть 3 - Ночная прогулка
Часть 4 - Неутешная ива


Часть 1
- Обман -

В одном из московских салонов 1, на одном из литературных вечеров 2, в середине октября 1914 года, в доме Герцык-Жуковских в Кречетниковском переулке в Москве, встретились и познакомились двадцати трех летняя Марина Цветаева и двадцати девяти летняя София Парнок. Эта роковая встреча, очаровавшая обеих до высокой степени романтической любви и далее романа, породила великолепную поэзию у обоих 3, стихи которые воспеваются даже в знаменитых фильмах («Ирония судьбы или с легким паром», «Жестокий романс»).
Встреча и последствия - ложный стыд потрясающий издателей и критиков, обходивших стороной данный промежуток времени, и в частности, присутствие С.Парнок в начальном периоде творчества М.Цветаевой. В итоге, много подробностей было замаскировано, что послужило причиной построения неимоверного количества догадок, всякого рода разгадок впоследствии основавших огромное количество неточных биографических деталей, в корне своем демонстрирующие ужасную неправду. Сознательно ли или бессознательно сформировавшийся блеф, предстающий естественно в виде простых предложений, продолжает свой путь, тем самым впитываясь в умы ничего не подозревавших читателей, корректируя впечатление воздвигающее одну на пъедестал уважения, другую автоматически свергающее с него. И хотя в наше время, так сказать, рейтинг ни одной и ни другой уже не в опасности, по одной простой причине - запретная тема нынче в огласку (я имею ввиду однополые отношения) или скажем то, что было в те времена сейчас уже не шокирует. Но дело собственно вот в чем. Сам факт сапфической темы в то коммунистическое время сделал свое пакостное дело, к этому прибавляется изначально продуманная манипуляция информацией, а также некоторые безобидные высказывания, и на сегодняшний день что мы имеем? А мы имеем искажение правды в неограниченном количестве. Конечно некого упрекнуть в том, что биографических фактов-подробностей элементарно не хватает, но и на том спасибо уважаемым первопроходцам, которые пытались залить пробелы. Я бы привела несколько примеров этих безобидных высказываний, но моей целью не является критика, ибо если не эти суждения, то и не было бы моих поисков. Безобидные же высказывания, в первую очередь, кроются в мыслях, что сапфическую любовь Марине Цветаевой предложила никто иная, как София Парнок.
Согласитесь, что подобные мысли ответственны и уж тем более, если ее произносит уважаемый авторитетный источник. Не трудно будет догадаться, что оно послужит основой, к тому же, если читатель незнаком с биографиями одной из двух поэтесс, он естественным образом отождествится с данной мыслю, не принимая далее те ценные детали, которые представляют истину.
Итак для начала зададимся вопросом, спровоцировала ли С.Парнок начало отношений? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно разобраться как именно все началось, то есть нам нужно выявить суть сначала и по порядку.
Когда начался и какое время длился роман молодых женщин?
С.В.Полякова пишет 1:


 «Цветаева и Парнок встретились в октябре 1914 года. Первое стихотворение «Подруги» датировано 16 октября, следовательно, знакомство состоялось около 16-го». 

Таким образом повсюду отмечена, хотя и приблизительная, но весьма та же самая дата - с сентября, октября 1914 года до февраля 1916 года.
Так же, бесспорным доказательством тому и фиксированной основой для литераторов, которая не дала повода для сомнений, является само признание Цветаевой в письме к Кузмину. Она пишет:


 «В феврале 1916 г., т.е. месяц с чем-то спустя, мы расстались.»   

- там же:


 «— Мы с ней дружили полтора года.» 

У нас получается примерно 18 месяцев «дружбы».
Но, есть еще одна, тщательно скрытая от посторонних глаз, дата, о которой не упомянуть просто нельзя, но являющаяся весьма конкретной и существенно важной. Об этом читаем в «цветаевском рассказе о любовной истории с Парнок 2», в трактате «Письмо к Амазонке» (1932-1934):


 «...десять месяцев... новая любовь... я для него дороже всех.. ... (Глотай, глотай, глотай еще, глотай все — за все, что ты мне сделала <...>!)... Я говорю — он имеет вес... (Груз тяжелей всей земли, тяжелей всего океана — на сердце старшей.)» 

Что же означает столь расплывчатое, замаскированное  высказывание, под которым кроется не один смысл и много многоточий?
Хотя такого рода информация не может выявить фактов, но она наводит на определенные мысли, разборка которых, дает понимание многим до сих пор не ясным вопросам. 

* * *

Итак, 1 июня 1914 года. Марина Цветаева с дочерью едут в Коктебель. Туда же 14 июня приезжает муж, Сергей Эфрон. Из Парижа в Москву «сжигаемый туберкулезом 4» возвращается старший брат Сергея. Петр – возвращается, чтобы умереть на родине.
В связи с этим, почти ежедневно Цветаева пишет этому тяжело больному человеку, весьма чувственные, впечатлительные письма, в которых откровенничает подобными фразами, как например:


 «Я ушла в 7 часов вечера, а сейчас 11 утра, — и все думаю о Вас, всё повторяю Ваше нежное имя. (Пусть Петр — камень, для меня Вы — Петенька!) Откуда эта нежность — не знаю, но знаю — куда: в вечность!» 

- или же:


 «Люблю одной любовью – всей собой – и березку, и вечер, и музыку, и Сережу, и Вас. Я любовь узнаю по безысходной грусти, по захлебывающемуся: «ах!». Вы для меня прелестный мальчик, о котором – сколько бы мы ни говорили – я все-таки ничего не знаю, кроме того, что я его люблю». 

- или же:


 «Вы первый, кого я поцеловала после Сережи. Бывали трогательные минуты дружбы, сочувствия, отъезда, когда поцелуй казался необходимым. Но что-то говорило: «нет!»
Вас я поцеловала, потому что не могла иначе.
Все говорило: «да!»...». 

Давайте попытаемся проследить истоки появившейся в душе поэта, жены и матери чувственной нежности к деверю. И как следует воспринимать эту чувственную нежность в красках влюбленности, флирта, романа, обмана или еще чего-то?
У некоторых авторов можно встретить высказывания о том, что между ними в действительности было явное романтическое настроение и даже большее, учитывая нежные всплески эмоций, столь красивые «ах!»,«да!» и вообще все ее письма на данную тему, которые не дают сомнения, что это было именно так.
Учитывая секс, как естественное последствие романа, все эти проявления можно охарактеризовать, как прошу прощеня, необдуманность с неизбежно грустным концом, на что никто сознательно не согласится. А ведь, как это ни страшно звучит об этой самой близкой неизбежности конца догадывались, точнее знали все, в том числе и Марина. И 28 июля 1914 г. Петр Эфрон скончался.
И я хочу привлечь ваше внимание еще к тому факту, что сознательному проявлению каких-либо намеков на какие-либо отношения с тяжело больным человеком не могло быть и речи, и уж тем более, между ними не могло быть интимной связи. И если не было места сознательному, то может быть все вспыхнуло неконтролируемо-подсознательно (я имею ввиду чувства)? Но об этом ниже.
Итак, как можно понять чересчур нежные слова и проявления, вплоть до готовности подарить Петру все и даже свою жизнь («я с радостью умерла бы за Вас, за то, чтобы Вы сразу выздоровели»). Я конечно не обвиняю Марину в том, что она на деле не пожертвовала собой, но стало быть это понимание и поддержка лишь на бумаге. Что она могла предложить ему больше своих стихов и писем? Естественно, только стихи и письма. Доказательством же тому является естественная спешка, любым способом отвлечь больного человека, подарить ему свое внимание и нежность пусть даже на бумаге (и только на бумаге!), которое без сомнения действовало. Вот, например, как это стихотворение от 12 июля: «Не думаю, не жалуюсь, не спорю», которое буквально через несколько дней (16 июля) подвергается окончательной обработке и начинается совершенно по другому: «Война, война! — Кажденья у киотов И стрекот шпор...». Кстати здесь уместно заметить, проявление ее внимания еще и в том, что она не посылает умирающему второй вариант данного стихотворения, очевидно, чтобы в лишний раз не взволновать его войной.
Похожая спешка и со стихотворением «Я видела Вас три раза», написанная 13 июля, которую Цветаева переписывает неоконченным в письмо от 14 июля. И я согласна с А.Саакянц 5 , что стихотворение не имеет отношения к смыслу письма и оставляет впечатление специально вставленного в него, и еще бы я подчеркнула, что оно не имеет никакого отношения к Петру, но и не является странным и случайным. Почему же я так считаю?
Во-первых, она не видится с Петром в третий раз. Если имеется ввиду общее количество их встреч, достаточно вспомнить и элементарным образом посчитать их прошлогодние встречи (август, начало сентября 1913 г.). В стихотворении «День августовский тихо таял», где строчка «Вы не узнали, нежный лик» или «Я помню — Вы уже забыли — Вы — там сидели, я — вот тут» намекают, что они уже виделись по крайней мере два раза, прибавим к этому встречи в лечебнице и уж точно у нас не выйдет «Я видела Вас три раза». Во-вторых, она утверждает, что «им» после трех встреч, более «не остаться врозь». А ведь с Петром это вряд ли возможно.
Впечатление романтической связи в стихотворении «Я видела Вас три раза» неоспоримо, и более того оно твердит о сильном притяжении и начале чего то грандиозного между автором и адресатом. Кто же этот таинственный адресат?
Давайте теперь остановимся, допустим и проанализируем еще одну версию, где Марина в силу естественного человеколюбия, занимавшая внимание Петра всем новым, что попадалось ей под перо, так же тщательно вводила мужа (да и нас с вами) в заблуждение, скрывая кого-то третьего.
Итак, могла ли вся эта ситуация с романом быть наигранной в пользу каких-то целей, или являться маскировкой главного? Чтобы ответить на этот вопрос, вернемся к полной версии «Я видела Вас три раза».
Из стихотворения ясно видно, что Марина пылает страстью и вызовом, и это естественно также видит Сережа. Марина видимо рассчитывала, что подобная маскировка адресата Петром, поможет избежать ревности мужа, который заподозрив брата, естественно не подаст виду, зная его неизбежный конец. Но она видимо не учла, что Сережа окажется более проницательным и поймет, что Петр просто не в состоянии иметь какие либо отношения и ревновать его нелепо, ну а точнее ему не до любви. Семейный же конфликт доходит до того, что Сережа сразу же решает идти в армию, в пехотный полк, низшим чином. Но почему? Неужели он не мог чуточку подождать, тем более, что брату осталось жить совсем немного? А все дело в том, что Сереже нечего было ждать, Петр ни причем и его смерть ничего не изменила.
Можно ли данное поведение Сережи назвать слабостью и бегством? Думаю проявление подобного поведения исходит от безвыходности обстоятельств. Мужчине, даже очень слабому, первое что придет в голову в такую минуту, найти противника и в худшем случае набить ему морду. Почему он не сделал этого, а предпочел отстраниться? Может потому, что противником являлась женщина? Ведь тот факт, что он выбрал армию уже не является признаком слабости, но напротив является весьма странным выбором, учитывая его здоровье. А ведь Сережа «очень болезненный» туберкулезник, у которого «состояние здоровья намного ниже среднего 6», к тому же «слабое здоровье не позволило ему вовремя закончить учебу, и двадцатилетний Эфрон продолжал посещать гимназию, в тайне надеясь, что туберкулез поможет ему избавится от исполнения воинских обязанностей 4».
Итак, Сережа все же уходит, но не для того, чтобы оставить жене полную свободу выбора, а для того, чтобы потом вернуться?! Предпочитая не сжигать после себя мосты, он поступает мудро. Конечно, подобная ситуация причиняла ему страдания, но он ясно понимал, что связь с женщиной не продлится вечно и, в конце концов, Марина вернется к своему мужу и отцу своих детей.
Теперь представьте ситуацию. Объявление мужа об уходе на войну, замешательство Марины и все это почти что из-за ничего. Ведь на самом деле с таинственным адресатом в данный момент еще никаких серьезных отношений не было, кроме отношений на бумаге. Естественное замешательство и тут-то отчаянный кроссворд Лиле Эфрон. Читаем:


 «Лиленька, Приезжайте немедленно в Москву. Я люблю безумного погибающего человека и отойти от него не могу — он умрет. Сережа хочет идти добровольцем, уже подал прошение. Приезжайте. Это — безумное дело, нельзя терять ни минуты.
Я не спала четыре ночи и не знаю, как буду жить... Верю в Вашу спасительную силу и умоляю приехать.
Остальное при встрече.
МЭ.
P.S. Сережа страшно тверд, и это — страшней всего.
Люблю его по-прежнему».   

Давайте выясним, на самом деле, от кого она не может уйти и кто этот безумный, погибающий и нуждающийся только в ней человек? К тому же она считает себя чуть ли ни богиней, исцеляющей умирающего («отойти от него не могу — он умрет»).
На первый взгляд это письмо всего лишь непонятный хаос, но сопоставив нервозность Марины, дошедшую до степени бессонницы, с интригующими и чересчур скупыми строчками во главе с фразой «Остальное при встрече», намекают о том, что тут дело слишком уж серьезно и главное секретно!
Заметьте, что в письме два раза встречается имя Сережи и ни один раз не встречается имя Петра. Если бы дело касалось только братьев, письмо было бы вполне ясным или же его вообще могло бы не быть, учитывая неизбежный и близкий конец Петра, но! Такой сюжет, такое «безумное дело» нельзя выдавать в письмах, и о чем они впоследствии ни говорили в конце письма, прямо-таки вставлено «Люблю его по-прежнему», а это прямо говорит о том, что есть место серьезным сомнениям насчет любви по отношению к мужу. 
Итак, исцелить обреченного Петра Марина бы не взялась, а вот не дать умереть туберкулезнику мужу? Вот наша действительность! Как видите, она представляет ужасную картину – смерть своего «безумного» мужа, который «страшно тверд» и «уже подал прошение». 
Кстати, не секрет, что к Сергею она испытывала материнскую нежность, привязанность, так что он был скорее ее «мальчиком» и слова «Люблю его по-прежнему» в данном случае можно понять по разному. И кстати не только к Сергею, но и к больному Петру она испытывала те же  нежные чувства («Мальчики без матери», письмо от 14-го июля).
Но вернемся к Лиле Эфрон. Как такое письмо могло получиться понятным? Ясно одно, она интригует Лиленьку, чтобы последняя побыстрее приехала.
Вот одна интересная деталь; «очень трогательное» психологическое признание о своем «маленьком, очень горьком горе», своей годовалой дочурке 4:   


 «Ты все время повторяешь: «Лиля, Лиля, Лиля», даже сейчас, когда я пишу. Я оскорблена в моей гордости, я забываю, что ты еще не знаешь и еще долго не будешь знать, кто я, я молчу, даже не смотрю на тебя и чувствую, что в первый раз – ревную.
Раньше, когда я ревновала к людям, я не ревновала. Это было очень сладко и немного грустно. И на вопрос, ревнива ли я, я всегда отвечала: «К книгам – да, к людям – нет».
Теперь же в этой смеси гордости, оскорбленного самолюбия, горечи, мнимого безразличия и глубочайшего протеста, я ясно вижу – ревность. Чтобы понять всю необычайность для меня этого чувства, нужно было бы знать меня... лично до 30-го сентября 1913г.
Ялта, 1913г., понедельник». 

Что можно сказать.. лучше приведу комментарий А.Труайа (в сокращении) 4: 


 «Девочка всегда была разряжена в пух и прах, она осыпала дочку поцелуями, чуть ли не пожирая ими, она приходила в восторг от любой гримаски, агуканья, от пока еще неуверенных движений ручками и ножками и комментировала малейшее продвижение в развитии Ариадны (для близких – Али) в своем Дневнике. А когда наступило время первых шагов и первых еще не слов даже! – слогов, молодая мама возмечтала завладеть ребенком одна, не деля ни с кем своей вдохновленной страстной любовью власти. Заметив, как малышка начинает улыбаться при появлении на пороге тети Лили (Елизаветы, сестры Сергея Эфрона), Марина с трудом пыталась подавить в себе подозрительность, раздражение и ревность». 

Вернемся к семейному конфликту.
Конечно же Лиленьке не могла понравиться причина ссоры, какой бы она ни была, но она видимо смогла успокоить взбунтовавшего брата и как же ей это удалось? Читаем у Д.Л.Бургин 7:


 «Лиля Эфрон, большую часть жизни прожившая вместе со своей многолетней приятельницей, возможно, придерживалась той же ориентации, что и Парнок». 

Парнок же, как известно, придерживалась неординарных взглядов. Думаю в этом случае не удивительно и не случайно, что Марина когда-то не очень давно так сильно оскорбленная и ревновавшая свою Алю к Лиле, выбрала именно ее. Взаимопонимание, внезапно возникшее между ними, помогло ослабить семейные неурядицы и это так же заметно в дальнейших ее эмоциональных откровениях, тем более, что с самого начала  вмешивая золовку в свое душевное состояние, Марина находит именно ту поддержку, которая ей нужна, доверяясь ей, отныне продолжает писать. Того же мнения примерно придерживается Д.Л.Бургин, цитируя письмо от 30 июля 1915г. Цветаевой к Л.Эфрон 7, замечает:


 «возможно, Цветаева выбрала Л.Эфрон в наперсницы потому, что знала, как хорошо та относилась к Парнок: таким образом, она с симпатией относилась к обеим сторонам». 

С.В.Полякова же пишет 8 о терзаниях и мучениях Марины, связанных с толерантностью мужа и золовки. Ну с толерантностью мужа, что «он все время старается уступить дорогу, не мозолить глаза», все ясно, а вот с толерантностью золовки, София Викторовна как-то умалчивает, но и констатирует факт, что Марина может писать о своей любви к Соне, да еще и в конце передать привет от той же Сони. Ясно же, нет никакой толерантности у Л.Эфрон, как раз наоборот – одна (Марина) культурно излагает ситуацию, другая (Соня) – «шлет привет», третья (Лиля) - читает, воспринимает и все это вместе одно большое взаимопонимание. Так что, в данном случае «симпатия» и взаимопонимание - залог удачи.
И вот, хотя и удалось на время успокоить Сережу, но он как видите не сидел сложа руки, и в отместку жене, тоже крутил роман, который, естественно не подействовал и про который Е.О.Волошина (от 21.1.1915) с огорчением отметила 9:


 «(...) у Сережи роман благополучно кончился, у Марины усиленно развивается». 

В итоге, продержавшись до конца января, Сережа не выдерживает напряжения и после, так сказать, своего наигранного романа, в марте 1915-го все же уходит на войну.

Итак, подводя итоги первой части, можно сформулировать наши выводы следующим образом. 
Во-первых, мы установили, что у Марины по отношению к Петру проявлялась всего лишь нежная забота, сострадание, но никак не роман, во всяком случае в данный промежуток времени. Во-вторых, начиная со стихотворения «Я видела Вас три раза» у Марины появилась новая страсть. В-третьих, этой страстью являлась женщина. В-четвертых, Марине не удалось ничего скрыть от мужа и что, узнав правду, он предпочел отстраниться. В-пятых, у Марины появилась союзница Лилия Эфрон, готовая выслушать и помочь.


Читайте далее: Часть 2



Комментарии
Использованные материалы:

1- Цит. по: С.В.Полякова «Незакатные оны дни».
2- Цит. по: Д.Л.Бургин «О С.Парнок».
3-  См. С.Парнок Стихотворения (1914-1916 гг.), М.Цветаева цикл «Подруга».
4- Цит. по: А.Труайа «Марина Цветаева».
5- А.Саакянц «Марина Цветаева. Жизнь и творчество».
6- Цит. по: А.Труайа «Марина Цветаева». Письмо М.Цветаевой В.Розанову от 7марта 1914г.. 
7- Цит. по: Д.Л.Бургин «Жизнь и творчество русской Сафо».
8- Цит. по: С.В.Полякова «Незакатные оны дни»:
«Письмо (оно написано в день тридцатилетия Парнок), как нередко в особо значимые дни календаря, подводит итоги. Для Цветаевой они скорее безрадостные: она не может отказаться ни от одной своей привязанности, которые — мы впервые об этом узнаем — терзают ее, так как несовместимы и безысходны. Мучения множит и толерантность мужа (он все время старается уступить дорогу, не мозолить глаза) и золовки: Цветаева не только может написать ей о своей любви к «Соне», но и передать от нее привет.»
9- Цит. по: Д.Л.Бургин «Жизнь и творчество русской Сафо». Письмо Е.О.Волошиной к Ю.Л.Оболенской от 21.1.1915 г.


© 2005-2007. Охраняется законом об авторском праве. Любое использование и распространение материала, полностью или частично, без письменного разрешения правообладателя запрещается.