Исцеление

- Товарищи, граждане, господа! Подайте на пропитание участнику Афганской и инвалиду Чеченской войны. Будьте милосердны!
Так просил милостыню здоровенный мужик, сидя прямо на асфальте возле храма, вытянув вперед перебинтованные ноги. Рядом с ним лежали костыли. Мужик был одет в военную форму без знаков отличия. На его кителе - боевые награды: три медали и два ордена Красной Звезды. На вид ему было лет за сорок. Опрятным видом он сильно отличался от всех остальных нищих и, видимо, вызывал у прихожан, которые шли в храм, большее доверие. В военной фуражке, лежащей у него между вытянутых ног, слышался частый звон монет.
- Дай вам Бог здоровья и мирного неба над головой, - благодарил инвалид тех, кто ему подавал и снова затягивал как молитву: "Товарищи, граждане, господа...".
- Э-э-эх, жизня! Живем три дня, остальное мучимся иль на ошибках учимся, - сказал, проходя мимо инвалида, пожилой мужчина, одет странным образом, не по погоде - в зимнее пальто, в подшитые транспортерной лентой короткие валенки и соломенную шляпу.
-Ты это к чему, Федя? - спросил пожилого его спутник по виду его же возраста.
- Да вот, Сеня, - ответил Федор, - об этом инвалиде. Я-то ведь сам знаю, каково быть молодым инвалидом. Мне на фронте в сорок четвертом ампутировали все пальцы на обеих ногах. Отморозил их, наводя переправу. После ампутации врач даже пошутил, что, мол, освободил меня от заботы стричь ногти на ногах и что никакие сапоги не будут жать. Я-то, конечно, понял горькую шутку, но не отчаялся: руки, голова целы - проживу. А хромых война полстраны наделала. Но когда выписался из госпиталя и пришел домой, понял, каково быть инвалидом. Сунулся на завод - на серьезную работу не берут, сунулся на фабрику - предложили метлы на складе считать. Хорошо, жена у меня умница, каждый год давай мне по ребенку рожать. Вроде бы успокаивая меня этим: мол, какой ты, Федя, инвалид, если такое можешь... Годы  взяли свое - вот и хожу сейчас, как клоун: летом в пальто - чтобы не просквозило, а то рана кровоточит, да задыхаюсь, а если солнце голову приласкает - гудит в ней, как при артобстреле. Тяжело! а жить надо. Живым в могилу не ляжешь... У меня-то хоть семья... Сыны, дочки помогают, а у него, видно, сердешного, никого нет.
И Федор кивнул в сторону инвалида.
- Да ты не узнал его что ли? - удивленно спросил Семен.
Федор внимательно посмотрел на инвалида. Затянулся махорочным дымом. Снова вгляделся в лицо нищего и ответил:
- нет, Сенька, не признаю. Вижу - лицо знакомое, но не признаю.
- Да это же Сережка Толкачев, Ивана Толкачева сын, - Семен не скрывал раздражения. Федор снова посмотрел на инвалида и сказал:
- Похож на Ивана... Мы ведь вместе с его отцом из госпиталя домой добирались, а Сережку я последний раз юнцом видел, вот и не признал. А почему он здесь сидит? Иван-то ведь домовитый мужик...
- Дак умер Иван. И жена его тоже, - ответил Семен.
Федор перекрестился и сказал:" Царство небесное. Хороший был мужик и солдат. Дак, значит, Сережка-то один остался?
- Не один. И жена у него есть, и дети,- Семен стал подробно рассказывать Федору о Сергее, так как он знал о нем по-соседски:
- Сергей воевал в Афганистане, вернулся с боевыми наградами. Отец и мать были счастливы. Вскорости Сергей женился. Жена родила ему двух сынов-погодков. Жили они поначалу хорошо. Но вот вино Сергей полюбил и свободную жизнь... Жена забрала детишек и ушла от него. Мать Сергея из-за этого сердцем заболела и умерла, а вскорости ушел и отец - от тоски по ней. Остался Сергей в доме один. Соседи надеялись, что он одумается и снова сойдется с женой. Жена-то Сергея до сих пор одна живет. А сыны его выучились, но к нему не ходят, видно, стыдятся того, чем он занимается...
- Чем же он занимается ? - Федор перебил вопросом рассказ Семена.
- А ты не догадываешься ? - вопросом же ответил Семен. Он из Чечни-то вернулся и поначалу стал жить нормально. Устроился на завод, дом подремонтировал... Потом завод объявили банкротом и закрыли. Остался Сергей без работы. Запил и, видимо, по пьяному делу городское жулье ему и предложило эту "работу".
- Какую? - недоуменно спросил Федор.
- Да вот эту, - показал пальцем на то место, где сидел Сергей. - На костылях с перебинтованными ногами он только от дома до храма ходит. Потом переодевается и разъезжает на машине по городу. Купил на копейки сердобольных.
Семен вдруг оживился и заговорщически прошептал: "Смотри, Федя, как этот оборотень будет старушку, властью не раз ограбленную, нищую, еще грабить...".
И оба с нескрываемым интересом стали наблюдать за происходящим. Старушка причитала: "Бедненький ты мой! Да как тебя эти изверги покалечили! Сейчас я, родненький, с тобой поделюсь". Как бы убеждая себя, старушка, не меняя тона, продолжала: "Мне много не надо - на хлеб да на молоко. Ничего, до пенсии дотяну... Хосподи, помоги воину...". Обернувшись лицом к храму, она перекрестилась. После чего расстегнула булавку, которой был заколот карман старого, выцветшего фартука, достала носовой платочек, аккуратно завязанный на два узла. Начала их развязывать. Руки у старушки тряслись, и она с трудом развязала первый узелок. Второй поддался легче, но как только он развязался, платочек из рук старушки выпал, и вся мелочь, находившаяся в нем, со звоном рассыпалась по асфальту. Старушка начала быстро собирать рассыпавшиеся деньги в кулачок и, собирая, причитала:О, Хосподи... Вот несчастье-то какое... Хотела поделиться с инвалидом". И, как бы успокаивая Сергея, твердила: "Сейчас, родненький... Вот несчастье-то...".
Прохожие стали останавливаться и с любопытством смотреть на старушку, собиравшую рассыпавшуюся мелочь и просившую Господа о помощи воину-инвалиду.
Но тут Сергей без посторонней помощи встал и, сказав дрожащим голосом два слова: "Прости, мать!", - и  пошел по улице от храма без костылей, ускоряя шаг, на ходу срывая бинты с ног.
Старушка, увидев это, всплеснула руками и, перекрестившись трижды на храм, встала на колени и произнесла: "Хосподи милостивый! Исцелил! Слава тебе!.."