Глава 12. Одиннадцать друзей ОуКоронкво. ч. 6

                Продолжение. Начало http://www.proza.ru/2012/12/13/955



Площадь Терпимости, на противоположной стороне
 от здания Ассамблеи,
у начала Расмуссен штрассе, 
11 часов 02 минуты.

                Роберто Карлос насухо протер лысину бархатной тряпочкой и повернулся к Булыге и Бабе Адаму.

                - Ну, с богом!
 
                Двери открылись, и желтый школьный автобус моментально заполнился гудением  всё прибывающей толпы, свистом, улюлюканьем  и радостными выкриками на нескольких языках. Сквозь этот гвалт время от времени прорывался голос, усиленный мегафоном.

                - Да, да, - бразилец поймал вопросительный взгляд Булыги, - на него и идите. Попытайтесь зацепиться где-нибудь у тюремных ворот, но метрах в двадцати, чтобы вас хорошо было видно с вышек.

                Дятел Роже и Окоронкво с улыбкой проводили своих товарищей: если Баба Адаму был одет привычно и обыденно, то над Булыгой пришлось постараться. Ганский футболист был темнокож, что, в принципе, в Толерантовке обеспечивало ему относительную безопасность. Тогда как гетеросексуальный белый Булыга с лицом мужика от сохи на празднике сексуальных и иных меньшинств был как бельмо на глазу. Поэтому, несмотря на его протесты, в джинсах сзади ему прорезали большие отверстия, оголив ягодицы, а на шею накинули черный боа. Мало того, дятел Роже настоял, чтобы Булыге накрасили ресницы, подвели веки, а губы намазали блеском.

                - Ну, не «Женщина в чёрном боа»1, конечно, но успех предприятия я теперь гарантирую, - удовлетворенно произнес швейцарец и быстро убрал круглое зеркальце с траектории плевка разозленного футболиста.

                Когда толпа жадно поглотила несущего свернутый до поры плакат Бабу Адаму и сверкающего шоколадницей Булыгу, Роберто протянул руку к тумблеру и нажал на кнопку закрывания дверей. Неожиданно в дверной проём нагло втиснулась какая-то жирная туша, по виду немец или голландец, и, улыбаясь и брызгая слюной, что-то залопотал на неизвестном наречии. Роберто быстро обернулся, готовый нанести сокрушительный удар и всё-таки закрыть дверь, но вовремя спохватился. Следующим этапом операции по освобождению Кузнеца Светланы должен был стать магический блок Окоронкво: друзьям доподлинно было известно, что каждые два-три часа Ведьма Тоня из Блэр, не выходя из собственного кабинета, «сканирует» внутренним взглядом все тюремные камеры – этакий волшебный рентген на службе у государства. По подсчётам выходило, что совсем скоро наступит очередной сеанс проверки, и Окоронкво должен был «поставить блок», сбить Ведьму с толку и скрыть исчезновение Кузнеца Светланы. Поэтому колдуну требовалась спокойная обстановка  и тишина. Кроме того, никакие конфликты в планы наших друзей не входили: они собирались не просто выкрасть Светлану, но ещё и сделать так, чтобы об этом как можно дольше никто не узнал.

                Выручил, как всегда в такой ситуации, полиглот Дятел Роже.

                Он внимательно выслушал обливающегося потом нетрезвого толстяка и перевел, обращаясь к Роберто:

                - Это, - заговорил он по-испански, - только спокойно, я тебя прошу, спокойно. Этот деятель из партии педофилов. Их тут, - Роже ткнул пером в сторону открытой двери, - человек двадцать и все навеселе. Хорошо навеселе. Говорит, что увидел наш автобус, принял нас за соратников и хочет пропустить с тобой по стаканчику.

                - Переведи ему, что пусть заходит, только один, - ответил бразилец и выдавил из себя некое подобие улыбки.

                Голландец с трудом забрался на три ступеньки и по приглашению Роберто взгромоздился на одно из сидений в середине салона. Из внутреннего кармана он достал фляжку, не чокаясь отхлебнул и вальяжно похлопал Роберто Карлоса по плечу.

                - Говорит, что счастлив нас здесь встретить, - продолжил переводить Роже, - что-то про то, что надо развивать международные контакты и... Спрашивает... на каком возрасте мы специализируемся...

                - Отвечай ему что-нибудь, - бразилец обозначил добродушную мину, жестом показал на солнце, демонстративно вытер пот с лысины и взялся за оконную занавеску. Педофил согласно закивал головой и снова обратился к Дятлу Роже, не обращая внимания на то, что Роберто Карлос зашел к нему в тыл. Бразилец не спеша, тщательно задернул занавеску, потом примерился, приноровился и одним рывком свернул гостю его жирную шею. Смерть наступила мгновенно: тот и пикнуть не успел. По автобусу распространился запах фекалий, от которых Кошечку Веру тут же стошнило под заднее сиденье.

                - Давай, готовься, - обратился он к потерявшему дар речи колдуну.

                Вид у него был суровый, но довольный.
 
                - Не парьтесь, - он подобрал с пола соломенную шляпу гостя с широкими полями и напялил ему на голову, - если кто что и увидит, скажем, что притомился и спит. Скоро начинать, Айзек.

                Окоронкво молча устроился на полу в конце салона, закрыл глаза и приготовился к отражению  магической атаки.


Больничный блок,
 Центральная тюрьма,
11 часов 30 минуты.


                Мишка Сосакошвили прижался к холодной дверной ручке разгоряченным лбом и попытался унять сердцебиение. Такое с ним было первый раз в жизни. В тот самый момент, когда он увидел Кузнеца Светлану, по его тщедушному тельцу пробежал электрический разряд, а в штанах (о, чудо!) что-то затопорщилось. Нечто подобное, но во много раз слабее, он испытывал только тогда, когда смотрел на Бледную с Косой или прижимался к своему другу, Оранжевому Крокодилу Виктору. Но Виктор уже около года куда-то бесследно сгинул, а Бледная сейчас была уже недосягаемо высоко, и Мишка мог лишь изредка, украдкой, издалека бросать на неё жадные взгляды.
«Кстати, ведь сегодня...- вспомнил он: именно сегодня вечером он был приглашен на званый вечер к Хорьку Хавьеру, чтобы протирать там стаканы и подносить напитки. - Там наверняка будет и она».

                Мишке полегчало, но образ Кузнеца Светланы не шёл из головы.

                На посту посередине длинного коридора с белыми стенами было тихо. Мало что могло нарушить тишину тюремного больничного блока: те, кто сюда попадал, предпочитали вести себя тихо, ведь условия содержания здесь были не в пример более мягкие, чем в остальных корпусах тюрьмы. Поэтому Мишка, которого к тому моменту уже начало отпускать, изрядно удивился, когда услышал в палате Франчески и Светланы какой-то шум, напоминающий скрежет или треск ломающегося дерева. Это продлилось пару минут, потом всё стихло.

                «Наверно Франческа опять расчихалась, - подумал медбрат и охранника звать не стал, а опять вернулся мыслями к своему радостному, но пугающему недавнему опыту, - надо ей потом лекарство от аллергии принести».

                Мишке было непросто разобраться в своих ощущениях; тут была и эйфория нового открытия, и надежда на то, что его импотенция  всё-таки излечима, и страх потерять то, чего ещё толком не распробовал. Он хотел сейчас же, немедленно, под любым предлогом бежать в палату и ещё раз вдохнуть её запах, усладить взгляд мягкими округлыми формами, ещё раз испытать то, что дало ему шанс и толику уверенности в себе, но он быстро одёрнул себя:  в конце концов, это было нарушение режима, ведь медперсонал, также как и заключенные, находился под наблюдением, хотя и не таким строгим, надзирателей и охраны. К тому же, куда она отсюда денется, подумал Мишка и на время успокоился.

                Минут пятнадцать он честно вышагивал взад-вперёд по коридору, удивляясь тому, что никто из охраны не появлялся в этом крыле уже добрых полчаса, потом всё-таки не выдержал и решил наведаться в палату, которая тянула его, как магнит.

                «Нужен повод какой-то... О! Точно! – местного дурачка вдруг осенило. – Аллергия!»

                Он порылся в столе, дрожащей рукой нашарил пачку «Тавегила» и вприпрыжку заскакал по направлению к палате. Он попытался вставить ключ в замочную скважину, но руки дрожали: от вероятной близости к новому предмету обожания его бил озноб; наконец, после нескольких попыток у него получилось, и он рывком распахнул дверь.

                Мишка заготовил оправдательную речь, но так и застыл на пороге с открытым ртом: палата была пуста, а в стене напротив входа зияла круглая с рваными краями дыра.

                Ничего не понимая, он заметался по палате, потом выскочил в коридор и хотел вызвать охрану, но никого не нашел: это можно было объяснить лишь тем, что в тюрьме или рядом с ней происходят какие-то беспорядки и срочно потребовалось подкрепление. Его рука потянулась к тревожной кнопке, но тоненький внутренний голос прошептал: «Ты уверен, что её не пристрелят при задержании. Тогда тебе точно ничего не отломится?» Мишка утер обильно припустившие слюни и, как от горячей плиты, отдернул руку от тревожной кнопки. Он найдет её сам. Точно. Так и будет. Он догонит, всё объяснит и... и... и они будут вместе. Он спасет её от всех. И от тюремной охраны, и от надоедливого жениха, и от всех тех, кто встанет на его пути. Как он этого добьётся, Мишка уже не думал, а просто, как в омут головой, бросился в погоню.

                Он смело влез в зияющее отверстие и ловко, как обезьяна, спустился вниз.

                Такой незамысловатый и лёгкий побег оказался возможным из-за пустого пространства между деревянными стенами камер и стеной капитальной, бетонной. В этом простенке проходили электрические кабели, шахты вентиляции, стояки водопровода и широкие трубы канализации, которыми беглецы и воспользовались. Цепляясь за провода, Мишка достиг дна, где увидел большую трубу, в которой была проделана дыра с такими же рваными краями, как и в стене наверху.

                «Словно прогрыз кто-то», - подумал медбрат и ринулся в источающее смрад фекалий чрево.

                Где-то вдалеке он услышал ритмичное хлюпанье воды и устремился на звук: он был один и передвигался быстрее, поэтому надеялся скоро настичь беглецов. Минут через пять труба кончилась, и Мишка оказался в просторном сводчатом тоннеле. Неожиданно он поскользнулся и с шумом рухнул в грязную мутную воду, подняв тучу брызг. Он погрузился в воду с головой, а когда вновь вынырнул на поверхность, отфыркиваясь и сплёвывая коричневую жижу, его поразила наступившая вдруг тишина. Хлюпанье шагов стихло: видимо, впереди услышали всплеск и насторожились. По тому месту, где он только что упал, зашарил луч мощного фонаря, и он был вынужден вновь погрузиться в воду. Когда наступила спасительная темнота, Мишке пришлось застыть, лёжа в воде, на несколько долгих минут, пока он не убедился, что беглецы продолжили движение, только звуки шагов в воде теперь были намного тише и осторожней.

                Оставив над водой одни глаза, он пополз по дну. Он не знал, кто и в каком количестве помогает беглянкам, и поэтому не рискнул ввязываться в открытое столкновение. Он намеревался сначала посмотреть, разведать, а уж потом... Потом надо будет действовать по обстоятельствам. Теперь он передвигался медленнее, зато шансы быть обнаруженным в полутемном коллекторе были практически равны нулю. Тем временем группа свернула налево и звуки шагов стали еле различимы. Мишка вылез из воды и, уже не боясь быть обнаруженным, зашлепал к повороту.

                Когда он достиг водосборной  камеры, то увидел всех разом: Светлана, Франческа и какой-то худосочный с маленькой бородкой парень были уже на другой стороне и видимо ждали замешкавшегося четвертого. Мишке пришлось затормозить, чтобы не врезаться в него. Он зашатался на скользкой узкой приступочке, но сохранил равновесие и сумел удержаться на ногах. Почувствовав, что находится в опасной близости от незнакомца, медбрат хотел было что есть духу припустить назад, но тот обернулся и Мишка с изумлением узнал в нем Бобра.

                - Т-ты??

                - Я, Мишка, я, - спокойно произнес Бобер и достал из кармана яблоко, - а тебе, дружище, надо бы отсюда убираться, пока я добрый. И всё, что ты здесь видел, забыть.
 
                Мишка застыл, не в силах вымолвить хоть слово, а Бобер, услышав плеск воды на поверхности водосборной камеры, швырнул яблоко  к противоположной стене. И тут произошло невероятное: из водных глубин вынырнул сгинувший друг Мишки, его Виктор, которого он давно считал погибшим, и, раскрыв пасть, выпрыгнул за яблоком.
 
                - Виктор! – Мишка разом позабыл про погоню, про Светлану и про угрозу, исходящую от Бобра. – Виктор, это я!

                - Заткни его! Он нам сейчас всю охрану переполошит! – закричал Данко, но белорус только рукой махнул и, быстро перебирая ногами, устремился по узкой бетонной полоске к своим друзьям.

                Сначала Мишка подумал, что Виктор его не расслышал, но уже через минуту тот снова показался над водой и поплыл в его сторону.
 
                - Друг...– местный дурачок расчувствовался, из его глаз закапали слезы. Он присел на край водоема, спустил ноги вниз и протянул руку своему нежданно воскресшему товарищу.

                Все беглецы, кроме зачем-то задержавшегося Бобра, скрылись в темноте следующего тоннеля, но какое это теперь имело для Мишки значение? Сегодня был день открытий, и это было самое главное, самое лучшее!

                Оранжевый Крокодил Виктор, мозг которого атрофировался в полной темноте и изоляции до самой примитивной формы, увидел протянутую ему руку, и его глаза радостно засверкали. Он подплыл поближе, сделал рывок, выпрыгнул, изогнувшись дугой, ухватил непонимающего Мишку поперек тела и, сжав челюсти, исчез в глубине, окрасив поверхность воды кровью.
______________________________________________


                Продолжение http://www.proza.ru/2012/12/29/1848