Календарик

Пламя свечи уверенно истребляло бегущие дни.
Все бывает впервые. Впервые за целую жизнь свеча поедала календарик. Простой такой, с одиноким тигром.
Дни рождения и дни памяти перепутали места. А может, так и надо. Может, в этом есть великий смысл? – решила свеча. - Конечно, не мой. Разве разумна смерть в Рождество, слезы в День рождения, грех на Пасху и бегство от любви?
Кто теперь узнает о памятнике событию в виде камня, монетки, платья? Эпитафии, сошедшие из сна, эпиграфы на стекле, стихи на мониторе компьютера - единственные свидетели слезной церемонии. Время истребило чернила – зачем размытые буквы на пропитанных потом листках. Мгновенно, стираемо, фантомно. Было и нет. И рукопись не была. И каждый день пережит не зря. Пусть лучше останется энергия трепета в шелесте платья. В звуках шагов, которых нет. В каждой клеточке тела, замершей до щелчка невидимого пульта. Захотела и включилась – и побежала музыка души. Захотела и выключилась. И пошел день. Наполняться новым ожиданием.
А вот и оно. Захваченный в квадратик набор цифр. Или намеченное любимым цветом число. А вдруг свершится. Должно же быть место, где осуществляется набор энергии для расставания с ожиданием. А пока волны смятения под стук сердца. Рывки и замирания. Забег. Заплыв. Бросок. Все. Точка. И медленное посекундное отстукивание часов: 60…59…58… и вой. Вот оно расставание с ожиданием. И пустота.
Сначала одинокая-одинокая, тоскливая-тоскливая. Потом заполненная пустотой. Пустота пустотой. И ее уже много. И она разрывается сама от себя. Мозг работает, а душа замерла, замерзла. Кто-то, но не душа отвечает на телефонный звонок. Кто-то, но не душа выходит из дому. И даже в зеркале нет ее. Удивительно, но память не оставила себя в нем. Душа не отразилась. Только пустота. А потом вдруг чувство присутствия жизни. Это душа зашевелилась. Очнулась. Обнаружила себя новую в старо-новом пространстве. Маленькую-маленькую в большом-большом мире. И жить захотела. И надежду обрела на завтра.
И пустота светом залилась. Свободная-свободная. И ручеек побежал, чтобы где-то стать рекой, а потом обрушиться водопадом или девятым валом и выплеснуться наружу. Пусть слезами. Но счастья. И полетели бумаги в корзину, и фотографии, и адреса, и платья, и серьги. Свершилось начало.
Сколько их – начал и концов? Никто не знает. А вот календарик знал. Помечал, хранил, пересчитывал. Гордился и ругался. Рыдал и надеялся.
Надежда должна быть, пусть и бумажная. Как самолетик или кораблик из тетрадного листка. Как билетик в кино или на поезд. Как карточный домик. Как лист, впечатанный в асфальт. Как календарик, который сгорит.
Перегорела. Переплавилась одежда души. Голая. Мерзнет. Шерсть не греет душу. И батареи. И огонь. И в небе и на земле холодно. Нет чувств – нет трепета. Одна мысль. Протяжная. Потерявшая счет дням. Переползающая с месяца в месяц. А может оборваться, чтобы невзначай в год не переползти?
Насытилась, - сказала довольная свеча. И отбросила в сторону еще не наступившее завтра.