Мамина квартира

Уже давно истек трехлетний срок лишения свободы с двухгодичной отсрочкой у Ольге Игоревой. Однако память о ее преступлении еще долго будет жить среди ветеранов бывшего  коллектива, ныне не существующего  производственного жилищио-эксплуатационного треста. Кое-кто даже рассказывает эту историю знакомым. Чтобы, не дай Бог, еще кого не потянуло на легкий хлеб взяточничества и квартирных махинаций.
Правда, не сразу и сама Ольга Игорева отважилась преступить через Закон.
Спокойно себе работала десяток паспортистской службы паспортного учета вышеозначенного учреждения. За небольшую, по любым меркам, зарплату оформляла документы на прописку и выписку граждан из жилых помещений. А так как приходилось еще и одной растить сына, то всех богатств у двадцатипятилетней женщины было ковер, холодильник, телевизор и комплект мягкой мебели. Но и тех однажды лишилась по приговору суда. Ведь вдобавок к сроку и конфискация имущества предусматривалась статьями тогдашнего Уголовного кодекса РСФСР за подлог, взятку и использование служебного положения в корыстных целях.
А началось все с двух дорогих в ту пору пятитысячных купюр. Протянутые недобрым декабрьским днем посетительницей  Миленой  Пенкиной в качестве возможного «гонорара» за небольшую услугу: прописать ее в квартире матери по улице Ленина.
Кажется - вот еще проблема! И без этих денег следовало совершить обычную процедуру жилищного воссоединения близких родственников. Что и попыталась сделать Ольга Игорева еще до появления в ее отношениях с посетительницей взятки.
Правда,поинтересовалась:
- Нужно бы вместе с мамой прийти. Для оформления прописки одного ее письменного согласия маловато.
- Приболела мама. Трудно ей на улицу выходить. Вы уж посочувствуйте...
Умей паспортистка читать по глазам обман и корысть, глядишь, сразу отправила бы просительницу куда следует. И не попала бы под суд, не лишилась последнего нажитого.
Но столько мольбы слышалось в, голосе Пенкиной, что захотелось войти в положение добрых людей.
Сложность заключалась в том, что любящая дочь была иногородней, состояла в браке и в установленном порядке на прописку в другом городе претендовать не могла.
- Ничего, беда поправима! - успокоила паспортистка. - Мне доверяют. Скажу, что вы - моя родная сестра, и достойны исключения.
Визит новоявленной сестры к хорошо знающему Ольгу Игореву заместителю главы администрации одного из, тогда еще существующего, района города Бийска увенчался успехом. Тот не возражал против прописки Милены Пенкиной.
Оставалось заполнить соответствующие графы в карточке "Б"  из картотеки паспортной службы ПЖЭТа. Но прочтя ее, участливая доселе паспортистка по иному взглянула на дочку «больной матери».
И болезнь, и невозможность старушки дойти от дома по улице Ленина до ПЖЭТа были самой что ни на есть чудовищной ложью. Так как ответственная квартиросъемщица к тому времени умерла. И покоилась довольно далеко от здешних мест - на кладбища города Лабинска Краснодарского края. Куда незадолго до кончины старушка уехала погостить к дочери.
Недолго была безутешной Милена Пенкина. Лишь до той самой поры, когда к ней пришла мысль завладеть маминой квартирой путем незаконной прописки.
Первой преградой на пути осуществления злого умысла и стала отметка в карточке «Б» из паспортной  службы о смерти ее Пенкиной-старшей, проживавшей до своей кончины в благоустроенной квартире  дома по улице Ленина.
И вот тогда замаячили пятитысячные купюры в качестве наживки: - Клюнет паспортистка или нет? Материальное ли  положение «служебного лица» или мягкохарактерность, подточенная слезами хитроумной азяткодательницы были тому виной, только твердое «нет» больше в их разговоре не всплывало.
Уничтожив истинную карточку «Б», Любовь Игоревна соорудила ложную. В которой покойница якобы ожила, а авантюристка стала хозяйкой благоустроенной квартиры.
На другой день после получения взятки паспортистка вернула «сестре» ее паспорт со штампом о прописке.
А вскоре, как говорится, в двери преступницы постучали...
Те десять тысяч оказались непотраченными. Хранились в трубе гардины, словно ожидая момента обыска...
Иные пришли времена, иные наступили ценности. При которых многие, многие поступки видятся иначе. Однако неизменным и теперь должно быть честное и-пунктуальное выполнение должностных обязанностей.
Иначе как бы ни плакали, ни божились простоватые только на вид просительницы, отвечать за совместный грех придется лицу служебному.