Нет управы на людей

(рассказ)

Иваныч - семидесятилетний старик жил в небольшом стареньком домишке. Жена у него давно умерла , а дочь далеко жила на окраине города и навещала отца редко. У неё свои заботы: взрослые дети, внуки, муж - инвалид. Не до него! Иваныч раньше ходил к дочери, играл с ребятишками, помогал по хозяйству, а потом перестал. Ноги стали болеть да и дома работы много.
С соседями он общался редко. Вечно занят своими делами, некогда ему"лясы точить". Забот полон рот: то крышу надо подлатать, то забор починить, то угля привезти да ещё и перекидать. Никто не поможет!
Рядом, через ограду, с Иванычем жил с женой такой же старик, как он, да только деды не дружили и порой даже не замечали друг друга.
Не любил соседа Иваныч. Ох,как не любил! Зазнаистый, как петух. Выпучит своё брюхо и не видит за ним никого. Все должны ему кланяться да приветствовать его первыми, иначе он не обратит на тебя внимание.
- Хомяк жирный да и только, - называл про себя Иваныч соседа. Сын - то у него, видите ли, начальник какой-то. Всё несёт ему и на машине везёт ящики, фляги да коробки.
- Всё в свою нору тащит, - думал о нём Иваныч с раздражением и неприязнью, - нет бы поделиться по-соседски, угостить чем-нибудь. Что ты! Жадюга. Однажды утром Хомяк вдруг первым поздоровался и с ним заговорил:
- Что-то давно тебя,старина, не видел, как делишки?
- Да какие мои делишки? День да ночь и сутки прочь, - ответил Иваныч и усмехнулся про себя в куцую бородёнку, - кажный день едва лбами не сталкиваемся, а он не видел.
А меня, брат, ограбили, - проговорил Пузан каким - то по-бабьи писклявым голосом и разразился отборной руганью.
- Как ограбили? - воскликнул испуганно Иваныч.
- Всю картошку на участке сволочи выпластали, понимаешь, - он громко высморкался и продолжал, - крупную собрали а мелочь оставили, она ведь только в рост пошла, июль ещё не кончился.
- Да... Нет управы на людей, - проговорил Иваныч, покачивая заросшей, точно мхом, головой.
Что ещё скажешь, когда нет в душе к соседу ни уважения, ни сочувствия. А в голове злая мыслишка вертится: поделом тебе, куркуль старый. Целый день потом думал думушку Иваныч, всё вздыхал, вспоминая прошлую жизнь свою. Ведь у них с женой тоже земля была - участок мичуринский тогда назывался, да только продать пришлось. Заболела его Ксюня, ноги отказали. Вишен в последний год целый лес насадили.
- Попроведовать бы надо, выросли давно уже, - подумал старик, - угостят поди новые хозяева вишенкой. Под вечер, когда жара начала спадать, отправился на бывший свой участок. Надвинув выгоревшую кепчонку на лоб, шёл Иваныч через поле. Сто лет здесь не бывал - "не хаживал". Всё как -то не по пути-несподручно было. Смотрит и глазам своим не верит. По обе стороны огромного поля до самого горизонта трава стоит по пояс нескошенная, спутанная колючками лопуха да чертополоха. Носится,разлетается над землёй, словно стая мотыльков, пух от одуванчиков и от иван-чая. Гудят, трудятся над цветами пчёлы да трещат в траве неугомонные кузнечики. А когда-то здесь люди картошку садили, шумели, колготились. Жизнь кипела вовсю.
- Пустует земелька... бросили, а она ведь не только кормит, но и радость, и смысл человеку даёт, зачем он на свет божий появился, - рассуждал про себя Иваныч,вытирая рукавом слезящиеся глаза, - а когда-то кровь за неё проливали, а теперя не нужна стала. Караульщиков у нас нет огороды наши стеречь. Запрятались все за железными дверями да за решётками.
От кого прячемся-то? От себя, от наших же детей прячемся!
Нет управы на людей! Погружённый в свои мысли, Иваныч не заметил, как упёрся в железную ограду с проржавевшими погнутыми прутьями. Вот они сады мичуринские.Тишина кругом, напоённая приторным запахом малины и подсыхающей травы. Везде заросшие, обвитые вьюнками, ограды брошенных людьми участков. Возвышаются над ними раскидистые, неухоженные кусты ирги, калины, красной и чёрной черёмухи, облепленные ягодами. Чернеют на участках,среди роскошных травяных покровов, обломки от былых построек. Кое-где ещё работают, копошатся люди и говорят между собой так тихо, как на кладбище.
- Нет управы на людей, - шепчет себе под нос Иваныч и останавливается возле своего участка.
Не узнать! Бросили! С одной стороны огорода - вишнёвый лес в ягодах, с другой - заросший малинник в репьях да колючках. Буйство травы - не пролезть - не вылезти. Послышались ребячьи голоса. Треск. Шёпот. Его заметили. Иваныч, задыхаясь, остановился. Но тут зашуршала трава, и навстречу старику вышел белобрысый мальчуган лет десяти.
- Дедусь, иди сюда, здесь ягоды навалом, - сказал он и повёл его по утоптанной тропинке, ведущей к вишням.
Из-за кустов вынырнул такого же роста чернявый цыганёнок.
- Смотри, дедушка, что творится! Напакостили и ушли, - проговорил он громко, блестя лукавыми чёрными глазками.
На земле,возле самых деревьев, валялись поломанные вишнёвые ветки, а чуть подальше стояли два ведра с вишнями.
- Свиньи какие-то, а не люди, - возмущался белесый. - Неужто лень наклонить ветку?
- Ай-яй-яй, какое кощунство! - задохнулся от ярости Иваныч, -прибить бы за такие дела и то мало.
- Зачем ломать дерево? Я вас спрашиваю зачем? - напустился он на мальчишек, размахивая клюкой.
- Вот и мы так думаем зачем, - пропищал цыганёнок, выглядывая из-за спины товарища.
Мальчишки смотрели на старика растерянно и доверчиво, а он - сердито и ипытывающе.
В голове старика закралось сомнение. А если не они и он зря напал на пацанов, глядят-то как невинно.? И,остывая,он опустил клюку.
- Негоже, ребятки, дерево портить, Годы целые нужны, чтобы его вырастить. А долго ли продюжат эти обломанные вишенки?
- А это ваш участок, дедушка, - почти одновременно спросили мальчишки, протягивая ему полные горсти спелой ягоды.
- Угощают меня моей же ягодой, - усмехнулся в куцую бороду Иваныч.
Да, когда-то был его сад. Да и эти самые вишни посажены его руками.
- И что же вы собираетесь делать с вишней? - вместо ответа спросил он ребят.
- Мамка завтра на базар пошлёт продавать, - сказал цыганёнок, - к школе нам с братом что-нибудь купит.
- А моя - варенье сварит, мы с сестрой страсть как любим вишенку, - проговорил белесый, прищёлкивая языком. Нынче ягодный год. Собирай, да не ленись, - сказал Иваныч и поплёлся в дальний угол сада, с трудом раздвигая траву клюкой.
Вот и яблонька. Взрослая стала, плодоносит уже. Нижние ветки утонули в траве под тяжестью созревающих яблок. А за ней в тени - О, Боже! - стол с отодранной доской и, почерневшая от времени, скамейка.
Сохранились! Уцелели! Сколько лет пробежало, промчалось! Здесь когда-то отдыхала его семья. Опираясь на клюку, Иваныч осторожно сел на дрожащую под его тяжестью лавочку. Задумался.
Перед глазами добрая трудяга его Ксюня. Какже они работали тогда! До пота - до упаду, но была в душе светлая радость и хотелось жить. Всё у них было, всего хватало, да и людей не обижали. Коли есть, почему не поделиться..
Хорош был участок! А нынче ничейный!
Иваныч в изнеможении закрыл глаза, забылся....
Кипит, пузырится на железной печурке чайник. Щекочет ноздри смородиновый аромат. Шалунишка - дочка мажет лицо малиной и хохочет. А она, его Ксюня, грозит ей пальцем и, улыбаясь, говорит ему что-то. Но он не слышит её. Иваныч открывает глаза. Что же она хотела ему сказать?
Вспорхнула с ветки какая-то птица и полетела вслед за ушедшим навсегда счастьем. Мальчишки давно ушли. Стемнело. Остыло раскалённое солнце. Остыла земля. Остыли, взбодрились разомлевшие от жары травы, только не остыла память в растревоженной душе старика. Превозмогая боль в занемевших суставах, тяжело опираясь на клюку, Иваныч пошёл к выходу. На дороге он увидел вишнёвые ветки и всё понял. Ловко провели его пацаны! Нет управы на людей.

Валентина КУЖЕЛЕВА