роман-нуар Кровь Готэма, глава 2 Винсент

Гребаный суд гребаного города.
Лживые суки в идиотских нарядах называют это правосудием?
Вытряхиваю сигарету из пачки, закуриваю, хочется тишины. Пинком открываю дверь и выхожу на шумную улицу.
– Детектив Прайс!.. Детектив Прайс! Как вы прокомментируете решение суда?
Жалкие, убогие репортеришки. Плевать им на решение. Их не интересуют судьбы. Дай сенсацию! Тираж и удовлетворение своего эго, – вот все, что им нужно.
– Детектив Прайс…
  Самый активный, чертов денди – очкарик в нелепом костюме, – так и норовит ткнуть своим блокнотом мне в лицо. Чувствую, как в жилах вскипает кровь, чешутся кулаки. Пытаюсь сдержаться. Знаю себя – долго не продержусь.
– Винс! Вот ты где…
Это Эрни. Лейтенант Эрни Херст. Мой командир и давний друг.
Кто–то из толпы:
– Лейтенант Херст! Вы удовлетворены решением суда? Что вы можете ответить на оправдательный приговор?
Херст – толпе:
– Никаких комментариев.
Мне:
– Быстро в машину, пока нас не растерзали.
Прыгаем в «Жестянку Лиззи». Эд, водитель, жмет на газ. Оставляем галдящую толпу далеко позади.
Спустя минуту:
– Винс, судья вынес тебе предупреждение…
– Да пошел он к черту, тварь продажная.
– И все же, не стоило его болваном называть.
– Эрни, я сказал что думаю, и скрывать этого не собирался… Эд, останови – я прогуляюсь.
Лейтенант:
– Упрямый ты, Винс.

Провожая взглядом натужно тарахтящий полицейский «Форд», я закурил и неспешно направился в закусочную «Толстый Сэм» на Фултон–стрит.


– Привет, Сэм!
Сажусь на табурет. Шляпу кладу на стойку.
– О! Кто к нам пожаловал! Знаменитый детектив Прайс! Как обычно?
Киваю, достаю сигареты, закуриваю.
– Что–то ты, Винсент, последнее время сам не свой. Хмурной какой–то.
Двойной виски – залпом. Прошу повторить.
– И ты все такой же толстый. Не изменился.
Хохочет, держась за живот.
– Мне форму поддерживать нужно. Соответствовать, так сказать.
Закидываюсь вторым.
– Как Глория? Детишки?
– Спасибо, Винсент, что спросил. Младшенького что–то все время беспокоит…
– Доктор смотрел?
– Да, пилюли назначил. Пьем, только плохо помогает.
Сэм малость сник. Он уже потерял одного, но держится молодцом. Глория, та совсем осунулась, постарела.
– Винсент, ты слышал, скоро в Белфасте на воду спустят «Олимпик»? Говорят, это будет самый большой в мире пароход.
– Больше «Мавритании»?
– Да, причем намного! И еще один строится. Вроде как «Титаник» называется.
– Дерьмо! Все это дерьмо, Сэм! Эти нищие голодранцы и бандиты из Европы заполонили весь город! Они, там, специально строят такие корыта, чтоб побыстрее избавиться от ублюдков?
– Налить еще или хватит?
– Давай еще стаканчик, да пойду. Марта заждалась, наверное.
– Ты в порядке, Винс?
Стакан. Сигарета.
Виски у Сэма хороший. Пожалуй, лучший в этом грязном районе.
– Нормально. Чертовы демократы погубят эту страну, Сэм. Вот увидишь. Погубят.
Шляпа. Сигареты. Достаю бумажник.
– Сколько с меня?
Сэм машет руками.
– Нет, Винсент, не надо. В счет заведения.
– Что ж, пока, старина. Глории привет передавай.
– Да. Бывай.

Домой. Спиртное туманит взор. В голове шумит. С каждым днем становится все жарче. Говорят, июль в этом году будет и вовсе невыносим.
Марта. Моя любимая женщина. Она ждет меня. А я снова надрался. Надеюсь, не будет ругаться. Чушь! Точно знаю. Не будет. Она все понимает. За это ее люблю.
По Перл–стрит до Флетчер.
Мой дом.
Пять этажей красного кирпича. Рассадник крыс и тараканов. Чертовы иммигранты.
Мой – пятый. В каменном «мешке» душно. Поднимаюсь. Вытираю платком лицо, шею.
Что скажу? Был трудный день. Она прекрасная женщина. Поймет меня. Поймет и простит.
Вставляю ключ в замок.
Отпираю дверь.
Вхожу.
Снимаю шляпу и бросаю ее на столик в прихожей.
Странно. Марта меня не встречает.

«Дорогая, ты уже спишь?..»
«Нет, Винсент, не сплю».

Прохожу в спальню. На полу и кровати раскиданы фотографии с нашей свадьбы.
«Вот, вспоминаю прошлое… Ты выпил?»
«Извини, дорогая. Мне не следовало…»
«Иди ко мне».
Сажусь на кровать, беру фотографии.
«Здесь мы такие молодые, Марта. Ты помнишь то время?»
Глупый вопрос.
«Да, милый. Как это можно забыть…»
Гладит мои плечи. Тянусь поцеловать. Отстраняется. По щекам – слезы.
«Что случилось?»
«Мне одиноко».
«Но почему? У тебя есть я».
«Я устала, понимаешь?»
Киваю, хотя ни черта не понимаю.
«Мы вместе, но такое ощущение, что тебя нет со мною. Ты весь в работе. Винсент! Оглянись, посмотри вокруг! Как мы живем? Какое–то запустение, серость и холод…»
«Какой холод? Ты хотела сказать…»
«Нет, дорогой. Именно это я и хотела сказать. Ты отдаляешься. Прости».
Встает. Переступая через фотографии, выходит из спальни.
Еще долго смотрю на счастливые лица того времени, что уже не вернуть. Карточка за карточкой. Каждое мгновение прожитой жизни проносится яркой вспышкой. И каждый раз я задаю себе один и тот же вопрос: почему жизнь так жестока? Почему…