Байка о Полосатке

               
           Полосатка сидит  перед телевизором и наслаждается вечером.
           На носу – сломанные очки,  ноги – в тазике с остывающей водичкой, в руках – замусоленный пульт.

           В доме царит жуткий беспорядок, все покрыто пылью, паутиной и плесенью,  с люстры свисает паук, в окна уже давно не пробивается дневной свет, но Полосатку это мало волнует. Он сейчас всеми своими эмоциями – в выпуклом экране, на котором  флегматично замер Штирлиц. 
           В  телевизоре Штирлиц (с упрямо повторяющейся неотвратимостью)  никогда еще не был так близок к провалу.  Полосатка  с завидным постоянством, в который раз, смотрит  этот фильм. Уже знает каждый следующий жест, каждый следующий взгляд и медленно текущие фразы – одна за другой – до финальных титров. Именно эта предсказуемость его и радует. А что: приятно, когда сердце замирает от боли и страха, но знает, что все равно наши победят через  сколько-нибудь серий.
 
         Попереживать за ближнего – это у  Полосатки вообще  в крови. Особенно, если тому, ближнему, не нужна экстренная помощь. Если не надо вынимать ноги из тазика, искать срочно тапки и бежать в ночь спасать чью-то, попавшую в сложную ситуацию  попу.

         С телевизором весело. Особенно со Штирлицем. Мужик молодец. Совершил много геройских поступков, выглядит бодро, в сложных ситуациях не сдается.
       Каждый кадр для Полосатки – сродни молитве. Не поднимая усталого тела с потертого кресла, он представляет себя – в красивой форме,  с гордым профилем и нордическим характером. И все эти подвиги, пусть иногда и  близкие к провалу, совершает будто бы он, а не персонаж с экрана.

        Полосатка и  сам  по молодости рвался в герои. Рыл  каналы,  ходил строем, пел хором. Пробовал себя в редких, никому не нужных профессиях.

        Долгое время, когда надоела рутина,  работал дрессировщиком муравьев, собирающих редкие сорта чая. Да не заладилось. Чай в наших широтах не рос, муравьи все норовили разбежаться по разным углам.  Редких сортов набралось на пару коробочек – да и те не пользовались спросом. Обладали странным запахом и мерзким, по правде говоря, вкусом.  На редкого любителя… К тому же слишком дороги  оказались для среднестатистического населения.

        Промучившись с эксклюзивным товаром, Полосатка махнул рукой на свое начинание, списал все на неразвитые эстетические запросы у провинциального покупателя и нашел себе работу попроще.
 
         Сегодня Полосатка лыс и ленив. Не бегает по утрам. Не ждет перемен. Делом занимается. Каждую ночь выходит в город. У него теперь важное непыльное занятие: звезды выключать. Не замечали, что в наших краях по ночам – хоть глаз коли? Его работа. Приставит лестницу к небу, заберется наверх, послюнявит два пальца – и прижмет звезду между ними. Мгновение – и от сияющей точки на небесах  остается тонкая струйка дыма, да и от нее тут же не остается и следа. 
          Когда ночи ясные, звезд видно много и все это довольно утомительно. Под утро Полосатка возвращается домой уставшим и злым, с закопченными пальцами и подпаленными рукавами. А когда  погода похуже – так и ничего, почти себе фитнесс на свежем воздухе.

           И только иногда, когда совсем нагрянет депрессия, чаще всего по весне, или ранним летом, Полосатка махнет рукой на всю эту  вселенскую экономию и  уходит в отпуск на недельку другую. Насладиться теплыми  ясными вечерами. Посидеть часок другой  перед сном  на раскладном стульчике  рядом с распахнутой входной дверью,  гладя по мохнатой спинке домашнего паука  и умиляясь моли, мирно моргающей своими бархатными крылышками у него на плече.
        Тогда звезды с небес целуют его унылую, не верящую  ни в любовь, ни в благодать физиономию.  А воздух носится по его замусоленной квартире, выдувая из нее запах старости. И в душе его, не верящей  уже ни в разумное, ни в доброе, ни в вечное, робко шевелится задушенный неудачными начинаниями авантюризм. Дышать становится легче и глубже. Появляются бодрые мысли. И даже наглое желание отмыть, наконец, дом от плесени и пыли.

          Да только Полосатка точно знает, как недолги эти ночи, пронзительные от  звездного света, с хрустальным воздухом и серенадами сверчков. И что ничем хорошим не закончатся его смутные желания – помыть стены, придавить к чертовой матери паука и выкинуть тазик на помойку.
         Стены опять запылятся. На место паука приползет другой, чужой и незнакомый.  А таких удобных тазиков сейчас уже  и днем с огнем не сыскать.
          Вздохнет  Полосатка, втянет голову в костлявые плечи, поправит очки на переносице.
          И пошуршат тапочки назад, к любимому креслу. И телевизору. Штирлицу. Тазику. 
          К чему мечтать? На работу скоро. Звезды выключать.