Храмовник 1

Х Р А М О В Н И К


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ*   

ПРОЛОГ

Большой черный жук, неловко переваливаясь через сухую травинку, еле удержал равновесие, но выровнялся, резво вскинул задние лапки и покатил дальше свой бесценный шар. Ему оставалось совсем немного – норка была уже близко – как вдруг жук остановился, слегка присел и замер.
Две пары ног подошли и встали рядом.
Жук выждал немного, потом снова вцепился в шар, с еще большей резвостью откатывая его подальше от опасного места.
- Видишь, сынок, даже перед лицом опасности он не бросает свое потомство, - произнес низкий мужской голос.
- Да, вижу, - отозвался другой, высокий, совсем детский.
- Запомни это и никогда не считай даже самое крошечное живое существо менее чувствующим, чем ты.
- Я запомню, отец.
Мужчина погладил мальчика по голове и взял его за руку.
- Как ты? Устал?
- Нет.
- Может быть, хочешь пить?
- Не знаю…
Отец с сыном шли уже не первый день. Пустынная местность не радовала разнообразием растительности – одни только высохшие пучки желтой спутанной травы. Деревья, если изредка и встречались, то уже мертвые, скрюченные, с обломанными ветками. От низко надвинутого сумрачного неба веяло угрозой, но ни мужчина, ни мальчик, этой угрозы не замечали. Они вообще не видели ничего вокруг, и весь свой многодневный, утомительный путь прошли понурившись, неся на лицах печать какого-то сокрушительного горя. Пожалуй, жук со своим шаром стал первым объектом, который вызвал хоть какой-то интерес и привлек внимание.
- Все же, я поищу тебе воду, - сказал отец.
Сын молча кивнул.
Тогда мужчина осмотрелся. По причине, известной только ему одному, выбрал участок на растрескавшейся земле, и положил ладонь прямо на пыльную поверхность. Мальчик спокойно наблюдал. Он не в первый раз видел, как отец призывает воду из-под земли, поэтому смотрел без особого интереса и даже немного равнодушно.
- Здесь струя залегает глубже, чем там, где останавливались до этого, - почему-то виновато улыбнулся мужчина. – Но она отзывается. Подожди немного, ладно?
Мальчик снова кивнул.
Он действительно не знал, хочет пить, или не хочет, но понимал, что отцу необходимо что-то для него сделать, и потому, уже в который раз, соглашался и на питье, и на сон, потребности в которых не ощущал.
Отец же, в свою очередь, тоже прекрасно сознавал, что сын и пьет, и спит только ради него, но, по какому-то молчаливому уговору, оба делали вид, будто все, что делается, делается так же, как в прошлой жизни, когда у мальчика были какие-то желания, а отец, играючи, их выполнял. Теперь все стало сложнее, тяжелее и требовало усилий, непривычных для этих двоих.
Наконец, земля под ладонью потемнела, увлажнилась, и сквозь неё стала просачиваться вода. Мужчина напрягся, сжал губы. Его ладонь поднималась над землей короткими рывками, словно крошечный родничок, тянущийся следом, как привязанный, отчаянно упирался и не слишком хотел вырваться наружу.
- Потерпи, потерпи, - прошептал мужчина и умоляюще посмотрел на мальчика.
Тот подошел, опустился на колени и сделал два коротких глотка.
- А ты? – спросил он, не глядя на отца.
- Я тоже попью, - как будто спохватился тот.
Не убирая руки, согнулся, сделал еще более короткий глоток, а потом «вдавил» родничок обратно в землю.
- Ну вот… попили, - тускло сказал он, отряхивая ладонь и глядя на быстро впитывающуюся лужицу. – Пойдем дальше, или передохнем?
- Я хочу спать, - покорно прошептал мальчик.
Отец посмотрел на него долгим взглядом, затем, еще раз, обозрел окрестности.
- Там есть большой грот, - кивнул он в сторону холмов на горизонте. – Перенести тебя туда?
- А ты сможешь, после того, как вызвал воду? – вопросом на вопрос ответил мальчик.
- Я постараюсь.
Мужчина подхватил сына на руки, крепко прижал к себе и закрыл глаза.
Судя по всему, ему потребовались неимоверные усилия для того, чтобы оторваться от земли и заскользить в сторону холмов.


Грот действительно оказался очень большим. Но совершенно непригодным для отдыха. Изнутри он весь был завален камнями разной величины, среди которых попадались настоящие гиганты.
Путников это несколько смутило.
Мальчик с сочувствием посмотрел на отца, прекрасно понимая, что с этой новой задачей он вряд ли справится. Но мужчина не мог себе позволить быть слабым.
- Сейчас я все уберу, - пробормотал он, призывая на помощь остатки сил.
Однако, выставленные вперед руки предательски дрожали. Их энергии хватало только на маленькие камешки, которые послушно покатились к стенкам грота. Большие же валуны лишь слабо покачивались, но с места не двигались.
На лице мальчика отразилось отчаяние. Ему невыносимо было видеть, как вздуваются вены на шее у отца, как багровеет от прилива крови его лицо, а слабеющие руки дрожат все сильнее….
- Я помогу тебе! - воскликнул он.
И, подвернув слишком длинные рукава своей одежды, выставил вперед худые руки с поднятыми вверх ладошками.
То ли искренние чувства, давно не слышимые в голосе сына, добавили отцу сил; то ли отчаяние и боль за отца разбудили в мальчике дремавшие возможности, но каменные глыбы медленно, медленно сдвинулись со своих мест и поползли в стороны.
Спустя некоторое время в центре грота образовалось вполне достаточное свободное пространство, и обессилевший мужчина, опустив руки, ласковым прикосновением помог снять напряжение с ладоней сына.
- Молодец, - прошептал он.
Потом стянул с плеч тяжелый длинный плащ и разложил его на земле.
- Может быть, я попытаюсь уснуть сам? Своими силами? – спросил мальчик.
Отец ничего не ответил, лишь коротко кивнул и отвернулся.
- Здесь очень тихо и очень красиво, - словно извинялся мальчик, укладываясь на плащ и не отрывая взора от отца. – Ты что-нибудь слышишь в этих камнях?
- Нет, - не оборачиваясь, покачал головой отец.
Мальчик хотел еще что-то спросить или сказать, но передумал. Устроившись поудобней, он закрыл глаза, не видя, но чувствуя, как замер в ожидании отец. «Я не должен думать, - приказал сам себе мальчик. – Ради него я должен хоть раз заснуть, как раньше…». Но, как он ни старался, уже через несколько мгновений темнота под веками заполнилась грубыми криками, воплями ужаса, и видение, страшное, немыслимое по дикости видение, поползло из тумана памяти, проступая во всех своих отвратительных подробностях.
Лицо мальчика исказилось, из глаз обильно потекли слезы, и тонкий жалобный стон, преодолевая усилия воли, стал рваться наружу, разрастаясь в крик…
- Я так и знал!
Отец рванулся к сыну и, привычным уже движением, просунул одну ладонь ему под затылок, а другую положил на лоб. Ребенок мгновенно затих, но еще долго хватал ртом воздух, глядя на отца отчаянно распахнутыми глазами.
- Я не смог, папа, не смог…. Они все время приходят…. И этот топор! Я не хочу жить с этим! Дай мне покой, отец, ты же можешь, я знаю…
- Тише, тише, - ласково приговаривал тот. – Сейчас ничего не будет. Сейчас ты заснешь…
И мальчик, действительно, вскоре заснул, а его отец, дождавшись, когда скорбь сойдет с детского лица, осторожно высвободил ладони и беззвучно зарыдал, сотрясаясь всем телом.

___________________________________
*Книга задумана приквелом к "Орелинской саге".