29. С. М. Николаев в деле подписантов через 8 лет

На фото академик Андрей Алексеевич Трофимук - яростный гонитель Леонида Лозовского. Он поломал Лёше Лозовскому всю жизнь.


Скорее всего, все так и было, как пишет Станислав Михайлович в своей статье, опубликованной в газете «Наука в Сибири» №18 (2404) от 16 мая 2003 год и в Сборнике воспоминаний старожилов Академгородка, вышедшем в 2007 году «И забыть по-прежнему нельзя...». Наверняка, руководство и партком СО АН, а вслед за ними и секретарь Комитета ВЛКСМ СО АН С.М. Николаев, работавший на основной работе младшим научным сотрудником в институте геологии и геофизики хотели спустить дело побыстрее «на тормозах», а обком, наоборот, с удовольствием в пику ученым раздувал это дело.

При этом Лаврентьев обычно не высказывался вслух по идеологическим вопросам. Нас, молодых сотрудников своего института, он не стеснялся. Он сожалел, что находятся молодые ученые, считающие возможным ВСЛУХ говорить о таких вещах. И он досадовал, что приходится улаживать такие вопросы. Я даже слышал из его уст слова сожаления по поводу талантливых молодых ребят, поступающих так неосторожно.

Другие ученые тоже пытались «спасти» подающих надежды молодых ученых. Одни, как, например, Андрей Михайлович Будкер или Владислав Владиславович Воеводский, – более решительно. Другие – менее. Интересно, что в воспоминаниях С.М. Николаева не отражена позиция директора Института неорганической химии членкора (на тот момент) Анатолия Васильевича Николаева. Насколько я знаю и помню, он до последнего пытался сохранить Бреусова в институте. Но, конечно, не ценой института.

Но вот я прочитал, доступные сегодня всем протоколы заседаний партийных бюро и партийных собраний по поводу «письма 46» по "Делу четырёх" (Гинзбург, Галансков, Добровольский, Лашкова) и обнаружил там выступление С.М. Николаева на закрытом партийном собрании института геологии и геофизики 8 апреля 1968 г. Кстати, тут же он критикует и "защитников Галича", поскольку Праздник песни Интеграла был почти одновременно с "письмом 46".

«Николаев С. М.: В сегодняшнем собрании необходимо разделить две вещи: подписи письма и идеологическая работа. Нам трудно спорить по идеологическим вопросам. Имеются легализованные и нелегализованные организации. Но кто был активным участником подписания письма? Кохан пытался его подписать в мехмастерских – а он судился за аморальный поступок. Критика в институте слабая. На философских семинарах занимаются чепухой. Защитники Галича и защитники авторов письма совпадают: Кашменская, Бланков, Лозовский. Вопросы о честности и справедливости преподнесены под кислородным соусом. Подсунута неблагородная фактура. Осуждая это письмо, мы слышим вопросы, которые кажутся справедливыми. А неужели они не могли написать? Это очень тонкий прием. Очень аккуратно смешивают две тенденции. С тенденцией демократизации и использования авторитетов. Чувствуется, что действует организованная сила, которая хорошо оплачивается».

Видите, какая далеко идущая критика. На что намекает бывший комсомольский секретарь!

И еще:

«Николаев С. М. Не знаю как, но мне неприятно видеть это грязное дело. Я читал весь материал в газете и мне понятно, что это подонки и уголовные преступники. Мне стыдно за тех лиц, которые подписали это письмо».

Вот и ярлыки навешаны: "подонки и уголовные преступники". А раз "преступники", то фактически его заявление - это требование суда.   

Намек ясен?! Я немного знал одного из подписантов Лешу Лозовского. Наша фокстерьерша Дези была дочерью его великолепного Джима. И Леша ее опекал.

Последние годы он жил в Риге. У него до сих пор деййствует вебсайт с воспоминаниями. И я прочел, как после этого разбирательства ему был выдан «волчий билет»: Лешу годы и десятилетия нигде не принимали на работу. Нигде (не только в Новосибирске) и никто (не только в Академии наук, но и повсеместно) не принимал его. Извинялись перед ним, но принять не могли. Так крепко его пасли наши доблестные силы госбезопасности. И долгие годы до перестройки он мог работать только в геологических партиях в Якутии, где его не могли «достать».

– Леша! Кто же тебе заплатил за то, что ты подписал письмо, а? И какая «организованная сила» тебе платила? Что-то я о ней никогда не слышал.

А фраза уважаемого Сергея Михайловича – не что иное, как клевета и доносительство. И ясно в какую «силу» они адресованы. А его «подонки» и «уголовные преступники» на что рассчитаны? Да ясно на что. На то, что этих подонков и уголовных преступников следует судить? Это что – подсказка или просьба? Куда делась его демократия, которую он выпячивал в своих воспоминаниях? Или он за эти годы так сильно изменился – сперва был демократом, потом стал душителем, а теперь опять демократом?

Я выписал также вопросы, заданные на открытом партийном собрании директором Института геологии и геофизики академиком Андреем Алексеевичем Трофимуком, и некоторые ответы Леонида Лозовского:

Трофимук А. А. Вы интересовались, кто его написал?
Трофимук А. А. Откуда Вы узнали о речи адвоката Гинзбурга?
Трофимук А. А. Сколько их, этих друзей?
Шарудо И. И. Вы лично знакомы со всеми, кто подписал это письмо?
– Нет
Трофимук А. А. Почему Вы убеждены, что они честные?
Трофимук А. А. Вот Вы большой знаток юридических законов, откуда Вы знаете, что они не признали себя виновными?
Трофимук А. А. Откуда и где доказательства, что это негласный процесс?
Трофимук А. А. В президиум передали квитанции-уведомления, они от 4 марта с. г., а письмо составлено 19 февраля. Сколько было экземпляров письма?
– Подписывался подлинник, а на копиях была фамилия, должность и домашний адрес.
Трофимук А. А. Вы говорите – один экземпляр, а оно попало в «Голос Америки», у Вас нет даже заверенной копии.
<...>

Трофимук А. А. Почему Вам их не показали? Каким способом подписанное письмо попало за границу, а не к Генеральному прокурору т. Руденко?
– Версия о том, что не поступили письма по адресу, откуда это известно? Подписывались на одном экземпляре, а на остальных копиях было указано все без подписей.
Вдовин В. В. Кто отправил письма?
– Я не знаю точно.
Трофимук А. А. На всех уведомлениях адрес Берг?

Ну чем не допрос в следственных органах?! Для меня совершенно очевидно, что академик Трофимук пытается расследовать это дело. Создается впечатление, что он ищет заказчиков, организаторов и исполнителей. Мелковато для академика.А вот его выступление:

Трофимук А. А. В истории нашего института – это самый черный день. Мы обсуждаем вопрос, что двое взяли на себя быть совестью нашего народа. Все это чепуха, к какому случаю они присоединились, чтобы выразить этот протест. Лица в моральном и политическом отношении представляют собой мразь – это было показано достаточно в информации, которой они располагали. Эти люди – уголовники, достойные наказания. Почему вас не насторожил «Голос Америки», когда они передали наше письмо? Они заботятся о свободе, а сами убивают президента и прогрессивного негритянского деятеля. Идя на собрание, я полагал, что они осознают свою ошибку, но я здесь этого не заметил. Мне хочется поговорить о Лозовском. Он читал речь защитника Гинзбурга. Уже одно то, что он не пожелал ознакомиться с речью обвинителя, говорит о нем. Я согласен со всем теми, кто не требует наказания. Товарищи не прочувствовали своей вины и не осознали ее. Я жду признания от них. У вас нет и желания расследовать это дело. Мы должны отмежеваться от тех, кто сделал эту гадость и осудить тех, кто участвовал в этом.

Запись, неважная, конечно. Стенографистки там не было. Но все ясно.

Гуманностью интеллигента здесь не пахло. И интеллекта маловато: употреблять такие бранные слова, как «мразь», «гадость», «уголовники», «осудить», не следовало. Недостойное выступление. Гражданская позиция академика Трофимука явно отличается от позиций других академиков – Лаврентьева, Будкера, Воеводского, Николаева и многих других.

Продолжение следует: [http://www.proza.ru/2012/12/28/210]