Твари. Глава 15. Опоздавшее письмо

     Мира сидела в столовой. Стёпа сидел напротив. Она молчала, не зная, что сказать, пока мальчик сам не нарушил тишину.
     — От папы нет вестей. Мама очень волнуется. Но ведь всё будет хорошо? Как всегда, да? — Стёпа смотрел на неё с надеждой, будто от её слов зависело всё.
     — Конечно, всё будет хорошо, — Мира еле подавила подступающий комок к горлу.
     — Почему ты тогда так расстроена? И не ешь? Твои глаза…
     — Просто не выспалась, — она постаралась изобразить улыбку.
     — Фабиус ждёт тебя в своём кабинете! — на её плечо неожиданно опустилась рука Кары.

     Мира не сопротивляясь, шествуя, словно под конвоем, опустив голову вниз, шла за Карой. Стёпа вопросительно смотрел ей на прощанье, ожидая каких-то объяснений, будто чувствуя, он ещё ведь ни о чём не знал.
     — Прошу, садись, —  с порога Фабиус поманил её костлявыми пальцами, — Мне пришло сообщение из штаба.
     — С каких пор вы посвящаете меня в свои дела? — Мира уже ничего не боялась, в ней всё ещё жило это ощущение что она вот-вот уедет отсюда, что этот сон — лож, и Глеб придёт за ней.
     — Не надо! Не надо дерзить, — Фабиус уселся в своём кресле, так что его глаза вновь скрылись во тьме, — Я ведь не со зла. Так понимаю ты каким-то образом уже в курсе?
     — В курсе чего?
     — Ладно, давай начнём всё сначала, — он придвинулся ближе, — Мне пришло сообщение из штаба. Твоего штаба. И хоть я не вправе, но считаю должным поделиться, тем более это уже всё равно ничего не изменит.
     — Нет! Прошу вас! — Мира упала головой на стол.
     — Юрий Геннадьевич сегодня… Что?
     — Не говорите! Только не говорите! Пожалуйста, умоляю! — она зарыдала теперь уже в голос. Мира так долго, насколько это возможно для неё, почти сутки держалась, и теперь вся эта тишина отступила. Теперь, когда она сидела в кабинете Фабиуса, всё начинало казаться таким реальным, — не надо, пожалуйста! — она с мольбой на него смотрела, ведь если он это скажет, то всё навсегда будет кончено, это станет правдой.
     — Весть…— он застыл, наблюдая за её терзаниями, растерянный, казалось, впервые потеряв своё лицо, свою каменную маску с впалыми глазами, они вдруг ожили, стали отражать свет, стали зеркалом, словно тоже наполнились слезами, — Я лишь хочу тебе рассказать то, что знаю.
     — Да,— в ней всё ещё боролись эти чувства, она так надеялась, что то, что он скажет, это будет чем-то другим, совсем не относящемся к делу, или то, что Глеб и Сергей целыми и невредимыми вернулись домой.
     — Вчера у вашего штаба была операция. Никто не вернулся домой.
     — Глеб, Сергей, — в ней догорали остатки надежды.
     — Пропали без вести. Официальная версия — «погибли», правда тела так и не нашли.
     — Официальная версия,— сквозь слёзы усмехнулась Мира.
     — Ты что-то знаешь об этом? — он с подозрением на неё посмотрел.
     — Ничего, — она вспомнила последние слова Глеба, вести себя, как ни в чём не бывало, хоть и поздно уже, — Стёпа? Кто ему скажет?
     — Сегодня за ним приедет мать.

     Весь день для неё прошёл как в тумане, она уже не отдавала отчёта своим действиям. Даже когда приехала Карина, она лишь издали наблюдала за ней, чувствуя отчасти свою вину в том, что случилось. Стёпа обмяк в объятьях матери, она видела, как дёргается его детская спина, как он всхлипывает. Карина была белая и неподвижная как мраморная статуя. Мира не смогла на это смотреть и побежала обратно в академию, откуда написала и наконец, отправила, как просил Глеб, письмо Геремену с единственной лишь фразой: «Я больше не могу!»
     Остаток дня, она бродила, ноги сами её вели неизвестно куда, Мира падала в сугробы, била рукой землю, броня всех и вся. Ещё большая злость к ней подступала, когда она думала о Руслане, ведь этот ублюдок знал! Она не понимала, как смотреть теперь в глаза Стёпе, Карине, или тому же самому Юргену! Ведь если бы не она, если бы она только отговорила Глеба? Тогда может и Сергей бы не пошёл? Хотя, кого она обманывает? Пошли бы, в этом они все, добрые и храбрые, безрассудные, готовые отдать свою жизнь, разменять как монету, ради какой-то недостижимой цели, невзирая на слёзы и боль тех, кому они действительно нужны.
     Озябшая и вся промокшая от снега она забрела обратно в корпус, где в главной гостиной умудрилась, как всегда наткнуться на Кару.
     — Это был отвратительный вечер! Куда ты? — она шествовала за ней по пятам, Мира её словно и не замечала, — Нет, ты даже не представляешь насколько! Руслан — подонок. Да, — она резко одёрнула Миру, — и с какой это стати он к тебе подходил? Он к тебе…
     — Кара! Да отвали ты уже, наконец!!! — Мира со всей злостью отпихнула её.
     — Да без проблем, — Кара в растерянности застыла, смотря вслед Мире, — Постой! Я вспомнила что хотела! Тебе тут недавно пришло письмо, но я забыла его в суматохе отдать!— Кара протянула ей конверт, Мира небрежно промямлила что-то вроде «спасибо» и побежала вверх по лестнице.
     Она забрела в один из пустующих кабинетов и уселась на подоконнике. Это оказался тот самый кабинет, где Мира была на первом своём уроке, на уроке Бернарда, как будто это было вчера, словно ещё ничего не успело случиться. Мира с радостью бы согласилась вернуть эти дни, повернуть время вспять, отмотать его назад, не взирая на то, что Глеб не хотел её знать, как она страдала по нему, это бы никогда не сравнилось с тем, что она чувствует теперь. Она как в припадке, трясущимися руками порвала конверт и раскрыла письмо.


     Здравствуй Мира! Вот уже совсем недолго осталось. Я знаю, что намного раньше с тобой встречусь, прежде чем дойдёт это письмо. Но нет сил, уже этого держать! Я знаю, что ты будешь на празднике своего друга Бернарда. Знаешь, у них действительно неплохая группа! Но думаю, ты сама в этом убедишься. Возможно, мне даже удастся подслушать их выступление. Да, уж к чему это я? Прости, просто меня переполняют чувства. Сейчас, впервые за долгое время, мне, наконец, всё стало ясно, я словно с чистого листа на всё смотрю. У меня есть великолепный план! И скоро, совсем скоро всё изменится! Да уж. Скоро я тебе и сам обо всём расскажу.
     Но на всякий случай. Хотя я уверен, что этого и не понадобится. Я как никогда в этом уверен! Не знаю, может я сейчас ведомый этим решением, но я знаю, что всё получится. Хм, Прости за сумбур! Поскольку я рассчитываю это сказать тебе лично, то опишу вкратце. В штабе есть предатель. И может даже не в нашем, может и не один, хотя все улики указывают именно на него. Но есть основания полагать, что он имеет какое-то отношение к верхам и к той же академии, в которой ты сейчас находишься. Помни об этом и будь осторожна! Но не буду тебя без основания далее запугивать. Помнишь, тот подарок, что я тебе подарил? Прости, что так скрытно, но на всякий случай, если вдруг письма проверяются. Это не простая вещь. Попробуй ей воспользоваться. В ней много скрытых свойств, она приведёт тебя к истине…
     И, конечно последнее задание! Геремен, мне как то рассказал о твоём сне с  весьма занимательным артефактом. Моё последнее задание связано именно с ним, думаю, по окончании ты можешь больше не бояться этого сна. Тем более у меня появился друг с той стороны, думаю, мы этот вопрос уладим в ближайшие сроки.
     Жду с нетерпеньем встречи. Глеб.
     P.S. Уже направляюсь к тебе!


     Мира скомкала письмо. Потом вновь расправила. А вскоре беззвучно залилась слезами, она всхлипывала, тряслась, ей хотелось кричать, но голос словно пропал, она не могла ни единого вопля выдавить. Чёртово письмо! Вдруг по окну раздались стуки. Мира очнулась. За окном сидел чёрный ворон и стучал клювом о стекло, она открыла его.
     — Я его получил, — Геремен смотрел на неё в растерянности.
     Она вначале даже не узнала его. Он и так был её старше, но теперь на неё смотрел будто совсем другой человек, и дело даже не в опухших глазах, Мира и не сомневалась, что он тоже плакал, просто не было в нём того присущего задора, который делал Геремена Геременом, таким наивным словно ребёнок. Мира потеряла уже счёт времени, как долго они сидели и просто молчали, она давилась слезами, крепко обхватив его руку, а он молча гладил её по спине.
     — Сегодня утром пришла весть, — Геремен снял свою шляпу и начал её рассматривать, будто впервые увидел, наступило вновь долгое молчание.
     Мира не знала, что ему на это ответить. Рассказать о том, как она вчера увидела этот сон? И стоит ли рассказать ему последние их слова, рассказать о том, как Глеб недавно к ней приезжал, стоит ли теребить ему дальше душу, стоит ли вообще это хоть кому-то рассказывать, или оставить это чем-то личным, тем, что было только у них, сладким моментом. Геремен провёл рукой по шляпе, словно гладя котёнка, — Забавная история связана с этой шляпой, — хоть Мира и знала уже эту историю от Карины, но ей так захотелось услышать её ещё раз, — Однажды, когда я ещё был маленьким, Глеб водил меня в цирк…
     Мира этой ночью так и не попала в свою комнату. Геремен из-под плаща вытащил двухлитровую бутылку виски, и они всю ночь, сидя на подоконнике так и проболтали. Они уже почти не плакали, напротив смеялись, сквозь искрящиеся от подступающих слёз глаза, но смеялись. Геремен то и дело вспоминал забавные истории, связанные с Глебом, ведь он его намного дольше знал. Мира ему напомнила про случай с комнатой полных тыкв, о той странной любви Глеба к фасоли и коню по кличке Цезарь, с каким нелепым и воодушевлённым лицом он всё время ходил. У Геремена же были припасены ещё более комичные случаи, с каждой новой историей, она словно всё больше его узнавала, становилась, будто ближе к нему, вот он рядом, такой живой, настоящий с этими добрыми голубыми глазами, вновь попался на шутку Геремена…
     Тянулись дни, Мира понемногу приходила в себя, но ничего другого ей и не оставалось. Моментами она срывалась, особенно ночью перед сном, долго не могла уснуть, никак не могла прогнать эти мысли. Она слышала отголоски его фраз: « у меня есть идеальный план», «идеальный», «скоро всё изменится», «ты мне доверяешь?» Да и не хотелось, Мира ещё не готова была обо всём забыть.
     Кара на неё обозлилась, её оскорбило то, как она её в тот день отшвырнула, за что Мире совсем не хотелось извиняться. Да и как она может извиниться перед человеком, который боготворит Руслана, того по чьей вине погибли Глеб и Сергей, в этом она даже не сомневалась. Зато теперь Мира всё больше проводила времени со Стёпой, который так и не поверил в смерть отца. Он считал, что раз их тел не нашли, то ещё есть шанс. Мира не вправе была рушить эту детскую надежду, хотя и знала правду.
     С Геременом тоже отношения наладились, они писали друг другу, чуть ли не каждый день. Из его писем Мира поняла что случившееся не оставило равнодушными людей из центрального штаба. К ним прислали «подкрепление», главной задачей которого было следить за всеми, совать всюду свой нос, пытаться кого-нибудь разоблачить. Карина стала дёрганной. Она не успела ещё оправиться с горем, как к ней каждый раз подходил кто-нибудь из инспекции и задавал кучу вопросов о Сергее. Геремен раздражался, ведь сам Сергей куда больше проводил времени со своими сослуживцами, нежели с женой, словно они её в чём-то подозревали. Генерал Крюков, Трюков или Дрюков, Мира так и не запомнила, каждый раз поговаривал «С семейкой то у неё, не так всё чисто!» Хотя при этом, ему это совсем не мешало начать свататься к ней. Но Карина любезно отклоняла все его просьбы.
     Приближалась весна. Миру всегда удивляло, как быстро здесь сменяются времена года, точнее даже сама погода. Всю осень дожди, пожухшие листья, утро первого декабря, и всё белым бело. Весь февраль снег по пояс, бушует метель. И как только первый день весны, неожиданно кругом капель, всё тает словно кусок масла на глазах.
     За Кариной начали вплотную следить. А сам Геремен продолжал следить за озером. Благо никто кроме Карины и Миры больше не знал о том, что он может превращаться в ворона. Его наблюдения были не успешны, за месяц он только несколько раз заметил там людей. Однажды, Геремен написал ей, что ему показалось, что одной из фигур на озере как раз и была Карина.  Но это казалось немыслимым, ибо ей и так не давали проходу.
     В этот день у Миры был выходной, она встала пораньше, Пенни ещё спала, на цыпочках подошла к зеркалу, взглянула на себя, провела несколько раз расчёской по волосам и достала из шкатулки маленькую серебряную розу и закрепила её в петлице кофты. Подняла свой рюкзак, в карман которого положила письмо Глеба, напоследок ещё раз его перечитав. Когда она спустилась в столовую, там никого ещё не было, собственно на что она и рассчитывала. Выйдя из академии, она свернула за угол и направилась в сторону стадиона. Здесь тоже было пусто, все ещё спали. Забравшись на самый верх трибуны, она стала  ногами на последнюю скамейку. Со словами «была не была», она сделала рывок и побежала, но не по скамейкам вниз, а вверх по воздуху.
     Всё выше и выше она поднималась, словно убегая. На секунду ей даже действительно захотелось сделать это. Мира посмотрела по сторонам, она выше крыш, выше деревьев, выше даже птиц что пролетают стаями у неё под ногами, но не так высоко что бы вновь увидеть Глеба. Она стала ещё отчаянней бежать, но солнце, к которому она стремилась, было недостижимо. Вверху было всё не так, как ей казалось, здесь было холодно и сыро. Она застыла, расправила руки и откинулась назад, пытаясь упасть на облака, словно на перину, но они не хотели её держать, она не принадлежала их миру. Её крутило, Мира стремительно падала. Она панически пыталась выровняться, но не получалось. На секунду она даже подумала, а может позволить себе упасть? Почти уже у края земли она всё-таки смогла сделать ещё несколько шагов и вновь поднялась к краю трибуны.
     Всю последнюю неделю Мира упражнялась в левитации. Письмо Глеба ещё раз ей напомнило о сне. Она вспомнила, что в нём уже умела ходить по воздуху. И хоть Глеб обещал это уладить, и спасти её от неминуемой гибели, но теперь она не была так в этом уверена, в том, что этот вопрос действительно был улажен. Она хорошо запомнила, как этот меч пронзил его грудь, она его узнала.  Мира так же пыталась разгадать загадку розы и повсюду её с собой носила. Она то сверкала радужными переливами, то краснела и темнела. В столовой и в гостиной с ней вообще творилось что-то невероятное, она вся накалялась, обжигала, словно сама не могла определиться белеть ей или краснеть, будто реагировала на количество народа.
     В эти выходные, пользуясь очередным отъездом Фабиуса и большинства учителей, Кара решила вновь устроить вечеринку. За что Мире, естественно доставалось больше всех. За Карой ходила её свита, те, кто хотел быть хоть как-то близок к её тусовкам, внести свой вклад и не быть опозоренным Карой. Каждый раз, встречая Миру в коридорах, её новые друзья отпускали шутки в её адрес, иногда и сама Кара опускалась до того чтобы язвить. Что значило, не что иное, как то, что Кара всё-таки была задета. Мира твёрдо для себя решила, что даже не спустится вниз и закрылась одна в комнате.
     Мира пыталась читать, но грохоты музыки, бьющегося хрусталя и фарфора так и не дали ей покоя. Она одела наушники в надежде хоть как-то отстраниться от всего происходящего и начала перечитывать письмо Глеба. Её глаза зациклились на одной строчке «В ней много скрытых свойств, она приведёт тебя к истине…», ещё раз вчиталась «приведёт тебя к истине». Что же Глеб хотел этим сказать?  Почему бы просто было это не описать? Конечно, ведь он не знал, что так и не успеет обо всём сообщить. Теперь Мира была безумна зла на него. Почему всегда нужна эта завеса тайны? Что он хотел этим сказать? Или просто как всегда пытался в присущей себе манере, нагнетать обстановку, что в этом куске железяки может быть такого? Мира швырнула розу об окно, она упала на подоконник со звоном и засияла. Мира подбежала, подняла её, прислонив к сердцу, словно маленького ребёнка, это ведь единственное что у неё осталось от него, не считая, этого жалкого письма… И она вновь погрузилась в него.
     Грохоты становились всё сильнее, словно внизу топал табун слонов или носорогов. Уже не в силах этого выдержать, Мира отбросила наушники, готовясь пойти вниз со всем разобраться. Она обернулась. В дверях безмолвно стояла Пенелопа, и возможно уже не первую минуту.
     — Что случилось, Пенни? — Мира попыталась разгрести завал книг на полу.
     — Я н-недолжна…— Пенни мялась, крутила в пальцах подол юбки.
     — Что не должна? С тобой всё в порядке? — Мира подбежала к ней, и, обняв за плечо, ввела её в комнату.
     — У нас с тобой р-р-разные стороны, сама знаешь!— Пенни разрывалась между тем, что бы смотреть ей в глаза и в пол, — Ты мне н-н-нравишься, но я не могу н-н-ничего тебе говорить! — она, словно набралась решимости, и уже абсолютно не заикаясь, вовсю мощь прокричала, — БЕГИ! Сейчас же отсюда беги!
     Бешеные округлившиеся и наполнившиеся кровью глаза Пенни, были словно подщёчной для Миры. Она вспомнила, кто такая Пенелопа и почему её так опасалась Кара. Её взгляд Миру действительно испугал, она взяла розу, накалившуюся добела, куртку и побежала вниз. На лестнице она услышала крики из гостиной, выглянув из-за угла, Мира увидела людей, которых никогда ранее не видела в академии. Один из них впился в шею девушки, её белокурые волосы свисали на пол и начинали краснеть от струящейся крови, двое других громили всё вокруг. С противоположной лестницы спустились ещё несколько человек, один из них сказал: «Надо пройтись по комнатам». Мира недолго думая побежала обратно наверх. Бегая по коридорам, словно испуганное животное, она пыталась найти чёрный ход, но так и не смогла вспомнить в суматохе. Она слышала, как приближаются шаги, вбежала в один из классов. Шаги становились всё ближе, она открыла окно, было высоко, но, была, не была! Мира прыгнула вниз, разбежавшись, она поднялась по воздуху и оказалась на крыше академии.
     Мира присела, спрятавшись за одной из труб дымоходов. Она оглянулась по сторонам, их было много. И не только вокруг их академии, они шныряли у стадиона, у леса, и приближались к детскому корпусу. Стёпа! Это всё, что теперь её волновало. Благо кругом были деревья. Мира, словно пантера, воспаряла в воздухе, приземляясь с дерева на дерево, с крыши на крышу. Она всё ещё отставала от тех, кто подходил к детскому корпусу. Мира ещё быстрей начала шевелить ногами в воздухе, уже не опасаясь о беззвучности своих приземлений, и пару раз чуть было не попалась.
     Добравшись до детского корпуса, она в суматохе стала ходить по крыше, никакого люка или чёрного хода в помине не было. Твари приближались. У Миры не было уже времени всё обдумать, она на коленях спустилась к краю крыши, сползла вниз, повиснув на карнизе, раскачалась и ногами выбила окно. Звон стёкол взбудоражил толпу наступающих, теперь они стремительно побежали.
     Она оказалась в спальне одной из учительниц, та завизжала, Мира прикрыла ей рот, но было уже поздно, их слышали.
     — Бегите! Скорее! Берите детей и прячьтесь! — рычала на учительницу Мира.
     — Что? Что? А охрана?
     — Все мертвы!
     Женщина подорвалась, не одеваясь, так и оставшись в одном лишь чепчике и сорочке, она побежала по коридору, стуча во все комнаты.
     Учителя выходили из комнат, собирали детей, но все это делали так медленно, разбивая их на пары, будто это была всего лишь учебная тревога. Среди толпы Мира заметила заспанного Стёпу, растолкав всех, она взяла его под локоть и потащила.
     — Мира, что случилось? А остальные?
     — Нет времени объяснять!
     Она ввела его в один из классов, попыталась вместе с ним подняться по воздуху, но это оказалось для неё ещё слишком тяжело, она едва ли на дюйм оторвалась от пола. Мира стала озираться по сторонам. У стены стоял большой платяной шкаф, она посадила туда Стёпу.
     — Сиди здесь! Обещай мне, что будешь вести себя тихо! Только молчи!
     — Что случилось? — стонал реёнок.
     — Всё будет хорошо, обещаю, если ты не будешь выходить отсюда!
     — Как тогда, да? — глаза Стёпы с укором на неё смотрели.
     — Нет… Просто сиди тихо. Обещай мне?
     Стёпа кивнул, Мира захлопнула дверь и побежала обратно. Она решила их отвлечь. Разбила ещё одно окно в противоположной части корпуса и специально постаралась попасться им на глаза, она уводила их в лес.
     Добравшись до леса, она поняла, что дальше не сможет бежать по воздуху и укрываться от их огненных шаров, она спустилась к земле и побежала уже на своих двоих. Ноги утопали в мокрой глине. Она бежала что есть сил, хоть и постоянно спотыкалась, падала на землю, но снова и снова вставала и продолжала бежать, ноги застревали в размытой земле, по лицу били мокрые ветви деревьев, исцарапав его и испачкав. Одежда, волосы, всё промокло, но холодно не было, она согревалась своим бегом, изо рта шёл пар. Она оказалась в своём страшном сне наяву.
     — Здравствуй, милая! — послышался голос Руслана, как и в том сне.
     Перед ней стоял он, со следами пощёчины на лице, весь его плащ пах серной кислотой. Всё вновь повторялось. Он холодной рукой провёл по её щеке, затем по волосам, и эти ощущения, как к желудку подымается её ненависть, всё это уже было.
     Он что-то ещё сказал, но Мира не обратила внимания, она лишь ошеломлённая наблюдала за тем как притворяется в жизнь её сон, вот она сама себя привела к этому моменту… Судьба ли?
     Руслан повернулся и сделал несколько шагов от неё, и это Мира предвидела, он закричал вглубь леса: «Еда-а-а!»
     Это было сигналом для неё. Она всё вспомнила в мельчайших деталях. Из-под земли начинали расчищать себе дорогу грязные иссохшие руки. Мира не стала долго ждать. Сейчас один из них попробует схватить её за ногу. Она резко встала и подняла палку с земли. Они поднимались. Твари, с серой землянистой кожей, звериным оскалом, лысые черепа обтянутые кожей, местами рваной, так что стала видна кость, впрочем, как и всё их тело, тощие, иссохшие тела, лишённые каких либо черт лица. Медленно, ковыляющие, они всё приближались. Сейчас она начнёт отбиваться, а они будут смыкать кольцо вокруг… Ну уж нет!
     Мира не стала дожидаться своей участи! Только не так! Только не так легко она сдастся! Она побежала вверх по воздуху в обратную сторону от Руслана, остановившись на одной из веток высокого векового дуба, она так громко, сколько было сил, прокричала: «Ну, так догоните!»
     Руслан оскалился, словно вся эта игра его забавляла. Мира бежала сквозь ветки верхушек деревьев, они беспощадно били по лицу, холодные, мокрые острые. Но плевать. Догонялки даже в детстве были её любимой игрой. Она прыгала словно белка с ветки на ветку, ещё никогда она не чувствовала такой уверенности в себе, такого адреналина, и самое главное, всё это ей тоже нравилось.
     Мира петляла, он пресекал её на полпути. Она решила его обмануть, кинула шишку в другую сторону, а сама беззвучно, аккуратно попыталась спрятаться среди кедров, но Руслан понял её план и перехватил Миру. Она попалась. Он крепко сжал её сзади, так что она не могла продохнуть.
     — Попалась, — он растягивал слова без особого энтузиазма, словно и не радовался своей добыче.
     — Тебе не кажется, Руслан, что всё это уже было?
     — Глупая, глупая девочка,— Руслан говорил, еле дыша.
     — И это уже было!
     — Насколько же ты глупа и безрассудна! Неужели ты, зная, что будет, просто не могла этого избежать?
     — Тру-у-ус, — как тогда она процедила эти слова.
     — Зачем? Молодая ты идиотка! Ты не могла вынести, один маленький простой урок? — он шептал у неё прямо над ухом.
     — Конечно, вынесла! Трус! Проклятый!
     — Ты не знаешь, о чём говоришь, — его руки, как тогда дрогнули, он сам весь дрожал, словно мальчишка.
     — Зато я знаю, чего не было в прошлый раз! — Мира резко нагнулась, а потом выпрямилась, со всей силы ударив его головой в нос.
     Руслан, попытался материализовать свой синий меч, но роза на груди Миры вспыхнула, и он просто упал с огромной высоты вниз. Мира на секунду остановилась, убедиться, достаточно ли он добит. Но Руслан не смотря на то, что по сути не получил никаких повреждений, и не думал бежать за ней, он просто валялся на земле и смеялся, время от времени ударяя по ней в припадке рукой.
     Мира поднялась над кронами и побежала к медным воротам. Там стояла уже новая охрана из тех тварей, но они ни за что не догадаются посмотреть вверх. Преодолев барьер, застыв над озером и уже медленно опускаясь как воздушный шарик, Мира оглянулась по сторонам. Весь город спал. Ближайшее место, куда она могла добежать, и где был свет, это был паб на другом конце озера.
     Мира бежала или летела, всё это уже не имело значения. Что есть сил, она старалась успеть. Бармен уже закрывал двери, выпроваживая от туда постояльцев, среди них был Бернард, который мигом отрезвел, увидев Миру.
     — Академия! Твари! — она задыхалась в своём безумии, не в силах хоть что-то связать, —  Мёртвые… предупреди! Скорее же предупреди!

     Начинало уже почти светать. Только тогда к академии, наконец, подтянулись силы города, штаба. И как не странно людей Торуса. Все были в бешенстве. Особенно люди Торуса, они, словно и не знали о произошедшем. Мэр города, сухощавый старичок, грозился ужасной расправой тем, кто нарушил перемирие. Мира пыталась достучаться, она кричала, что одним  из нарушителей этой ночью был как раз Руслан, но никто её не слышал, или же не хотел. Когда уже почти свело, подоспел и Фабиус. На нём лица не было, на все вопросы, он беззвучно разводил руками, его глаза, так глубоко спрятанные в глазницах, словно вылезли наружу, он в шоке смотрел на все разрушения, трясущимися костлявыми руками пытаясь хоть как-то собрать картину воедино. Он единственный услышал Миру.
     — Нет, нет! Этого не может быть! Он не настолько глуп, что бы подставляться, значит это приказ, — тараторил Фабиус, всматриваясь сквозь решётки ворот, — Он должен был следовать ему… но он не мог, всё равно!
     — Вы говорите, впрямь как Кара, — Мира поджала губы и хлопнула его по плечу,— Поздравляю, она вся в вас!
     Фабиус застыл. Словно эти слова его ещё больше затронули, чем всё случившееся. Он что-то мямлил, но, затем, не обращая внимания на толпу солдат, как обезумевший, что-то крича и размахивая руками, пытался прорваться через блок пост. Его отстраняли со словами «Дедуля, куда вам», но он, как птица в клетке, так и бился о прутья, крича «Там же Кара! Кара! Ученики!»
     Мира встала на его сторону, став с ним бок о бок и кричала, не выдержал и Бернард, вскоре их стало много, и их уже не могли сдерживать.
     Когда почти всю территорию прочистили и убедились, что давно никого уже нет, Фабиус дал приказ собраться всем в зале столовой главного корпуса.
     Мира стояла, облокотившись у стены. Кара была жива и невредима, разве что несколько ссадин и перемотанная пластырем рука. Она не сводила с неё глаз, уже без злобы. Кара, словно вся сопротивлялась тому, что бы подойти, она дрожала как осиновый лист и время от времени водила руками по лицу.
     Фабиус вышел в центр, готовясь зачитать свою речь, но его прервал звук открывшихся со скрипом дверей, вернее то, что от них осталось. В зал вошли дети. Мира только сейчас, увидев Стёпу, вспомнила, что так и не открыла его. Но благо всё уладилось. Хотя Стёпа был очень бледен, но это не мудрено. Мира позвала его, но он лишь пренебрежительно на неё посмотрел и, оторвавшись от детей, направился в сторону, где сидела Пенелопа.      Воспитательница подала ему тарелку с едой. Но он её смахнул рукой, миска со звоном упала, заполнив своим звоном всё вокруг. К ним поспешно подсела та белокурая девушка, на которую напали прошлой ночью, такая же бледная, словно боясь спугнуть, она попыталась ободряюще его похлопать по спине.
     Фабиус вышел в центр, окинул всех взглядом, начал было говорить речь, но запнувшись, остановившись взглядом на углу белокурой девушки и Стёпы, лишь еле слышно выдавил «простите..»
     Мире запретили встречаться со Стёпой и вообще подходить к детскому корпусу, хотя его и перевели уже в другой, для тех кто, такой как Пенни и в сущности как Руслан. Мира всё ещё не могла этого признать, всё это казалось ей какой-то шуткой. Зачем им Стёпа? Как они догадались вообще? Только не он! Только не теперь! Только не снова! Карина!
     Мира уже была не в силах плакать, не в силах бороться, не в силах даже спать. Помимо боли, она чувствовала огромную вину перед Кариной, и злость, неиссякаемую, неудержимую злость на Руслана.
     Она сидела на лавке у стадиона и смотрела на ответвление от детского корпуса. Раньше она думала, что это его продолжение, но только теперь знала всю правду. К ней незаметно подошла Кара, на её руке уже не было пластыря, но было заметно, как под корень искромсаны её ногти.
     — Бернард, знает, как туда попасть. Он всё знает по части зданий. Но мой тебе совет, лучше не надо, ты уже ничего не изменишь. Он уже не тот, не такой, каким ты его знала, уж я то, поверь, знаю!
     Мира не знала, куда ей теперь идти, ей везде было больно, везде было страшно. Даже возвращаясь в их общую комнату с Пенни, она не знала, как реагировать, теперь она видела её истинное лицо, лицо зла, зла которое почему-то её предупредило. Но она набрала воздуха в грудь и всё-таки вошла.
     — Я д-д-думала ты больше не захочешь жить со мной, — Пенелопа испуганно на неё смотрела из-под чёлки.
     — Нет, это точно не про тебя. Если честно, я уже не понимаю, кому доверять и не понимаю, почему ты мне помогла? Зачем? Если бы ты не предупредила, всё было бы проще, я бы не винила себя…
     — В-винила бы! Просто ты единственная, к-кто был добр ко мне! Н-н-не стоит думать обо всех о-одинаково, мы тоже умеем ценить д-д-доброту.
     Мира упала на кровать, сильнее сжала подушку в руках. Застыла, и уже нисколько не стесняясь Пенни, дала волю чувствам. Она не плакала, слёз уже не осталось, она просто орала как припадочная, била руками подушку, кровать, срывала постеры со стены.
     м— Он, з-з-знает, что ты не виновна. Просто ему так теперь проще. Всё стало намного п-п-проще, возможно ты когда-нибудь это поймёшь.
     — А его мать? Она всех потеряла! Ей ведь теперь уже проще не станет!
     Пенелопа опустила голову и направилась к комоду. Она налила два стакана воды и достала из ящика, коробочку, про которую Мира уже давно забыла. Пенни аккуратно уложила две пилюли на блюдце и посыпала их перцем.
     — З-з-за твоё здоровье! — Пенни протянула ей блюдце.
     Следующие три дня прошли в трауре, не только для Миры, все ходили по коридорам как заблудшие души. Тут и там по углам кто-то выл и плакал. Словно хохот и веселье никогда не бывали в этих стенах, словно это всегда была обитель горя и отчаянья. Кара украдкой смотрела на Миру. Мира видела, как тряслись её руки. Она вспомнила пять вспоротых ран на щеке Руслана, неужели это дело рук Кары?
     Мира прошла мимо неё, хотя что-то так и подбивало её обернуться. Зайдя в кабинет, она забралась повыше, в надежде хоть немного, наконец, поспать, ведь если не лекция этого преподавателя, то наверно уже ничто не заставит её спать.
     Так и случилось. На середине урока она с грохотом отключилась, ударившись головой о стол, за что получила письменный выговор. Но и это на неё не повлияло, Мира прислонилась к стене, удобно подобрав рюкзак, и теперь уже не о чём не думая, вновь погрузилась в сон.

     В начале ей снились события минувших дней, она заново переживала смерть Глеба, потом Карина её бранила и проклинала за смерть Сергея, за то что лишилась единственного сына, она гладила рукой живот, всё время повторяя: «моя последняя надежда».
     Над озером сгустились тучи, ночь раскинула своё покрывало, расшитое звёздами. Вода была настолько спокойна, что казалась, похожей на зеркало. Карина обошла стороной кладбище, она уже сделала всё что хотела, осталось последнее желание, побыть хоть немного одной. Она подняла камень с берега, хотела его швырнуть, но кто-то её уже опередил, пустив рябь по воде.  Карина обернулась, она узнала его, её лицо исказилось в гримасе ужаса.
     — Ты!!! — она раскинула руки, готовясь пустить в него огненный шар.
     Но он её опередил, невидимые путы связали её горло и потащили в воду. Карина брыкалась, умоляла, но он заставлял идти её дальше, пока её чёрные волосы, сливающиеся с волнами, вовсе не скрылись. Мира тоже очутилась под водой. Она видела её бледное лицо, как алые губы беззвучно  складывались в слова «Моя надежда…» Карина тянула руку, Мира пыталась достать, тянулась в ответ, но тщетно, глаза Карины закрывались, руки слабели, в последний момент, она как свеча, перед тем как угаснуть, ярко вспыхнула со словом «Спаси!»

     Мира очнулась на уроке. Солнце так и слепило из окна, оно даже и не думало опускаться, день был в самом разгаре, а значит, время ещё было. Она без предупреждения, без спросу встала и пошла через кабинет, профессор пригрозился ей ещё одной штрафной санкцией, но Мира уже не слышала его. Сейчас, как никогда она мечтала в коридоре встретить Кару. Но как всегда, когда тебе кто-то очень нужен, его как назло не встретишь.
     Мира прикинула, где сейчас может быть Кара, и из всех мест, самым ближайшим оказалась столовая. Она прямиком понеслась туда. Ей повезло, Кара действительно сидела за одним из столов, мило беседуя с одним из студентов.
     — Мне нужна твоя помощь! — выпалила Мира.
     — Да неужели! — Кара нарочно петушилась перед кавалером, — Как помощь, так сразу Кара?
     — Слушай, у меня нет совсем времени! Если тебе совсем не хочется мне помогать, просто так и скажи!
     — Ладно, — Кара будто сделала великий жест, нехотя поднялась из-за стола и они вместе направились к выходу, — так что стряслось?
     — Мне нужно, что бы ты меня кое-куда подвезла.
     — Подвезла? — Кара ухмыльнулась, — А Фабиус то в курсе?
     — Мне всё равно! Фабиус уже походу вообще ни о чём не в курсе, даже о том, что творится у него под носом.
     — Не надо! — Кара резко за неё схватилась, — Не надо, он не виноват. Это моя вина.
     — Прости, но я не хочу сейчас разбираться где, чья вина! Пойми, то, что я собираюсь сделать, действительно очень важно! Пожалуйста, Кара! — она, словно извиняясь, на неё смотрела, — Только побыстрее!!!
     — И куда же я должна тебя отвезти? — Кара открыла дверь, и они направились к переходу до медных ворот, быстро проскользив сквозь них, в мгновение ока они оказались у машины.
     — К порталу.  Мне нужно в штаб.
     — Ты же,— Кара замялась и остановилась у дверцы, — ты же не бежишь?
     — Нет! Но мне действительно нужно попасть туда как можно скорее!
     — Это я умею! — они сели в машину, и мотор чёрного монстра  взревел.

     Озеро, голые деревья, одинаковые хижины, всё проносилось мимо них с такой скоростью, что Мира еле различала их очертания. Кара ещё сильней газанула, и вся картина уже практически смазалась в одинаковый тёмно-коричневый пейзаж, не считая конечно воды. Холодные брызги, попадая на кожу, казались скорее иголками, маленькими кусочками льда. На такой скорости все, что не встречалось на пути, могло быть опасным. Кара улыбалась, она всегда получала удовольствие от быстрой езды. Как в их первый день встречи, она словно забылась и назвала её «новичок».
     Они очень быстро доехали до утёса, теперь уже неслись средь горной дороги. Кара была в своей стихии, она действительно будто чувствовала чёрного монстра, могла отвлекаться, не смотреть на дорогу, здесь она ведь выросла, здесь знала каждый дюйм.
     — Расскажи мне о вчера? —  Кара сверлящим взглядом смотрела на неё, — Говорят, ты всех спасла?
     — Нет, я лишь предупредила, но было поздно.
     — Знаешь, а ведь я тебя звала, искала. Бегала по комнатам, — Кара изменилась в лице, — Мне, действительно, было страшно. Я думала ты сбежала!
     — Нет, нет.
     — Но к чему эта отвага объясни?  Хотя, нет, не надо! Мне же не понять! Кто я такая? — Кара резко вывернула руль, их подбросило, что Мира, чуть было не вылетела из машины, — Я ведь действительно думала, что ты нас не бросишь, что будешь рядом.
     — Они за мной пришли, рядом со мной было опаснее всего.
     — Рядом с тобой? Ты жива и невредима! А вот Элиза, она … Никита, Руфус, Анжелика, Макс, Стёпа, — последнее имя она нарочно протянула, — И Руслан, когда он появился…
     — Руслан,— Миру всю передёргивало только от одной мысли о нём.
     — Да, Руслана вновь интересовала лишь ты. Мира, Мира, словно больше никого нет вокруг!
     — Он пытался меня убить.
     — Ха,— Кара засмеялась и сильнее вдавила в педаль газа, так что не кричать уже было не возможно, —  Ну, да! А бал? Мира, как же бал? Весь вечер он говорил только о тебе, когда тебя начали бить очередные кондрашки, он не отходил от тебя, привёз тебя в академию,— Кара вдавила педаль до упора, Миру прижало к сиденью, будто прибило гвоздями её одежду, —  Почему, скажи? СКАЖИ! — Кара орала и уже совсем не следила за дорогой, она вообще на неё даже не поворачивалась.
     — Кара! — Мира испуганно схватила её руки, — Следи за дорогой!
     — Какая к чёрту дорога! Что ты делаешь? Что ты делаешь со мной? Русланом? Он никогда обо мне не думал больше чем о тебе, даже в ту ночь, его никто не волновал! Тебе мало? Да? Тебе мало??? — Кара вывернула руль, и они сорвались вниз на параллельную дорогу, — Тебе мало твоего Глеба? Весь мир должен крутиться только вокруг тебя? Вначале Фабиус, ты забрала его, теперь Руслан. Даже Бернард со мной не разговаривает! — Кара уже вообще забыла о дороге, машина стремительно неслась, распуская в разные стороны клубы пыли. Сквозь всю эту пелену, Мира разглядела конец дороги, дорога упиралась в скалу.
     — Что ты делаешь! Перестань, Кара! Остановись, прошу тебя! Всё не так! Мы же умрём!!!
     — Боишься смерти, да? А я нет! Ты всё забрала! Неужели тебе мало твоего Глеба? Да? Почему ты просто не свалишь из моей жизни, не возьмёшь его за ручку и вместе не уйдёте? Зачем рушить всё моё?
     — Кара,— Мира уже моляще на неё смотрела, — Глеб умер!— она сама не ожидала, что когда-нибудь сможет сказать вместе этих два слова, — Он умер, Кара! В тот вечер после бала, он хотел меня забрать, — Мира уже почти успокоилась, слёзы просто тихо катились по щекам, — Я видела в виденье, как он умер, его больше нет…— она упала головой, её плечи тряслись в беззвучном плаче, —  Остановись, Прошу!
     — Боже... Какая я дура! Прости меня, прости! Прости! — Кара, вне себя отпустив уже руль, принялась трясти Миру. Не так Мира это ожидала, но Кара действительно просила прощения,— Какая же я дура! Я ведь не знала,— Кара, будто уже забыла, где она.
     — Прошу остановись! — Мира резко подняла голову, до столкновения оставались  лишь секунды, — СМОТРИ НА ДОРОГУ!
     — Прости меня! — Кара окончательно обезумела, — Прости, — она плакала, уже ничего не видя перед собой.
     — НЕТ! КАРА!
     Машина врезалась в скалу на полном ходу. Миру подбросило вверх, она чуть было не столкнулась уже с камнем, но интуитивно в последний момент побежала по воздуху. Она поднялась надо всем и стала опускаться. Машина превратилась в непонятный ком железа, сморщившаяся как скомканный лист бумаги, начинала гореть. Вокруг ещё не успев опуститься, витали клубы пыли, словно они всё ещё ехали по этой дороге. Мира рывком опустилась и побежала к машине. Дверь не поддавалась, тогда Мира просто попыталась достать Кару через верх, аккуратно, ее вытягивая, она оттащила её к краю обочины. Рукава кожаной куртки Кары горели, опалив ей половину волос, Мира принялась её тушить. Сзади раздался хлопок, чёрный монстр погибал в огне. У Миры ничего не получалось, тогда она просто сняла с неё куртку и отбросила.
     — Кара? Очнись, — Мира судорожно её толкала, затем приподняла её за голову, она вся была липкая от крови, — Проснись. Кара! Проснись, — она провела рукой по её шее, но ничего не почувствовала. Мира нагнулась к её груди, и вновь эта тишина. Кара открытыми глазами смотрела в небо, так и, застыв в том моменте столкновения, она так и осталась удивлённой.
     Мира накрыла её курткой и пошла дальше пешком. Будто ничего не произошло, будто так надо. Она не могла уже больше плакать, всё это казалось таким нелепым.
     — Кара спит, скоро она проснётся, обязательно проснётся! Но я не могу медлить, я ещё могу кого-то спасти… — Мира зашагала по дороге.