Конец - делу венец, 2-3

АКТ ВТОРОЙ

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Париж. Королевский дворец.

(Входят Бертрам, Лафе и Пароль.)

ЛАФЕ:
Уж говорят, что нет чудес на свете. И есть философы, по мнению которых все чудеса – сплошное заблужденье, имеющее в жизни объясненье. Где следует действительно бояться, советуют наукой заслоняться.

ПАРОЛЬ:
Ведь это веский аргумент, какой найти мы можем в наше время, объясняя чудо.

БЕРТРАМ:
Да. Так оно и есть.

ЛАФЕ:
Оставленный светилами…

ПАРОЛЬ:
Я так и говорю.

ЛАФЕ:
И Галеном, и Парацельсом.

ПАРОЛЬ:
И я о том же.


ЛАФЕ:
Когортою великих знатоков…

ПАРОЛЬ:
Вот именно, мой сударь.

ЛАФЕ:
Ярлык неизлечимости навесив…

ПАРОЛЬ:
Так оно и есть.

ЛАФЕ:
Признавших пациента безнадёжным…

ПАРОЛЬ:
Уверовавшим в то лишь, что….

ЛАФЕ:
Жизнь – иллюзорна,  смерть – бесспорна.

ПАРОЛЬ:
Пожалуй, лучше и не скажешь.

ЛАФЕ:
По правде говоря, ведь это – новшество для света.

ПАРОЛЬ:
Ведь так оно и есть на самом деле. Неплохо бы  наглядно нам её представить. Как там трактуется она?

ЛАФЕ:
Небесный дар, вселившийся в земное существо.

ПАРОЛЬ:
Ну, словно, с языка слетело  моего.

ЛАФЕ:
Резвее самого дельфина он теперь. И всё благодаря…

ПАРОЛЬ:
Нет. Это странно, это очень странно, и коротко всё и пространно. А главное – его моральный дух не поддаётся объясненью, должно быть это всё благодаря…

ЛАФЕ:
Деснице божьей.

ПАРОЛЬ:
Как я и говорю.

ЛАФЕ:
В таком, казалось, немощном…
(пауза)
тщедушном существе, энергии несметной кладезь, за гранью невозможного великая способность, которая могла бы вылечить не только короля, но…
(пауза)
в целом быть и далее полезной.

ПАРОЛЬ:
Красиво сказано. И я бы так сказал. Но вот и  сам король.

(Входят Король со свитой, Елена. Лафе и Пароль отходят в сторону.)

ЛАФЕ:
Как говорят голландцы:  «вот забава».  До выпадения зубов влюбляться буду, до последних дней! Теперь король и в танце может закружиться с ней.

ПАРОЛЬ:
Mort du vinaigre!  Это же – Елена!

Лафе:
Она и есть, клянусь вам богом.

КОРОЛЬ:
Идите!
Именем моим придворным всем явиться прикажите.
Садись, спасительница, рядом,
Монаршей волею своей,
Что обрела былую твердь,
Стараниям твоим благодаря,
Не изменю я данному обету,
Лишь назови избранника души.

(Входят несколько придворных.)

Взгляни, красавица, на них,
Холостяков придворных славную когорту.
Для них и был и есть я от рожденья:
Король – по должности,
Отец – по убежденью.
Я право выбирать – тебе вручаю,
А право отказать – я их лишаю.

ЕЛЕНА:
Когда любовь для вас объятия раскроет,
Пусть каждого она награды удостоит.
Но … кроме одного.

ЛАФЕ:
Отдал бы с упряжью любимого гнедого
За внешний вид, за полный рот зубов,
За бороду любого молодого.


КОРОЛЬ:
Взгляните-ка на этих молодцов:
Они – сыны достойнейших отцов.

ЕЛЕНА:
Дворяне,
Бог позволил мне вернуть здоровье королю.

ВСЕ ВМЕСТЕ:
За вас мы благодарность небесам возносим.

ЕЛЕНА:
Проста я родом, без злорадства,
Всё в целомудрии – богатство.
Мой выбор сделан, государь.
А щёки, пламенем горят,
Лишь потому, что говорят:
«Хотим украсить нашу деву,
Но получив отказ, умрём,
Под бледным саваном
Укрывшись навсегда».

КОРОЛЬ:
Ты выбирай и знай:
Кто на отказ из них решится,
Тот и моей любви лишится.

ЕЛЕНА:
Твой жертвенник, Диана, покидаю,
К тебе, Любовь, в объятья улетаю.
Хотите ль, сударь, о моём узнать желаньи?

ПЕРВЫЙ ВЕЛЬМОЖА:
Узнать и выполнить немедля.

ЕЛЕНА:
Наградой мне молчанье ваше будет.

ЛАФЕ:
Уж лучше подле незамеченным стоять,
Чем целый век свай в кости проиграть.

ЕЛЕНА:
Вы, сударь, у кого в глазах прекрасных светится огонь,
До слов моих глухи: у вас на сердце – бронь.
Любовь сулит вам в будущем награду,
И вам иной, конечно же, не надо.

ВТОРОЙ ВЕЛЬМОЖА:
Иной не надо мне.


ЕЛЕНА:
Вам этого от всей души желаю,
И вас в покое оставляю.

ЛАФЕ:
Ужели все откажутся от девы?
Будь их отец я  знал бы, что мне делать.
Я б розгами их вынудил лечиться
Иль в Турцию б послал на евнухов учиться.

ЕЛЕНА:
Не бойтесь, вы – не мой кумир,
Не вторгнусь я в заветный мир.
И пусть согреет ваше будущее ложе,
Другая женщина, прекрасный мой вельможа.

ЛАФЕ:
Любой из них, по-моему, болван!
Они, сдаётся мне, из англичан.
Известно это всем и даже богу:
Француженки таких родить не могут.

ЕЛЕНА:
Вы юны, счастливы и смех ваш звонок,
Час не настал, чтоб был зачат от вас ребёнок.

ЧЕРВЁРТЫЙ ВЕЛЬМОЖА:
Я думаю, красавица, иначе.

ЛАФЕ:
Последнюю лоза роняет гроздь.
Ужель и здесь сокрыта та же грусть?
Отца мальчишки за бутылкою знавал.
Надеюсь, в сыне он осла не воспитал.
Довольно! На сегодня хватит!
Иначе мой умишко спятит.

ЕЛЕНА (обращаясь к Бертраму):
Сказать «беру» осмелиться не смею.
Не осуждай, что всё так скоротечно,
Я не тебя беру, а отдаю себя навечно.
Мой выбор сделан, государь.

КОРОЛЬ:
Бери, Бертрам, её, она – твоя жена.

БЕРТРАМ:
Моя жена!
Я умоляю, государь, от участи такой меня освободите.
Не верю я своим глазам.


КОРОЛЬ:
А разве ты, Бертрам, не знаешь, какую королю она услугу оказала?

БЕРТРАМ:
Я знаю об услуге, государь, но как с женитьбой это связано – не знаю.

КОРОЛЬ:
Она позволила мне на ноги подняться.

БЕРТРАМ:
Так за меня решила власть:
Вы стали, я же должен пасть.
Её историю я знаю хорошо.
Отец мой проявлял о ней заботу.
Позор на голову мою! –
Дочь бедного врача мне в жёны прочат.

КОРОЛЬ:
Хотел бы ты сначала быть богатым,
А во вторую очередь – женатым.
Коль в этом и всего-то – возраженье,
Немедля я исправлю положенье.
Не странно ли, что кровь у всех одна,
А разница огромная видна?
У крови, одинаковой по цвету,
Единого подхода к чести нету.
За пологом невзрачным нищеты,
За дверью бедного донельзя Эскулапа,
Достоинств девы не увидел ты,
Тебе важней не клад, а пост сатрапа.
В низинке зарождается исток,
Фонтан же – и прекрасен, и высок!
Где род кичлив,  там слава увядает,
Где честь больна, там нечисть процветает.
Не скроют ни слова, ни непогоды:
Добро и зло – повсюду антиподы.
Ум, красота и молодость – вот средства,
Которые ей отданы в наследство.
Честь по наследству, братец, не даётся,
От предков честь, увы, не достаётся,
В поступках только честь твоя родится,
Поступка нет и нечем, брат, гордиться.
Когда на склепе «раб»  начертанным найдешь,
Во славу только мёртвых  эта ложь:
Там ни раба, ни плоти – только прах,
А честь лишь  в скорбных прячется стихах.
Что более сказать уже не знаю,
Богатство и почёт – ей обещаю,
Люби и береги сокровище своё
Наследство – в добродетели её.


БЕРТРАМ:
Не только не люблю, а думать не желаю.

КОРОЛЬ:
Похоже, ты, Бертрам, зазнался,
Иль сам в себе пока не разобрался.

ЕЛЕНА:
Вас, государь, уже недуг не беспокоит.
Всё остальное – хлопот короля не стоит.

КОРОЛЬ:
Честь короля посрамлена.
Чтоб честь монарха возродить,
Я должен власть употребить.
Дай руку суженой своей,
Мальчишка гордый и несносный,
Нет в мире женщины родней:
Король – её отец и крёстный.
Мою приязнь, достоинства её
Своим презрением до боли осквернив,
Представить ты не можешь даже,
Что чаша на весах судьбы твоя пуста,
Достоинства Елены ей не перевесить.
В добро Бертрама честь пересажу,
И унавожу, и за ростом прослежу.
Смирись, монарху подчинись,
Решится всё само собою.
Не верь презрению,
Судьбе послушным будь,
Монаршей воле, долгу своему,
Иначе вышвырну тебя из сердца вон:
Тони в бездонном океане заблуждений,
А выплывешь – обрушу на тебя всю месть,
Какая в писаных законах есть,
Без жалости к тебе и сожаленья.
Так говори же. Слушаю тебя.

БЕРТРАМ:
Я мир, мой государь, увидел вашим оком,
Где воля чудо истое творит,
Ведь ту, что презирал я ненароком,
Уже не только я – монарх боготворит.
Сомненья нет – я полон  убежденья,
Что такова она от самого рожденья.

КОРОЛЬ:
Подай же руку, назови своей.
Я свадебный подарок обещаю ей,
Величественней графского поместья,
Ей – золота сундук, тебе – толику чести.

БЕРТРАМ:
Вот и рука моя.

КОРОЛЬ:
Улыбкой короля в контракте ставим точку,
Обряд же – вечером по правилам исполним.
Торжественный приём по случаю союза
Отложим до прибытия родных и приглашённых.
Её любя, ты любишь и меня без меры,
Иначе нет к тебе моей монаршей веры.

(Все уходят, кроме Лафе и Пароля.)

ЛАФЕ (выдвигаясь вперёд):
Хотелось бы немного поболтать.

ПАРОЛЬ:
О чём же, сударь?

ЛАФЕ:
Твой граф и господин разумно поступил, отрекшись от неверных убеждений.

ПАРОЛЬ:
Отрекшись! Мой граф и господин!

ЛАФЕ:
Я непонятно выражаюсь?

ПАРОЛЬ:
От языка такого раздражаюсь. Его мне без скандальных объяснений не понять. Мой господин!

ЛАФЕ:
Граф Руссильонский – ваш приятель, так ли это?

ПАРОЛЬ:
Не только граф. И всё другие.

ЛАФЕ:
Другие – да, но граф – иное дело.

ПАРОЛЬ:
Вы слишком дряхлый для приятеля, мой сударь. Сквозь седину свою взираете на мир.

ЛАФЕ:
Заслугами дано мне право имя «человек» носить.
Тебе награды этой, парень, до седин не получить.

ПАРОЛЬ:
На что способен я, показывать не буду.


ЛАФЕ:
Услышав раз, другой тебя в беседе, казалось мне, что ты не глупый малый. Хоть и не в меру лгал, но путешествия забавно излагал, но это было всё в пределах нормы. Когда же я пытался подсчитать количество шарфов и бантиков, торчащих парусами на паршивой плоскодонке, то провожал тебя, нисколько не жалея. Вот и сейчас не огорчусь, коль ты отчалишь. Печалиться о том, что не приносит пользы, нет нужды.

ПАРОЛЬ:
Ах, если бы не панцирь старости твоей….

ЛАФЕ:
Во гнев себя не погружай и не спеши к развязке. Случись она – Спаси господь от этой кары! – придётся сквозь тебя глядеть на божий свет,  как сквозь оконную решётку. Давай-ка руку и прощай.

ПАРОЛЬ:
Немыслимо такое униженье.

ЛАФЕ:
Оно от сердца самого, заслуг достойно ваших.

ПАРОЛЬ:
Такого,  сударь, я не заслужил.

ЛАФЕ:
Да полно скромничать. Уверен: заслужил!
Не просто – на полушку, а на всю катушку.

ПАРОЛЬ:
Придётся поумнеть.

ЛАФЕ:
Тем лучше, чем быстрее вложишь силы, чтоб в дурь и впредь тебя не заносило. Когда шарфом тебя твоим повяжут, физиономии кулак права расскажет, об узелках, надеюсь, ты забудешь. Водиться же с тобой не перестану, вернее, я тебя поизучаю, чтоб каждому знакомому сказать: вот тип, которого я знаю.

ПАРОЛЬ:
Ах, до чего же, сударь, вы несносны.

ЛАФЕ:
Вам адских мук недостаёт для вашего же блага, их у меня для вас всегда в достатке. Но время вышло, покидаю вас неторопливой старческой походкой.

(Уходит.)

ПАРОЛЬ:
Ты, жалкий, подлый, мерзкий, старый лорд придворный! За оскорбления расплатится твой сын. Придётся потерпеть – противу ветру не плюют. Да будь он трижды лорд, его отколочу при первой встрече, и жалость к старости меня не остановит, и даже… Нет, всё равно отколочу, коль встречу.

(Лафе возвращается.)

ЛАФЕ:
Несу, любезный, вам известие двора: ваш граф и господин женился, теперь у вас есть новая хозяйка.

ПАРОЛЬ:
Я искренне прошу и умоляю, ваша светлость, оставьте всуе  оскорбления свои. Ведь граф – всего лишь покровитель, а  господин, кому служу, один: он – свыше.

ЛАФЕ:
Так кто жен он? Господь?

ПАРОЛЬ:
Конечно.

ЛАФЕ:
Да не господь, а дьявол твой хозяин. Как можно модой так уродовать себя? Чулки ты эти называешь рукавами? И где ты видел слуг в такой одежде? Похоже, куртку перепутал ты с портками. Клянусь, будь чуточку моложе, давно бы я тебя отколотил. Твой вид любого рассмешит, любой тебя отколотить захочет. Ты будто создан, чтоб тебя все проклинали.

ПАРОЛЬ:
Как вы ко мне несправедливы и жестоки.

ЛАФЕ:
А вспомни, как в Италии за краденный гранат тебя отколотили. Не путешественник ты вовсе, а бродяга. Твоя геральдика и род не позволяют так с придворными развязно обращаться. Оценки большей ты не стоишь. До негодяя, правда, ты недотянул. Прощай.

(Уходит.)

ПАРОЛЬ:
Ну, хорошо же, хорошо. Я это всё когда-нибудь припомню

(Появляется Бертрам.)

БЕРТРАМ:
Погибло всё! Я обручён! На вечные заботы обречён!

ПАРОЛЬ:
Ну, что с тобой, мой сладкий?

БЕРТРАМ:
Гадко!
Пред алтарем поклялся я. О, боже!
Но никогда не разделю с ней ложе.

ПАРОЛЬ:
И от чего ж тебе так гадко, сладкий?


БЕРТРАМ:
Меня, не убивая, брат, убили. Насильно взяли и женили.
Уж лучше мне в Тоскане воевать, чем лезть в постылую кровать.

ПАРОЛЬ:
Вояк во Франции достойных не осталось. В собачью конуру загнали всю страну, одно осталось только – на войну!

БЕРТРАМ:
Мне матушка письмо прислала,
А мне-то до письма и дело мало.

ПАРОЛЬ:
Какое там письмо! Когда военные забили барабаны!
Ты честь свою на женщину не трать,
Не время нонче женщин обнимать,
Нам скакунов своих вручает Марс
Они помчат на поле боя нас.
Сегодня Франция – конюшня для кобыл,
Мы на войну потратим свой французский пыл!

БЕРТРАМ:
Ну, так тому и быть! Жену домой отправлю.
Причину бегства матери открою,
И ненависть к Елене объясню.
А королю я изложу в письме всё то,
Чего не смел сказать ему при встрече.
Его ж дары помогут мне Италии достичь,
Где бьются на полях достойные мужчины.
Какая б не была жестокая война,
Она милее, чем постылая жена.

ПАРОЛЬ:
Дай бог тебе не только слово дать, но и сдержать!

БЕРТРАМ:
Пойдём ко мне. Совет мне нужен твой.
Жену немедля отсылаю,
А завтра отбываю на войну.
Я буду на войне отважно биться,
Она же – в одиночестве томиться.

ПАРОЛЬ:
Женатый, брат, похож на инвалида:
Давно убит, а здравствует – для вида.
Бросай её скорее, дурачок.
Король тебя обидел.? – здесь молчок!

(Уходят.)