Четвертый вопрос. Что для меня невозможно?

Вот мы и дома!
Мы сидим вдвоем с Сережиной мамой на балконе, пьем чай и любуемся с высоты двадцать второго этажа северной окраиной северной столицы. Высоко, красиво! Даже дух захватывает.
А вот и Сережа вернулся! Он бегал узнавать, когда откроется после новогодних праздников его любимая лыжная секция. Сережа со своими друзьями уже третью зиму тренируется. И бегает на лыжах замечательно! За ним на трассе и не угнаться.
Но что-то Сережа не весел пришел. Нам с мамой это сразу заметно, хоть Сережа ничего и не говорит. Просто голову повесил, и нижняя губа выставлена вперед, как будто готова слезы ловить, как в детстве.
Только Сережа не плачет.
Мы с мамой знаем очень хорошо: расспрашивать Сережу бесполезно. Мы и не расспрашиваем. Захочет – сам расскажет, что случилось. Просто зовем посидеть с нами на балконе и наливаем ему чай.
Но рассказать-то Сереже хочется! А огорчаться не хочется. Поэтому он поступает, как всегда. Начинает издалека.
– Папа, а зачем люди спортом занимаются?
– У людей разные для этого причины, Сережа. Кто-то хочет быть первым…
– Потому что у него честолюбие?
– Ну да. А кто-то был больным, а хочет быть здоровым. А кто-то – чтобы подольше быть молодым. А кому-то просто нравится спортивная форма и все, что связано со спортом…
– Но ведь это все от того, что чего-то не хватает! Здоровья, молодости, красоты… Или аплодисментов. Значит, спортом занимаются от нищеты?
– Погоди-погоди… Почему от нищеты? – я даже теряюсь. Да и мама тоже.
– Ну, а как же? – Сережа оживляется и отставляет свой чай. – Было бы у человека всего в изобилии, зачем бы он хотел других перегонять и в играх кого-то побеждать?
– Так он же прежде всего самого себя побеждает: раньше не мог, а теперь может! – вступает в разговор мама, задетая за живое.
– И все равно что-то сможет, а что-то нет! –  горячится Сережа. – Вот прыгнуть без шеста на четыре метра не может? Не может! А пробежать стометровку за пять секунд не может? Тоже не может!
Да, дело серьезное! Тут нужна провокация. Надо незаметно поменяться ролями.
– Сережа, ты прав… – говорю я задумчиво. – Действительно, в чемпионатах выигрывает только одна команда. На гонках первый призер тоже один. И уж, конечно, человек не побежит быстрее гепарда…
– Вот как раз побежать-то быстрее гепарда он может, – тут же переключается Сережа. – Сделают специальные таблетки для усиления мышц – и побежит! Вообще-то, и прыгать на четыре метра сможет тогда…
– Сережа, а знаешь, на Луне сила тяготения в шесть раз меньше, чем на Земле, – говорит мама. – Значит, и прыгать там можно раз в шесть выше. Ну, метров на десять – запросто.
Сережа смотрит на маму озадаченно.
– Правда… – растерянно говорит он. – «Прыгнуть выше головы»… Да я понимаю, что надо только как следует захотеть, и можно самые трудные задачки решить.
– Даже те, у которых «нет решения», – добавляю я.
– Ну да… Но это все в игре. А вот как быть в жизни?
– Вот те на! А жизнь – это разве не игра?
– Да нет, игра, конечно… Только почему-то получается, что не все хотят в нее играть!
– Но ты-то хочешь?
– Я-то хочу… А другие… Вот смотрите, как быть в таком случае?
Ну, наконец-то! И Сережа начинает рассказывать, что произошло.
Оказывается, обычная история. Ребята поначалу все горели желанием бегать на лыжах, все и записались в лыжную секцию. А после каникул кому лень стало, кто расхотел, а кто решил чем-то другим заняться. Только трое ребят осталось. Вот тренер и отказался с такой маленькой группой заниматься.
– Я их уж уговаривал, уговаривал, по-всякому убеждал. Думаю: я же Творец! Для меня все возможно. Я же хочу в секции заниматься! А получается, что без ребят не могу. Они-то не хотят. Ну и как же тогда мне, Творцу, быть? Выходит, что для меня не все возможно?
– Хороший вопрос! А ты как, всемогущий Творец или не вполне всемогущий?
– Ну, всемогущий, конечно. Могу и не помогать другим. Вот я и решил ребятам не помогать: не хотят – как хотят!
– Но ведь это по отношению к ребятам ты получился такой всемогущий. А по отношению к себе? Ведь то, что хотел, ты же не получил? Секция-то работать не будет?
– Вот именно! Что я, один, что ли, заниматься буду?
– Нет, одному заниматься неинтересно, ты прав! А вот эти твои два товарища, которые остались, они-то заниматься хотят?
– А, Костя и Денис? Хотят! И они тоже огорчились…
– Тогда посмотрим, что вам мешает добиться своего?
– Ну, так тренер-то наш, Николай Иванович, отказался! Просто наотрез. Он, наверное, тоже Творец своей жизни…
– Значит, все, чего вам не хватает, – это тренер?
– Да если бы тренер согласился, потом бы еще много ребят набежало! Увидят, что мы начали заниматься, и прибегут!
– То есть, ты решил, что, раз твой тренер отказался, твоя цель недостижима? Выходит, Николай Иванович – Творец твоей жизни?
– Вовсе нет! Я сам – Творец!
– А, так теперь ты решил не сдаваться?
– Конечно!
– Неужели ты решил, что ничего невозможного для тебя нет, что бы ни решили другие?
– Ну да!
– А знаешь, Сережа, по-моему, ты не только с Николаем Ивановичем знаком. Есть еще кое-кто, кто когда-то был тренером лыжников…
– Точно! Дядя Рафал!
Куда тут подевались все Сережины заботы? Сразу в глазах зажглась радость победы: задачка-то, оказывается, решается!
Дядя Рафал – наш большой общий друг и сосед. Его вообще-то зовут Рафаиль, но он любит, когда друзья его называют Рафал. Он в прошлом – хороший спортсмен, был и альпинистом, и горнолыжником, и борцом…
Через минуту Сережа уже звонит дяде Рафалу и просит его стать тренером маленькой секции.
А назавтра первые занятия новой лыжной секции уже состоялись! Мы с Сережиной мамой тоже поддержали ребят, записались в секцию. Дядя Рафал оказался замечательным тренером, терпеливым, требовательным и внимательным.
И с каждым днем в нашей секции все больше и больше лыжников.
А в нашей ответной тетради прибавился еще один ответ:


Четвертый вопрос:

ЧТО ДЛЯ МЕНЯ НЕВОЗМОЖНО?

Ответ:
ТО, ПРО ЧТО Я РЕШУ, ЧТО ЭТО НЕВОЗМОЖНО!

А зачем мне так решать?

ТОЛЬКО ЗАТЕМ, ЧТОБЫ СДАТЬСЯ!
А Я НИКОГДА НЕ СДАЮСЬ!

 
Новая игра. Что для меня невозможно?
То, про что я решу, что это невозможно!

– Сережа, помнишь, мы читали с тобой «Приключения Гекльберри Финна»?
– Еще бы! Конечно, помню! Я все время представлял, что я Том, и что это со мной все приключения приключаются! Он на меня очень похож, прямо такой же, как я.
– Может быть, ты на него? А помнишь, как Том, когда они с Геком ночью делали подкоп к Джиму в лачугу, лез в комнату на второй этаж по громоотводу?
– По такому большому железному шесту? Конечно, помню!
– А теперь мы с тобой вспомним еще раз!

«В ту ночь, как только все уснули, мы спустились во двор по громоотводу, затворились в сарайчике, высыпали на пол кучу гнилушек и принялись за работу… Мы копали и копали ножами чуть не до полуночи, устали как собаки и руки себе натерли до волдырей, а толку было мало. Наконец я говорю:
– Знаешь, Том Сойер, это не на тридцать семь лет работы, а, пожалуй, и на все тридцать восемь.
Он ничего не ответил, только вздохнул, а после того скоро бросил копать. Вижу, задумался и думал довольно долго; потом говорит:
–  Не стоит и стараться, Гек, ничего не выйдет…
–  Так что же нам делать, Том?
– Я тебе скажу – что. Это и неправильно, и нехорошо, и против нравственности, и мне бы не хотелось, чтобы про это узнали, но только другого способа все равно нет: будем копать мотыгами, а вообразим, будто это ножи.
– Вот это дело! – говорю. – Ну, Том Сойер, голова у тебя и раньше здорово работала, а теперь еще того лучше…
– Дай сюда нож!
У него был свой ножик, но я все-таки подал ему свой. Он швырнул его на землю и говорит:
– Дай сюда нож!
Я сначала не знал, что делать, потом сообразил. Порылся в кучу старья, разыскал кирку и подаю ему, а он схватил и давай копать… Копали мы, должно быть, полчаса – больше не могли, очень устали, и то получилась порядочная дыра. Я поднялся к себе наверх, подошел к окну и вижу: Том старается вовсю – хочет влезть по громоотводу, только ничего у него не получается с волдырями на руках. В конце концов он сказал:
– Ничего не выходит, никак не могу влезть. Как, по-твоему, что мне делать? Может, придумаешь что-нибудь?
– Да, – говорю, – только это, пожалуй, против правил. Поднимись по лестнице, а вообрази, будто это громоотвод.
Так он и сделал.

Когда Том трудился в рамках традиций и «правил», копая подкоп ножом и забираясь по громоотводу, он, конечно, творил игру, но Творцом не был. Когда Сережа творит по чьим-то (а не своим) правилам, игра превращается в работу, и очень многое становится невозможным. А достаточно лишь вообразить, решить, что лестница – это громоотвод, или, что свободный негр Джим – это беглый раб, и снова возвращается игра!
Главное – не сдаваться!
И тогда возможно все.

   __________________
1. Марк Твен, «Приключения Гекльберри Финна» http://lib.rus.ec/b/161150.