Василий Беличенко и его Эхо Библии

Свой долгожданный сборник стихотворений для детей автор назвал “Эхо Библии”.
Эхо представляет собой акустическую волну, отражённую от какого-либо предмета и принятую наблюдателем. Надо заметить, что звуковое эхо воспринимается ухом раздельно от первичного сигнала. Не об этом ли эффекте эхолокации говорил чуткий духовный лирик  и псалмопевец Давид: “Однажды  сказал Бог, и дважды слышал  я  это, что сила у Бога” (Пс. 61:12).
Слово Божье вроде акустического прибора – эхолота  –  проникает “до разделения души и духа” и достигает как бы “дна”  нашего подсознания, определяя его глубину.
Как пучок света отражается от зеркала, так и живой звук  божественного Слова, отражаясь от Библии, попадает в качестве своего рода “звукового лучика” вглубь нашей бессмертной души.
В 1869 году Фёдор Тютчев размышлял:

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовётся, –
И нам сочувствие даётся,
Как нам даётся благодать.

Не сомневаюсь, что эта проблема “как наше  слово  отзовётся” всерьёз беспокоит Василия Беличенко, который, на мой взгляд,  является взыскательным, требовательным к себе и  ответственным  перед Богом художником слова.
Ему свойственна мудрая сдержанность в  словах, сознательное отвержение громогласных трубных  эффектов  ради  торжества  евангельской истины. Его привлекает не  громкая  и  дешёвая  популярность, а тихая, но могущественная правда Божья.
Ему присуща скромность, вырастающая из величайшей  христианской добродетели – смирения.
Возможно, в немалой степени эта черта характера  обусловлена “жалом в плоть”, стимулирующим его творческий подвиг.
В стихотворении “Господь определил” поэт призывает:

В труде и подвиге будь кроток,
А встретит слава и успех –
Поберегись: за поворотом
Подстерегает душу грех.
Гордыня человека манит,
Как альпиниста Эверест!
Не потому ли в Божьем плане
Для нас – смирение и крест!

Опускаясь в рудокопный колодезь смирения, он отыскивает  там драгоценные самородки Божественной премудрости и красоты, и  “всё драгоценное видит глаз его” (Иова 28:10). Однажды в стихотворении “Это не моё” (Быт. 41:16) он пожелал мне:

Ты даровит и плодовит, мой брат.
И на стихи хорошие богат.
Да и на прозу ты не беден тоже.
Но и смиренье для поэта – клад.
И пусть в итоге творчества звучат
Слова стиха: “То не моё, а Божье”.

Откликаясь на это прекрасное пожелание, я, в частности, написал:

Мне не грозит “кончина света”,
Моё наследие – нетленно.
Я – лишь перо в руках Поэта,
Который есть Творец вселенной.

Стоит подчеркнуть, что сам Василий Беличенко  усердно  трудится в соответствии с этим кредо.
Долгие годы его стихи публиковались в журналах и  коллективных сборниках без указания имени автора. Но настало время, и обезличка  стала  достоянием  застойного прошлого. На страницах христианских изданий, в частности, журналов “Новые нивы”, “Перед рассветом”, «Христианин»  и  других,  появились стихи с полным именем этого благословенного автора.
А в 1994 году на Западе вышел в свет  его  первый  авторский сборник стихов “Под сенью Всемогущего”.
Читая стихи Василия Беличенко, нельзя не заметить,  что  ему дороги принципы чистоты евангельского учения и христианской литературы. Он категорически против того, чтобы пахать “на воле и осле вместе”, поэтому не приемлет никакого искусственного экуменизма.
Ещё одно чудесное качество В. Беличенко – отзывчивость.  Он всегда живо реагирует на нужды всех страдальцев. Помню стихи, которые он прислал мне, сочувствуя моей загруженности:

Есть и дети и жена,
Есть и Церковь и журнал...
Нелегко во всём успеть,
Да ещё и песни петь!

Однако, слава Богу за то, что христианин “во всём, что он ни делает, успеет” (Пс. 1:3). В свою очередь я искренне желаю,  чтобы и он сам “здравствовал и преуспевал во всём” (3 Ин. 2).
Несколько биографических штрихов к портрету автора.
Василий Беличенко родился в 1930 году. Когда ему было три года, умерла его мать, в 11 лет война взяла отца. В  ранней  юности  он стал на сторону Христа, и любовь Божья озаряла ему путь в  голодные, трудные годы войны, и всю последующую жизнь.
Своё заветное желание он выражает в стихах:

И до самой переправы
Под названьем “смерть”,
Я желаю песни славы
Богу Жизни петь.

С детства он любил поэзию и  непосредственно  сотрудничал  с талантливыми  поэтами Павлом Ляшенко и Валерием Череванёвым. Будучи внимательным к творчеству других  христианских  авторов, он искренне пишет:
“Рад встречам на поэтическом поприще с такими  поэтами,  как Георгий Винс, Николай Храпов, Евгений Пушков, Галина Везикова, Давид Воробьёв, Семён Литвинов, Александр Савченко и заочно – Иван Абрамов, Вера Кушнир, Николай Водневский, Родион  Берёзов,  которые обогатили русскую христианскую поэзию в нашем веке. Благодарение Богу! Надеюсь, что о моих стихах кто-то скажет, как сказала моя пятилетняя внучка: “А у тебя рифма получается”.
Сборник стихов “Эхо Библии” адресован, прежде всего, юным  читателям. Василий Максимович задушевно беседует с ними о своих духовных открытиях и, хотя интонация этого разговора  лишена  изысканных и цветистых фраз, поэт  удивительно  просто,  доходчиво  и привлекательно излагает библейские истины.
Он тонко чувствует логику и психологию своего маленького собеседника, весьма восприимчивого к правде Божьей.
Автору незачем приспосабливаться к детскому  мышлению,  входить в образ ребёнка. Он это делает  естественно,  как  дышит.  И стихи воспринимаются на одном дыхании.
И ещё: в 1993 году случился конфуз, о  котором  он  засвидетельствовал в письме: “Ваша газета преподнесла  мне  сюрприз. Сестра смеётся, говорит, Вас вывели  в  классики.  Под моим пасхальным стихом “Христос воскрес” поставили “И. С. Тургенев”.
Разумеется, с одной стороны это – досадное недоразумение,  а с другой – доброе предзнаменование. Я лично нисколько  не  сомневаюсь в том, что стихи нашего современника Василия  Беличенко  не только будут, но и уже являются классикой христианской литературы.

(Из предисловия к сборнику Василия Беличенко «Эхо Библии», 1996)