Похождения сыщика Силачёва. Часть 9

Предыдущая часть была здесь: http://proza.ru/2012/12/28/1376

Силачёв сидел в засаде уже три часа. За это время из парка постепенно исчезли практически все отдыхающие – дело близилось к ночи. По крайней мере, за последние десять минут сыщик не увидел вокруг ни одного человека.

Прекрасен бывает ночной лес. Когда народ покидает его и разбредается по домам: ведь меньше народу – больше кислороду. Когда солнце убирается далеко за горизонт и перестаёт напрягать всех своим освещением. Когда наконец-то наступает долгожданная темнота и тишина. Когда ты проникаешься чувством единения с природой. Когда забываются семья, работа и все остальные проблемы. Когда не нужно ничего делать, не нужно ни о чём думать – можно просто сидеть и медитировать. Когда с собой есть чего выпить и даже закусить…

Это – формула идеального отдыха. Но, к сожалению, Михаил Николаевич о таком отдыхе пока мог только мечтать. Вернее, нет: сейчас он даже мечтать не мог, чтобы не терять бдительность.

Чем дальше, тем больше Силачёву хотелось спать – прошлая ночь не осталась без последствий. Упорно борясь со сном, он мысленно крыл Артиллериста непечатными словами.

«Да когда ж ты наконец появишься, сволочь?! У тебя что, совсем с мозгами плохо – выходить ночью на охоту? Надо было выйти хотя бы час назад, а теперь где ты жертву себе найдёшь? Все нормальные люди спят уже!»

Вдруг его чуткий слух уловил вдалеке звук подъезжающего к остановке автобуса. На остановке он постоял немного и двинулся дальше, набирая скорость.

«Ну, может, хоть на этот раз повезёт? – встрепенулся сыщик. – Вдруг на автобусе приехал сам Артиллерист? Или, допустим, его будущая жертва?»

Он стал разглядывать дорожку с удвоенным вниманием. И точно! Скоро в поле его зрения появилась девушка – та самая.

Молодая, красивая, одета со вкусом. Шапочка такая симпатичная, типа бейсболки, только утеплённая. Курточка кожаная коричневая в обтяжку, джинсы – тоже обтягивающие. Кроссовки… Всё точь-в-точь как ему снилось.

«Ага! – обрадовался Силачёв. – Сейчас начнётся!»

Торопливым шагом она миновала развилку. Сыщик наблюдал за ней во все глаза, не отрываясь, и только медленно поворачивал голову слева направо.

Девушка успела отойти от развилки метров на двадцать и находилась как раз посередине между двумя осветительными столбами, в самом тёмном месте – вот тут-то на неё и напал Артиллерист. Михаил Николаевич так и ждал этого, но всё равно каким-то непостижимым образом умудрился прозевать момент, когда маньяк выскочил из-за деревьев. Через секунду Артиллерист уже схватил девушку своими ручищами за голову – одной рукой за лицо, другой за затылок, так что она не успела издать ни звука. Несколько раз дёрнувшись, она подломилась в коленях и стала заваливаться на дорожку. Маньяк тут же сграбастал девушку в охапку, не давая ей упасть…

Силачёв выпрыгнул из укрытия и кинулся вперёд.

Маньяк взвалил свою жертву на плечо, расположил её поудобнее и хотел унести отсюда. Но едва он успел сделать первый шаг, как его остановил громкий окрик в спину:

– Эй, Артиллерист! Ну ты как, сам справишься или тебе помочь?

– Да не, спасибо, я сам спра… – начал было Артиллерист, но тут же подскочил как ошпаренный и, потеряв равновесие, едва не свалился вместе со своей добычей.

С большим трудом ему удалось устоять. Зато девушка соскользнула у него с плеча и, несмотря на отчаянные попытки маньяка удержать её, мягко съехала на дорожку. Там она продолжала спокойно дрыхнуть, не обращая внимания на происходящее вокруг.

Артиллерист медленно повернулся назад и увидел Силачёва, который стоял в двадцати метрах от него, на развилке. В голове маньяка тут же началась лихорадочная работа мысли.

«Что это за тип, а?! Как он погасил мою интуицию?! А это не тот ли чувак с Удельной? Вроде он. Может, удрать отсюда? Да нет… если это тот самый чувак, он меня догонит. Да и потом, удирать как-то в падлу: ведь он же один! И оружия никакого в руках нет… А если у него вообще оружия с собой нет? Ну, тогда и бояться нечего!»

– Эй, чувак! – сказал Артиллерист. – Кажется, я тебя знаю. Это ты на Удельной за мной гонялся?

По внешности и особенно по голосу маньяка Михаил Николаевич понял, что этот тип ему незнаком. То есть в число известных Силачёву мастеров-рукопашников Артиллерист не входил.

– Я, – кивнул сыщик. – Майор Силачёв, уголовный розыск. Ну что? Ложись на дорожку. Мордой вниз, руки за голову. Или будем оказывать сопротивление?

– Будем, конечно, – засмеялся маньяк. – Обязательно будем.

– А может, не надо? – для порядка предложил ему Михаил Николаевич, хотя сам прямо-таки мечтал устроить бой с Артиллеристом. – Предупреждаю, лёгким испугом не отделаешься.

Маньяк ответил сразу, без промедления:

– Х…й тебе, Силачёв, я сдаваться не собираюсь! Я уже столько подвигов наворотил, что сдаваться себе дороже. Можешь меня застрелить, если есть из чего. А если не из чего – так вали отсюда и не мешай мне развлекаться!

– Ладно, – с притворным огорчением вздохнул сыщик, – моё дело предложить.

Он сунул руку в карман. Артиллерист напрягся, думая, что Силачёв вытащит пистолет; но Михаил Николаевич вытащил мобильный телефон и начал набирать номер дежурки своего отделения. Маньяк приободрился и заговорил снова:

–  Так у тебя что, оружия нет? Тогда чего ты мне тут мозги компостируешь? Что, не соображаешь, с кем связался?! Да я тебя счас раздавлю, как клопа!

Он постепенно переходил на повышенные тона, распаляя себя, настраиваясь на драку. Тем временем Силачёв поднёс мобильник к уху и услышал длинные гудки. Надо же, не занято! Михаил Николаевич и не рассчитывал дозвониться с первого раза – так, наудачу попробовал. И вот повезло…

Тем временем Артиллерист уже орал во весь голос:

– Ишь какой умный, б…дь, нашёлся! Меня – меня!! – решил в одиночку задержать! Ну давай, задержи, если получится!!

Он встал в боксёрскую стойку и медленно двинулся на сыщика. Но в этот момент Михаил Николаевич услышал, как дежурный снимает трубку телефона, и, не теряя времени, сказал:

– Алё, Витя, это Силачёв. Ну что, по-хорошему договориться не получилось – вызывай «Скорую»! Понял?

– Понял, Михаил Николаевич! Вызываю!

– Давай! – крикнул Силачёв, нажал «Отбой» и, сунув мобильник в карман, приготовился к драке.

Артиллерист поначалу не рассчитывал ни на что другое, кроме как погибнуть смертью храбрых. Он был уверен: сыщик достанет оружие и застрелит его. Но теперь, увидев, что Силачёв даже и не думает этого делать, маньяк воспрянул духом. Хотя, надо сказать, его весьма удивило желание сыщика расправиться с ним врукопашную. Артиллерист намного превосходил противника своими габаритами: ростом – на тридцать сантиметров, а весом – на целых пятьдесят кило! Разумеется, такое подавляющее преимущество было видно невооружённым глазом. Правда, в одном компоненте Силачёв всё-таки как минимум не уступал маньяку – в размере кулака. Но сейчас, при скудном освещении, это было незаметно.

Медленно и очень осторожно соперники приближались друг к другу. Что касается Артиллериста, то его осторожность диктовалась исключительно голосом интуиции. Интуиция подсказала ему: противник крайне опасен. Только это удерживало маньяка от попытки просто взять и раздавить сыщика, как он обещал.

Силачёв атаковал первым. Неожиданно метнувшись вперёд, он подскочил к Артиллеристу. Тот хотел ударить навстречу, но не успел, и Михаил Николаевич провёл свою коронную комбинацию-двойку, отработанную до автоматизма на боях без правил: круговой удар ногой справа (лоу-кик) в коленный сустав и левый боковой в челюсть. Получив ногой в колено, маньяк пошатнулся и взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. На какое-то время он оказался совершенно беззащитным, и как раз в этот момент на него обрушился левый боковой, который сыщик из-за разницы в росте пробил под большим углом снизу вверх.

От удара крупную башку Артиллериста отвернуло в сторону, и, несмотря на своё преимущество в габаритах, он как подкошенный грохнулся на дорожку – кулак у Силачёва был тяжеленный. Михаил Николаевич отошёл немного назад и с удовольствием оглядел поле битвы. Но уже в следующую секунду у него буквально глаза на лоб полезли: Артиллерист зашевелился и начал подниматься. От удивления Силачёв даже не пытался ему помешать, а стоял и ждал, что будет дальше.

Маньяк поднялся и снова принял боксёрскую стойку. Если бы они дрались в каком-нибудь официальном поединке, то, пожалуй, он бы успел встать до счёта «десять». Здесь же, конечно, никто время не отсчитывал – здесь для полной победы требовалось вырубить противника наглухо.

Только тут к Силачёву вернулся дар речи.

– Ни х…я себе! – сказал он. – Такого же не бывает.

Артиллерист издевательским тоном ответил:

– Тоже мне, напугал ежа голой задницей. Да ты и бить-то как следует не умеешь!

Для Силачёва это было смертельное оскорбление, которое можно смыть только большой кровью. Теперь он по-настоящему пришёл в ярость, и неудивительно, что в дальнейшем бой проходил с крайним ожесточением.

Но с другой стороны, Михаил Николаевич был в шоке. Кажется, первый раз за всю свою карьеру он встретил столь же ненокаутируемого бойца, как и он сам. Сыщик не мог припомнить ни одного случая, когда бы противник, ставший жертвой его коронной комбинации, сразу поднялся без посторонней помощи. Другое дело, что этих ударов можно было как-то избежать, увернуться от них. Но уж если соперник их пропускал – бой на этом заканчивался.

Силачёв кинулся в наступление. Стоя на месте, Артиллерист попытался отогнать его ударами левой издали («Ни фига себе, вот это грабли!» – с изумлением подумал сыщик, по достоинству оценив длину рук противника). Правой маньяк не бил совсем – держал её наготове, на уровне груди, чтобы встретить Силачёва, если тот сумеет прорваться на ближнюю дистанцию. Зато левая у него работала без остановки, как отбойный молоток.

Михаил Николаевич ловко уклонялся влево-вправо, маневрируя вблизи противника. Правда, с такого расстояния он не мог ответить ввиду большой разницы в длине рук: то, что для Артиллериста было «дальней дистанцией», для сыщика находилось далеко за пределами досягаемости. Подойти ближе ему пока не удавалось, но и маньяк не мог в него попасть, раз за разом промахиваясь. Наконец один из дальних ударов сбил с Силачёва кепку – она свалилась на дорожку. Подобрать её и снова надеть времени, конечно, не было. Мало того: лишившись головного убора, Михаил Николаевич от неожиданности чуть-чуть зазевался, и следующий удар попал ему в лоб.

Если бы на месте сыщика оказался обычный человек, он бы не устоял на ногах после такого попадания. Но Силачёв устоял – только голова дёрнулась. Как ни в чём не бывало он продолжал маневрировать, выбирая подходящий момент. Он рассчитывал, что маньяк повредил руку о его голову, а если не повредил, то обрадуется своим успехам и полезет в открытую рубку, наплевав на всю осторожность. Но эти надежды не оправдались. Артиллерист и руку не повредил, и осторожность не потерял. Пока он действовал от обороны, продолжая стоять на месте и издали обстреливать сыщика левой; а правую по-прежнему держал наготове, не забывая прикрывать локтём область печени.

Михаил Николаевич ещё несколько раз уклонился от ударов и решил, что уже достаточно усыпил бдительность маньяка. Метнувшись вперёд, он нанёс противнику акцентированный правый прямой в челюсть на скачке. Артиллерист не успел ответить правой навстречу, как собирался. Пропущенная плюха потрясла его до основания (впрочем, другой бы на его месте сразу отправился в нокаут). Пока он не очухался, сыщик, не теряя времени, решил поставить эффектную точку в этом бою – и, подскочив на удобную дистанцию, со всего размаху врезал ему коленом между ног.

Силачёв думал, что на этом поединок закончится. Но он ошибся, снова недооценив способность противника держать удары. Хотя бы и запрещённые. Маньяк заревел от боли и в ту же секунду схватил сыщика в охапку, навалившись на него, как медведь. Отскочить Михаил Николаевич не успел.

Вот тут он на своей шкуре почувствовал, что именно произошло с Алексеем. Началась тяжёлая борьба в клинче. Артиллерист не стремился провести какой-то определённый бросок или приём – он просто навалился сверху, пользуясь большим преимуществом в росте, и пытался заломать противника, не давая ему бить и сдавливая всё сильнее. Силачёв рванулся назад, потом в одну сторону, потом в другую, но маньяк продолжал висеть на нём тяжеленным грузом. Михаил Николаевич даже не мог извернуться и бросить его – для этого сыщику элементарно не хватало свободного пространства, настолько плотно они боролись.

Силачёв попробовал долбануть Артиллериста головой в челюсть – не достал. Тогда он попытался освободить руки, крепко прижатые вражеским захватом к туловищу на уровне бицепсов. Тут же ему пришла в голову идея бить противника ногой, стараясь попасть по голени, хотя бы вслепую. Но этого Михаил Николаевич не стал делать, опасаясь потерять равновесие и свалиться. Только борьбы в партере ему для полного счастья и не хватало. Правда, этой составляющей рукопашного боя Силачёв тоже владел хорошо, но, принимая во внимание габариты маньяка, вовсе не был уверен в своём безоговорочном преимуществе.

Сыщик начал методично раздёргивать захват, напрягая то одну руку, то вторую. Маньяк изо всех сил старался его удержать. Некоторое время они ожесточённо раскачивались на одном месте, словно деревья на ветру, потом Силачёв согнул левую руку и подсунул кулак под могучие объятия Артиллериста. Затем он протолкнул руку ещё дальше и вдруг, разжав кулак, с размаху ткнул противника в глаза растопыренной пятернёй. Из-за большой разницы в росте бить пришлось наугад, но, судя по результату, первое же попадание оказалось довольно точным. Вторая попытка уже не потребовалась.

Над ухом Силачёва раздался взрыв нецензурной ругани, и маньяк немного ослабил захват. Михаил Николаевич тут же согнул правую руку, аналогичным образом подсунул её под руку Артиллериста и протащил вверх. Маньяк опять со всей дури сдавил сыщика в объятиях, пытаясь переломать ему рёбра, но Силачёв размахнулся и ладонями, сложенными «лодочкой», одновременно хлопнул его по ушам – два раза подряд, на всякий случай.

Такой удар бывает очень опасен, если его правильно нанести. Он приводит к резкому перепаду давления в барабанных перепонках и может вырубить человека надолго. Но так как Силачёву пришлось бить из очень неудобного положения, то дело ограничилось стоячим нокдауном. Артиллерист пошатнулся, ослабил захват и выпустил сыщика, который моментально выскочил из его объятий, как пробка из бутылки. Быстро присев на корточки, Михаил Николаевич поймал маньяка за ноги и хорошенько дёрнул. Артиллерист рухнул на спину.

Сыщик не сделал попытки его добить, а предпочёл отойти назад и взять передышку. Он здорово устал во время борьбы в клинче и поэтому опасался, что не сможет обрушить на соперника град нокаутирующих ударов – просто не хватит выносливости. Правда, было неизвестно, в каком состоянии сейчас находится сам Артиллерист: возможно, он чувствовал себя ещё хуже, чем Силачёв. Может быть, даже намного хуже. Но проверять это Михаил Николаевич не хотел. Два раза он уже недооценил соперника, хватит.

Маньяк начал медленно подниматься. Силачёв тяжело переводил дух. Наконец Артиллерист оказался на ногах и снова встал в боксёрскую стойку. Несколько секунд противники стояли на месте, с ненавистью рассматривая друг друга, потом Михаил Николаевич, испытывая злорадный восторг – «Что, паскуда, сам в наступление не идёшь? Яйца мешают?» – бросился вперёд.

Артиллерист нанёс ему встречный удар левой, а затем и правой. Искусно маневрируя, Силачёв избежал встречи с его кулаками и провёл комбинацию-двойку: левой по печени (нанося свои удары, маньяк на время оставил её без защиты – убрал оттуда локоть), правой в живот. Затем отскочил назад.

Любое из этих двух попаданий скрючило бы пополам обычного человека, но Артиллерист никак на них не отреагировал. Впрочем, на нём была толстая пуховая куртка, которая отлично гасила удар.

После этого маньяк всё-таки перешёл в наступление. Он последовал за Силачёвым и стал бить левой издали, а сыщик некоторое время отходил назад с уклонами. Около десятка ударов подряд ушли в «молоко», но наконец Артиллерист сумел засветить Силачёву точно в глаз. Голову сыщика отбросило назад (плюха была тяжёлая), маньяк почувствовал успех и кинулся его развивать. Подскочив поближе, он обрушил на врага двойку левой-правой. Но Михаил Николаевич увернулся, проскользнул у него под руками и врезал Артиллеристу правой по челюсти – почти вертикально, снизу вверх. Маньяк на секунду «поплыл», а Силачёв тем временем вышел ему в тыл и сзади ударил его ногой в коленный сгиб.

Артиллерист выругался и упал на одно колено. Находясь у него за спиной, сыщик схватил его за шиворот и мощным рывком опрокинул на бок.

Сотрясая воздух отборными матюгами, маньяк перекатился на другой бок и попытался поймать Силачёва за ноги, но тот успел отскочить назад. И опять в поединке наступила пауза.

Артиллерист медленно поднимался, а Михаил Николаевич, пользуясь подходящим моментом, переводил дух. Когда маньяк уже оказался на ногах, сыщик неожиданно произнёс:

– Слышь ты, урод… Ты хоть знаешь, как приезжие туристы теперь называют наш город? «Криминальная столица». И всё из-за тебя!

Удивительное дело: Артиллерист, который, казалось бы, крепко пострадал в сражении и должен был чувствовать себя довольно плохо, при этих словах вдруг… засмеялся! Да ещё как – нагло, самодовольно, с нескрываемой гордостью.

«Значит, мало получил, – констатировал Силачёв. – Ничего, сейчас добавлю».

Маньяк ответил:

– Это не наш город, чувак. Это ваш город. Я здесь не живу.

– Да тебе вообще недолго жить осталось! – прорычал сыщик и снова кинулся на врага.

Вот тут Артиллеристу, похоже, стало не до смеха. Он изо всех сил старался избежать ближнего боя. На этот раз он ещё издали начал осыпать Силачёва ударами с обеих рук (правда, плотно ни разу не попал, только пару раз вскользь чиркнул сыщика по макушке). Мало того, через несколько секунд маньяк стал отступать, увидев, что отогнать противника дальней бомбардировкой не получается. Его действия явно несли на себе отпечаток лёгкой паники. Кажется, к этому времени ему всё же заметно поплохело.

Михаил Николаевич так и вился вблизи него, словно разъярённая пчела. Наконец, выбрав момент для атаки, нырнул под руку противника и врезал ему правой в область сердца, как следует вложившись в удар.

Но тут и Артиллеристу наконец-то удалось вовремя пробить правой навстречу – он чётко попал сыщику по скуле. Это был одновременный обмен ударами.

Маньяк чуть-чуть покачнулся, зато Силачёва потрясло очень основательно. У него подогнулись колени, и, с трудом удержавшись на ногах, он попятился назад. Артиллерист погнался за ним.

Интуиция подсказала маньяку, что сейчас у него осталась последняя возможность выиграть бой – и, соответственно, удрать отсюда, избежав цепких когтей правосудия. Поэтому он плюнул на всякую осторожность и бросился добивать Силачёва, пока тот ещё не успел восстановиться после потрясения. Как угодно, любым путём. Или сейчас – или никогда.

Подскочив к сыщику, Артиллерист сделал ложный замах правой и тут же нанёс мощнейший левый боковой. Михаил Николаевич хреново себя чувствовал и опасался, что не сможет увернуться: он временно потерял координацию движений. Поэтому он попробовал защититься блоком. Удар попал в блок, но при этом сыщика отшвырнуло далеко в сторону, и он едва не рухнул. Маньяк снова кинулся за ним.

Силачёв понял, что отсиживаться в обороне бесполезно – с такой ударной мощью Артиллерист мог забить его даже через глухую защиту. Требовалось что-то другое. И тогда он решил сразу, ещё не восстановившись, идти в рубку на удобной для себя дистанции.

Маньяк был уже рядом и приготовился расстреливать сыщика издали, когда Михаил Николаевич метнулся вперёд. Для Артиллериста это стало неожиданностью: вероятно, он думал, что противник будет стоять на месте или отступать дальше. Он же видел, что Силачёв потрясён! В общем, внезапную контратаку он прозевал.

Михаил Николаевич сумел беспрепятственно проскочить на ближнюю дистанцию. Если бы это был официальный боксёрский поединок, он бы пошёл в клинч и постарался отсидеться там, пока не прекратится звон и гудёж в голове. Но сейчас ситуация была совсем другая. И поэтому Силачёв, не теряя ни секунды драгоценного времени, разразился многоударной серией по мужским достоинствам Артиллериста.

Надо отметить, что эту часть тела маньяка тоже защищал спереди толстый пуховик. Но кулак у сыщика был очень тяжёлый и, главное, Силачёв сделал основную ставку на количество ударов. Он бил и бил, не останавливаясь.

Артиллерист громко охнул и опять навалился на сыщика, заключил его в медвежьи объятия, пытаясь заломать в клинче. Но Михаил Николаевич упрямо гнул свою линию. Набычив голову, он упёрся макушкой в грудь противника и продолжал бить в одно и то же место – теперь уже не сериями, а одиночными ударами, так как маньяк до предела стеснил его движения.

Силачёв был хорош в ближнем бою: он мог больно ударить даже с расстояния пяти сантиметров, не размахиваясь. Артиллеристу же, с его длиннющими руками, боксировать на такой дистанции оказалось крайне неудобно, вот он и перешёл на борьбу. Только не было прежней силы в его удушающих объятиях. Слишком уж много ударов – да ещё по какому чувствительному месту! – он успел пропустить от сыщика, и теперь ему мешал болевой шок.

Михаил Николаевич дрался из последних сил. Он изнемогал под тяжестью навалившейся на него туши, каждое движение давалось ему с огромным трудом, но он продолжал бить. Чтобы нанести врагу ещё больший урон, сыщик перестал лупить прямыми и вместо этого пробил левый апперкот снизу в то же самое место: снизу оно не было защищено пуховиком. За первым апперкотом последовал второй точно такой же, потом третий и четвёртый.

И тогда железные объятия Артиллериста разжались – маньяк выпустил Силачёва и попятился назад. Отступая, он постепенно сгибался всё сильнее и наконец, остановившись в пяти шагах от сыщика, схватился обеими руками за своё мужское достоинство и опрокинулся на спину.

Михаил Николаевич не пытался его добить, потому что сам едва держался на ногах от усталости. Он тоже остановился на месте и, пользуясь удобным моментом, переводил дух. Он шатался и тяжело дышал, как загнанная лошадь.

Силачёв не знал, возобновится ли это сражение. Разумеется, если бы его противник был обычным человеком, то всё бы уже закончилось. Но следовало принять во внимание феноменальную ненокаутируемость Артиллериста.

И точно! Повалявшись на дорожке с полминуты, маньяк начал медленно подниматься. Впрочем, сыщика это нисколько не огорчило – как раз наоборот. Он прекрасно понимал: уж теперь-то противник чувствует себя гораздо хуже, чем он сам. Кроме того, Михаил Николаевич успел более-менее отдышаться.

– Давай, давай, – с неподдельным энтузиазмом подбодрил он Артиллериста. – Вставай, вставай. Всё самое интересное ещё только начинается.

Маньяк тяжело, как столетний дед, поднялся, но не смог распрямиться полностью и принял позу гигантского вопросительного знака, так что теперь Силачёв лишь немногим уступал ему в росте.

«Ну и прекрасно, – обрадовался сыщик. – Будет удобнее дотянуться до его башки».

Кажется, Артиллерист собирался драться до последней возможности. Он свирепо уставился на Силачёва и сделал выразительный жест, проведя указательным пальцем по горлу. Потом поднял руки на уровень головы, защищая её с обеих сторон двойным блоком.

Михаил Николаевич засмеялся и – тоже указательным пальцем – провёл вокруг головы, изображая снятие вражеского скальпа.

Артиллерист шагнул вперёд. Но сразу было видно, что этот шаг дался ему с большим трудом. И поэтому Силачёв не стал дожидаться, пока он сделает оставшиеся четыре.

– Не стоит так утруждать себя, – вежливо сказал сыщик. – Я подойду.

Он подлетел к маньяку и буквально с разбегу метко пробил ему правый прямой в челюсть на скачке – вразрез между высоко поднятыми руками, обеспечивающими надёжную защиту только от боковых ударов. Артиллериста мощно потрясло, он попятился назад, но устоял. Силачёв бросился за ним и послал вдогонку хлёсткий левый свинг – длиннющий удар с замахом аж из-за спины. Он пришёлся по защите, но Михаил Николаевич, нимало не смущаясь, нанёс точно такой же правый свинг. И ещё раз левый. И ещё раз правый. И опять левый. И опять правый. Левый. Правый. Левый. Правый. Пошло-поехало!

Такой стиль ведения боя был очень популярен в старину, поскольку являлся главным элементом и незыблемой основой зрелищного бокса.

Это трудно описывать на бумаге – это надо было видеть. Корявые плюхи ужасающей силы вылетали одна за другой по самым безобразным и нелепым траекториям, не имеющим ничего общего с классической боксёрской техникой. Силачёв почувствовал мощный прилив вдохновения и молотил врага от всей души. Около половины его широченных свингов попадали в блок, зато остальные благополучно миновали защиту и обрушивались на голову Артиллериста. Под градом непрерывных ударов маньяк шатался из стороны в сторону, но почему-то не падал, сволочь такая.

Михаил Николаевич настолько увлёкся избиением, что в какой-то момент у него начались галлюцинации – ему казалось, он находится не в безлюдном парке, а в переполненном до предела дворце спорта, на ринге, со всех сторон окружённом неистовствующими фанатами, которые бешено орали: «Давай!!! Давай!!! Вр-р-режь ему!!!» И он старался изо всех сил. Конечно, на ринге его бы наверняка уже остановил рефери, а здесь критерий был другой – бить до тех пор, пока враг стоит на ногах.

Как долго продолжалась эта чудовищная мясорубка, не смог бы ответить ни один из противников. Они оба совершенно потеряли счёт времени. Но постепенно Силачёв стал чувствовать, что вымахивается. Вскоре его руки уже порядком отяжелели, а Артиллерист по-прежнему не падал.

Понимая, что одними свингами забить его не удастся, сыщик стал разнообразить ударную технику. Для начала он пустил в ход ноги и нанёс правый лоу-кик в коленный сустав – точно такой же, с которого и началось это сражение. Маньяк зашатался, судорожно цепляясь за воздух, но опять устоял. Тогда Силачёв высыпал ему на голову порядка двадцати прямых и боковых ударов. Артиллерист пропускал всё подряд: ему было настолько хреново, что после пропущенного лоу-кика он даже не смог поднять обратно руки для защиты двойным блоком – они сами собой опустились, и голова маньяка теперь оказалась полностью открыта. Но он снова устоял!!! И тогда Михаил Николаевич, замучившись бить противника, был вынужден прибегнуть к крайнему средству. Он подошёл поближе, прицелился получше и со всего размаху нанёс Артиллеристу одновременный хлопок ладонями, сложенными «лодочкой», по ушам.

И сразу же отскочил назад, чтобы не мешать противнику падать.

Это был конец. Маньяк чуть-чуть постоял на месте, потом подломился в ногах и рухнул на колени. Силачёв согнулся перед ним в издевательском полупоклоне, изобразил заискивающую улыбку и протянул руку в сторону, как бы показывая дорогу. (В старые дореволюционные времена такой жест воспроизводили лакеи в богатых особняках, встречая какого-нибудь важного гостя: «Проходите сюда, пожалуйста»). Ещё немного постояв на коленях, маньяк качнулся вперёд и, как срубленное дерево, завалился мордой вниз, не подавая больше признаков жизни.

«Дело Артиллериста» было раскрыто.

 * * *

– Фффу-у-у… – тяжело выдохнул Силачёв. Потом, отдышавшись, вслух произнёс: – Вот и тренировку провели – вместо вчерашней.

Он достал наручники. Слава богу, маньяк очень удобно упал: если бы он лежал на спине, его пришлось бы ещё и переворачивать.

Защёлкнув Артиллеристу руки за спиной, Михаил Николаевич подошёл к потерпевшей. Она до сих пор не очнулась. Видимо, вся операция по задержанию продолжалась не так уж и долго, как могло показаться.

«Надо бы девушку до остановки донести, – сообразил сыщик. – Сейчас туда как раз «Скорая» подъедет».

Он поднял потерпевшую и взвалил на плечо. Но прежде чем идти, с подозрением глянул на Артиллериста: а вдруг удерёт, сволочь! Конечно, это было абсолютно невозможно – после такого беспощадного избиения, да ещё с руками, защёлкнутыми за спиной, – но Силачёв, ставший очевидцем феноменальной ненокаутируемости маньяка, больше ни в чём не мог быть уверен.

«Да куда он денется, – попытался сам себя успокоить сыщик. – Чудес на свете не бывает!»

Постояв несколько секунд, он всё-таки решился и с девушкой на плече зашагал в направлении автобусной остановки, но ещё три раза оглядывался назад, чтобы убедиться, что Артиллерист лежит на месте. Правда, в третий раз он уже не смог разглядеть маньяка: деревья и кусты скрыли от него поле битвы.

Остановка находилась не так и близко отсюда – метрах в трёхстах. Девушка оказалась потяжелее, чем навскидку предположил Силачёв. Вместе с одеждой она весила как минимум шестьдесят килограммов. Учитывая, что Михаил Николаевич недавно провёл крайне изнурительный рукопашный поединок – это было очень много.

«Да уж, – подумал сыщик, – как говорится, кончилась романтика и начались трудовые будни».

«Романтикой» он считал сам процесс силового задержания, который ему очень нравился (особенно если удавалось закатить такое побоище, как сегодня). А вот поднимать и таскать тяжести Михаил Николаевич не любил. Хотя, в принципе, мог бы добиться больших успехов и в тяжёлой атлетике, если бы серьёзно занялся – природные данные позволяли.

Уже подходя к автобусной остановке, Силачёв вдруг понял, что неправильно запланировал количество пострадавших, которое оговаривалось при вызове «Скорой».

«Надо было сказать не «один», а «двое»! Конечно, девушка вроде бы не пострадала, но всё-таки: вдруг ей тоже какая-нибудь медицинская помощь потребуется? Вот я лопух!»

На остановке никого не было. Михаил Николаевич разложил девушку на скамейке, а сам вышел поближе к проезжей части.

Долго ждать не пришлось. Буквально через минуту к остановке подъехал микроавтобус «Скорой помощи».

 * * *

Как же повезло Артиллеристу! Просто удивительно повезло. Телесные повреждения, полученные им во время задержания, оказались настолько серьёзными, что если бы врачи приехали хоть немного позже – он бы отправился прямиком на тот свет. Его спасла только фантастическая предусмотрительность Силачёва, который догадался заранее вызвать «Скорую». Так что маньяку следовало бы поблагодарить сыщика за проявленные им сострадание, милосердие и гуманизм.

Встретив врачей, Михаил Николаевич заранее предупредил их о богатырской комплекции Артиллериста, и, чтобы эвакуировать маньяка с поля битвы, они въехали на машине прямо в парк: тащить на носилках такую тушу до самой автобусной остановки никто не захотел. При погрузке пациента Силачёв заметил под колесом «Скорой» какой-то предмет, подошёл и узнал свою кепку – он обронил её во время сражения. А мог бы и совсем её тут потерять.

Двое суток Артиллерист валялся без сознания. Видимо, суммарный тоннаж пропущенных ударов всё-таки подействовал на его непробиваемую башку. Ужасно смотрелась его физиономия, капитально обстуканная Силачёвым со всех сторон, при хорошем больничном освещении. Врачи обнаружили у маньяка тяжёлое сотрясение мозга, травму колена (два точных лоу-кика тоже даром не прошли) и, выражаясь простонародным языком, «яйца всмятку». Кроме того, у него были повреждены барабанные перепонки. Михаил Николаевич пострадал намного меньше – правда, он тоже успел получить по голове и вообще чувствовал себя крайне перетренировавшимся, но обошлось без последствий для здоровья. От медицинской помощи он отказался.

Когда Артиллерист наконец-то пришёл в себя и его стали допрашивать, случилось невероятное. Сыщики были уверены, что он будет запираться до последнего, но всё вышло с точностью до наоборот: маньяк сразу же «раскололся» и начал давать признательные показания! Он подробно рассказал обо всех своих преступлениях, даже о тех, про которые в милиции ничего не знали. Он вспомнил и эпизод в Ржевском лесопарке (тогда потерпевшая не обратилась в милицию), и убийство Андрюхи (его труп не обнаружили до сих пор). Заодно уж Артиллерист поведал и о своих «грехах молодости», когда он злостно уклонялся от службы в армии. Сыщики едва успевали за ним записывать. Правда, допросы несколько осложняло то, что маньяк после задержания стал плохо слышать, и с ним приходилось разговаривать громко.

Удивительное поведение Артиллериста никто толком объяснить не мог. Но скорее всего, произошло одно из двух: или он полностью сломался психологически после битвы с Силачёвым, или от пропущенных ударов у него что-то переклинило в голове. Или и то и другое сразу. Ни сам Силачёв, ни его подчинённые не могли припомнить случая, чтобы пойманный преступник настолько активно сотрудничал со следствием.

Из чистого любопытства Михаил Николаевич поинтересовался у маньяка, знает ли он Ольгу Алексеевну. Сейчас это было уже совершенно неважно – ведь там отсутствовал какой-либо состав преступления, супружеская измена Уголовным Кодексом не карается. Просто сыщику стало интересно, действительно ли в той истории оказался замешан Артиллерист, или всё же кто-то другой. Маньяк охотно вспомнил Ольгу Алексеевну, подробно описал её внешность и историю знакомства с ней, назвал её домашний адрес. Несомненно, это был он.

– Вот видишь! – засмеялся Силачёв. – Выходит, мы бы тебя всё равно поймали. Недолго тебе гулять оставалось! Как же это ты так лопухнулся: познакомился с девицей и сообщил ей своё настоящее имя? У тебя имя редкое, сам должен понимать!

Артиллерист ответил, что во время знакомства с Ольгой Алексеевной ещё не успел начать свою карьеру сексуального маньяка, а значит, и опасаться ему было нечего. По крайней мере, он так думал, когда клеил девицу.

– Нет, Федя, это явный прокол с твоей стороны, – возразил сыщик. – Как говорится, расп…дяйство – мать провала!

Михаил Николаевич собирался устроить на работе праздничный банкет по случаю поимки Артиллериста. Но не сразу, а после боксёрского поединка, запланированного на 23 марта – чтобы не нарушать тренировочный режим.

Может быть, у кого-то возникнет ощущение, что Силачёв поторопился праздновать. Ведь если разобраться, дело можно считать полностью законченным только тогда, когда суд уже вынес приговор преступнику. А как же иначе? Бывает, что дела разваливаются в суде, а бывает, и ещё раньше. Но «дело Артиллериста» развалиться не могло в принципе! Маньяк был пойман с поличным, сознался во всех своих преступлениях. Ну а если вспомнить, каких влиятельных людей он сделал своими врагами, то сразу становилось ясно: отмазать его от уголовной ответственности не под силу никому. Хотя, возможно, будь у него папа-президент… пожалуй, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось.

Но даже если бы произошло невозможное и кто-то сумел развалить «дело Артиллериста», и маньяк оказался бы на свободе – даже такое развитие событий не беспокоило Силачёва. Ведь он уже знал точный медицинский вердикт: никогда больше Артиллерист не сможет вернуться к своей прежней противозаконной деятельности – и не потому, что его замучают угрызения совести, а исключительно по состоянию здоровья. Ибо его мужское здоровье оказалось безвозвратно подорвано во время задержания.

 * * *

После поимки маньяка все служебные неприятности Силачёва мигом прекратились. Увольнять его из милиции теперь никто и не думал – наоборот, вынесли благодарность и наградили денежной премией. Даже отец Алексея поблагодарил сыщика за проделанную работу, извинился за своё прошлое поведение и спросил, какой подарок он бы хотел получить. Михаил Николаевич долго не раздумывал.

– Если не трудно, – сказал он, – организуйте, пожалуйста, мне и моим друзьям поход в хороший ресторан. Там мы отметим задержание Артиллериста. Только давайте не сразу: скоро у меня состоится боксёрский поединок, и мне надо подойти к нему в хорошей форме… сами понимаете – режим, тренировки и всё такое. В общем, организуйте это мероприятие где-нибудь после двадцать третьего марта. Я сам хотел этим заняться, но у вас, конечно, получится гораздо лучше.

– А что, можно устроить. Сделаем! Скажите, Михаил Николаевич, а вот если я… поговорю с вашим начальством, чтобы вас повысили в звании?

– Кхм… Ну-у… я даже не знаю. Нет, по-моему, это уже перебор будет! Давайте ограничимся только банкетом.

Кроме того, Силачёвым заинтересовались средства массовой информации. Несколько раз Михаил Николаевич давал интервью журналистам-газетчикам и один раз – телевизионщикам. Интервью для телевидения получилось самым длинным и обстоятельным. По просьбе журналистов Силачёв свозил их в Пискарёвский парк, на место поимки маньяка, и там подробно рассказал, как всё происходило. Правда, телевизионщики сами немного подпортили интервью глупым риторическим вопросом, к которому Михаил Николаевич оказался не готов.

– Скажите, – спросил корреспондент, – а как вы относитесь к Артиллеристу?

Силачёв задумался и даже потёр лоб, чтобы ответить чего-нибудь поумнее. Наконец медленно, основательно произнёс:

– Ну вообще-то… у меня были из-за него большие неприятности на службе. Поэтому пока мы его ловили, он для меня был личным врагом номер один. Я бы так сказал.

– Но это пока вы его ловили, – не унимался журналист. – А сейчас?

Михаил Николаевич подумал ещё и выдал:

– А сейчас, если честно, мне его жаль. Потому что он был разносторонне одарённый парень, а занимался всякой х… ерундой, короче. Например, он мог бы стать профессиональным боксёром мирового класса.

– Вы так думаете?

– Конечно. Я хорошо разбираюсь в единоборствах и я лично производил его задержание. Поэтому я знаю, о чём говорю. У парня были изумительные природные данные. Если бы он чётко поставил перед собой такую цель и серьёзно этим делом занялся – не исключено, что любого из нынешних чемпионов мира в супертяжёлом весе он бы порвал как тряпку.

– Если вам его жаль, то, может быть, вам следовало обойтись с ним помягче во время задержания?

– Не понял, – грозно насупился сыщик. – Как это «помягче»? Я же ему предложил сдаться без сопротивления, а он меня не послушал. Дальше – его проблемы. А может, я вообще должен был его отпустить?

Журналист понял, что Силачёв недоволен последним вопросом, и перевёл разговор на другую тему:

– Вот вы сказали, что Артиллерист – разносторонне одарённый человек. Нельзя ли поподробнее? В чём заключалась его одарённость?

– Ну, во-первых, это боксёрский талант. Смотрите сами: здоровенный детина, мощнейшие удары и – самое главное – почти полная непробиваемость! То есть когда он бьёт – это гарантированный нокаут, а когда его бьют – это ему как слону дробина. Если бы я был тренером по боксу, я бы мечтал найти именно такого ученика…

 – Михаил Николаевич, – перебил его журналист, – вот тут я с вами не согласен. Насколько мне известно – поправьте, если я ошибаюсь – у Артиллериста пониженный болевой порог. Это, скорее, отклонение от нормы. А учитывая его габариты, можно сказать, что он настоящий мутант или, проще говоря, больной человек…

 – Не надо нести чушь! – безапелляционно заявил Силачёв, перебив, в свою очередь, собеседника. – Никакой он не мудант, а уникальный боксёрский талант!

Михаил Николаевич произнёс всё это абсолютно серьёзно, но, оговорившись, «искалечил» одно слово, и вся съёмочная группа покатилась от хохота.

– Что я такого смешного сказал? – обиделся сыщик.

Когда ему объяснили, в чём дело, а телевизионщики перестали смеяться, интервью было продолжено.

– Ну а какие ещё таланты у него есть, кроме боксёрского? – спросил корреспондент.

– Занимаясь поисками Артиллериста, я пришёл к выводу, что это очень толковый и умный тип. По-моему, с такими мозгами он бы сделал блестящую карьеру и в науке, и в бизнесе, и где угодно…

Михаил Николаевич не стал развивать эту тему, хотя мог бы. На допросах маньяк, кроме всего прочего, рассказывал и о своих сверхъестественных способностях. Интуиция, «поле невидимости»… Разумеется, эта информация тоже попала в протокол – но никто, кроме Силачёва, не воспринял её всерьёз. Все думали, что Артиллерист несёт чушь из-за тяжёлого сотрясения мозга, полученного при задержании. И только Силачёв ему поверил, так как сам обладал аналогичными способностями. Поверил, но – помалкивал.

«А может, вот сейчас взять и рассказать телевизионщикам про эти сверхъестественные штучки? Хмм… Нет, ну их нафиг, опять смеяться начнут!»

Окончание будет здесь: http://proza.ru/2012/12/28/129