Похождения сыщика Силачёва. Часть 3

Предыдущая часть была здесь: http://proza.ru/2012/12/28/1826

Итак, в очередную субботу, 16 декабря, милиция начала патрулирование Сосновки. Руководил мероприятием Силачёв. В семь часов утра участники операции собрались в самом центре парка (там был установлен памятник лётчикам – героям Великой Отечественной войны), Михаил Николаевич проверил присутствующих по списку и велел им выдвигаться на позиции. Разумеется, все оперативники были одеты в штатское, маскируясь под обычных граждан.

С одной стороны, казалось сомнительным, что маньяк и сегодня наведается в Сосновку. Ведь просчитать периодичность его появлений было совсем нетрудно! Станет ли он так рисковать? Но с другой стороны, Силачёв склонялся к мысли, что у Артиллериста не всё в порядке с мозгами – а значит, он вполне способен сделать глупость и прийти. Кроме того, Михаил Николаевич понимал: если маньяк, работая по расписанию, сумеет в третий раз подряд безнаказанно совершить преступление в Сосновке – то он, Силачёв, тем самым продемонстрирует свою профнепригодность. Словом, патрулирование было необходимо.

Погода утром стояла отвратительная: оттепель, мокрый снег… Из-за этого и народу в парке оказалось мало, если не считать патрулирующих.

Непосредственно патрулированием занимались пятьдесят человек. Ещё пятеро составляли резерв – они находились в центре парка. Сам же Михаил Николаевич сперва неторопливо обошёл всю Сосновку, проверяя патрулирующих на каждом участке, а потом направился в тот район парка, где были совершены оба преступления. Там он и остался дежурить.

В соответствии с планом Силачёва, большинство оперативников – тридцать пять из пятидесяти – расположились на границах Сосновки по её периметру, чтобы остановить Артиллериста уже на входе в парк. Кроме того, к Сосновке вплотную примыкали гаражи, мототрек и жилой микрорайон послевоенной постройки; но и эти территории подверглись патрулированию (Михаил Николаевич решил подстраховаться). Одним словом, граница патрулируемой территории проходила по пяти улицам: проспект Тореза, Светлановский, Тихорецкий, Северный и улица Есенина. Ещё пятнадцать человек гуляли по своим участкам в глубине парка – у этих зоны ответственности были побольше, и все вместе они составляли как бы второе, внутреннее кольцо. Ну а в самом центре Сосновки расположился резерв, на который возлагалось ещё и обеспечение патрулирующих продовольствием во время обеда и ужина.

Время от времени кому-то из оперативников попадалась на глаза подозрительная личность, по приметам похожая на Артиллериста. Её задерживали, спрашивали документы и, если документов с собой не было – отводили в отделение. Впрочем, если документы с собой были – её всё равно отводили туда же. При этом тот, кто производил задержание, сообщал по рации, что ему придётся на время отлучиться со своего участка, и на его место Силачёв присылал человека из резерва. К счастью, из-за плохой погоды подозрительных личностей пока было очень мало, и сыщикам не приходилось работать на износ.

Михаил Николаевич гулял взад-вперёд по дорожке – той самой, на которой два раза устраивал свои засады Артиллерист – и отдавал распоряжения по рации. В свободное же время, которого оказалось довольно много, он усиленно дедуктировал. То есть размышлял, как лучше найти маньяка. Около полудня ему пришла в голову свежая идея.

«Круг подозреваемых нужно расширить! Вот мы разыскиваем их по всем спортклубам Питера, где есть секции единоборств. А о пригородах забыли! А если маньяк приезжал из Ленинградской области?»

Эта идея так потрясла Силачёва, что он даже перестал замечать противный мокрый снег, сыплющийся сверху.

«Гениально! И как же я раньше не догадался!»

Михаил Николаевич посмотрел по сторонам – не видно ли кого-нибудь подозрительного – и увидел, что снег действительно кончился. Небо по-прежнему было затянуто сплошными облаками, но заметно посветлело. И вроде бы стало холодать.

«Погода улучшается. Сейчас в Сосновку народ набежит…»

Силачёв взял рацию и распорядился принести всем патрулирующим обед.

 * * *

Артиллерист просыпался медленно и с большим трудом. Вчера после работы он заглянул на вечеринку и сильно перепил. Голова трещала с похмелюги. Жутко хотелось есть – видимо, накануне мало закусывал. Внимательно осмотрев кровать, он пришёл к выводу, что спал один, и облегчённо вздохнул.

«Фу-у-у… Хорошо, что баб оттуда не взял! Петька, мудак, организовал мероприятие, а девок нормальных не пригласил – все из категории «уйди-уйди»… Любая обезьяна и то симпатичнее! Откуда такие только берутся?»

Он слез с кровати и, с трудом передвигая ноги, добрался до туалета, потом до холодильника. Из холодильника вытащил поллитру пива. Сделал большой глоток.

«О-о-о! Холодненькое…»

Ещё пара глотков – и бутылка опустела. Самочувствие заметно улучшилось. Артиллерист на скорую руку сделал два бутерброда с сыром, съел их и стал готовить уже основательный завтрак.

Продуктов в доме было полно. Он соорудил гречневую кашу, поджарил три котлеты и, выложив всё это на тарелку, добавил туда же большую порцию кабачковой икры. Он знал толк в кулинарии и любил вкусно поесть – как-никак, сто тридцать два килограмма нуждались в постоянной подпитке. За один присест маньяк съедал в два раза больше, чем обычный человек.

Расправившись с едой, он выпил поллитровую кружку крепкого чая и стал думать, как проведёт сегодняшний выходной. В принципе, думать тут было нечего: раз сегодня суббота, значит, пора съездить на прогулку в Питер и завалить подходящую «дичь». Но Питер – город большой. Куда ехать? Какой из городских парков осчастливить своим появлением? Вот о чём размышлял Артиллерист.

Конечно, ему очень понравилась Сосновка, но у него и мысли не возникло соваться туда в третий раз подряд. Он был поумнее, чем казалось ментам, и, работая по расписанию, не ограничивал себя в выборе места.

«Ладно, особо мудрить пока не будем. Какой там ближайший от Сосновки парк… кажись, Удельный? Вот туда и поедем!»

Артиллерист посмотрел на часы и решил не торопиться: работать следует вечером, когда стемнеет. Значит, можно посидеть дома ещё часа полтора. Он вынул из ящика стола солидную пачку газет и стал их читать, вернее, перечитывать, так как уже успел внимательно проштудировать их все.

В этих газетах было написано про него – про Артиллериста. Смачно, выразительно, со всеми известными подробностями его преступлений. Маньяк читал криминальную хронику и наслаждался: его тщеславие было полностью удовлетворено.

«Ну, молодцы журналисты! Даже имя моё теперь знают! Вот: «После этого преступления он стал известен под кличкой Артиллерист». И главное, что радует – после первого раза писали больше не про меня, а про этого, как его там, Алексея… а теперь пишут только про меня! Спасибо Горбачёву за нынешнюю гласность: если бы я всё это устроил лет двадцать назад – ни одна зараза про меня бы не написала!»

За чтением газет полтора часа пролетели незаметно. Наконец Артиллерист спохватился, с неохотой оторвался от захватывающей статьи и начал собираться в путь.

«Всё, пора. Приготовьтесь, господа журналисты: сегодня я вам ещё материальца подброшу!»

* * *

– Юля, а может, не поедешь на лыжах? Что-то мне как-то не по себе: сегодня же суббота!

– Дурачок, опять криминальной хроники насмотрелся. Ну что тебя так пугает?

– Как что: по субботам в Питере орудует сексуальный маньяк! Неужели непонятно?

– Но ведь он орудует только в Сосновке! И потом, ты же знаешь: в случае чего я сумею за себя постоять…

Коля никак не мог найти общий язык со своей девушкой. Через неделю ей предстояло принять участие в соревнованиях по лыжному спорту, и сейчас она усиленно тренировалась. Разговор шёл о том, что она поедет кататься на лыжах в Удельный парк. Разумеется, Коля сам не мог её сопровождать, так как он, во-первых, ездил на лыжах намного медленнее, а во-вторых, ещё и простудился.

Им с Юлей было по восемнадцать лет, и они дружили со школы. Сейчас они учились на втором курсе в разных вузах: Юля – в Академии физкультуры имени Лесгафта, а Коля – в Санкт-Петербургском Государственном Университете. Их многолетняя дружба, а затем и более близкие отношения, представляли собой яркий пример взаимного притяжения противоположностей – ведь между ними не было почти ничего общего. Коля – хрупкий вундеркинд-отличник, имеющий проблемы со здоровьем и вдобавок усугубляющий их курением; Юля – красивая, крепкая и энергичная девушка, очень весёлая и несколько легкомысленная, училась не слишком хорошо, но зато серьёзно занималась спортом. Кстати, она действительно могла за себя постоять, так как обладала большой физической силой. Трудно сказать, была ли она такая крепкая от рождения или её сделали такой регулярные занятия лыжами и плаванием – скорее всего и то, и другое. Но даже внешне она выглядела внушительно: при росте чуть выше ста шестидесяти весила за семьдесят килограммов, не имея никаких видимых признаков лишнего веса. Только пышные формы – настоящая секс-бомба! – и широкие плечи, которые её фигуру ничуть не портили.

К Коле она относилась с любовью и нежностью, но, когда она пребывала в игривом настроении, Коля её даже побаивался. Юля могла схватить его под мышки и поднять до потолка – а могла играючи побороть, уложить на лопатки. В плане физической силы Коля был далеко не ровня ей, хотя и выше её на полголовы.

– Юля, ну что тебе стоит пропустить одну тренировку? Ну я тебя очень прошу! Всё равно же завтра опять поедешь.

– Дорогой, а ты помнишь, сколько раз я просила тебя бросить курить? И что?

Это был запрещённый приём, после которого Коля сразу сдался. Он уже давно пытался бросить курить, но никак не мог, и по этому поводу ему было очень стыдно.

– Ладно, – тяжело вздохнул он, – я, наверно, неправ. Поезжай.

Юля засмеялась.

– Да пойми, тебе нельзя смотреть криминальную хронику – у тебя слишком буйная фантазия. Из-за того, что в Сосновке появился сексуальный маньяк, ты меня вообще боишься на улицу выпускать! Это же несерьёзно. А что касается тренировок, то сейчас мне их пропускать нельзя – я как раз выхожу на пик формы.

– Да понял я, понял. Но ты хотя бы газовый баллончик с собой возьмёшь?

– Баллончик? Возьму, чтобы ты не переживал. Ну теперь-то ты за меня спокоен?

– Более-менее. И всё-таки будь поосторожней…

 …Коля сидел у окна и смотрел на улицу (квартира располагалась невысоко – на третьем этаже), наблюдая, как его девушка, с лыжами в руке, бодро шагает по двору в направлении Коломяжского проспекта, за которым находился Удельный парк. Даже с такого расстояния она выглядела просто отпадно в своём фиолетовом спортивном костюмчике.

На улице начинало темнеть…

* * *

Патрулирование Сосновки пока проходило без эксцессов. Конечно, время от времени оперативники задерживали кое-кого за внешнее сходство с Артиллеристом, но никто из задержанных даже и не думал сопротивляться – все вели себя на удивление мирно. Народу в парке после обеда прибавилось, так как прекратился поганый мокрый снег.

Чтобы объяснить дальнейшее развитие событий, надо упомянуть одну любопытную деталь. А именно: Силачёв обладал той же феноменальной интуицией, что и Артиллерист. Правда, с некоторыми оговорками. У Артиллериста интуиция работала постоянно, у Силачёва – только время от времени, изредка. И если Артиллерист опирался на свою интуицию совершенно осознанно, то Силачёв делал это неосознанно, инстинктивно.

Так вот: когда время шло к вечеру, а на улице уже совсем стемнело (день-то был короткий, декабрь как-никак!) – Михаил Николаевич внезапно услышал голос интуиции. И этот голос настойчиво посоветовал ему посетить железнодорожную станцию Удельная. Именно так: зачем – непонятно, но это было совершенно необходимо сделать. Конкретно о поимке Артиллериста речь пока не шла.

«Ё… твою мать! – раздражённо подумал Силачёв. – Да как же можно отлучаться во время патрулирования!»

Но идти против собственной интуиции сыщик не рискнул, зная, что она осечек не даёт.

Михаил Николаевич сообщил по рации, что ему придётся на время покинуть Сосновку. Временным руководителем патрулирования он назначил Толю Алексеева, а затем вызвал на своё место – в самый глухой район Сосновки – одного человека из резерва. Эту территорию нельзя было оставлять без присмотра. Правда, Силачёв торопился и дожидаться сменщика не стал. Покинув свой участок, он поспешил на Удельную.

 * * *

На этот раз Артиллерист сошёл с поезда не в Озерках, а на Удельной – то есть проехал на одну станцию дальше. Одет он был так же, как во время своих предыдущих вылазок. Мысленно он уже называл этот комплект одежды не иначе как «костюм маньяка», и использовать его стал тоже соответственно – только при охоте на «дичь». Во всех других случаях он теперь пользовался другой одеждой: гардероб его был весьма разнообразен. Ну а чтобы не быть узнанным в «костюме маньяка», Артиллерист, по своему обыкновению, создал «поле невидимости» – на этот раз ещё в Зеленогорске, едва успев выйти из дома – и непрерывно его поддерживал. Что поделаешь, техника безопасности!

Станция Удельная неприятно удивила его обилием народа на платформе – Озерки в этом отношении были куда как спокойнее. Впрочем, сейчас основной причиной беспокойства Артиллериста оказалась не толпа на станции и даже не соблазнительные девки, которые иногда в этой толпе попадались, а нечто другое.

«Блин, чего-то ссать сильно хочется. Скорее в парк!»

К счастью, он хотя бы знал, в какой стороне этот парк находится. Продираясь через толпу, маньяк быстро спустился с платформы, проскочил мимо переезда, перешёл на бег и помчался по железнодорожным путям. К его большому огорчению, вокруг было полно народу: слева располагалась вторая платформа, справа – рынок, автобусное кольцо и много чего ещё.

Вскоре Артиллерист добежал до парка и уже хотел туда свернуть, но увидел пьяную компанию, громко распевающую блатные песни. Такое соседство показалось ему неуютным, и он помчался дальше. Когда он второй раз собрался свернуть в парк, его спугнули две пожилые тётки, переходившие железную дорогу – в результате он проследовал ещё дальше. К этому времени на улице совсем стемнело, и Артиллеристу везде мерещились любопытные прохожие, наблюдающие за ним. Наконец он всё-таки повернул направо, сбежал под откос и, преодолев по сугробам ещё несколько метров, остановился. Не осматриваясь по сторонам, он тут же стал выливать из себя воду.

«Твою мать, это всё пиво проклятое! Или чай. В общем, пить меньше надо!»

Вдруг он заметил впереди какое-то движение, поднял глаза и обалдел. Оказывается, прямо перед ним, в нескольких метрах, находилась широкая укатанная дорожка. И по этой дорожке лихо рассекала коньковым ходом плотная, крепко сбитая лыжница в обтягивающем спортивном костюме. Скорость её передвижения была такова, что со стороны она напоминала летящее пушечное ядро…

Фиолетовый цвет её костюма Артиллерист не разглядел из-за темноты. Спортсменка, в свою очередь, не разглядела, как маньяк густо покраснел от неожиданности. Впрочем, она вообще не обратила на него внимания – сработало «поле невидимости».

Когда Артиллерист закончил сливать воду, лыжница уже скрылась за поворотом. Маньяк печально вздохнул: эх, прийти бы сюда на пять минут раньше, и можно было бы её подкараулить… Впрочем, он никогда не огорчался сильно из-за баб. Их же много, чего огорчаться-то.

Вот теперь, когда спешить было некуда, Артиллерист огляделся по сторонам.

«Даже не знаю, можно ли здесь работать. Хоть и лес, но уж больно редкий – местность хорошо просматривается. И народ лишний иногда попадается. Поймать тут «дичь» я, наверно, смогу, но ведь надо ещё где-то с ней уединиться! Пойдём дальше…»

Он перешёл дорожку и вскоре оказался в густом лесу, почти непроходимом. Здесь в огромном количестве росли рябины или что-то похожее – они были тоненькие, но их было очень, очень много. Продираясь через этот частокол и проваливаясь в сугробы, маньяк увидел впереди два больших поваленных дерева, лежащих параллельно друг другу, почти впритирку, на высоте около метра. Деревья оказались вывернуты с корнем, но Артиллериста заинтересовало совсем другое.

«Идеальное место… кругом заросли… народу нет вообще… Раскладываем жертву на деревьях, к лесу передом, а ко мне задом – и пошло-поехало! Красота!»

Маньяк уселся на деревья, проверяя их прочность, и остался доволен: они только чуть-чуть прогнулись вниз. Затем он придирчиво оценил высоту расположения деревьев – и снова остался доволен. Теперь нужно было найти «дичь».

Артиллерист вернулся назад и встал у дорожки, спрятавшись за сосной. По дорожке мимо него справа налево прошли двое пацанов, потом – в другую сторону – маленькая сухонькая старушка, а за ней, спустя полминуты, толстый дядька с портфелем. Маньяк начал раздражаться.

«Идите нах…й отсюда, не мешайте мне работать! Шляются тут всякие!»

Случайно или нет, но следующие минут пять по дорожке мимо него никто не проходил. Затем неожиданно сработала интуиция, и Артиллерист с замиранием сердца услышал такой волнующий и приятный сигнал: «Дичь здесь!»

Не теряя времени, он вытащил пузырёк и платок, смочил платок препаратом для ингаляционного наркоза, убрал пузырёк обратно в карман – и в ту же секунду на дорожке, с левой стороны, появилась «дичь». Маньяк был приятно удивлён: это оказалась та самая девка-лыжница, которую он здесь уже видел! Вероятно, она просто наматывала круги по парку.

Артиллерист расправил на ладони платок с усыпляющим средством и приготовился к броску, не забывая в то же время поддерживать «поле невидимости». Он понял, что операция предстоит очень сложная, без права на ошибку. Надо остановить эту реактивную лыжницу на полном ходу: если она сумеет как-то вырваться, проскочить опасную зону – всё, догнать её уже не удастся. Маньяк просто не умел бегать с такой скоростью.

«Дичь» стремительно приближалась коньковым ходом. Точно рассчитав момент нападения, Артиллерист выпрыгнул на неё сбоку из-за дерева и сграбастал в охапку, прижав ей руки к туловищу и сразу же погасив инерцию её движения. Но в следующую секунду девушка рванулась так, что едва не перекинула его через себя (вот это был бы номер!). Маньяк с трудом удержал её и попытался придавить ей к лицу платок с усыпляющим средством, однако «дичь», продолжая бешено вырываться, уклонилась в сторону и начала истошно кричать.

Вероятно, она могла бы преподнести противнику и другие сюрпризы, но в ближнем бою ей очень мешали лыжи и палки. Обхватив её одной рукой поперёк туловища, Артиллерист пытался другой рукой провести «усыпляющий приём» с помощью платка, а она старательно уворачивалась.

Борьба была крайне ожесточённой, но недолгой. Маньяка не испугали громкие крики жертвы, и через несколько секунд он всё-таки придавил ей к лицу платок, от усердия едва не завернув ей голову назад. Кажется, девушка попыталась задержать дыхание, но это позволило только немного затянуть время. Наконец она перестала вырываться и повисла на руках Артиллериста.

Маньяк лихорадочно огляделся, боясь, что кто-нибудь прибежит на крики. Нет, никого не было. Схватив в охапку «дичь», он кинулся в лес, второпях даже не сняв с неё лыжи и палки. Это пришлось сделать чуть позже, когда Артиллерист вломился в густые заросли и там застрял. Разложив девушку на снегу, он заметил, что в руке у неё зажата какая-то штучка, разжал руку и вытащил газовый баллончик.

«Вот оно как! А девка-то совсем непростая».

Да, если бы он не придавил ей крепко-накрепко руки к туловищу – получил бы газовый заряд в рожу. Ну что ж, чем опаснее «дичь», тем больше азарта.

Маньяк освободил девушку от лыж и палок, а затем понёс её на заранее присмотренное место, предварительно закопав лыжи и палки в снег – чтобы кто-нибудь случайно на них не наткнулся. Девушка попалась тяжёлая: собственно говоря, не каждый мужик сумел бы её поднять. Но Артиллериста это только обрадовало.

«Любовь должна быть осязаемой!» – мелькнуло у него в голове (это была пословица его собственного изобретения, которую он частенько повторял в кругу товарищей). Добравшись до двух поваленных деревьев, маньяк аккуратно разместил на них девушку спиной кверху, так, чтобы она лежала туловищем на деревьях, а ноги свисали вниз, чуть-чуть не доставая снега.

«Вот так: к лесу передом, а ко мне задом», – довольно ухмылялся он, стягивая с неё облегающие спортивные штаны.

Его интуиция не предвещала никаких опасностей, но на всякий случай он ещё раз осмотрелся по сторонам. Никого нет – можно начинать.

Не забывая поддерживать «поле невидимости», маньяк достал из широких штанин свою пушку и стащил с лыжницы трусики. Сумасшедший азарт уже привёл его орудие в полную боевую готовность, но, прежде чем начать, Артиллерист основательно ощупал девушку.

«Ух ты, до чего аппетитная попалась! Таких надо на конкурс красоты отправлять. А тех, кого сейчас туда отправляют – лечить от дистрофии».

Он начал аккуратно вставлять свою конечность куда следует. Сначала всё пошло как по маслу. Конструкция с двумя деревьями и в самом деле оказалась идеально подходящей по высоте; кроме того – в кои-то веки! – не напоминала о себе извечная проблема Артиллериста под названием «не влезает». Маньяк очень обрадовался и уже успел полностью засунуть пушку вовнутрь, как вдруг…

 …Как вдруг девушка зашевелилась.

Артиллерист похолодел от ужаса и судорожно зашарил по карманам, вполголоса матерясь. «Дичь» ещё раз шевельнулась всем телом, потом дёрнула ногами, не обнаружив под ними точку опоры. Маньяк выхватил платок и пузырёк, трясущимися руками выдернул пробку-затычку, щедро налил на платок усыпляющего препарата. Девушка махнула рукой по воздуху, приподняла голову и негромко ахнула. Потом ещё раз, погромче. Потом сделала глубокий вдох и…

 …В самый последний момент Артиллерист успел прижать платок ей к лицу. Ещё секунда промедления – и она заорала бы на весь парк. Но громадная ручища с платком перекрыла ей рот и нос, вместо дикого вопля получилось сдавленное мычание, и, вдохнув несколько раз, девушка снова отключилась…

Окажись на месте Артиллериста кто-то другой – возможно, он не смог бы продолжить начатое дело из-за нервного потрясения. Артиллерист смог: всё происходящее только усилило его азарт, так как посторонних опасностей пока не было (иначе бы его предупредила интуиция). Он начал совершать поступательно-возвратные движения своей пушкой, одновременно поглаживая рукой густую нестриженную шерсть на животе своей добычи – это его чрезвычайно возбуждало.

«Ох…еть!!! Вот это настоящая дичь, без всяких преувеличений!!!»

…Вся конструкция вместе с поваленными деревьями, вначале казавшаяся очень устойчивой, теперь угрожающе раскачивалась из стороны в сторону, а деревья вдобавок шелестели по снегу и ритмично поскрипывали. Впрочем, этот скрип мог оказаться плодом воспалённого воображения Артиллериста. Маньяк совершенно потерял счёт времени и был на седьмом небе от восторга. Он неистовствовал!

«Ух, кажется, сейчас бабахнем... Бронебойным… заряжай… Целься… Пли!!!»

Выстрел получился настолько мощным, что Артиллерист, видимо, на какое-то время отключился. Когда к нему вернулась способность адекватно воспринимать происходящее, он лежал на спине в сугробе, сцепив руки на затылке, и смотрел в тёмное звёздное небо.

«Ни хрена себе, вот это кайф… А чего так холодно?»

Он перевёл взгляд на свои штаны, увидел торчащую оттуда пушку и всё вспомнил. Поднявшись на ноги, он зачерпнул горсть снега и тщательно протёр свою конечность. Затем убрал её и подошёл к девушке, продолжающей мирно спать.

Вытащив из кармана печать в коробочке, маньяк с любовью посмотрел на свою добычу и, немного подумав, залепил ей печать на правую ягодицу. Потом надел ей трусики и спортивные штаны.

«Ждать, пока она очухается, пожалуй, не стоит. Уж очень девушка боевая – возможны эксцессы. А погода сейчас тёплая – не замёрзнет».

Погода на улице сейчас была не такая уж и тёплая: где-то один – два градуса мороза. Но всё же Артиллерист поспешил удалиться.

«Да, сегодня я не зря вышел на дело. Если хоть один раз из ста мне будет попадаться такая крутая дичь – можно считать это большим успехом!»

Маньяк добрался до железной дороги и по шпалам двинулся в направлении станции Удельная.

 * * *

Когда Силачёв пришёл на Удельную, от платформы как раз отъезжала очередная электричка. Михаил Николаевич всё ещё не знал, зачем он здесь, однако интуиция никогда его не подводила, срабатывая редко, но метко. О своей интуиции сыщик предпочитал не распространяться – вот и сейчас он отлучился с патрулирования Сосновки без объяснения причин (правда, начальникам так поступать можно). Но как бы он ни секретничал, а в милиции хорошо знали о нескольких совершенно необъяснимых случаях раскрытия Силачёвым «глухих» преступлений. «Чистое совпадение: нечаянно оказался в нужное время в нужном месте», – говорил сыщик своим коллегам, задерживая с поличным давно разыскиваемого преступника.

Миновав вокзал, Силачёв прошёл в конец платформы. На ней останавливались поезда, уходящие из Питера. Поезда, идущие в Питер, останавливались на другой платформе.

«Ну? И что я тут должен увидеть?» – мысленно спросил сыщик у своей интуиции, осматриваясь вокруг.

Сначала он не заметил ничего подозрительного. Но потом его внимание привлекла еле различимая в темноте человеческая фигура, идущая по железнодорожным путям мимо Удельного парка. Она была ещё очень далеко, но двигалась как раз в направлении станции.

И вдруг Силачёв услышал голос интуиции: «Это Артиллерист!»

Сыщик обалдел. Ну что ж, попытка не пытка – можно задержать этого типа. Выяснить его личность, проверить алиби… Гоняться за ним вроде бы не понадобится – сам идёт прямо в руки.

Конечно, Михаил Николаевич мог бы сразу поспешить навстречу Артиллеристу (хотя нет, нет, назовём его пока по-другому – «подозреваемый»). Но так можно было его и спугнуть. Поэтому сыщик решил выбрать хороший наблюдательный пункт и ждать там. Он залез на ограждение платформы, уселся поудобнее, повернул голову влево и стал следить за подозреваемым.

Но уже через несколько секунд его от этого занятия отвлекли. Со стороны вокзала потихонечку подгребали всё новые и новые пассажиры на ближайший поезд. Один из них, развязный парень лет двадцати, не совсем трезвый, остановился неподалёку от Силачёва и спросил:

– Эй, мужик, закурить не найдётся?

– Не найдётся.

Последовала повторная просьба, произнесённая этаким капризно-укоризненным тоном:

– Ну да-ай закурить-то!

– Я же сказал – нету! Что я те, с неба, что ли, папиросы достану?

– Придурок.

Это было сказано утвердительным тоном, как констатация факта. Силачёв завёлся и ответил:

– Слышь ты, щенок, не надо мне хамить. А то я твой поганый язык намотаю вот на этом столбе.

Он показал пальцем на ближайший фонарный столб. Собеседник, разогретый спиртным, так и взвился от ярости.

– Что-о-о?! Ах ты ублюдок! А ну иди сюда, счас разберёмся! – впрочем, не дожидаясь, пока Силачёв к нему подойдёт, он двинулся в наступление сам.

Михаил Николаевич продолжал сидеть на месте. Он сделал только одно движение: снял с головы кепку и держал её в руке.

Когда противник был уже в паре шагов, сыщик неожиданно соскочил на платформу, оказался прямо перед ним и энергичным кивком долбанул его головой в лицо.

Хулиган отшатнулся назад и как подкошенный грохнулся на спину. Силачёв, хорошо знающий крепость своей головы, мгновенно потерял всякий интерес к собеседнику, снова надел кепку, снова залез на ограждение и дальше стал наблюдать за подозреваемым.

Несколько секунд парень валялся без движения. Потом схватился рукой за нижнюю половину лица и стал подниматься, но не удержал равновесия и опрокинулся снова. После этого он отвернулся в сторону, выплюнул на платформу пару зубов с кровью и, со второй попытки, всё же поднялся на ноги. Пошатываясь и по-прежнему держась рукой за нижнюю часть физиономии, он удалился в направлении вокзала.

Силачёв мигом забыл про этот инцидент, увлечённый куда более важным делом. Подозреваемый успел подойти поближе, и теперь его стало гораздо лучше видно (в этом месте железная дорога уже подсвечивалась издали, со стороны хорошо освещённой платформы и разных других построек). Михаил Николаевич внимательно разглядывал его, вспоминал известные приметы Артиллериста и сопоставлял.

«Похож, сволочь… Ещё как похож!» – довольно заулыбался сыщик, сделав первую прикидку. Правда, пока он даже приблизительно не мог определить рост подозреваемого – не с кем было сравнить, – но зато телосложение и одежда очень напоминали описание маньяка, насколько Силачёву удалось отсюда рассмотреть.

Подозреваемый вышагивал необычайной походкой, которую можно было бы назвать королевской – неторопливо, вальяжно, самоуверенно, руки в карманы, пузо вперёд. Типа, я тут лучший, а вы все говно.

«Ишь ты как понтуется! – удивился сыщик. – Это неспроста. Парень явно что-то натворил».

Обычно Михаил Николаевич избегал делать столь далеко идущие выводы, но сейчас он опирался на свою интуицию. И оказался совершенно прав.

Тем временем подозреваемый подошёл к самой платформе. Силачёв радостно потёр руки и опять снял кепку: от азарта и напряжённой работы мысли у него даже голова вспотела. Запихнув кепку в карман, он слез с ограждения, собираясь выйти навстречу подозреваемому. Их разделяло метров двадцать, и с этого расстояния сыщик увидел, что подозреваемый в точности соответствует всем известным приметам Артиллериста. Богатырское телосложение, чёрный пуховик, чёрная обтягивающая шапочка и очень высокий рост – это стало ясно, когда он приблизился к платформе. Кроме того, Михаил Николаевич ещё успел отметить необычные штаны подозреваемого – широченные, как у запорожских казаков, чёрные спортивные штаны.

Но как раз в тот момент, когда Силачёв хотел выйти навстречу и произвести задержание, у него неожиданно возникли большие проблемы, о которых интуиция его не предупреждала.

По платформе со стороны вокзала шла компания из семи человек – все сплошь молодые парни. Одного из них сыщик сразу узнал. Впрочем, не так уж трудно узнать человека, которому ты начистил физиономию пару минут назад. Пострадавший самым внимательным образом рассматривал собравшихся на платформе людей, и наконец, показав пальцем в сторону Силачёва, произнёс волшебную фразу всего из двух слов:

– Вот он.

В следующую же секунду остальные шестеро набросились на сыщика с кулаками.

Увидев несущуюся на него ораву пьяных гопников, Михаил Николаевич понял, что лёгким испугом он не отделается. Пришлось забыть о подозреваемом и защищаться.

Силачёв отпрыгнул назад к ограждению платформы, чтобы никто не смог зайти ему за спину. Самый смелый из противников напал на него спереди и нанёс размашистый удар. Сыщик уклонился и ответил правым боковым точно в челюсть, отправив врага в глухой нокаут. Потом неожиданно метнулся влево и протаранил плечом в грудину второго противника, заходившего сбоку. Парня тут же снесло с копыт – Силачёв виртуозно умел драться корпусом, используя всевозможные приёмы из футбола и рестлинга. Не останавливаясь, Михаил Николаевич кинулся в атаку на третьего хулигана. Тот успел встретить сыщика крепким ударом под глаз, но никакого видимого впечатления это не произвело, и Силачёв на ходу засветил ему тяжёлым левым боковым по скуле. Парень отлетел в сторону, упал и больше не шевелился.

В это время ещё один противник подскочил справа и схватил сыщика в охапку, прижав ему руки к бокам. Прежде чем Михаил Николаевич успел вырваться, налетели оставшиеся двое и стали колошматить его почём зря. Поднялся на ноги и тот парень, которого Силачёв взял на корпус – он-то пострадал не очень сильно. Теперь он собирался присоединиться к экзекуции.

На свою беду, ребята не знали о ненокаутируемости Силачёва, и это им дорого обошлось. Пропуская тяжёлые удары в голову и в живот, сыщик не потерял свою боеспособность, но зато озверел до последней степени. Рванувшись изо всех сил, он стряхнул державшего его противника, тот пробежал по инерции несколько шагов и рухнул. Двое других продолжали вдохновенно избивать Силачёва, но руки у него теперь были свободны, и он ответил двумя точными ударами. Одному хулигану достался левый прямой, второму – правый прямой, и оба тут же выпали в осадок.

Дальше на сыщика бросился тот самый мало получивший противник, которого Михаил Николаевич пока успел только взять на корпус. Парнишка очень хотел поучаствовать в избиении, но не смог продраться через трёх своих товарищей, плотно обступивших сыщика; зато сейчас, когда все трое разлетелись в разные стороны, к Силачёву было нетрудно подойти. Хулиган кинулся на него слева, но Михаил Николаевич заметил врага боковым зрением и метко отмахнулся ногой в сторону. Парень словил встречный удар в пах, согнулся пополам и с громкими стонами опустился на колени, а потом упёрся в платформу головой.

Пять человек были обезврежены надёжно, но остался ещё один. Он почти не пострадал – ведь Силачёв не бил его, а только отшвырнул. Поднявшись на ноги, он стал аккуратно заходить сыщику в тыл. Но Михаил Николаевич действовал очень осмотрительно (в буквальном смысле): расправившись с предыдущими противниками, тут же огляделся по сторонам и в пяти метрах от себя увидел последнего неприятеля.

Поняв, что его обнаружили, парень громко заорал и помчался в атаку. Он уже видел, что сделал Силачёв с его товарищами – и всё равно полез драться один на один. Эта изумительная храбрость объяснялась воздействием эффективного стимулирующего препарата сорокаградусной крепости: если бы парень был трезвым, он бы побежал совсем в другую сторону.

Михаил Николаевич метнулся навстречу, поймал хулигана на «мельницу», поднял и с размаху кинул через ограждение платформы. Красивый полёт завершился в глубоком сугробе. На этот раз обошлось без нокаутов и, видимо, даже без телесных повреждений: парнишка сразу же стал энергично выбираться из сугроба. Правда, действовал он крайне бестолково, всё время падал и барахтался в снегу, словно утопающий в болоте. При этом он матерился как сапожник.

Но Силачёву было уже не до него. Сыщик лихорадочно шарил взглядом по платформе в поисках новых противников. Впрочем, таковых больше не оказалось. Да и сам инициатор драки скрылся в неизвестном направлении.

«Молодец, сообразил, что к чему. Попадись он мне в руки, я бы над ним такую расправу сейчас устроил… у-у-у! Образцово-показательную. Ладно, он и в первый раз получил по самое «не балуйся», хватит с него… Теперь займёмся нашим подозреваемым. Кстати, а куда он делся?!»

И действительно, за время драки подозреваемый куда-то пропал. Михаил Николаевич не на шутку занервничал, но уже через несколько секунд обнаружил его снова. Оказалось, подозреваемый, вместо того чтобы спокойно стоять на платформе и ждать поезда, зачем-то развернулся и так же, по железнодорожным путям, зашагал в обратном направлении, удаляясь от станции. К счастью, он не успел уйти далеко.

«Не понял… – удивился Силачёв, сразу же бросаясь вдогонку. – Чего это он обратно пошёл? Неужто увидел нашу драку и испугался? Ну тогда это точно не Артиллерист!»

Мы-то знаем, в чём дело: маньяк услышал голос интуиции, предупреждающий его об опасности. Но Михаил Николаевич об этом ещё не знал.

«Ладно, на всякий случай я его задержу, а дальше посмотрим».

И тут размышления сыщика были грубейшим образом прерваны. Он успел пробежать метров десять и находился уже в самом конце платформы, когда какой-то мужик выскочил сбоку и поставил ему подножку. На полном ходу Силачёв грохнулся лицом вниз, едва не скатившись по лестнице. Автор подножки, здоровый крепкий дядя средних лет, моментально подлетел к нему и попытался добить.

До сих пор собравшиеся на станции люди не вмешивались в сражение Силачёва с гопниками, вероятно руководствуясь правилом «Двое дерутся – третий не мешай». Теперь же один из очевидцев происходящего решил, хоть и с опозданием, проявить свой героизм. Михаил Николаевич сразу стал подниматься, но мужик навалился на него сверху и одной рукой вцепился в воротник, а другой начал наносить беспорядочные апперкоты – удары снизу. При этом он злобно рычал:

– Ах ты ****юга… Я тебе счас покажу, как хулиганить… Ну, держись…

Теоретически, конечно, Силачёв мог бы представиться, продемонстрировать своё милицейское удостоверение и объяснить чуваку, что он не на того напал, перепутав, как говорится, божий дар с яичницей. Но на практике это оказалось совершенно невозможно сделать. Где-то далеко загудел поезд, однако ретивый драчун, не отвлекаясь, продолжал левой рукой держать сыщика, а правой лупить без остановки.

Отбивая головой вражеские апперкоты, Силачёв поднялся на ноги вместе с висящим на нём противником, рванулся и стряхнул его. Мужика отбросило на шаг назад, но, видя, что добыча ускользает, он со всего размаху треснул сыщика правой в глаз. Силачёв устоял и ответил пятиударной серией в голову, от которой противника затрясло на месте, как будто он попал под напряжение. Продолжать Михаил Николаевич не стал – ему было некогда. Повернувшись, он сбежал вниз по лестнице и помчался ловить подозреваемого.

У мужика подогнулись ноги. Он упал на колени, потом рухнул на платформу лицом вниз и там остался.

Силачёв резво понёсся по железнодорожным путям. Сзади слышался нарастающий шум поезда, затем прозвучал мощный гудок. Сыщик знал, что поезд, идущий на Питер, должен следовать по другому пути, но на всякий случай обернулся. Быстро догоняя его, мимо станции проезжал длиннющий товарный состав, хвост которого, казалось, находится ещё в Озерках – в двух километрах отсюда. Ну а сам Силачёв так же быстро догонял подозреваемого, который по-прежнему двигался шагом.

Но тут случилась неприятность. Услышав гудок поезда, подозреваемый тоже оглянулся назад и увидел бегущего за ним Силачёва. И бросился наутёк.

– А ну стоять, милиция!! – заорал Михаил Николаевич.

Никакой реакции: подозреваемый удирал со всех ног. Впрочем, он мог просто не услышать сыщика. Между ними ещё оставалось метров сто, и вдобавок сильно шумел приближающийся поезд.

«Отлично! – подумал Силачёв. – Раз он от меня драпает, значит, действительно что-то натворил. Это ясно даже без всякой интуиции. Ну, погоди!»

Вот теперь началась настоящая погоня! В первые полминуты подозреваемому удалось заметно оторваться от сыщика, так как Михаил Николаевич, только что выдержавший тяжёлую драку, старался экономить силы. Но потом ситуация поменялась с точностью до наоборот. Гориллообразное телосложение вовсе не способствует бегу на длинные дистанции, и неудивительно, что подозреваемый начал сдыхать и замедляться, а Силачёв бежал с прежней скоростью. Вскоре расстояние между ними стало неумолимо сокращаться.

Справа по курсу располагался Удельный парк, и подозреваемый мог бы попробовать скрыться там. Но Михаил Николаевич уже прочно сел ему на хвост и был уверен, что добычу не упустит. Сейчас их разделяло метров семьдесят, не больше.

В это время идущий по соседнему пути товарный состав поравнялся с Силачёвым, оглушая его своим адским грохотом. Михаил Николаевич страдальчески глянул вправо и увидел медленно обгоняющий его локомотив. И тут сыщика поразила ужасная догадка.

«Ох, ё… твою мать! Уйдёт ведь, паскуда!»

– Сто-о-ой!!! – во всю глотку заорал он, тщетно пытаясь перекричать поезд и вытаскивая на бегу пистолет. – Стрелять буду!!!

Своим табельным оружием Силачёв владел виртуозно, на спор попадая из него в троллейбусный провод. Но выстрелить он, к сожалению, не успел.

Подозреваемый резко свернул вправо и кинулся через соседнюю железнодорожную линию прямо перед носом приближающегося поезда. Локомотив тут же скрыл его от Силачёва, и сначала сыщик даже не понял, удалось ли подозреваемому перебежать рельсы. Раздался мощнейший затяжной гудок и скрип тормозов, но состав продолжал двигаться практически с прежней скоростью – попробуй-ка останови сотню вагонов сразу! Михаил Николаевич сгоряча попытался бегом обогнать локомотив и тоже махнуть через рельсы, однако, разогнавшись изо всех сил, сумел только чуть-чуть продержаться наравне с поездом. Тогда он остановился – примерно на том же месте, откуда подозреваемый сиганул через соседний путь – и, опустившись на корточки, заглянул под низ проезжающих мимо вагонов. При этом он по-прежнему держал в руке пистолет.

Когда мимо проехала очередная пара колёс, закрывающая обзор, сыщик заметил подозреваемого. Тот, переваливаясь по сугробам, уходил в лес – он успел отбежать довольно далеко, и его было еле видно в темноте. Силачёв вскинул пистолет, но подозреваемый уже скрылся за деревьями.

Михаил Николаевич посмотрел вправо, увидел там нескончаемую цепь вагонов и разразился многоэтажным матом. Затем посмотрел влево – и поспешил убраться с железнодорожных путей: по ним шёл поезд из Питера. Правда, он оказался пассажирским и проехал быстро.

Наконец и товарный состав освободил дорогу. Силачёв перебежал рельсы и кинулся в парк. Гигантские следы подозреваемого довели его до первой дорожки и там закончились.

Михаил Николаевич попробовал действовать по интуиции, но теперь она не работала. Тогда, не теряя времени, сыщик побежал по дорожке влево. Ему пришло в голову, что, возможно, подозреваемый драпает в направлении метро «Пионерская», и он устремился туда же. Ну тут уж, как говорится, повезёт – не повезёт.

Но, видно, свой сегодняшний лимит везения Силачёв исчерпал полностью. Он пробежал насквозь через парк и оказался на проспекте Испытателей, добрался до метро «Пионерская» и даже спустился вниз на платформу – всё напрасно. Подозреваемого нигде не было. Вероятно, он смылся другим путём: даже двухминутная фора во времени, которую он выиграл на железной дороге, вряд ли помогла бы ему, если бы сыщик правильно угадал направление его бегства.

Прогулявшись несколько раз по платформе, Силачёв мысленно охарактеризовал в самых крепких выражениях компанию из восьми ублюдков, которые сорвали ему всю операцию. Потом тяжело вздохнул и покинул метро.

Обратно он шёл через парк тем же путём. И там, неподалёку от железной дороги, его ожидало ещё одно открытие – самое неприятное за весь день.

Навстречу ему медленно плелась по самому краю дорожки фигуристая, атлетически сложенная девица в обтягивающем спортивном костюме. В темноте сыщик не мог хорошо разглядеть выражение её лица, но судя по крайней заторможенности всех движений, ей очень хотелось спать. Её заметно шатало, и, проходя мимо деревьев, она каждый раз опиралась на них рукой.

Силачёв обалдело уставился на неё и тут же всё понял. Подозреваемый, за которым он гонялся полчаса назад – это действительно был Артиллерист. Самый настоящий.

 * * *

Артиллерист не пытался уехать обратно на поезде. Попетляв по Удельному парку, он выбрался на Коломяжский проспект и там сел в автобус. Прокатился немного, потом пересел на другой, на третий – и вот теперь ехал по маршруту № 411, Санкт-Петербург – Зеленогорск.

Пригородный «Икарус» был битком набит пассажирами. Но Артиллерист вовремя успел занять место в углу, чтобы ему не мешали, и погрузился в размышления. Он был близок к панике.

«Что за хрень произошла? Почему не сработала моя интуиция? Почему не сработало моё «поле невидимости»? Вот я его сейчас поддерживаю – а может, оно и не действует вовсе? И что это за тип такой, от которого мне пришлось удирать?»

Он не мог понять, что происходит, и это его пугало. Ощущение было такое, как будто он сам стал «дичью»! По крайней мере, всё выглядело именно так.

Но Артиллерист не был бы Артиллеристом, если бы не нашёл в своих сегодняшних приключениях повод для оптимизма. Правда, это случилось только через час напряжённых размышлений, когда автобус уже подъезжал к Зеленогорску.

«Во-первых, меня не поймали, вот что главное. Во-вторых, интуиция моя сработала, да ещё целых два раза! Конечно, сработала она очень плохо и только под внешними воздействиями: первый раз – когда я дошёл до Удельной, увидел драку и почуял опасность, а второй раз – когда я услышал сигнал поезда, обернулся и увидел этого типа, бегущего за мной. Понятное дело, я бы не испугался одного-единственного мужика, бегущего в мою сторону; но интуиция сразу мне подсказала, что он гонится именно за мной. И что он крайне опасен. Наверно, он тоже обладает какими-то сверхъестественными способностями – иначе как бы он меня выследил? Именно поэтому он преодолел моё «поле невидимости», но обмануть мою интуицию ему всё-таки не удалось! И ещё: я хотел острых ощущений – я получил острые ощущения. Радоваться нужно!»

Так он сумел преодолеть свои панические настроения и, приехав в Зеленогорск, вышел из автобуса уже с ухмылкой на лице и высоко поднятой головой.

«Отличный был день! И всё-таки надо подумать: стоит ли продолжать карьеру сексуального маньяка? Так ведь можно и нарваться… Хотя ладно, на размышления у нас есть ещё шесть дней, до следующей субботы. Во, кстати, завтра же у нас выборы в Госдуму! Надо не забыть проголосовать».

Продолжение будет здесь: http://proza.ru/2012/12/28/1810