IX. Святая София. Так говорила Айя-София

Artifact Now Online
"СОВРЕМЕННИК"

ШУЛЬГИН Василий Витальевич
ТРИ СТОЛИЦЫ

СОДЕРЖАНИЕ:
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ART - "Das Geheime Ehrenbuch der Fugger". Создано I545-I799 от Р.Х., Европа, Германия, Бавария, Аугсбург. Рисунки: Брей Йорг, (~I510—I547), составитель: Йегер Клеменс (~I500—I561). /Государственная библиотека Баварии/.

IX
СВЯТАЯ СОФИЯ
 Из Владимирского Собора меня потянуло в здание, которое первоначально называлось Педагогический Музей.
 Поучительна его история.
 Он появился на свет Божий с надписью:
 "На благое просвещение русского народа".
 Родителями были Могилевцев, который дал деньги, и Алешин, архитектор.
 Здание прелестное, ловко собравшееся под стеклянным куполом.
* * *
 Но недолго просвещали русский народ.
 Пришла Украинская Рада, уселась под стеклянным колпаком и, погасив свет тысячелетней истории, объявила 35 миллионов кровных русских нерусскими.
 Но надпись: "На благое просвещение русского народа"— еще держалась.
 Однако пришел день, это был апрельский день 1918 года, выросли зловещие леса, и какие-то люди стали копошиться над буквами, уничтожая просвещение и зачеркивая русский народ.
* * *
 Но им надпись не удалось снять тогда. Рука судьбы опустила на их голову гетманский переворот, и именно здесь, под этим куполом, была разогнана Украинская Рада. Надпись осталась.
 Но ее сняли позже. Кажется, это было тогда же, когда этот стеклянный купол обрушился или его обрушили на головы сотен офицеров, взятых в плен при падении гетмана.
 А затем...
 Затем был Петлюра, большевики, Деникин, опять большевики...
 * * *
 Сейчас купол восстановлен, здание опять ловко собралось под ним.
 А надпись?
 * * *
 Надпись: "Музей Революции".
 * * *
 Музей Революции. Да, да... Это хорошо. Когда революция переходит в музеи, это значит, что на улице... контрреволюция...
 * * *
 Я вошел. Но уже в вестибюле меня стошнило от гнусных плакатов и всякого рода этакой дряни. Кроме того, здесь было много слишком экспансивных для музея личностей. Еврейские барышни коммунистического вида сновали по всем направлениям. Я почувствовал себя "не вполне обеспеченным". У них в глазах — опять был вопрос:
 — Что за тип? Откуда он взялся?
 Положительно моя провинциальная внешность гомель-гомельского стиля слишком привлекала внимание просвещенной столицы Украины.
 Столица! Увы... Киев деградировал. Столица нынче — Харьков.
 * * *
 Я ушел из музея. Пошел по Владимирской, которая сейчас называется улицей Владимира Короленко. На стенах театра висели какие-то афиши. Все то же: "Аида", "Фауст"... Коммунистических опер еще не сочинили. В этом именно театре разыгралась "Жизнь за Царя" XX века: здесь убили Столыпина в 1911 году.
 По улице, залитой солнцем, шло много людей. Я еще раз и без конца всматривался в эти лица.
 Где же "печать страдания"?
* * *
 Я помню, когда в 1919 году я вошел в Киев с деникинцами, после восьмимесячного владычества большевиков.
 Боже мой! Тогда "печать страдания" не нужно было отыскивать. Она лежала на всех лицах, похудевших, почерневших, утерявших свою твердо установленную киевскую миловидность. Она лежала на израненных, искалеченных домах, на заколоченных, умерших лавках и магазинах. Она чувствовалась в самом воздухе, раскаленном мукой безмолвия. И так было ясно: здесь прошел конь Аттилы, здесь прошел социализм.
* * *
 Теперь в 1925?
 Нет, теперь было иначе.
 Страданье, конечно, есть. Но оно запряталось: оно иное.
 На улице видно движение, извозчики, трамваи, автомобили. Торгуют магазины, манят витрины, радуясь вновь обретенным вещам... Много уличной торговли. Торгуют всем, всем, всем... Среди прочего мне бросилось в глаза обилие сластей. И еще — букинисты. Много, много книг разложено на улице. Все больше старые. Чего тут только нет. Среди других ярко выделяются томы "Россия" с двуглавым орлом и трехцветным флагом на красивой обложке.
 В наше время за такую книжку расстреляли бы... Теперь? Теперь, по-видимому, этого рода кровавое безумие прошло. Можно торговать открыто "отреченной литературой".
 Так смирился ортодоксальный коммунизм.
 Я как-то читал в какой-то иностранной газете, что на вопрос одного корреспондента, что он делает во время "отпуска", Ленин ответил:
 — Внимательно изучаю "1920" год Шульгина...
* * *
 Так? Но если так, если Ленин его изучал, то он мог прочесть там нижеследующее предсказание:
 "Белая Мысль победит во всяком случае..."
* * *
 И вот она уже победила...
 Да, она победила.
* * *
 И потому лица людей пополнели, поздоровели, и потому миловидные киевские мещаночки опять длинной цветочной змейкой вьются по улицам и стогнам Матери городов Русских.
 Некоторые из них в красных платочках, что красиво на солнце.
* * *
 Вернулось Неравенство. Великое, животворящее, воскрешающее Неравенство.
 В этом большом городе нет сейчас двух людей равного положения. Мертвящий коммунизм ушел в теоретическую область, в главные слова, в идиотские речи... А жизнь восторжествовала. И как в природе нет двух травинок одинаковых, так и здесь бесконечная цепь от бедных до богатых... И оттого вернулись краски жизни...
* * *
 Появилась социальная лестница. А с нею появилась надежда. Надежда каждому взобраться повыше. А с надеждой появилась энергия. А с энергией восстановились труд ума и труд рук. И эти две вещи воскресили жизнь.
* * *
 Конечно, слои переменились местами.
 Первые стали последними... Но в конце концов — "кто нам виноват?"
 Разве мы не имели все? Власть, богатство, образование, культуру?
 И не сумели удержать.
 До того ль, голубчик, было!
 В мягких муравах у нас —
 Песни, резвость всякий час...
 Да, и вот "пропев, как без души" красное лето, мы теперь исполняем заповедь: "так пойди же, попляши".
 Скачи, враже, як пан каже...
* * *
 Мы были панами. Но мы хотели быть в положении властителей и не властвовать. Так нельзя.
 Власть есть такая же профессия, как и всякая другая. Если кучер запьет и не исполняет своих обязанностей, его прогоняют.
 Так было и с нами: классом властителей. Мы слишком много пили и пели. Нас прогнали.
 Прогнали и взяли себе других властителей, на этот раз "из жидов".
 Их, конечно, скоро ликвидируют. Но не раньше, чем под жидами образуется дружина, прошедшая суровую школу. Эта должна уметь властвовать, иначе ее тоже "избацают".
 Коммунизм же был эпизод. Коммунизм ("грабь награбленное" и все прочее такое) был тот рычаг, которым новые властители сбросили старых. Затем коммунизм сдали в музей (музей революции), а жизнь входит в старые русла при новых властителях.
 Вот и все...
 И это ясно написано на улице Владимира Короленко, как и на всех других.
* * *
 Памятник Богдану Хмельницкому стоит против Софийского Собора.
* * *
 Ой, ты, батько Зиновий-Богдане... Вздернул коня над кручей! Смотришь вдаль. Что видишь? Сорок сороков горят Белокаменной. Что слышишь? Звон их по ветру доносится. Что мыслишь? Царь Алексей Михайлович на Кремлевское крыльцо вышел.
 Ну, что ж? Быть али не быть? Ох, высока ты, киевская круча, ох, широк, широк ты, Днепр...
 Замерла казацкая степь.
 — "Самое имя русское хотят задушить в нашей земле!"— поют в тишине днепровские струи. И кричит в ответ гетманское сердце:
 — Да не будет сего!
 — Да не будет,— шумит казацкое море.— Да не будет! Стрибай, батько! Стрибай, Богдане!!!
 И гетман прыгнул. Высоко взвился степной конь, зацепил было за тучу, но справился.
 — Под твою руку, Алексей Михайлович! Прими старое гнездо свое, древнее, Киев и с ним всю Малую Русь! Сбереги, Царь русский, Племя русское...
* * *
Да... Прыжок был не из последних. Два с половиной века перемахнул казачий конь. Слава... Слава Зиновию-Богдану Хмельницкому, Гетману!
 А Софийский Собор.
 Предчувствую тебя...
 О, как паду и горестно и низко,
 Не одолев смертельные мечты!..
                (Александр Блок)
 Придет день, скверный день, подлый день, когда одолеет "патриотическая умственность". Когда на смену бездушному, холодному, чисто рассудочному украинофильству придет такая же бизантомания.
 Они будут восстанавливать "интегральную" Великокняжескую эпоху. Они вычертят святую Софию такой, какой она была, по их мнению, во времена Ярослава Мудрого, и будут талдычить о ее красотах до той поры, пока загипнотизируют власть имущих. И тогда начнется "реставрация". В угоду умствующим патриотам начнут резать по живому сердцу. Со святой Софии снесут все позднейшие "наслоения", оставят одну Нерушимую Стену. И к этой одной пристроят остальные по чертежам "умствующих".
 Если я доживу до этого дня (что сомнительно), я лягу костьми — за "наслоения", "за Мазепу". Да, это будет ирония судьбы, но так будет.
 Мне этот храм дорог такой, какой он есть. Вот со всем
этим вавилонским столпотворением стилей.
 Какая смесь одежд и лиц.
 Но ведь такова — Россия. В течение веков она вобрала в себя бесчисленные "народные души", и эта смесь, этот melange, всегда опасный политически, но сладостный культурно,— это и есть Российская Держава.
 Нельзя ее приводить в "первоначальный вид" "очищать", в примитив умственности ради. Из этого выйдет только варварство. Россию можно разрушить, но не реставрировать. Кто хочет ей жизни и добра, то пусть делает свою пристроечку к уже существующему. Не надо идти назад, а всегда вперед.
 В частности истинное, чистое, плодотворное увлечение византийщиной создало Владимирский Собор... Но ведь Васнецов, Нестеров и Прахов не творили дело разрушения. Они созидали новую жизнь. И их труд был благословен. Точно так же поступали те, кто с XVI века старался из сохранившейся Нерушимой, но мертвой стены сделать живой храм, храм, в котором можно молиться, те, что в течение веков создали нынешний Софийский Собор. Его нельзя трогать... Пусть основание Ярославово (XI век), середина Петра Могилы (XVII век), купола Мазепы (XVIII век), иконостас Николаевский (XIX век) — тем лучше. Все это срослось и живет какой-то новой соединенной жизнью и чарует несомненной красотой. Эта смесь византийщины с итальянским барокко, словом, помесь Запада с Востоком, это и есть наше киевское вековое достижение. Нельзя его трогать.
* * *
 К чему это я говорю? К тому, чтобы в дни реставраторского безумия мой голос вопиял из гроба.
 Не трогайте Киева... Дайте ему быть таким, каким его создала история. Направьте вашу ревность на созидание, а не на разрушение. Рядом со старым воздвигайте новое, хотя бы и в архитектурном стиле. И если новое будет лучше, как оно и должно быть, старое само собой склонит перед ним свою седую голову. Как перед новою царицей порфироносная вдова...
 Дайте же вдовам носить их древнюю порфиру. В эпоху, когда мы будем искать новых форм для новых городов, оставьте бывшим их царственные одежды. Оставьте Киеву — барокко, Москве — кремлевское убранство. Петербургу — знаменитый его ампир.
 И пусть у гробового входа
 Младая будет жизнь играть ..
 Да, вот в чем дело. Дайте новую жизнь. А это удастся вам, если будете чтить старину.
 V. — Чти отца своего и матерь свою, да благо ти будет и да долголетен будеши на земли.
 * * *
 А пока что Софийский Собор горел на солнце, несмотря на то, что плохо за ним смотрят. Вот и доказательство того, как умственность ни к чему не приводит. Русская власть бережно лелеяла и украшала "Мазепинское произведение", а мазепинцы, которые сейчас у власти и захватили Софийский Собор, как "украинскую" церковь, "знищили" его. Где же пресловутая любовь к краю, к "родному краю" "неньке Вкраине"? Где? В чем она проявляется?
 Я вошел в собор. Он был открыт. Но никого не было. В каком-то углу возились с какой-то переделкой. Постояв перед Нерушимой Божьей Матерью и перед удивительным иконостасом, достигнувшим предела завитушечности и ухищрений, я сел на скамью там, где Почти темно. Направо от меня лампада таинственно горела над ракой Святого. Прямо передо мной светил главный купол. Было очень холодно в нетопленном храме. Но я просидел долго, долго...
 Молился? Может быть. Иногда размышления и молитва — одно и то же... Углубленность ведет к Богу.
 Жертва Богу — дух сокрушен...
 * * *
 Вне этого векового, полутемного храма, где легко сосредоточивается мысль, солнце мощно горит над городом, играя всеми переливами жизни.
 Куда идет эта жизнь?
 Я почувствовал это позже — сильнее... Но и сейчас мне уже было ясно: Россия встает.
 Лихолетие позади. Много утрачено в ужасе последних лет. Но главная стена, алтарная стена России, выдержала, устояла, как устояла эта — Нерушимая...
 И сейчас дело не в том, чтобы расписывать горести Ба-тыева нашествия, которое кончается, а в том, как восстановить храм, как достроить, вокруг Нерушимой, недостающие стены?
 Постройка идет уже и сейчас вовсю. Разумеется, она отошла от старого византийского стиля. На уцелевшие стены надевается новый покров, столь же отличный от старого, сколько барокко не похоже на строительство Ярослава Мудрого. Но таково требование жизни. Эта глупая советская власть воображает, что она что-то делает по своей воле и разумению, по своим "планам". Вздор. Это только видимость. На самом деле, смирившись, она делает то, что повелевает жизнь. Она болтает свои нелепые теории, а делает то, что требует Белая Мысль. Ибо Белая Мысль во все времена указывала: живите по законам жизни, ибо сии законы суть веления Творца.
 Да. Но жизнь латает, как умеет. Вот на месте древнего Ярославова Собора, разрушенного монголами, люди, которые хотели молиться, а не что-то кому-то "доказывать", построили этот храм, как умели. Они уже разучились в то время строить византийщину и потому строили по тем образцам, какие у них были. И создался храм, и люди молились, и был это живой храм, ибо его построила жизнь.
 Так будет и с Россией. Вставая из-под обломков социализма, она будет строиться "как можно". Но это послереволюционное "как можно" будет иное, чем то, что было прежде. На древнее Ярославово основание жизнь оденет какое-то новое барокко.
 И можно молиться об одном: чтобы это соединение нового и старого удалось так же прекрасно, как в этом храме, который посвящен Святой Мудрости...
* * *
 Лампада над рекой Святого мерцала, как мерцают лампады, то есть сладостно и древне. Я подошел, поцеловал мощи, потом перешел на другую сторону храма и разглядывал удивительные рисунки гробницы Ярослава Мудрого. Древний мрамор всегда что-то хочет сказать мне. Какие-то вещие слова, которых я еще не понимаю.
 Я, вероятно, приду сюда когда-то незадолго до смерти и тогда пойму...
* * *
 Когда я там стоял, вдруг нелепо, но ярко заиграла мысль:
 И вспоминал он свою Полтаву,
 Знакомый круг семьи, друзей ..
 Где это все? Бесконечно далеко.
 Если бы они, друзья, могли меня увидеть сейчас, стоящим у гробницы Ярослава. Не поверили бы!
 Но это — я!., я!..
 Но где же "моя Полтава"? Моя родина? Здесь, там?
 Эта пустая гробница, где нет и тела, а только разве дух мертвого князя, эта бессловесная мраморная плита мне ближе, чем все те живые люди, что бегают по залитому солнцем Киеву. Может ли быть одиночество больше моего?!
* * *
 А может, там я его не чувствую — одиночества — нет...
 И это потому, что я сейчас в обществе тех властителей-мастеров, что работали здесь в течение веков. Я веду разговор с их тенями. Я понимаю без их слов, что они хотели сделать и сказать. Я чувствую древних, я ощущаю и тех, что пришли позже. Они близки мне все. Я предчувствую тех, что придут после меня.
 Это все одна большая семья созидателей. У них у всех один общий язык на протяжении веков. Они, становясь на плечи один другому, идут все в одном направлении, по одной лестнице.
 Привет вам, зодчие! Созидатели жизни!
 Привет вам, Варяги, Ягеллоны, Романовы!..
 Привет и вам, безвестные современные строители, самоотверженно притаившиеся под крыльями Зла, привет вам, "контрабандные восстановители жизни"!.. Будет принят и ваш камень, увы, обильно политый кровью. Потому что и он, ваш камень,— ступень. Проклятие всякого времени разрушителям! Анафема им из рода в род. Тяжкий подвиг созидания, восстановления, воскрешения из праха да будет благословен во веки веков...
 Так говорила Айя-София.
..........................................
ART - "Das Geheime Ehrenbuch der Fugger". Создано I545-I799 от Р.Х., Европа, Германия, Бавария, Аугсбург. Рисунки: Брей Йорг, (~I510—I547), составитель: Йегер Клеменс (~I500—I561). /Государственная библиотека Баварии/.
......................
МОСКВА
 1991

СОДЕРЖАНИЕ
"ТРИ СТОЛИЦЫ":
ГЛАВА ПЕРВАЯ — ОНА ЖЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
ГЛАВА ВТОРАЯ — II НЕЧТО ЙОГИЧЕСКОЕ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ — III ПЕРЕХОД (1/2)
ГЛАВА ТРЕТЬЯ — III ПЕРЕХОД (2/2)
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ — IV ИВАН ИВАНЫЧ
ГЛАВА ПЯТАЯ - V АНТОН АНТОНЫЧ
ГЛАВА ШЕСТАЯ - VI КИЕВ 1/2
ГЛАВА ШЕСТАЯ - VI КИЕВ 1/2
ГЛАВА СЕДЬМАЯ - VII РАЗМЫШЛЕНИЯ У ПАРАДНОГО ПОДЪЕЗДА
ГЛАВА ВОСЬМАЯ - VIII. ВЛАДИМИРСКИЙ СОБОР
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ - IX. СВЯТАЯ СОФИЯ
...
 ШУЛЬГИН Василий Витальевич
 ТРИ СТОЛИЦЫ
Редактор Л. М. Исаева. Художник А. Ф. Сергеев. Художественный редактор Г. Г. Саленков.
Технический редактор Е. А. Васильева. Корректоры Т. М. Воротникова И. И. Попова

Сдано в набор 05. 06. 90 Подписано к печати 29. 12. 90
Тираж 100 000 экз.
Цена 5 р. 50 к.
Издательство "Современник"
Министерства печати и массовой информации РСФСР
и Союза писателей РСФСР Москва