Записки Мерели Ниаро. I

…Был тихий зимний денёк, который не предвещал ничего хорошего. На улице свирепствовал лютый мороз, и метель несла снег куда-то совершенно далеко, словно ветер душу летним  вечерком. На календаре в холле лечебницы висел календарь, его оторванная страничка олицетворяла приближение Нового Года. Но счастью не было начала, следовательно, и не будет конца. Психиатрическая лечебница имени Св. Альмы – закрытое учреждение, где празднуют только смерть своих пациентов, ибо, таких как я, здесь около двухсот.
Я, Мерели Ниаро, по заключению врача, психически не здорова, была отправлена лечиться именно сюда, где даже работникам власть не даёт спуску. Хочу заметить, кормят здесь отменно, что большинство пациентов страдают заболеваниями пищеварительного тракта.  Наверное, нас просто забыли или не считают за людей, хотя мои родственники да и всех находящихся заплатили достаточно, чтобы мы каждый год видели хотя бы улицу, но, видимо, деньги здесь не сыграли такой большой роли.

Сегодня тридцать первое декабря, а я лежу в своей палате с утра, приставив руку к глухому окну, пытаясь почувствовать прохладу падающих снежинок, ощутить их мимолётные прикосновения, но всё безуспешно. Ах, если бы я была Аганет из двенадцатой палаты, то я смогла бы не только  ощутить эти прикосновения, но и очутиться средь белых облаков снега!... Эти решётки на окнах разделяли чёрными полосами белое покрывало, окутавшее весь парк лечебницы, спрятанный за высоким шипованным забором.  Отсюда не было пути назад, сюда ведут все дороги, как аллеи в Рим, только кто теперь поверит, что всё это лишь сладкий сон! В этой пьянке между небом и землёй замешан и густой, холодный снег. Я день за днём представляла, как каторжные войны оставят следы своей крови на белых ветвях, дорогах и мостах. А вдруг лето? Лето, да, это хорошо! Только летом можно полежать на мягкой стене белой комнаты, можно ходить по потолку и смеяться! Более беззаботной жизни я и не могла представить! Как же я не завидую людям за оградой: скучная жизнь… с утра на работу серые, словно тухлые мыши, бредут в глубокую беспросветную даль, а вечером и подавно: ползут, как улитки домой, им там мёдом намазано? Да, семья, дети, наверное, хорошо, но слишком скучно. Ах, если взять человека побогаче? Там уже более интереснее, но слишком уныло и официально. И все твердят: сегодня в последний раз, но  повторяют день за днём одно и то же. Смешно, не так ли? И человечество разом забыло откровенные чувства, мечты и иллюзии, могут только теперь во снах летать, эх, летучие мыши! Одни мечтают о машине, кто о квартире, а мне бы… хотя бы на пять минут выйти отсюда! Выйти на улицу и ощутить это покалывание холода на коже, ощутить прикосновение снежинок к лицу! Мне многого не надо, прошу. Но вдруг сама осознаю, что теперь прошу невозможного. Праздник – не праздник теперь. Он в уныние грустит вон там! В углу. И ночь с тридцать первого на первое пройдёт рядом узорчатым от мороза окном. Узор напоминает больше войну, на протяжении тысячелетий идущую между людьми и природой. Вон и меч  всажен по самую глотку орлу, а вон и рыцарь повергнут на пепелище стрельбы.
Все мысли окутывали одна за другой. Целый день размышляла и видела лестный сон, как белый снег умыли кровью, а серый цвет вдруг засиял. Эх, мне бы небо, небо озарённое лучами, а закованное пеплом от феерического шоу.
Спасибо, зима, теперь, наконец, могу себя поздравить с очередным годом, который проведу в своей тринадцатой палате, так и не увидев этот блаженный сон о том, как на исходе сил вдруг почувствую на себе всю тяжесть снежного покрова, ложащегося на плечи и сердце…