Размышления в библиотеке санатория Кашин

             Размышления в библиотеке санатория “Кашин”

           При входе на территорию санатория обращает на себя внимание маленький деревянный домик, симпатичный с виду и уютный внутри, в чём я смог убедиться, когда через несколько дней  после приезда в санаторий отправился в библиотеку, которая как раз и располагалась в этом домике. Всё в нём располагало к приятному времяпровождению: умело подобранные на вкус любого читателя книги, скромная домашняя обстановка, доброжелательность и профессиональная грамотная помощь читателям в поиске и подборе литературы создают благоприятную атмосферу и живительную ауру в небольшом помещении библиотеки. И всё это стараниями её заведующей Суворовой Ирины Николаевны, молодой симпатичной женщины, всем своим обликом напоминающей интеллигентку 19-го века, какими мы представляем ту интеллигенцию по произведениям классиков.
        С большим удовольствием пройдясь вдоль рядов полок с книгами, полистав некоторые из них, когда-то читанные и не знакомые, отобрал несколько книг и журналов и уселся в удобное кресло у журнального столик. Среди отобранных книг оказался и сборник рассказов и повестей Юрия Нагибина, который я прочитал ранее, но взял, чтобы вспомнить забывшиеся рассказы. Задержал внимание на рассказе “Дорожное происшествие”, в котором мне при первом чтении запомнились горестные, бередящие душу слова недавно овдовевшего Андрея Петровича. Они меня настолько тронули, что захотел привести их в этом рассказе.  “ … Андрей Петрович был непреклонен: из своего старого дома у него будет только один путь — на погост, под бок к Марье Тихоновне. Он не верил в бессмертие души и твердо знал, что за смертью ничего не будет: ни встреч, ни искупления, ни воздаяния. Все здесь. И человек длится после ухода лишь памятью любящих. А память эта может быть такой сильной, что человек как бы и не умирал. Поэтому он и хотел еще жить, чтобы длилась Марья Тихоновна, она ведь жила в нем каждый день, каждый час и во сне продолжалась, и он, изнемогая от одиночества, все-таки хотел продолжать жить, как жил до сих пор, чтобы ничто не отвлекало его от этой непрерывной памяти. А в доме сына так не будет, не может быть, потому что волей-неволей станет он отвлекаться на внешнее существование посреди большой семьи. К тому же старый дом его был весь пропитан покойной, здесь она жила, любила, рожала сына, ждала мужа, бедовала, радовалась, пела песни, гуляла в праздники, все, что тут есть, знало прикосновение ее рук, нет даже самой малой вещицы без ее отметины; все бессловесные насельники: печь, чугунки, стол, стулья, лавки, табуреты, комод, фикусы, горшочки с геранью на подоконниках — отвечали своим непонятным человеку взором на взгляд слабеющих глаз Марьи Тихоновны, и ей куковала время пестрая, выскакивающая из деревянного домика кукушка, которую Андрей Петрович не слышал своим контуженым слухом, но раз услыхал через усилительную кнопку и поразился ее пронзительному голосу. На память сына ни в отношении матери, ни в отношении самого себя даже при всей нынешней Пашиной преданности Андрей Петрович не слишком полагался. Конечно, они с Марьей Тихоновной сохранятся в Пашке, но это не животворящая память, слишком многое другое его отвлекает: своя жена, свои дети, своя жизнь.”
Тут мои мысли перенеслись на собственные желания остаться в памяти близких мне людей, и мне подумалось: мои надежды, что мои книги Воспоминания будут передаваться детьми внукам, а от них  -  правнукам и т. д. (как передавались из поколения в поколение бабушкины колечки или дедушкины кинжалы) и войдут хотя бы в 22-й век, вряд ли оправдаются.Скорей всего, дело идёт к тому, что мало вероятно, чтобы кого-то из наших далёких потомков: пра–пра–…– внуков или внучек заинтересовала хроника семейной жизни странных предков. Даже более, чем странных, живших в “доисторические” времена, которых интересовали в 1-ю очередь не материальные блага, а какие-то непонятные духовные ценности и неосязаемые идеалы, такие как порядочность, честность, благородство и прочая мишура, которые нельзя ни в руках подержать, ни продать, ни обменять на что–либо существенное. Той новой молодой поросли вряд ли будет интересна история нашей семьи – не те нравы, не те интересы, всё не то. Да и самих возможных продолжателей нашего рода, вероятно, ничего хорошего не ждёт.
 Всю страну, если не прекратятся воровство, коррупция и другие “прелести” нашего дикого капитализма, возможно, ждёт незавидная участь второстепенного государства на задворках европейского западного мира. Соответственно и участь людей, не имеющих капиталов, позволяющих свалить за границу или стать “помещиками” у себя на родине, после того, как у нас выкачают всю нефть и весь газ, может стать  незавидной, почти такой же, как у населения оккупированных территорий во 2-й мировой войне, а это мы “уже проходили”. Но чтобы не испортить хорошее впечатление от посещения библиотеки, я постарался отвлечься от не весёлых мыслей и полистал несколько полузабытых книг, понравившихся мне когда-то. Вскоре я окунулся в мир гуманной литературы и настоящего искусства, разительно отличающийся от большинства передач по телевидению и радио, и плохое настроение улучшилось, сменившись надеждой на то, что, как и бывало уже не раз, наш народ “вынесет всё и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе. Вот только жаль, что… “,быть может, ясную дорогу пробьёт он, как сказал поэт, но нам в том радости не много, что будет через двести лет. Зато уже сейчас мы можем радоваться за наших долларовых миллиардеров, которые могут покупать яхты, виллы, дворцы, футбольные клубы и даже обитаемые экзотические острова - не в пример нашей советской недотёпной знати, которая за десятилетия своего правления не удосужилась ничего себе приобрести, кроме сомнительных хилых привилегий в виде спецмагазинов, спецсанаториев и спецдач, которых они лишались, как только лишались своих тёплых местечек, Прислуга нашей теперешней власти и та может больше себе позволить. Ну, что хотели, то и получили.
          Виват, дуралеи!
                Дураки остались в дураках.
                Из кинофильма
Что хотели дуралеи,
Получили всё сполна:
Нет отныне привилегий
Для партийного звена.

Нет теперь спецмагазинов,
Все свободны и равны.
Продовольственной корзиной
Дураки наделены.

А что создано народом,
Всё досталось господам.
В назидание уродам
Балом правит злобный Хам.

Но зато уж насулили
Рай земной для дураков.
А на деле получили
“Полну жопу огурцов”*).

До сих пор у дуралеев
На ушах висит лапша.
Всё отдали, что имели,
Получили два шиша**).

*)-из анекдота о Чапаеве и Петьке: “Ни концов, ни
кольцов… ”
**)-демократию и гласность. И разве это мало?…, как  сказал В. Познер в одной из своих телепередач