Беседы с мудрецами Жан Ростан

Сегодня наш медиум вызвал дух французского биолога и писателя Жана Ростана (1894-1977) и вступил с ним в беседу.

М. – Уважаемый господин Ростан, многие люди не умеют ценить сегодняшние маленькие удовольствия и скучают, надеясь на большое и яркое счастье в будущем. Вам это знакомо?

Ж.Р. – Если бы мы могли предвидеть будущее, оно показалось бы нам таким же скучным, как и прошлое.

М. – Возможно. Но мы надеемся  когда-нибудь встретить людей, которые нас понимали бы, избавиться от одиночества.

Ж.Р. – Быть взрослым – значит быть одиноким.
 
М. – Разве взрослые не имеют друзей?

Ж.Р. – Друг – это человек, которому больше всего верят, когда он говорит о нас плохо.

М. – Может быть, мы сами даем основания друзьям говорить о нас дурно. Иногда мы проявляем твердость и неуступчивость там, где от нас ждут больше мягкости и терпимости. Как Вы считаете, надо ли всегда идти навстречу своим ближним?

Ж.Р. – Если уж уступать, то сразу, – и тебя назовут великодушным. Но если уступишь после размышлений – решат, что ты слаб.

М. – Многие предпочитает дружить со слабыми – ими легче манипулировать. Впрочем, такие отношения едва ли можно назвать дружескими.  Но бывает, что люди оговаривают своих друзей из зависти к их достоинствам. Это верно?

Ж.Р. – Легче отказаться от того, что имеешь, чем от зависти к тому, чего не имеешь.

М. – Допустим, зависть к таланту, уму, красоте и другим личным достоинствам можно если не испытывать, то понять. Но некоторые не спят из-за чужих богатств, успехов и премий, не думая, каким путем это досталось их обладателям и так ли они счастливы.

Ж.Р. – Мы проводим время, завидуя людям, которыми мы не хотели бы быть.

М. – Вот видите. Но не все же люди таковы – есть и достойные. Только с такими мы и хотели бы дружить.

Ж.Р. – Люди, как правило, друг друга заслуживают.

М. – Интересная мысль. Думаю, в глубине души любой человек считает, что достоин лучшего. Но возможно, дело в том, что каждый живет в своем непроницаемом мире. Часто приходится слышать пылкие споры людей, которые совершенно не понимают друг друга, потому что не уточняют понятия и не дают четких определений. Их диспуты превращаются в ряд монологов при полном отсутствии диалога. Что делать в таких случаях?

Ж.Р. – Можно объясняться с теми, кто говорит на другом языке, но не с теми, кто в те же слова вкладывает совсем другой смысл.

М. – Совершенно верно! Тут диалог невозможен. Но в любом случае надо выражаться как можно яснее, если хочешь, чтобы тебя поняли.

Ж.Р. – Говорить ясно – значит сознаваться.

М. – Ну, порядочному человеку нечего скрывать, а ошибаться может каждый.

Ж.Р. – Возможно, две ошибки, борющиеся друг с другом, плодотворнее, чем одна безраздельно царящая истина.

М. – Безусловно. Значит, дискуссии всегда плодотворны?

Ж.Р. – Прежде, чем вступать в дискуссию, попробуй понять, что это будет: противоборство двух мнений? соревнование двух умов? или столкновение двух душ?

М. – Если это соревнование умов, то всегда ли более сильный и глубокий побеждает?

Ж.Р. – Слабость разума заключается в его вере, что он способен убедить неразумие.

М. – Вот видите! Следовательно, с неразумными людьми не следует даже пытаться вступать в диалог. А если их – большинство, и они – Ваши противники, что делать?

Ж.Р. – Польза от противников несомненна: они утверждают нас в вере, что без них мы бы осуществили свои идеалы.

М. – Да, это утешает. Можно ли ожидать, что свет истины когда-либо всех объединит, и мы достигнем взаимопонимания?

Ж.Р. – Пока мы ждем той минуты, когда истина объединит нас, она-то нас больше всего и разъединяет.

М. – Увы, так оно и есть. Ведь бывает, что наши единомышленники иногда высказывают нечто, с чем мы не можем согласиться, а правду говорит наш идейный противник.

Ж.Р. – Правда, выходящая из уст некоторых людей, дурно пахнет.

М. – Верно. Нас сильно раздражает, когда противник оказывается на высоте положения.

Ж.Р. – Среди ненавистных качеств врага не последнее место занимают его достоинства.

М. – Как печально, что люди, обладающие определенными достоинствами, почему-то враждуют и не могут прийти к согласию! Это заложено в природе человека?

Ж.Р. – Мораль генетика: зло доминантно, добро рецессивно.

М. – Какая четкая формулировка! Возможно, наука в конце концов ответит на все вопросы бытия.

Ж.Р. – Наука легче находит лекарства, чем ответы.

М. – Что же, и это немало! С помощью науки человек станет всемогущим и счастливым.

Ж.Р. – Наука сделала нас богами раньше, чем мы научились быть людьми.

М. – К сожалению, с этим не поспоришь. Тем не менее научные исследования продолжаются, и с ними связаны большие ожидания.

Ж.Р. – Научные исследования – единственная форма поэзии, финансируемая государством.

М. – Да, науку и поэзию объединяет полет мысли, именуемый вдохновением. В науке человечество ожидают небывалые открытия. А чем может порадовать нас, скажем, литература, что нового она способна нам поведать?

Ж.Р. – Настоящий писатель поражает нас, сказав то, что мы знали всегда.

М. – Как Вы правы! Ведь он четко формулирует то, что мы только смутно ощущали. А когда мы это читаем, кажется, что именно наши мысли он записал. И тут мы, подобно Б. Паскалю, можем сказать: «Во мне, а не в писаниях Монтеня, содержится все, что я в них вычитываю». Однако писатели и поэты не всегда берут на себя труд ясно выражать свои мысли и чувства. В последнее время опять вошли в моду поиски формы при невнятности содержания. Читателю же предлагается дорасти до понимания непостижимого. Что скажете на это?

Ж.Р. – У писателей, как у спиритов, темнота способствует надувательству.

М. – Однако критики часто восхваляют именно книги неудобочитаемые по форме и туманные по смыслу. Мы должны им доверять или игнорировать?

Ж.Р. – Считайся с критикой, даже несправедливой; не доверяй критике, даже справедливой.

М. – Но читая или выслушивая несправедливую критику, трудно сохранять спокойствие духа. Что делать: промолчать или вступать в полемику?

Ж.Р. – Старайся поступать так, чтобы несправедливая критика стала еще более несправедливой.

М. – То есть продолжать свое дело и по мере сил совершенствоваться?

Ж.Р. – Работая, делаешь лучше, чем можешь.

М. – Действительно, иногда люди достигают результатов, казалось бы, превышающих их возможности. Вы с этим сталкивались?

Ж.Р. – То, что Х. сумел написать такую хорошую книгу, может отбить всякую охоту к литературе.

М. – Ну, не будьте столь суровы. Вы сами плодотворно трудились, и публика Вас оценила по достоинству.

Ж.Р. – Когда наконец завоевываешь уважение публики, давно уже не уважаешь ни ее, ни себя.

М. – Это грустно. Кстати, Вы заметили, что иных писателей, беспредельно уважаемых и причисленных к классикам мировой литературы, люди не только не перечитывают по несколько раз, но порой и вовсе не читают, а имена знают понаслышке.

Ж.Р. – Есть писатели, размышлять о которых приятнее, чем читать их.

М. – Да, много в мире загадочного! Иногда человек сам не может объяснить своих предпочтений. И если они не общепринятые, он пытается как-то рационально оправдать себя в глазах ближних.

Ж.Р. – Лучше просто послушаться голоса своих страстей, чем унижать разум подыскиванием оправданий для них.

М. – Раз уж мы заговорили о страстях, поговорим о главной – о любви. Это правда, что брак убивает страсть?

Ж.Р. – Брак обвиняют в том, что он убивает страсть, – да разве иначе он смог бы существовать?

 М. –  Это верно. Так лучше жениться по любви или по расчету?

Ж.Р. – Жить с человеком, которого любишь, так же трудно, как любить человека, с которым живешь.

М. – Но ведь влюбленные всегда мечтают о свадьбе.

Ж.Р. – Вступают в брак так же, как идут под пули, – по недостатку воображения.

М. – Что Вы говорите! Разве не бывает счастливых браков?

Ж.Р. – Брак не мешает счастью тех, кто способен быть счастливым; а остальным он хотя бы дает предлог для жалоб.

М. – В большинстве случаев супруги помогают жить друг другу.

Ж.Р. – Брак упрощает нашу жизнь и усложняет наш день.

М. – В основном, усложняется день работающей женщины, если на ней еще и домашнее хозяйство, и воспитание детей. Она, выходя замуж, жертвует своей свободой.

Ж.Р. – Женщина всегда предпочтет твое рабство своей свободе.

М. – Похоже, Вы не слишком высокого мнения о женщинах?

Ж.Р. – Мы не требуем от нашей жены совершенства; достаточно, чтобы она знала, что она несовершенна.

М. – Допустим, жене Вы внушили, что она далека от совершенства, но ведь есть другие женщины – возможно, кто-то из них ближе к идеалу?

Ж.Р. – Сердце требует одной женщины; чувства – многих; тщеславие – всех.

М. – Понятно. А правда ли, что иногда измена только укрепляет брак?

Ж.Р. – Часто супруги ненавидят друг друга особенно сильно потому, что не изменяют друг другу.

М. – Боже, чего только ни бывает! Видимо, нужно много ума для счастья в браке!

Ж.Р. – Умного счастья не бывает.

М. – Вы подумайте! Похоже, Вы – пессимист.

Ж.Р. – Я с большим оптимизмом смотрю на будущее пессимизма.

На этом парадоксальном пассаже завершилась беседа с нашим французским собеседником.