boondocks

- Четырнадцать! Пятнадцать! Шестнадцать!

Я устало выпустила биту из рук. Пожалуй, для жертвы несчастного случая этот малый теперь выглядит подозрительно. Шанс встретить нас именно здесь и именно в этот час был так мал, но город большой, и темных подворотен много. Кто-нибудь все равно бы попался.

Жизнь в Гетто делает из людей чудовищ. Детей же Гетто любит особенно, заглатывая их и пережевывая до состояния фарша. Фарша с битым стеклом.

Нам нужно больше, нежели сочувствие дикторши с большого экрана или сопливая запись на фейсбуке, призывающая ставить как можно больше лайков. Вы возвращаетесь с работы, к своим вкуснопахнущим передним и светлым окнам, предвкушая радость от столкновения с кушеткой и телевизором и ноутбуком. А нас  -  нас ждет пустота подворотен.

От столкновения с этой пустотой детские души выворачиваются наизнанку. Поначалу нам страшно, но никто не приходит. Мы надеемся, ждем и верим. Зря. Так слово "мама" исчезает из нашего лексикона. На замену ему приходят другие слова, удобряющие ненависть в наших сердцах.

Лишенные надежды, мы учимся выживать. Иерархия проста: малыши занимаются попрошайничеством; те, кто уже наловчился лавировать в толпе, как мосол в супе, вытаскивают бумажники у случайных обитателей Большого Города. Дальше, если повезет, впаришь ищущему сомнительных развлечений лошку первую дозу уже годам к двенадцати.

Если повезет не очень - будь уверен, что в кармане у тебя есть план Б.

Нож, бита, ствол. Для Гетто все средства хороши.

Деньги нужно относить Няням. Наша семья на хорошем счету, мы приносим им много денег. Это единственные взрослые, которые могут заставить нас слушаться. Но пустота тихо подсказывает на ушко, что это ненадолго. Поэтому мы терпим их, выжидаем, ведь скоро мы останемся наедине, мы и Гетто. Никто не может ладить с ним так, как это получается у нас.

А ведь у парня нет почти ничего. Карманы обшарены и вывернуты.  Есть лишь связка ключей с милым брелком, на этот раз - ящерка с вытаращенными глазами. Младшим понравится, пойдет им в коллекцию.

И блокнот с рисунками. Красиво, но для нас бесполезно. Но пускай все равно отправляется в сумку.

Это не стоило шестнадцати ударов. Голова-месиво. Но любая капля крови, пролитая на этот грязный гнилостный асфальт, делает нас выше в глазах пустоты.

Прости. Нам тоже надо выживать.

***

 - Эй, друг, возьми рекламку, холодно!

А я всегда их беру, мне не сложно.

Я брожу по городу, вижу людей и наблюдаю за ситуациями. Потенциальный скандал гаснет в зародыше, а я иду дальше, и в моей голове разворачиваются эпичные картины,  превращая несбывшееся в забавные истории. Но чаще в пугающие.

Это помогает мне избавиться от одной навязчивой мысли – я теряю себя.

Сегодня я встал, умылся, постоял под теплой водой, высушил голову.  В холодильнике ничего не оказалось, поэтому я перешел сразу к следующему пункту плана. Взял из укромного местечка заветный камушек и срезал с него небольшой слой. Раскатал, нарезал, зажег сигарету и поднял с пола бутылку.

И вот я уже иду по улице, подхваченный людским супом. Они – навар, а я косточка, бесполезная косточка, от которой проще избавиться, чем ждать, пока она попадется на зуб.

Скоро я стану как старики, буду приходить на автобусные остановки и садиться поближе к дымящимся мусоркам, надеясь, что кто-нибудь подойдет выкинуть бычок и ненароком бросит мне пару фраз.

Когда-то мне хотелось знать, как устроен этот мир. В тот период я прочитал где-то, что для мозга это хорошо – когда ты ходишь незнакомыми путями. С тех пор я много хожу пешком, или сажусь на первый попавшийся автобус и выхожу наугад. Без денег – их нет, без телефона – звонить некому. В кармане лежат лишь ключи от комнаты,сигареты и блокнот с эскизами.

Я долго не понимал, почему меня притягивают заброшенные дома. Осыпавшаяся штукатурка, обнаженные деревянные перекрытия, осколки стекол и запах равнодушности. Мне казалось, что в этом есть какая-то декадантская эстетика. Я любил сидеть на заросших мхом подоконниках и рассматривать бездарные граффити.

Сегодня я увидел, как посреди одного из боксов  полусгоревшего инфекционного отделения больницы проросло настоящее дерево. Пробило фундамент, бетонный пол, наплевав на метровый слой мусора, шприцов и тряпья.

Хотел бы я ассоциировать себя с этим деревом. Можно сколько угодно оправдывать себя заезженными фразами, мол, обстоятельства оказались сильнее меня. Слабак. Никогда не поздно начать новую жизнь, говорите?

Я сидел на груде мусора и курил, начиная ненавидеть это чертово растение, как ненавижу всех людей, удачливее, чем я. Хотя должен был испытать воодушевление. Для меня оно олицетворяло все, что я упустил в этой жизни.

В тот день я понял: этот город ненавидит меня.

Стемнело. Я лучше пойду домой. Да и сигареты закончились.