папин абалак

Тихо хлопнула форточка, пронесся костровый дух, и я сразу поняла, кто это пришёл, заглянул мимоходом в наше низкое оконце.
Появился, тяжело сел на край шконки, абалаковский рюкзак с плеч сбросил, звякнул альпеншток…
Димин покойный папа закурил.
- Димку разбудить? – спросила я, подперев ладонью щеку.

- Не надо.  Я так, я вот только с восхождения, сделали вершину… я не надолго, я просто заглянул мимо.
- Можно, я Димку разбужу, он так скучает по Вам.
- у тебя стакан чистый есть?
- нет, …я счас помою, я счас, я счас, вы только не уходите, я счас. Вот, вот есть…
Звякает стакан, раскупоривается бутылка водки 70-го года.
Папа наливает себе граненый стакан, и я, по-привычке, кладу на стакан кусочек чёрного хлеба..
- Ах, хорошо пошло).
- а Димка, значит, спит, тут к нему отец родный пришёл, а он дрыхнет!
- папа, не барагозьте, пап! Оставьте сына в покое, пусть себе спит!
Он так похож на Вас, Димин папа, он похож, как и вы на цыгана, только у него борода не так растёт, не в ту сторону.
Я так много Вас видела на фотках и так много о Вас слушала, что сразу узнала, когда Вы сели у нас на краю.
- Ты знаешь, детка, - дотрагивается папа до меня тяжелой рукой, - ты расскажи ему, что я приходил, хорошо, девочка? У нас ещё столько вершин!
- папа, - я кидаюсь ему в ноги, вся в потная и в ознобе – папа, не надо, не трогайте его, не трогайте, я не дам Вам его, вот он же лежит рядом со мной, живой и теплый, он куёт кольчуги, на него слетаются синие мотыльки, у него кудрявые волосы, и он так красиво ругается матом, и так любит меня и жизнь, он – нет, он не пойдёт за Вами, нееееее-еее-т…
- что, Златик, что с тобой, опять гунны? – просыпается Дима и гладит меня по лысой голове.
Не сегодня, мой князь, не сегодня…
Дима засыпает, раскинув руки-крылья и скрипит зубами, он побеждает в своих снах моих гуннов, пока я побеждаю в своём бреду его отца.
На столе стоит граненый стакан, прикрытый ломтем черного хлеба.