Мне было всего шесть лет. моей учительнице музыки

    Мама любила смотреть красивые кинофильмы, и всегда брала меня с собой. Мне же нравились кинокартины, где героини «порхали» в красивых платья, пели, и звучало много  «легкой» музыки. До сих пор с восхищением вспоминаю кинофильмы «Большой вальс» и «Серенада «Солнечной долины»».  Будучи  в то время ребенком, я представляла, как пою «бархатистым»  голосом, или играю на  скрипке.
     Каков был мой восторг, когда меня и брата отвели в музыкальную школу. Там мне объяснили, что играть на скрипке я не смогу,  для этого нужен более «тонкий» слух. Мне было все равно, на каком инструменте я буду играть. Главное я буду заставлять звуки звучать.
   Удар линейкой по тыльной стороне кисти руки был сильным. Оказывается, нужно правильно держать кисти рук над клавишами иначе будет трудно играть на фортепиано, и звучание аккордов будет не полным.  Опять удар. Я уже не слышу ни одного звука, все мысли о том, чтобы удерживать руки в нужном положении. Обучение игре на инструменте  превращалось в муку. Я стала "тихо" ненавидеть свою учительницу, пропускать уроки. Естественно вызывали родителей. Они недоумевали. Ведь их доченька  сама хотела научиться играть на пианино. Понимание педагога пришло позже.
   В то время  посещение музыкальных концертов  было обязательно принудительным. Так мы с мамой и попали на концерт музыки Вольфганга Амадея Моцарта. Первое отделение концерта помню плохо. Изображала  ученицу понимающую музыку. Сидеть, не шелохнувшись, было трудно. Мама была в восторге. Все время смотрела по сторонам  в надежде, что все заметят, с каким увлечением ее дочь  слушает музыку.  В зале детей моего возраста было очень мало. В голове стучала одна мысль. Как высидеть второе отделение.
    Реквием. Перед концертом  педагог пояснила, что это за произведение и почему сочинил его Моцарт.  Началось второе отделение концерта.
   Реквием. Прозвучали первые аккорды. По моей спине побежали мурашки. Я забыла  все. Где я, кто я. Я стала музыкой. «Вступил» хор. Стены зала исчезли. Одни звуки  в звездном пространстве. Звуки усиливались -  пространство расширялось, звуки утихали – пространство уменьшалось. Я же была внутри всего звучания растворенная в звуках.   Мощь  звуков, издаваемая оркестром  великолепно сплетаясь со звучанием голосов людей, просто уничтожила меня. Я перестала существовать. Я превратилась в звучание чувств самого создателя этой музыки. Прозвучал последний аккорд. Мама что-то говорила. Мы куда-то шли. Я ни как не могла вернуться в эту ничтожную уродливую действительность.  Я не хотела возвращаться. Я не хотела покидать этот мир. Мир звуков. Мир чистоты. Мир чувств. Мне было тогда всего шесть лет.
   Теперь я понимала свою учительницу. Педагог учила извлекать звуки, как умела. Она взялась  учить, слыша отзвуки музыки во мне. Она знала, что придет время, правильно и свободно нажимая клавиши,  я сама буду превращать звуки то в нежные, то в сильные  придавая произведению свое понимание и вплетая в это звучание свои чувства растворяясь в их звучании и уносясь ввысь в мир,  где чувства можно слышать.
 Жизнь распорядилась так, что я не стала пианисткой, как мечтала моя учительница,  но умение слышать музыку во всем и во всех осталось со мной на всю жизнь.