Перестройка

Предыдущая глава была здесь: http://proza.ru/2012/12/29/81

Однажды великий Ленин сказал: «Когда верхи не хотят, а низы не могут – начинается революция!»
 
Вот так и началась в СССР перестройка. И Опарыш (из дурдома его уже отпустили) принял в ней самое непосредственное участие: он купил ещё один видик специально для института, принёс порнофильмы и стал их крутить после занятий. Для всех желающих.

- Даёшь сексуальную революцию! – заявил он. – А кто не придёт это смотреть, тот против демократии и гласности. Таких мы будем отчислять!

Отчислять, правда, никого не пришлось, и Опарыш был сильно обломан. «Ну вот, - опечалился он, - не дали мне оттянуться! Я так старался, а вздрючить некого».

Вообще он хорошо знал, кто из препов за перестройку, а кто против. В соответствии с этим менялись и его политические взгляды, когда он с кем-то беседовал.

Между тем жить стало лучше и, конечно, гораздо веселее. В институте бурно обсуждали новые жанры искусства, ранее запрещённые тупоумной совковой цензурой: рок-музыку, крутые боевики и прочее. Прямо на глазах менялась вся история страны (особенно послереволюционная). Наконец, в декабре 1990 года в Питере появился бывший препод с двадцать пятой кафедры, который в начале семидесятых эмигрировал в ФРГ.

Вот об этом событии надо рассказать поподробнее. Спорю на что угодно: именно этот случай стал кульминацией перестройки в нашем институте.

Бывший препод явился в институт, но не один, а в сопровождении немецкого профессора. На двадцать пятой кафедре им устроили торжественную встречу. Там были почти все наши старые знакомые: Тучкин, Опарыш, Бухович с Чудовичем и другие. Половина препов – с двадцать пятой кафедры, а вторая половина – с разных других. Собралась огромная толпень, которая, впрочем, могла бы быть ещё больше, если бы не старый маразматик Юрий Геннадьевич. В приступе маразма он опять заблудился и не нашёл институт, хотя преподавал в нём уже тридцать с лишним лет.

После официальных мероприятий (экскурсия по институту и прочая дребедень) начались неофициальные. Препы явились в столовую, где для них уже были забронированы два столика и семьдесят литров спиртного. Препов, между прочим, набралось семнадцать человек.

Они уселись за стол и разлили по рюмкам. Слово взял Тучкин, как самый умный:

- Итак, мы снова встретились. Это доказывает, что перестройка необратима! Бухович, поставь бутылку на стол и возьми рюмку. Смысл сегодняшнего мероприятия состоит не в том, чтобы выпить три литра и заночевать под столом. Смысл сегодняшнего мероприятия состоит в том, что Федька сумел к нам приехать. Это хорошо! Я надеюсь, когда мы будем жить как следует, он вообще захочет к нам вернуться. А, Федька?

- Поживём – увидим, - отвечал бывший белоэмигрант.

- Правильно. Так выпьем же за встречу!

Это был первый тост. За ним последовал второй, потом третий, четвёртый и так далее. Преподавательские мозги погрузились в мягкое болото расслабляющего отдыха. За столом развернулся интересный, содержательный разговор с уклоном в политику:

- А знаешь, Федька, ты напрасно уехал. Настоящий интеллигент не должен бояться ничего: ни КГБ, ни психушек, ни даже пыток!

- Чё ты несёшь? Ну чё ты несёшь?! Какие пытки?! Ты когда идёшь к зубному, тебя от страха корёжит! П…здобол.

- Вы, евреи, продали Россию!

- А вы, русские, её пропили.

- Я не русский! Их бин дойч! Ромуальд Франц фон дер Бухович!

- О-о-о! Смотри, Федька! Вашего полку прибыло.

- Ну, хорошо! Хорошо! Они разрешили эротику, порнографию… Но я, простой советский человек, не могу с этим примириться!!! А вдруг моя дочь насмотрится таких фильмов и в проститутки пойдёт?

- У вас, Опарышей, это наследственное.

- Тучкин!!! Не смей так шутить, а то я тебе лицо набью!

- А я тебя раком поставлю.

- Коля, это уже не смешно.

- А я и не шучу. Когда он себя плохо ведёт, я его всё время… Для его же пользы.

- Тучкин, мать твою! Тихо!! Здесь сидит немецкий профессор, который понимает по-русски! Заткнись!

Разговор удалось свернуть со скользкой темы, и он опять перешёл на политику. На этот раз – с социальным уклоном.

- Федька, - спросил Опарыш, - ты хорошо живёшь?

- Ну, как тебе сказать… Не то чтобы очень. У меня там жена, двое детей… У каждого – по «Мерседесу». Загородная вилла есть, счёт в банке солидный…

- Ну ты ва-а-ще-е-е! А немецкий профессор?

- Он живёт лучше, намного лучше.

- Ещё лучше?!!

- А чего ты хочешь? Я-то ведь там с семьдесят первого, а он – с самого рождения! Конечно, он живёт лучше.

- Да-а-а… А как у тебя с научной работой?

- Неплохо. Я ведь тоже профессором стал. Возможности большие…

«Вот устроился человек!» – с завистью подумал Опарыш.

………………………………………………………………………………………………………
 
Постепенно лишний народ оттягивался из столовой. В конце концов там остались только две компании: группа преподавателей, отмечающих полную победу перестройки, и группа студентов, отмечающих проваленный зачёт. Между прочим, среди студентов не было ни одной девушки (это важно, так как присутствие девушек могло бы настроить всех на мирный лад). Группа же у них оказалась довольно многочисленной – восемнадцать человек. На одного больше, чем препов.
 
Центровым студенческой компании был мощный громила по прозвищу Коля-кирпич, входящий, между прочим, в сборную института по борьбе (правда, злые языки утверждали, что в сборную его взяли только как мешок для отработки приёмов. Какая возмутительная клевета!). Рядом сидел ещё один спортсмен – Витька-боксёр, перворазрядник в весе до 75 кило.
 
Постепенно студенты напились как свиньи. То есть чуть меньше, чем преподаватели. И тогда, не владея собой, они стали громко выражать своё огорчение по поводу проваленного зачёта. Мало-помалу препы обратили на них внимание и даже прекратили свою беседу, прислушиваясь к чужой.

- Что же теперь делать?

- Снимать штаны и бегать!

- Нет, я серьёзно. Этот мудак вообще поставит нам зачёт или нет?

- Нет, не поставлю!!!

- ?!!

- Спокойно, пацаны, не паникуйте. Это ж я, Витёк. А что, похоже на Маркова получилось?

- Витёк, ты так больше не шути. Я чуть инфаркт не схватил.

- Марков – это семечки. Я вот думаю о другом. Нашу группу одновременно заваливают Опарыш и тётка по информатике. И каждый из них, в отличие от Маркова, собирается принимать у нас экзамен. Вот это действительно ж…а! Что делать?!

Вдруг наступила мёртвая тишина: казалось, муха пролетит – и то слышно будет. И в этой тишине отчётливо прозвучал на всю столовую бас Коли-кирпича:

- Надо тётку по информатике под Опарыша кинуть. Глядишь, оба удовлетворятся, а тогда и нам полегчает.

Один из студентов, бешено вращая глазами, делал Кирпичу знаки остановиться, но тот его не понял. Когда Коля замолчал, над столовой опять нависла тишина – на этот раз угрожающая. Все студенты позеленели от ужаса, и даже сам Кирпич сообразил, что сморозил какую-то глупость.

Через несколько тягостных секунд раздался грохот отодвигаемого стула, и Опарыш поднялся на ноги. Нетвёрдой походкой, шатаясь из стороны в сторону, он подошёл к компании студентов и ласково прошептал:

- Сегодня вы провели в институте свой последний день. Завтра вы отправитесь в армию, и я обещаю: через месяц вас всех перебьют в горячих точках. Это мне по силам.

То, что он сказал, звучало устрашающе. Даже Иван Грозный или Сталин не смогли бы сильнее напугать своих бояр. Опарыш не учёл только одного – студенты наклюкались почти так же хорошо, как и он сам. Поэтому их действия оказались совершенно непредсказуемыми.

Коля-кирпич ткнул пальцем в Опарыша и голосом, лишённым всяких эмоций, произнёс:

- Мужики, накормите гостя с царского стола.

Опарыш не успел даже пикнуть, как один из студентов схватил его за штаны на поясе и оттянул их, а другой запихал туда два пирожных с кремом. Потом вопросительно посмотрел на Кирпича.

- Лёха, ты меня удивляешь, честное слово. Запить-то ему дай! Невкусно же… всухомятку.

Лёха взял полный стакан пива и целиком вылил его в штаны Опарышу. Затем «гостя» развернули на сто восемьдесят градусов и проводили пинком под зад:

- Гуляй, Вася.

Опарыш вернулся к преподавательскому столу и в растерянности остановился, не зная, что делать дальше. При этом он молча указывал пальцем на свои штаны. Наконец он тяжело опустился на стул, закрыл лицо руками и громко зарыдал.

Теперь со своего места вскочил Тучкин. Он пулей подлетел к студентам и рявкнул:

- Кто обидел моего друга Опарыша?

- Твоего друга Опарыша? – в раздумье повторил Лёха, медленно поднимаясь со стула. – Мы обидели твоего друга Опарыша! И что дальше?

- Вот именно! – поддержал его второй студент, тоже поднимаясь на ноги. – Ты, я вижу, чем-то недоволен? – угрожающе добавил он, сжимая кулак.

Только он это сказал, как Тучкин треснул его ниже пояса, и студент, держась за повреждённое место, свалился на бок. Лёха тут же нанёс правый прямой, но Тучкин увернулся и уложил его ударом в челюсть.

Оба студента оказались в нокауте. Тогда вся компания под предводительством Коли-кирпича дружно вскочила и набросилась на Тучкина. Но и преподаватели не остались в стороне: увидев, как поворачиваются события, они кинулись защищать своего. И началась грандиозная битва – стенка на стенку. Один Опарыш сидел за столом и плакал.

Продавщицы в ужасе попрятались за прилавки. Коля-кирпич принял борцовскую стойку, налетел на Чудовича, повалил его и стал добивать по всем правилам боёв без правил. Витька-боксёр сразу кого-то нокаутировал. Бухович размахнулся пол-литрой, но вдруг заметил, что там ещё осталось примерно двести граммов водки. Он тут же прекратил сражение и сделал глоток, но в это время на него напал один из студентов, крепким ударом свалил на пол и, отняв бутылку, допил её сам.

- Не смей драгоценное топливо переводить! – назидательным тоном сказал он Буховичу и пнул его ногой в бок.

Но вдруг Бухович схватил студента за ноги и повалил, после чего противники начали борьбу в партере. Пустая бутылка куда-то укатилась, и в следующую секунду Витёк-боксёр наступил на неё и с матюгами рухнул.

- Ур-ра-а-а! Наша взяла!!! – кричал Федька, снова почувствовав себя русским.

С преподавательской стороны самым мощным оказался немецкий профессор. Он гасил студентов одного за другим. Рядом, показывая чудеса храбрости, сражался Тучкин. Он свалил четырёх студентов, но двое из них тут же вскочили снова, а потом и третий. Вскоре начал подниматься и Лёха.

- Но пасаран! – с перепою заорал Тучкин и швырнул его через бедро.

- Много посрал! – передразнил его Коля-кирпич, принимая борцовскую стойку. – Спортсмен, что ли? Давай-ка разберёмся!

Тучкин врезал ему и раз, и другой, и третий, но Кирпич устоял на ногах и вцепился в него мёртвой хваткой. В следующую секунду два Коляна грохнулись на пол и покатились по столовой. От близости мужского тела у Тучкина началось вставание (или восстание, как там правильно?) Но, несмотря на это, он героически сопротивлялся…

Тем временем Опарыш сидел на стуле и плакал. Получалось у него великолепно. Плач Ярославны и рядом не стоял по сравнению с этим. Сначала ни та, ни другая сторона не обращали на него внимания, но потом Опарыша заметил один из студентов. Пьяный в жопу, он подошёл к преподавательскому столу и начал расстёгивать штаны.

- Спокойно, миленький, не волнуйся, ты же не виноват, что ты такой грязный. Щас мы тебя отмоем…

Опарыш непонимающе уставился в пустоту, когда сверху на него полилось. Первые полминуты он не мог определить, откуда взялась вода, но потом поднял глаза и увидел перед носом расстёгнутые штаны и мощный поток, бьющий точно в цель…

- Й-я-а-а-а-а!!! – в бешенстве заорал он, схватил пустую пол-литру и вскочил со стула.

Студент не успел даже дёрнуться, как Опарыш со всего размаху обрушил пол-литру ему на голову. С мелодичным звоном посыпались осколки, мощная струя резко ослабла, и студент, разом отключившись, медленно завалился на пол с расстёгнутыми штанами.

Эта дикая вспышка ярости исчерпала силы Опарыша, и, выпустив из рук оставшуюся от бутылки «розочку», он снова плюхнулся на стул и продолжал плакать…

Между тем победа склонялась на сторону студентов – ведь их было на одного больше. Ох, как нелегко пришлось преподавателям! Коля-кирпич положил Тучкина на лопатки и сделал из него отбивную. Может быть, немецкий профессор сможет переломить ход сражения?

Отшвырнув в сторону очередного студента, немец схватился с Витькой-боксёром. И сразу об этом пожалел. Только он схватил врага за грудки, как получил два хука и апперкот, после чего выпал в осадок. А Витёк, размахивая кулаками, продолжал крушить преподавателей.

И вдруг произошло некое случайное событие, оказавшееся решающим.

В столовую зашёл один из препов семнадцатой кафедры. Семнадцатая кафедра изучает информатику, если вы не знаете. Препод был высокого роста и очень медведистого телосложения – словом, настоящий боец. Увидев происходящее мочилово, он быстро определил, кто прав, и бросился на помощь своим.

Первым делом он оторвал одного из студентов от Буховича и швырнул через всю столовую. Студент вплющился в стенку и медленно стёк по ней на пол.

- Спасибо, друг! – обрадовался Бухович, схватил пол-литру со студенческого столика и влил в себя без единого глотка. – Блин, чуть от жажды не помер, пока дрались!

Увидев нового противника, Коля-кирпич снова принял борцовскую стойку и бросился вперёд. В этот момент он очень напоминал великого Александра Карелина – такой силой и мощью дышала его исполинская фигура. Он был настолько крут, что я бы, не думая, присвоил ему звание чемпиона мира по борьбе.

К сожалению, в следующую секунду он выглядел уже не так впечатляюще: медведистый преп уложил его одним ударом по макушке. Коля пошатнулся и выпал в осадок. Затем пострадал Витька-боксёр – он нанёс медведистому препу целую серию прямых в голову, но тот, даже не покачнувшись, сгрёб его в охапку и швырнул через прилавок. Витёк зацепился за прилавок, смахнул на пол всю посуду и приземлился на неё сверху.

Лишившись своих предводителей, студенты малость охренели. Но ненадолго. Не прошло и десяти секунд, как они собрались в единую шоблу и все вместе накинулись на медведистого препа.

Впоследствии он говорил, что на него напали сразу восемь человек. Трудно сказать, правильно ли он их сосчитал, но одолеть такую шоблу, конечно, ему бы не удалось. Однако в этот момент в тыл противнику ударили оставшиеся преподаватели. Особенно неистовствовал Бухович, размахивающий пол-литрой. Студенты никак не могли его унять.

Преподаватели сражались уже не столь активно: в основном они хватали студентов и повисали на них в обнимку (сказалось алкогольное опьянение). Зато теперь у медведистого препа были развязаны руки, и он принялся нокаутировать одного противника за другим.

Наконец в живых остались только двое студентов. Один из них попытался проскочить медведистого препа и удрать из столовой, но не разглядел заботливо подставленный кулак и налетел на него своей физиономией. Тут он и отрубился.

- Очки купи, мудозвон! – засмеялся медведистый преп.

Тем временем второй студент вывернулся из вражеского окружения. Бухович попытался задержать его, но вдруг ни с того ни с сего заснул на ходу, упал и сладко захрапел. Остальные препы надеялись на Буховича, и студент, пулей промчавшись мимо них, вскочил на прилавок. Препы устремились за ним, но он, подпрыгнув, уцепился за лампу дневного света, подтянулся и сел на неё верхом, как на лошадь. Сделать это оказалось нетрудно, так как все лампы в столовой были подвешены к потолку на длинных тросах. Если бы их в своё время закрепили на самом потолке, студент, конечно, не смог бы допрыгнуть.

Препы остановились и, обалдев, молча наблюдали невиданное зрелище. Студент посмотрел на них сверху вниз и самодовольно ухмыльнулся.

- Слезай, дурак! – крикнул Федька. – Нае…нёшься!

- Пошёл нах…! – отвечал студент. – Не слезу!

- Аста ла виста, бэйби, - сказал медведистый преп, развернулся и твёрдой поступью героя пошёл к выходу.

За спиной у него раздался оглушительный грохот.

………………………………………………………………………………………………………
 
На следующий день все студенты были отчислены в армию. Сначала их рассортировали по родам войск. Коля-кирпич и Витёк попали в морскую пехоту, студент-верхолаз – в горнострелковые войска (после двух месяцев лечения в больнице), остальные – куда придётся. Что же касается медведистого препа, то ректор обещал посмертно наградить его званием Героя Советского Союза, но когда очевидцы объяснили, что он жив, ректор почему-то утратил к нему интерес.
 
Препы ещё долго гордились этой великой победой. Кроме Опарыша, который, наоборот, пребывал в депрессии. Только когда под него подложили сразу нескольких шестикурсниц, он опять взбодрился, и поток изливающейся спермы исцелил его раненое самолюбие.

………………………………………………………………………………………………………
 
Немецкий профессор до конца жизни запомнил это путешествие в Россию. Здесь он оторвался на всю катушку. Когда они с Федькой летели обратно, немец спросил:

- Ну что, Федя, как тебе понравилась новая Россия?

- Да никак! – хмуро отвечал Федька, ощупывая фонарь под глазом. – Дикарями были, дикарями и остались.

- Зато с ними не соскучишься! – возразил немец. – Когда я захочу подраться, я сюда снова приеду!

Продолжение будет здесь: http://proza.ru/2012/12/29/74