О романе-житии Светланы Василенко Дурочка

VI ГОРОДСКАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ШКОЛЬНИКОВ
«РОССИЯ: НОВОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ»





Символические реминисценции
в романе-житии Светланы Василенко «Дурочка»




Автор
обучающийся группы 110
профессионального училища №20
А. Пашинин

Научные руководители:
преподаватель
профессионального училища №20
Г.А. Гостар;
методист  ПУ № 20 Матвеева Л.И.




г. Оленегорск
2003

ПЛАН

I. ВВЕДЕНИЕ. Роман-житие С. Василенко «Дурочка» - произведение, способствующее спасению души русского человека через связь с предшествующей культурой.
II. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ. Реминисценции в романе и их символическое звучание:
1. Особенности жанра; его созвучие русскому фольклору, древнерусской прозе, классической русской литературе.
2. Идейно-художественное значение в произведении сказочного стиля, реминисценций из древнерусской и классической русской литературы. Христианские мотивы в романе.
3. Художественное изображение исторического времени – эпохи 30-х и 60-х гг.; перекличка времен в произведении.
III. ОБОБЩЕНИЕ. Роман С. Василенко «Дурочка» как воплощение идейно-художественных традиций русской литературы.

 
Больший из вас да будет вам слуга:
ибо кто возвышает себя, тот унижен будет; а кто унижает себя, тот возвысится.
Новый Завет. От Матфея 23:11-12

I. ВВЕДЕНИЕ
Книга Светланы Василенко «Дурочка» опубликована в 2000г. В одном из интервью автор назвала себя представительницей «настоящей женской литературы, которая за последние десятилетия расширила границы прозы со всей свойственной женскому темпераменту эмоциональностью, прозорливостью и … жестокостью». И роман-житие «Дурочка», и повесть «Шамара», и рассказы написаны твердо, лаконично, но с присущей именно «зоркому полу» изобретательностью и особой пластикой.
О чем же роман-житие «Дурочка»?
…Немая «дурочка» родилась в маленьком военном городке в семье офицера, и родители, решив избавиться от «позора», положили ребенка в колыбель и пустили по реке навстречу сиротской судьбе. Однако колдовские воды отнесли колыбель вспять на тридцать лет, заставили пережить несколько вариантов судьбы.
Свою «Дурочку» С. Василенко обозначила как «роман-житие». Такая специфика жанра – закономерное, знаковое явление современной литературы – именно русской.
Сказка, легенда, притча, евангельские мотивы, символы современной жизни существуют в прозе Светланы Василенко на равных началах: прошлое как бы расшифровывает настоящее и растворяется в нем. Это создает, по словам писателя В.Маканина, «единственную, только этому автору принадлежавшую вселенную».
Роман-житие С.Василенко – это «сильный и яркий жест: при попытке спасти жизнь умирающему существу художник, бросившийся лечить свой народ от отчаяния, вынужден обращаться к его душе».1
Что касается приемов литературного внедрения эмоциональной идеи, то от подобного произведения требуются следующие качества:
лапидарность (точность и краткость) формы, что предполагает простоту текста и самоочевидность персонажей как строго определенных носителей добра и зла;
известная доля компилятивности (сюжеты, символы, ситуации, идеи должны быть, в какой-то степени, заимствованы автором и узнаваемы читателем);
яркость и доступность метафоры, переноса смысла.
Таким образом, роман-житие как жанр обладает чертами, характерными для всего предшествующего русского словесного искусства.
 Особую роль в романе играют реминисценции, те есть обращение автора к тому, что уже было создано ранее в словесном искусстве. Образы-реминисценции в структуре текста проходят лейтмотивом на разных уровнях: идеи, проблематики, стиля, сюжета, системы образов. Нередко «образы-воспоминания» (реминисценции) имеют знаковое (символическое) значение, дают возможность «выразить многое через многозначность».
Символические реминисценции в романе «Дурочка» – предмет нашего исследования.
 
II. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

1. Особенности жанра; его созвучие русскому фольклору, древнерусской прозе, классической русской литературе
Главная задача автора романа-жития «Дурочка» – «реанимировать общественное самосознание и призвать его трудиться на позитивной ниве благоустройства разрушенной и поруганной жизни. А так как общенациональное пристрастие граждан России к сериалу надо понимать как нравственный голод по положительным эмоциям, то писателю надо заговорить притчами».2
Авторской задачей объясняется выбор жанра: житие, по традиции иллюстрирующее достижение духовности одним человеком, носит характер одухотворенного сериала, способного завоевать «массового читателя».
Есть еще одна сторона «жития» как жанра – это православная традиция напоминать о нравственном долге человека, отстаивать перед черным ликом бедствий собственную «душу живую», а в награду за усилия – обещать возможность чудесных избавлений и исцелений.
В.И. Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка» поясняет значение слова житие: «Житие – жизнь в знамении века, срока или образа жизни, похождений, переворотов или событий жизни; жизнеописание, биография».
Светлана Василенко объявила войну российскому хаосу сразу – с титульного листа своего произведения: «Роман есть житие!». В литературоведческой расшифровке ее утверждение следует понимать так: любой «роман» (весь объем частной жизни во взаимодействии с обществом) должен быть «житием» – продуктивной и полноценной жизнью человека во взаимодействии с Богом и мирозданием. «Жизнь любого человека (роман) обязана завершиться духовным возрастанием (житием)».3

2. Идейно-художественное значение в произведении сказочного стиля, реминисценций из древнерусской и классической русской литературы. Христианские мотивы в романе
В романе «Дурочка» дано художественное (подчас наивно-философское) повествование о сложных периодах советской истории: коллективизации
(30-е годы) и времени «холодной войны» (60-е годы).
Особую роль в создании такого сюжета и других художественных средств повествования играет сказочный стиль. Волшебным образом воды реки вынесли героиню в метафизическое пространство: река времени словно потекла вспять (очевидна реминисценция из сказки А.С. Пушкина «О царе Салтане»).
В каждый дом, в каждое село Ганна, героиня романа, входит словно в очередной фольклорный сюжет: читатель сразу узнает сказочные зачины («Забежала в незнакомый дом без стука. Вошла в первую комнату – никого. Вошла во вторую – никого. На столе увидела миски, в мисках – горячие щи. Хлеб нарезан. Протянула руку к хлебу…» – использован сюжет русской народной сказки «Три медведя»).
Повествование постоянно сопровождается знакомыми фольклорными образами. Так, сказочные кусты спасают Ганну от преследователей: «Поползла под терновник. Терновник листья свои спрятал – пропустил Ганну. Перед Рябым ощетинился – не пускал. Рябой наклонился, хотел Ганну схватить – шипы, будто ножи, в его глаза вонзились. Потухли угли. Зарычал Рябой, как раненый зверь. Закружился на месте, кровавыми глазами на Ганну слепо смотрел, окровавленными руками Ганну поймать пытался».
В ткань рассказа о коллективизации легко входят события сказок и легенд. Поп Василий находит клад Стеньки Разина и предлагает кузнецу выплавить язык колокола, «казненного» новой советской властью, но, когда подъехали к кургану второй раз, за серебром, «закрылся клад, в землю ушел». Монетка, припрятанная кузнецом в карман, превращается в черепок.
Детдомовцы на Пасху играют в крашеные яйца – «кто больше выбьет». Эта традиция «старины глубокой». Дети рассказывают страшилку-запрет «Красное пианино», которая заканчивается очень узнаваемо: «Мать перед смертью просит дочь не покупать красного пианино, не играть на красных клавишах, красную музыку», но дочь забывает слова матери и делает все вопреки наказу: «… открыла красную крышку, заиграла на красных клавишах, полилась красная, красная кровь… Отдай мое сердце, девочка!».
Использование красного цвета в романе символично: у памятника «клумба, красная, как кровь»; «кумачовая комната в детском доме»; «подушечка алого цвета в колыбели Ганны». Красный цвет – символ крови, жертв, агрессии новой власти.
Сказка и Евангелие равнозначно проступают сквозь ткань повествования, которое нарочито простодушно: оно построено так, чтобы читатель узнал фольклорные и библейские образы.
Кроме того, сквозь художественную ткань «романа-жития» просвечивают темы, мотивы, проблематика классической русской литературы.
Идея жертвенности проходит через все произведение, как и в романе
Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». «Кроткая» Сонечка Мармеладова приносит себя в жертву семье, Раскольникову, каторжникам. «Мармеладов обращаясь к Раскольникову:
- Тридцать копеек вынесла своими руками, последние, все что было… Ничего не сказала, только молча на меня посмотрела… Так не на земле, а там о людях тоскуют, плачут, а не укоряют!».
«Когда Соня приходила к Раскольникову, арестанты все снимали шапки, все кланялись: «Матушка, Софья Семеновна, мать ты наша, нежная, болезная!» - говорили эти грубые клейменные каторжные этому маленькому и худенькому созданию. Они любили даже ее походку, оборачивались посмотреть ей вслед… К ней даже ходили лечиться».
В романе С. Василенко больная девочка Ганна, являясь жертвой обстоятельств, судьбы, сначала преследуется людьми, а затем становится целительницей, даже для злейшего врага – Тракторины Петровны.
«От Ганны шел свет. Мальчишки замолчали, расступились. – Ганна – святая! Святая! – зашептали вокруг. К Ганне лечиться едут со всего света».
«Пропустите меня к ней немедленно! – говорили с носилок. Сжалась Ганна испуганно. На носилках Тракторина Петровна лежала, смотрела на Ганну: «Ганна, ты?! Вылечи меня… - приказала».
«Ганна приказала Тракторине Петровне взглядом: вставай! Как завороженная Тракторина Петровна встала, пошла… Так это ты – святая? – сказала Тракторина Петровна».
Как и у писателя-гуманиста Ф.М. Достоевского, дети в романе-житии олицетворяют Добро, а взрослые – Зло. И эти символы неизменны. Главной героине романа, Ганне, передана функция очищения читательского сознания. В связи с этим вспоминается образ героини романа Достоевского «Преступление и наказание». Соня Мармеладова, презираемая «нормальными» обывателями, становится святой в глазах каторжников («Они смотрели ей вслед, кланялись, хвалили…»).
Обеим героиням суждено пережить страдание, очищение и возрождение. «Мытарство главной героини проходит сквозь чугунную идеологию, сеющую смерть и разорение».4
Татьяна Тайганова, один из первых критиков романа «Дурочка», считает, что для жития как жанра, описывающего путь к святости, героине явно недостаточно просто жить безгрешной жизнью. «Деяния есть преодоление себя. А преодолевший слабость собственную лучше справится со слабостями мира прочего, – это и есть смысл жития как жанра воспитующе-преобразующего».
Как и у Достоевского, носители Добра в произведении С. Василенко часто увечны и убоги, но именно такие герои несут в себе заряд русской духовности. Тетка Харыта, с увечными ногами, жалеет и голубит детдомовских ребят, крестит их, умирающих от холеры; совестит запившего батюшку Василия; снимает печать угрюмого молчания с целого села, где население воспринимается советскими властями как враг.
Так же, как в образе тетки Харыты, евангельские «черты» проступают и в других второстепенных персонажах романа-жития. Рыбаки, только что коротавшие ночь у костра за байками о хане Мамае, его дочери Тубе и о заговоренном золотом коне, вдруг преображаются в Христову артель и, идя на лов, окликают друг друга именами апостолов. Отец Василий, утихомиривая страшное «ледовое побоище» комсомольцев с верующей паствой, принимает мученическую смерть.
Но, разумеется, с христианскими образами, прежде всего, связана главная героиня романа-жития Ганна, которая с каждой страницей произведения все больше воспринимается читателями как святая.

3. Художественное изображение исторического времени – эпохи 30-х и 60-х гг.; перекличка времен в произведении
Историческое время в романе-житии «Дурочка» изображено в двух плоскостях –
30-е и 60-е гг. ХХ века.
Время коллективизации в художественном мире произведения чрезвычайно узнаваемо. Председатель в «полувоенном френче» произносит речь перед крестьянами, подвергнутыми репрессиям и сосланными в астраханские степи. «Сюда вас, в пески, сослали на перевоспитание, а вам здесь плохо? Глухими притворились? На север пошлю, кому здесь не нравится, там вам ухи-то прочистят: снежком ототрут! До кровушки. Слушайте, товарищи бывшие кулаки, что вам ваш председатель скажет!». Во всех несогласных с новой властью Тракторина Петровна видит врагов. Даже увечная девочка для нее – дочь врага народа: «Ты – обезьяна, ты мразь, ты животное…».
В повести Андрея Платонова «Котлован» девочка Настя на вопрос «Ты кто?» отвечает: «Я никто», чтобы не обнаружить свое «непролетарское происхождение». На смену личности пришли массы. Люди превращались в безликую толпу; в это время иметь свое мнение, не совпадающее с мнением представителей власти, было опасно. Рабочего Вощева («Котлован») выгнали с завода за то, что он стал «задумываться».
Роман Светланы Василенко написан в 1998 году, когда уже была осуществлена переоценка коллективизации, а замысел платоновского «Котлована» относится к осени 1929 года. Строительство «общепролетарского дома» стало основой сюжета платоновской повести-антиутопии. Андрей Платонов развенчивает мечту о всеобщем счастье в «хрустальных дворцах». Проект возведения «общепролетарского дома» осуществлен на  уровне рытья котлована, котлован – это метафора могилы, смерти. Повесть полна безысходных метафор: герои спят в гробах, а в соседних селах идет коллективизация – обобществление имущества, уничтожение крестьянства. Какие-то массы крестьян маршируют по улицам деревни, а их дома пусты, там гуляет ветер. И в романе «Дурочка» организованы «марши»: Тракторина Петровна заставляет воспитанников детского дома маршировать с революционными песнями.
Писатель В. Тендряков в рассказе «Пара гнедых» называет эпоху 30-х годов «воспаленным временем». У современного читателя складывается впечатление, что это было время страшной, тяжело поддающейся лечению болезни русского общества.
Герои повести А. Платонова «Котлован» запасаются гробами, не дожидаясь Страшного суда. В повести слышны «героические песни насилия», и насилие является здесь орудием истории, преображения жизни. Урожай «преображенной жизни» – обилие гробов.
Тема насилия – одна из основных и в романе «Дурочка». Ганна преследуема работниками НКВД, затем бандитами; воспитанники детского дома «совершенствуют нравственность» с помощью физических наказаний; комсомольцы устраивают «побоище», чтобы воспрепятствовать крещению крестьян.
«Отечественная словесность склонилась к постижению первооснов бытия, к познанию нравственной природы русского человека».5
В чем же заключается нравственная природа русского человека? В том,  что он не может жить без веры. В ХIХ веке это была вера в Бога, в веке ХХ – вера в справедливую власть. Символом веры в повести «Котлован» стал ребенок, девочка-сирота. Умирает Настя, символ веры строителей котлована, – и они теряют смысл жизни. Роман «Дурочка» написан не менее жестко: преследования, разорения, убийства…
Но если в повести Платонова, не напечатанной при жизни писателя, нет протестующих (люди смиренно ложатся в гробы и ждут смерти), то герои Василенко выражают немой протест. И появление в день Святой Пасхи не говорящей, но поющей девочки – это проявление надежды на возрождение народа.
Финал романа С. Василенко вселяет надежду на воскрешение души русского народа и является убедительным завершением жанра жития: после чудесного вознесения девочка Надя (Ганна) рождает в воздухе Солнце. «Солнце, как греющий питающий Миф детства России, несколько затянувшей свое беспомощное младенчество. Закатилось, исчезло и произошло рождение Нового Солнца – нового Мифа ХХI века, выплывающего из глубины человеческих недр на замену тому, который уже отработал свой срок, отслужил свою службу. Он не хуже и не лучше. Он другой. Он не имеет никакого отношения к навязываемым России западным моделям развития общества».6



3. ОБОБЩЕНИЕ

Итак, роман Светланы Василенко «Дурочка» вызывает интерес как многогранное, яркое произведение современности. В нем, как в волшебной шкатулке, собраны драгоценные крупицы – традиции русской литературы.
Знаменательно то, что автор выбрал жанр жития, чтобы донести до современного читателя идею первых произведений русской литературы: путь к святости лежит через страдания, через жертвы.
Использование евангельских притч, образов – это обращение к душе русского человека, изначально верующего.
Применение автором сказочного стиля можно объяснить желанием привлечь к литературе массового читателя, заставить его вспомнить свои «корни». Этим объясняется простота, лаконичность языка произведения и содержания. Но через узнаваемые образы автор выводит читателя к символическим обобщениям.


 
БИБЛИОГРАФИЯ

1. Васильев В.В. Андрей Платонов. Очерк жизни и творчества. М.: Современник, 1990.
2. Золотусский И.П. Крушение абстракции. М.: Современник,  1989.
3. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка
4. Тайганова Т. Роман в рубище. О романе Светланы Василенко «Дурочка», «Дружба народов» №6, 2000.