Из жизни женщины

    
  Синие сумерки опустились над городом,   обволокли его туманной, дымной паутинкой, размывающей  очертания  предметов, выравнивающей бугры тропинок, тротуаров, скрывающей окурки и другие  результаты человеческой деятельности, разбросанные повсюду.  Похолодало. Под ногами гульче  заскрипел заледенелый покров.
 Хрупкая женщина,  лет сорока,  зябко повела плечами. Мороз незаметно прокрался к телу, застыли пальцы рук и ног. Сделалось беспокойно,  даже страшновато. 
 Она уже более получаса ходила между незнакомыми домами, плотно нагромоздившимися каким-то неравномерным многоугольником, расположенным вдалеке от автомагистралей.  Долго блуждая между серыми, унылыми, чужими зданиями и периодически спрашивая  дорогу у случайных прохожих, женщина с трудом  нашла нужный адрес, быстро взлетела на восьмой этаж, но, увы, племянницы не было.  Теперь с надеждой и  тревогой ждала ее, ведь могла надолго задержаться у какой – нибудь  подружки, не прийти вовсе.
 День выдался тяжелым, загруженным. Вскочила женщина  спозаранку, в четыре утра, чтобы приехать в N-ск первой электричкой, сделать все намеченное, но кое-что не успела завершить, поэтому, чтобы завтра закончить  все начинания и  отправиться назад предпоследним рейсом,  решила переночевать у племянницы - студентки третьего курса консерватории, снимавшей комнату на время учебы. И вот племянницы нет. 
Конечно, складывающаяся ситуация не являлась безнадежной, но было жутковато опять  в темноте плутать петляющими путями до остановки автобуса; всякое могло случиться, времена  стояли небезопасные. Да продрогла уже.
Меж тем захлопали двери подъездов, хозяева вывели  на прогулку собак. Многие псы мельтешились за хозяевами без поводков и намордников, а собак женщина боялась с детства.  Стало совсем неуютно.
  Наконец, из – за поворота замаячила знакомая, высокая,  стройная фигурка в куртке,  туго перехваченной ремнем по узкой талии. Женщина радостно ринулась навстречу.
  Вскоре она согревалась  под пледом на диване в комнатке,  вообще - то неустроенной, с пианино  в углу, над которым висели цветные  репродукции  портретов известных композиторов в золотистых, пластмассовых рамках,  по бокам дополненные резными в тон  подсвечниками с  белыми парафиновыми,  незаженными свечами, около пианино на стуле лежали ноты; угол выглядел красиво. Женщина опустила черные, густые ресницы на  темные,  усталые тени. Наваливалась дремота.
 Раздались аккорды. Женщина досадно сдвинула брови.  Ей нужно было предположить, что племянница, будет не начертательной геометрией заниматься, как она  в годы студенчества, а музицировать. Женщина  музыку, не считая танцевальной, и тех легких песен, что пели в юности у костра и на вечеринках,  ощущала, как шум, провоцирующий головную боль.
 Покосилась на племянницу. Та сидела в профиль к ней  с прямой спиной, несколько изогнув длинную, тонкую шею. Пальцы ее чутко бегали по клавишам, огромные, накрашенные глаза на худеньком, едва повернутом в ее строну лице, смотрели отрешенно сосредоточенно, словно видели что – то недоступное другим.
 Женщина обреченно откинулась на подушку. Ничего не поделаешь, может быть, удастся заснуть. 
Удивление женщины вызывал тот факт, что родилась она в один день со знаменитыми композиторами: Бетховеном, Свиридовым,  Щедриным, и, согласно модному увлечению гороскопами, обязана просто была, по крайней мере, интересоваться  музыкой, что отсутствовало по самому большому счету. Врут гороскопы. Музыка – не ее стихия. Женщина  закрыла свои зеленоватые очи.
 А музыка звучала, звучала, внедрялась в мозг , проникала в сердце, незаметно сглаживала досаду, робко  вытаскивала  смутные чувства,  писала первые неуверенные мазки, оформляла их в картины, которые непонятным,  непроизвольным образом заскользили перед мысленным взором...
 Вот женщина погожей, осенней порой сидит на берегу, машинально строит песочный замок, но теплый, шаловливый ветер вдруг вырывает из рук зыбкий материал, остается маленькая сероватая кучка. Но ей уже она не нужна, неизвестная сила приподнимает ее- она  в своем лучшем бледно- бледно розовом, прозрачном платье танцует   прощальный, бальный танец, внутри  у нее легкая, светлая печаль, от которой  не больно, но мирно и нежно.
 Печаль сменяется  несмело звенящими колокольчиками. Колокольчики  звенят  ближе, громче, переливы их  заполняют пространство, оно  клубится, волнуется. Песчаные  дали засыпаются белыми пушистыми снежинками. Снежинки вьются, вьются,  устилают, одевают поверхность. Все бело.
По белому полю мчится белая тройка разудало, хмельно, бесшабашно; скачет и другая, трепетно – беспокойная. Метель поет, кружит, несет, расшвыривает воздушную, звездчатую  пыль, веселье горе, отчаяние все мешает в бойкой, задорной, зимней кутерьме. И снова победно, звонко, жизнеутверждающе  разносится колокольчик, играют бубенцы.
Но наплывают темные тучи,  подземка, взвихривается, колюче режет ноздри, разражается бураном. Дыхание сдавливается..
  …Едва втягивая воздух, припертая со всех сторон,  женщина,  студентка первокурсница,  протискивается в вагоне, возвращаясь к месту учебы после проведенного дома  выходного,  пытается взяться за  поручень, но не может.
 Рядом заплакала девушка. Отодвигаются, уплотняются, уступают девушке местечко, женщина дотягивается до поручня, корпус обретает устойчивость
-Что случилось, почему девушка плачет, - озабочивается она.
Вдруг кто – то сильно сжимает пальцами ее стан, совсем прекращая  дыхание. Она, не раздумывая, влепляет  пощечину здоровенному, подвыпившему парню. Он злобно перекашивается, в желании дать сдачи, но его повелительно кто-то хватает, сопровождая словами:
 -Хоть одна дала отпор. Не тронь,  своя девчонка.
 Она так и едет до места около него. Он дергается, но не  смеет причинить ей вреда,а она приросла к полу наперекор ему. Мальчишка из их школы - уже тоже студент караулит его действия.
- Приземляйся, – предлагает однокурсница освободившееся место.
Она не соглашается.
-Почему ты не перебралась ко мне?- Спрашивает  ее, склонившись от  бьющей крупы, однокурсница, когда они идут к общежитию.
-Он облапал ту девчонку, что плакала,  за грудь.
 -Много чести….
 ..А она уже  проталкивается сквозь буран, бурю. Буря завывает, хочет свалить с ног, хлещет  в лицо охапками, а  над головой полощется красный флаг, его несет Горьковский Павел Власов. Жандармы возмущены,  штыками впились в грудь,  но она  смело  распростерлась перед врагом. Будь, что будет...
 Не жандармы -  валом накатываются, брызжут  студеные волны, обжигают, сшибают с ног.  Грохочет гром, молнии ударяют в воду. Она, мятежная, сливается с бешеным штормом, вздымается вверх, хочет реять над грозовым, бушующим  морем. Волна опадает.
 Струится, журчит  по камешкам  хрустальный ручеек, попискивают насекомые, над ручейком дрожит марево. Лучи солнца ласково обнимают, все  напоено, дышит любовью. Любовь вдыхается и выдыхается, любовь вливается во все поры, голубит каждую  ее клеточку. Здесь  радостно находиться вечно.
-Если есть рай, то в раю так, - мелькает мысль в голове женщины.
 Тишина.
 Племянница зовет пить чай.
-Дорогая, что ты играла, -  растроганно спрашивает женщина, не отхлебнув ни глотка.
-Первое-Огинский. Полонез.
Второе – Свиридов. Иллюстрации к Пушкинской  Метели.
Третье – Бетховен…
-Не называй, перебивает женщина.
-Не надо. Это мой Бетховен.
 С ним сроднилась ее душа, перепутав быль и небыль, с ним стряхивала оковы, бунтовала, грешила  и страдала.
 Не пожелала узнать, что, как и почему, создан шедевр.
-Последнее – Григ. Пятая соната ля мажор, - продолжила племянница.
После чая завели будильник, чтобы до рассвета, в потемках,   устремиться каждой по своим проблемам, и улеглись.
 Большая  луна в окно бесстрастно   созерцала  неказистую комнату, и невдомек ей было, что недавно здесь протекла в минуты многогранная, многоярусная,  многоплановая, интересная жизнь. Что значат минуты  по сравнению с шестьюдесятью – восьмьюдесятью годами, отведенными человеку. Мгновение, миг. Дивный миг, который навсегда поселился в частице  сердца женщины. Бог или судьба подарила его ей через прекрасное исполнение племянницей, благодаря таланту великих композиторов.
 Не исповедимы пути Господни, либо стези  судьбы.
 Благословенно чистое мгновение.



 


Рецензии
Милая Александра! Как Вы хорошо написали эту вещь. Она и сама жизнь, и над жизнью. Что-то высшее, нежели просто жизнь, повседневная и будничная. Спасибо Вам. И за слова добрые спасибо. "Виноваты мы,- поёт у меня Герман, а любовь права". Красиво!
Только добра Вам и счастья. Во всём. И спасибо. что и на мою стр. заглянули.
Только добра Вам и доброй весны.

Иван Кожемяко 3   11.03.2014 18:26     Заявить о нарушении
Спасибо за отзыв
С теплом

Александра Куликова   17.01.2014 06:49   Заявить о нарушении
Музыка окрыляет...
Гоните хакеров прочь, пролечите комп от _Всех_ вирусов, после поменяйте все пароли на
ДеЙствИТеЛЬно_слОжНЫЕ и будьте счастливы :)

Ти Ай   14.11.2015 16:10   Заявить о нарушении
Спасибо,Ти Ай, и вам счастья

Александра Куликова   14.11.2015 22:03   Заявить о нарушении
На это произведение написано 13 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.