Российская смута

 
  РОССИЙСКАЯ СМУТА* 1601–1613 г.г.
                Исторические портреты
  Борис Федорович Годунов – знаменитый конюший боярин, глава регентского совета при царевиче Федоре, законно избран в 1598 году на царство Земским собором представительством по восьмидесяти человек – выборных из каждого города (по требованию Годунова) – всего более 500 человек с «преобладанием московских людей». Управлял страной практически сразу после смерти Иоанна Грозного, в том числе 14 лет во время царствования Феодора, сына Грозного. Дума даровала Годунову право самостоятельно сноситься с иностранными государями. «Феодор царствовал, а управлял Борис» (С.Соловьев). Дипломатическими усилиями Годунова было учреждено на Москве патриаршество во главе с первым Московским и Владимирским патриархом Иовом, на что было получено согласие Собора в Константинополе.
С легкой руки Карамзина, а потом Костомарова, Соловье-ва Годунов определен крайне властолюбивым с дурными наклонностями «злодеем» и убийцей царевича Дмитрия. Мне-ния эти подрываются работами Погодина, Аксакова, Платонова, а также митрополита Иоанна Петербургского и Ладожского. Суждения последних подтверждаются современника-ми Годунова: английским послом Маржеретом, голландцем Исааком Массой, келарем Сергиево-Троицкой лавры Палицыным и другими, считавшими правление Годунова «праведным и крепким», умным, миролюбивым, гуманным, направленным на улучшение экономического благосостояния Московского государства. Годунов «по возможности избегал войн и почти никогда не предводительствовал войсками».
* Автор излагает взгляды ряда известных ученых на историографию, исторические закономерности и собственную версию событий так называемого смутного времени России (примеч. ред.).
Худородному Годунову (предок его – татарин МурзаЧет – приехал на службу к московскому князю из Орды при Калите) приходилось царствовать в окружении враждебной старой боярской аристократии, строившей интриги, клевету на не-угодного соперника. Борис Годунов скоропостижно умер в 1605 году.
Федор Борисович, сын Годунова – к моменту воцарения на престол после смерти отца шестнадцатилетний образован-ный юноша, крепкого телосложения, со здоровым румянцем на щеках, пребывал на царском троне всего несколько дней. Был зверски убит вместе с матерью, Марией, сторонниками Василия Шуйского. Его сестра Ксения была отправлена в монастырь.
Василий Иванович Шуйский – боярин, небольшого роста, невзрачный, подслеповатый, начитанный, умный и очень скупой, в возрасте за 50 он верил в чародейство. 17 мая 1606 года вместе с боярином Василием Голицыным организовал заговор и убийство Лжедмитрия I. 1 июня 1606 года венчался на царство. 7 июля 1610 года свергнут с престола и насильно пострижен в монахи. Польский гетман Жолкевский увез сверженного царя с женой и братьями как пленного в Варшаву к королю Сигизмунду. Через год Шуйский умер в заточении, а в 1635 году тело царя было перенесено и погребено в Архангельском соборе Московского Кремля.
Патриарх Иов – первый патриарх Московского и Владимирского патриаршества с 1588 года. Предал анафеме Лжедмитрия I. 10 июня 1605 года Иов сторонниками Шуйского лишен сана патриарха. В феврале 1607 года был приглашен в Успенский собор из монастыря на молебен, чтобы принять покаяние Шуйского и народа в совершенных ими грехах, преступлении крестного целования. Вскоре почил.
Патриарх Игнатий – родом грек, 24 июня 1605 года при-знавший Лжедмитрия I, 30 июля венчал его на царство.
Патриарх Гермоген – бывший митрополит Казанский, хранитель православия на Руси, готовый страдать за свои убеждения, человек твердого, жестокого нрава, требовавший второго, православного, крещения Марины Мнишек. 1 июня 1606 года венчал на царство Шуйского. В ноябре 1610 года Гермоген резко и решительно отказал боярам Салтыкову и Мстиславскому и др. в благословении народа на присягу королю, призывал народ к восстанию против иноземцев. В 1612 году был заточен поляками в темницу и умерщвлен голодом.
Мария Нагая (в монашестве инокиня Марфа) – мать ца-ревича Дмитрия, убиенного в Угличе, седьмая жена Ивана Грозного, при встрече с Самозванцем, Лжедмитрием I, при-знала в нем своего сына, с большой вероятностью, по той причине, чтобы сохранить положение царской матери. После смерти Самозванца 17 мая 1606 года в результате переворота, организованного Шуйским, она написала в особой грамоте, что ее признание объяснялось угрозой со стороны Гришки Отрепьева.
Федор Никитич Романов (Филарет) – отец царя Михаила Романова, первый московский щеголь, сосланный в 1601 году Годуновым в Антониев Сийский монастырь и постриженный в монахи с именем Филарет. После воцарения Лжедмитрия I Филарет возведен в сан Ростовского митрополита. Был в повиновении царю Шуйскому, но насильственно увезен в Тушино к Лжедмитрию II, от имени которого рассы-лались грамоты в пользу Тушинского вора. Был назван патриархом и тушинским боярином. После падения Тушино вместе с тушинскими русскими просил Сигизмунда III поса-дить его сына Владислава на Российский престол при условии сохранения православия на Руси. После низложения Шуйского вместе с Василием Голицыным возглавил делегацию к Сигизмунду III под осажденный поляками Смоленск. После отправлен в Польшу, где держался под стражей. В 1619 году в результате обмена пленными между Россией и Польшей Филарет вернулся в Москву и был посвящен в сан Московского патриарха, имел большое влияние на духовные и светские дела. Филарет скончался в 1633 году.
Шаховской Григорий Петрович – неродовитый князь, сторонник Лжедмитрия I, был сослан за это на воеводство в Путивль, после чего поднял движение против Шуйского, объединившись в Туле с Болотниковым и другим самозванцем – Лжепетром. После взятия Шуйским Тулы Шаховской был помилован и сослан в пустынь на Кубенское озеро. Вскоре он был освобожден поляками, доставлен в Тушино, где присяг-нул Тушинскому вору – Лжедмитрию II, после поражения которого был принят казаками ополчения Ляпунова. Деятельность Шаховского закончилась отлучением его от войска при попытке столкнуть ополченцев князя Пожарского с казаками князя Трубецкого.
Братья Прокопий и Захар Ляпуновы – потомки старинных рязанских бояр, к Смутному времени стали простыми дворянами. Прокопий – человек решительный, порывистый, возглавивший ополчение против боярского правительства Шуйского. На подступах к Москве объединился с шайками холопей и гулящего люда Болотникова. Однако, узнав о разбойничьих целях Болотникова, Прокопий перешел на сторону Шуйского и явился к нему с повинной. За ним последовали и другие дворяне. Был убит казаками в ссоре летом 1611 года. Захар Ляпунов 7 июля 1610 года со своими единомышленниками пришел во дворец к Шуйскому и просил его оста-вить царство.
Михайла Татищев – думный дворянин, окольничий, участник заговора Шуйского. 17 мая 1606 года в покоях Лжедмитрия I в схватке нанес смертельный удар Басманову –
царскому телохранителю. По ложному доносу в измене Шуйскому был убит своими же ратными людьми.
Иван Болотников – бывший боярский холоп князя Телятевского, отважный, бывалый вояка. После плена татарского, турецкой каторги на галерах вернулся через Польшу в Россию, возглавил от имени Лжедмитрия II мятежников из сбродных отрядов – бездомных казаков, бедных посадских людей, беглых крестьян и холопов – против власть имущих. Вначале примкнувшие к нему дворяне во главе с Прокопием Ляпуновым покинули его. После длительной осады Тулы войсками Василия Шуйского 10 октября 1607 года Болотников сдался, был сослан в Каргополь и утоплен.
Скопин-Шуйский Михаил Васильевич – князь, племянник Василия Шуйского 23 лет (ко времени его царствования), талантливый полководец, был необыкновенно красив, статен, умен. Был мечником у Лжедмитрия I. Нанес поражение отрядам Болотникова, осаждавшим Москву. В союзе со шведским наемным войском во главе с полководцем Яковом Делагарди Скопин-Шуйский разбил отряды Лжедмитрия II под Тверью и намерен был идти на освобождение Смоленска от поляков, но был отозван царем в Москву, где вскоре скоропостижно скончался на руках матери и жены после пира крестин у князя Ивана Воротынского (по слухам, был отрав-лен).
Марина Мнишек – младшая дочь Юрия Мнишека, панна Марина, девица непомерно честолюбивая, худенькая, росту небольшого, черноволосая, с красивыми чертами лица. Мечтала о русском престоле, заочно была обручена с Лжедмитрием I в Кракове в присутствии короля Сигизмунда, когда Самозванец стал уже царем. 3 мая 1606 года с многочисленной свитой Марина прибыла в Москву. 8 мая после венчания с Лжедмитрием I коронована и помазана на царство, а утром 17 мая она стала вдовой. Пробыв под стражей до июня 1608 го-да, она отпущена в Польшу, но по дороге ее перехватили иотправили в стан Лжедмитрия II, в ком она «признала» своего первого мужа и 5 сентября тайно с ним обвенчалась. После падения тушинского стана Лжедмитрий II встретился с Ма-риной в Калуге, но был убит. Марина вместе с донским атаманом Заруцким, ее третьим мужем, и родившимся сыном бежали в Коломну, затем в Михайлов, Воронеж, в Астрахань. Отряд князя Одоевского настиг струги Заруцкого на Яике, пленил беглецов, и они были отправлены 13 июля 1614 года в Москву, где Марина Мнишек 8 лет назад стала царицей на русском престоле.
Юрий Мнишек – вельможный пан, сенатор, воевода польский с холодным расчетливым взором, лет за пятьдесят, невысокий, с короткой шеей, высоким лбом, с небольшой круглой бородой на развитом подбородке, голубыми плутоватыми глазами, манерный, склонный к интригам, неразборчивый в средствах при достижении тщеславных целей. 15 августа 1604 года Мнишек с одобрения короля польского Сигизмунда III возглавил как гетман отряд польских наемников из 1600 человек и 2000 казаков и вошел на территорию России. 3 мая 1606 года Мнишек вместе с дочерью прибыл в Москву на торжества воцарения Марины на русский престол. После падения Тушина Мнишек бросил дочь на произвол судьбы и бежал в Польшу.
Козьма Захарьевич Минин Сухорук и стольник князь Дмитрий Михайлович Пожарский. 1612 год. Когда в стране не стало никакого порядка, а среди народа воцарилось уныние и неверие в собственные силы, в Нижнем Новгороде на всенародной сходке у собора выступил земский староста, торговый человек Минин со страстным призывом к восста-нию против иноплеменников «в помочь Московскому государству». Решили просить Дмитрия Пожарского, принадлежавшего к захудалому княжескому роду, на ком не лежало никакой неправды, возглавить второе народное ополчение. «Рад за православную веру страдать», – ответил князь. Ополчение прибыло в Ярославль, где несколько месяцев пополнялось ратными людьми и денежными средствами, поступавшими со всех городов. 20 августа 1612 года ополчение подо-шло к Москве и нанесло поражение литовскому гетману Ход-кевичу. 22 октября казаки во главе с князем Дмитрием Трубецким, расположившиеся станом недалеко от ополчения Пожарского, отбили Китай-город. 24 октября осажденные в Кремле поляки сдались.
 Лжедмитрий I. Ни одна из версий о происхождении Самозванца не нашла своего полного подтверждения. Лжедмитрий I – роста ниже среднего, крепко сложенный, мог ломать подковы, некрасивый, рыжеватый, храбрый, с бойким умом и не помнящий зла, с большой уверенностью в себе, пылкая, увлекающаяся натура, склонный к пышности. Принял католичество в Польше. В октябре 1604 года вошел на территорию Московского государства во главе отрядов численностью до 4000 человек, состоявших из польского сброда и казаков. 20 июня 1605 года торжественно въехал в Москву. 8 мая 1606 года венчался с Мариной Мнишек, а 17 мая убит сторонниками Шуйского.
Лжедмитрий II (Тушинский вор) – второй муж Марины Мнишек, впервые объявился в белорусском селении Пропойске, где сидел в тюрьме, откуда выбрался обманом. Объявил себя государем, после чего стал рассылать грамоты по литовским пограничным городам с просьбой о помощи, чтобы идти на Москву. Набрав до 3000 добровольцев, желавших поживиться за счет Москвы, объединившись с князем Романом Рожинским, у которого была 1000 человек, с Тышкевичем с 1000 поляков, Лисовским (до 3000 запорожцев), с донским атаманом Заруцким (5000 казаков) и другими наемниками, одержав ряд побед над войсками Василия Шуйского, 1 июня 1608 года Лжедмитрий II расположился станом под Москвой, в Тушине. 11 декабря 1610 года был убит начальником татарской стражи.
Иван Заруцкий – атаман донских казаков, тушинский боярин, третий муж Марины Мнишек. Польского происхождения, неграмотный, родом из Торнополя, выросший в татар-ском плену, Заруцкий, вернувшись к казакам, пришел на службу к Лжедмитрию II. Был настигнут и захвачен вместе с Мариной Мнишек и ее малолетним сыном на реке Яик и дос-тавлен в Москву.
Ян Сапега – воевода польско-литовский. Пришел на по-мощь Лжедмитрию II вопреки желанию короля польского Сигизмунда III, хотел действовать самостоятельно. Вместе с Лисовским безрезультатно осаждал Троицкий монастырь с 23 сентября 1608 года до середины 1609 года. В августе 1611 года Сапега пришел под Москву на помощь осажденным в Кремле полякам. Внезапно заболел и 14 сентября умер.
Лев Сапега – канцлер литовский, опытный дипломат, дядя Яна Сапеги. 16 октября 1600 года прибыл в Москву по-слом к Годунову. В августе 1601 года было заключено два-дцатилетнее перемирие России с Польшей.
Ходкевич – гетман литовский. Был направлен Сигизмундом на помощь осажденным в Кремле полякам. Разбит в бою Пожарским и Трубецким в августе – октябре 1612 года.
 Жолкевский – польский вельможа, гетман. 23 июня 1610 года под деревней Клушино одержал победу над царским войском Дмитрия Шуйского и Делагарди.
Александр Гонсевский – гетман, польский посол в Москве. Возглавлял после отъезда Жолкевского в Польшу осажденных в Кремле поляков в 1611–1612 гг.
Яков Делагарди – предводитель наемного союзного шведского войска. Вместе со Скопиным-Шуйским выступал против Лжедмитрия II. После поражения под Клушино 23 июня 1610 года отступил к своим границам.
Авраамий Палицын – келарь Троицкого монастыря, призывавший в рассылаемых грамотах от Троицкого монастыря к освобождению России от поляков, писатель.
Петр Басманов – воевода, окольничий, приближенный Годунова, перешедший на сторону Лжедмитрия I, убит при его защите как телохранитель 17 мая 1606 года.
Роман Рожинский – гетман, полновластный хозяин Тушина, желавший вначале действовать без короля Сигизмунда под знаменем Димитрия (Лжедмитрия II). Пришел из Польши с 4000 войском. Вместе с Лжедмитрием II нанес поражение царским войскам Василия Шуйского. После бегства Тушинского вора и в отсутствии помощи от короля в марте 1610 года сжег стан в Тушино.
Иван Одоевский – астраханский воевода, князь. Его отряд по царскому приказу настигнул и захватил в плен атамана Заруцкого с Мариной Мнишек и её малолетним сыном на реке Яик.
Михаил Федорович Романов – первый царь династии Романовых, избран в 16 лет в Успенском соборе представителями всех сословий из 50 городов России 21 февраля 1613 года, а 11 июля венчался на царство. Иван Воротынский, Федор Мстиславский, Дмитрий и Юрий Трубецкие, воевода Василий Рубец-Мосальский, Дмитрий Мосальский, Андрей и Василий Голицыны, Михайла Салтыков и его сын Иван, Петр Шереметев, Богдан Бельский, Андрей Телятевский – бояре, князья.
               

                Мы не знаем того времени, в котором живем. Л. Н. Гумилев 13 апреля 1605 года. Неделя женмироносиц. После обедни и праздничного обильного обеда Борис Годунов, постриженный в монахи под именем Боголепа, почувствовал колотье, дурноту.

Патриарх Иов. Что с Россией будет?
Борис Годунов. Как Богу угодно и земству. Царь упал без чувств в окружении духовенства и в одночасье умер. В государстве начался политический кризис. Успенский собор.
Патриарх Иов. Не оставь сирых нас, Мария, государыня наша, останься на царстве да благослови сына своего Федора быть царем и самодержцем Российским, а народ московский, присягни, и крест целуй, и молебствуй за нового царя! Государю царевичу присягаем и бьем челом, чтоб по приказу и благословению батюшки своего, Бориса Федоровича, на Московском государстве сел. К «вору», еретику Дмитрию, принявшему арианскую веру, не приставать и на Московском государстве видеть не хотеть. Предает собор анафеме расстригу и обманщика!
19 мая 1605 год. Путивль. Стан Лжедмитрия I (Самозванца). Лжедмитрий I, бояре: князья Иван и Василий Голицыны, Михайла Салтыков, окольничий Петр Федорович Басманов, Шереметев.
Басманов. Царевич Дмитрий, служил я преданно царю Борису ране. Помнишь, как в Новгороде Северском в прошлом годе ты безуспешно осаждал меня, я называл тебя разбойником, грозился посадить на кол? Но после смерти Годунова, в начале мая, когда мы осаждали Кромы, где атаман Корела твой в осаде был, мы поняли с Голицыным и Салтыковым, что ты наш царь, и объявили это войску. Тебе мы ныне преданы – законный ты наследник Ивана-батюшки царя, с тобой пойдем, возьмем Москву, и будешь на Руси ты царствовать. Мы присягнем тебе и детям, которых даст тебе Господь.
Самозванец. Тебе я верю и прощаю, не враг ты мне теперь, а приближенный и телохранитель мой, советник.
Так знайте: когда в четвертом годе, в октябре, с дружиной я вошел в московские владенья, с покорностью меня встреча-ли города и присягали мне, и отрекались от Годунова. Так было в Северской Земле, в Рязани, Сызрани, в Саратове, Самаре, на Дону. Да, да, черниговцы связали воеводу, не пожелавшего сдаваться, но я помиловал его. На помощь мне пришли донские казаки. А здесь, в Путивле, его мне сдал Мосальский добровольно. Велел я принести икону Богородицы из Курска и каждый день молился перед нею. Услышана была моя молитва: Мстиславскому нанес я пораженье в декабре под Северским – я зарыдал, когда увидел четыре тысячи убитых россиян.
Шереметев. Басманов прав, царевич, мы перешли к тебе от незаконного Федора царя, сына Бориса Годунова. Ты прирожденный государь, и грех с тобою воевать. Храни тебя Господь!
1 июня 1605 года. Москва. Лобное место. Волнение в народе. Бояре: князь Василий Иванович Шуйский, послы Самозванца из Тулы – Наум Плещеев, Гаврила Пушкин, доставленные в окрестности столицы донским казачьим атаманом Корелой, Богдан Бель-
ский (бывший в опале у Годунова), управляющий в Кремле.
Гаврила Пушкин. Народ московский православный! Царевич Дмитрий прислал боярам Мстиславскому и Шуйским – Василию и Дмитрию, окольничим и гражданам московским грамоту, где пишет о своем спасении чудесном: «Про нас же, наследника престола, не знали вы и думали, что от изменников царевых убиты мы».
Выкрики из толпы. Пусть Шуйский говорит! Он Годуновым в 91 годе послан был разыскивать царевича убийство.
Князь Василий Шуйский. Я говорю: Борис послал убить царевича, но Дмитрий был спасен, убит и похоронен не он, а сын поповский.
Голос из толпы. А ты, боярин,уже забыл отчет свой пред Государем, вместе с патриархом ты говорил, что в Угличе в соборной церкви, тому лет 14, отпет митрополитом царевич Дмитрий убиенный, и погребал его ты сам? Не верим мы сейчас тебе, ни патриарху Иову! К тому ж совсем недавно, в пятом годе, в январе, ты говорил на Лобном месте, что истинный царевич умер.
Шуйский. Я правду говорю сейчас: царевич жив!
Шереметев. В сей грамоте царевич обещает награды всем и милость царскую, признаньем, если встретите его, но Божий гнев и царскую немилость, коль встретит он сопро-тивленье здесь.
Народ (неистово). Долой Годуновых! Бить их и рубить!
Богдан Бельский. Остановись, миряне! Довольно грабить дома Борисовых приспешников, боярские дома! Идите лучше к немецким иноземцам, к их винным погребам!
3 июня 1605 года. Стан Лжедмитрия I в Туле. Приезд с повинною из Москвы бояр, князей. Воевода Иван Воротынский, князь Андрей Телятевский, Мстиславский, три брата Шуйские. В соборной церкви присягу их принимал назначенный Самозванцем вместо Иова, но не посвященный еще новый патриарх Игнатий. На поклон к царю приехали казаки во главе с атаманом Смагой Чертенски; они насмехались и издевались над боярами.
Самозванец. Укоряю я вас, бояре: признали поздно вы меня – казаки и простой народ вас упредили. В Москву скорее возвращайтесь, готовьте мою встречу и устраните врагов, соперников моих – семейство Годуновых, и лишь потом торжественно я въеду.
10 июня 1605 года. Москва. Красная площадь. Князья Василий Голицын, Василий Мосальский, Михайла Молчанов, дьяк Сутупов, народ.
Василий Голицын. Пора покончить с семейством Годуновых!
Василий Мосальский. Начнем с Иова патриарха, он заодно с Борисом был всегда, его приятель.
Сутупов. В соборе он, идет там служба.
 Кремль. Успенский собор. Патриарх Иов, Василий Голицын, Василий Мосальский, дьяк Сутупов, толпа народа.
Голицын и Мосальский (наперебой). Иов, бесчестный, выходи, лишен ты сана патриарха, прихожане обойдутся без тебя! – Тебе не место в Храме, ты в заговоре с Годуновым был и против Димитрия-царевича, всегда за то, что в патриархи он тебя продвинул. Патриарх Иов снял с себя панагию, положил ее перед образом Богородицы Владимирской.
 Патриарх Иов. Пречистая! Исправлял я, недостойный, слово Сына Твоего, Христа, 19 лет, а ныне вера еретика на православие находит. Тебя мы молим, грешные, чтоб утвердилась наша вера на Руси.
Голицын. В прощальной грамоте своей отрекся ты от власти. Одежду черную одень, тебя с позором прокатим на тележке. В монастыре тебе сидеть навечно. Иди немедля! Ну! Мосальский. Теперь пойдем в боярский дом Бори-сов! Молчанов, Шефердинов – тоже с нами. Возьмем стрельцов с собою. Под стражей там сидит Борисово семейство: царица Марья, отпрыск Федор и дочь Борисова – царевна Ксения. В старом боярском Борисовом доме.
Сутупов. Вон они хоронятся.
Голицын. Сутупов, дави вначале царицу Марью.
Федор (отчаянно сопротивляется). За что? Не смеете! Мы царская семья! Нам присягнул народ, в соборе благословил нас патриарх на вечное служение Московии...
Молчанов. Ну, вот и все, кажется, не дышит.
Мосальский. Народу надо объявить: они со страху отравились.
Голицын. Не трогай Ксению! От ужаса она лишилась чувств – пусть живет. В монастыре ей место.
 Мосальский. Чтобы закончить дело, возмездие должно свершиться: Бориса выкопать в Архангельском соборе и вместе с сыном и женою предать земле в простых гробах в монастыре беднейшем – на Сретенке, к примеру.
20 июня 1605 года Самозванец в окружении поляков торжественно, под звон колоколов, при множестве народа въехал на коне в столицу. При Самозванце были князья Голицыны, Салтыков, Мосальский, Шереметев. Еще в Серпухове навстречу Самозванцу выехали князья Федор Мстиславский и Василий Шуйский, стольники, купцы, дворяне, где дали пир Самозванцу на пятьсот человек.
Возгласы (народ падает на колени). Дай, Господи, тебе здоровья, государь! Ты наше солнышко, кормилец! Бог сохранил тебя доселе, пусть сохранит и напредки!
Самозванец. Дай Бог и вам здоровья! Встаньте и Богу молитесь за меня! Пойду в кремлевские Соборы молебны слушать, как на Руси обычно принято. 30 июля 1605 года. Успенский собор. Венчание Самозванца на царство патриархом Игнатием, возведенным 24 июля в патриархи, первым из архиереев, признавшим самозванца. Игнатий в Успенском соборе перед народом, возлагает на царя царский венец Ивана Грозного и вручает скипетр и державу. У гроба предков в Архангельском соборе архиепископ Арсений возложил на голову Самозванца шапку Мономаха.
Игнатий. Я патриарх по изволению царя Димитрия! Молитесь за него, за мать-царицу инокиню Нагую Марфу. Осьмнадцатого числа у Троицы ее ждала карета и царский мечник Скопин-Шуйский. В Тайнинском встретил сын её, и бросились они в объятия. Она в слезах его узнала и не скрывала нежности своей, хотя его почтительность её смущала. Пусть царствие их будет светлым и пусть возвысит Бог их над латинством и басурманством. Самозванец. Я предан христианской вере в греческом законе и в знак того даю указ священное писание печатать; Иван Невежин, московитянин-книгопечатник, начнет с Апостола. Но что скажу: в латинской вере не вижу я пороков, с греческой она едина, но православие беречь я буду, в духовники я выберу монаха. Во Львов послал я 300 соболей, чтоб православный храм воздвигли там. Бываю в думе каждый день и вижу: без толку время тратится на рассуждения пустые. Живете вы в невежестве, позволю вам в чужие земли ездить, хотя б немного образоваться. Беритесь смело за любое дело; вчера я сам стрелял из пушки новой: ее испытывал, а после без всякой пышности потехой занимался в бою с медведем. В неделю дважды – в среду и субботу – челобитные я буду принимать, и судопроизводство будет всем бесплатно, а думу впредь сенатом назову. Торговля будет всем свободна – иноземцам и своим. На третий день, когда с дружиной польскою въехал я в Москву, ни капли российской крови не пролив, народ московский встречал меня как государя. Мой человек – Басманов – мне доложил, что Шуйский, боярин знатный, против меня готовил заговор, за это я отдал его на суд собора Земского. Гонец мой вовремя успел спасти его: боярин был уже на плахе, он нашей милостью помилован, и в верности поклялся мне.
(К мирянам и духовным.) Не знаете догматов церкви, не-вежды, злобны и развратны, не жди от вас добра и к ближнему любви. Избавьтесь вы от фанатизма, и неразумно иновер-цев презирать. И, несмотря на ропот ваш, позволил католикам Лавицкому, Чирзовскому в Кремле свое богослужение справлять. Мои секретари-советники Бучинские – польские друзья мои.
Духовные. Мы слышали, что получил ты поздравление от папы Римского с твоим престолом на Руси. Не любишь ты монахов православных, они, мол, тунеядцы. – О, нет! Они же молятся за грешных нас. А православие извечной верой на Руси было, и подчиняться еретикам грешно.

10 ноября 1605 год. Краков. Вельможный пан Юрий Мнишек, Марина.
Мнишек. Дочь моя, сегодня ты обручена заочно с царевичем московским Дмитрием. Король наш Сигизмунд готов помочь нам в этом браке, хоть сейм и не согласен с ним: мирный договор с Россией не хочет нарушать; ты католичка и будешь тайно оставаться ею, как твой жених-царевич, он тайно принял нашу веру, тебе позволено принять причастие из патриарших рук, ходить на службы в греческий собор для вида, без этого не можешь короноваться и быть царицей на Руси. Папа благословил тебя на этот брак неравный; приходят слухи от бояр московских – Шуйских и Голицыных, что Димитрий не истинный наследник русского престола. Не это важно для Римского двора; мне Папа Павел лично написал: жаждет он, чтоб наша вера верх взяла над православной верой россиян, и что народ российский кроток, легко он обратится в другую, нашу, веру. Димитрий Папе обещал, что помогать ему он будет в этом деле: введет католицизм в Московском государстве не более как за год, построит в Москве костелы. Но обещание свое не выполняет, лишь много говорит. С Сигизмундом он в тайном договоре, с ним встречался в королевском замке: готов отдать короне польской Северские земли и часть земель Смоленских, а мне готов отдать Смоленск навечно. Пани, дорогая, уразумей: у каждого своя игра – московские бояре делят власть между собой и в этом не скупятся на подлость и подлог, король наш Сигизмунд желает сам иль Владиславу, сыну своему, Московскую корону, жаждет он Россию своею вотчиной считать. Спешить нам надобно, пока безмолвствует народ российский, а смута лишь пока среди бояр, они ее затеяли. Теперь я откровенно все рассказал тебе. Согласна ехать ты в Москву, чтобы помочь святому делу?
Марина. Согласна. Не терпится, отец, быстрей московскою царицей, а может быть, императрицей стать и властвовать на троне. Царевич письма шлет и умоляет немедленно к нему приехать. Он без ума в меня влюблен и клятву дал жениться – готов отдать в подарок Северские земли – старинный город Новгород и Псков, и обещание свое в обмен на благословенье Папы на брак с царевичем готов исполнить. Письмо от Папы я тоже получила, где он сравнил меня с лозою, посаженной и орошенной в господнем винограднике, что даст потомство ревнителей Христовой нашей веры. С тобой я тоже откровенна буду: не Димитрий нужен мне, а титул, власть и царство.
 2 мая 1606 год. Москва. Торжественный приезд Марины Мнишек в Москву. Покои Вознесенского монастыря. Самозванец, Марина.
8 мая 1606 г. – свадьба Марины Мнишек и Лжедмитрия I. После венчания ее коронуют на царство.
Самозванец. Марина! Прошло полгода, как тайно в Кракове мы обручены, я беспрестанно письма посылал тебе, но не было ответа. Измучен я. Награда сердцу моему, ужель явилась ты на пылкий зов влюбленного! Брачные дары уже готовы.
Марина. Я не одна, со мной отец, послы от короля: Олесницкий и Гонсевский. Их челядь и мои друзья – торжественная свита, как подобает польскому приличию. Наш караван не более двух тысяч спутников содержит: здесь брат мой Станислав да дядя Ян и многие другие; есть музыканты, фрейлины мои. Да, вот еще: ты не забыл о контракте брачном нашем, составленном в четвертом годе?
Самозванец. Я счастлив и одарить готов хоть тысячу послов и всех гостей. Давал указы я, чтобы торжественно тебя встречали на твоем пути. В Смоленск ты въехала в санях, обитых соболями. Построено полтысячи мостов, Власьев Афанасий – глава посольства моего – дарил тебе подарки; отцу же твоему я драгоценное оружие отдал и польских злотых миллион по уговору. Московская казна полна. Твоею она будет.
Марина. Остынь, безумец! Я здесь не для того, чтоб ласки мнимого царевича вкусить и целомудрие свое на плаху положить. Чего таить: мы в тайном заговоре вместе; ты царь уже – я не царица.
Самозванец. Немного ожидать осталось: через неделю свадьба состоится, затем немедля ты будешь коронована на царство. Вот только Гермоген, митрополит Казанский, восстал: исповеданье надо изменить тебе, иначе брак наш будет незаконным, но он за это сослан в монастырь. Ты приготовься к православному венчанию для вида. Останешься ты втайне католичкой. Нас ждут покои царские, там все готово.
 Марина. Согласна, мое желание уж начинает испол-няться по воле Божией. Ты умница, царевич. Надеюсь, твой народ, как ты, сговорчив будет в нашем предприятье.

Ночь с 16 на 17 мая 1606 года. Кремль. Заговорщики во главе с Василием Шуйским, Василием Голицыным, Михайлом Татищевым в царских поко-ях.
Голицын. Идет по плану все и Божьей воле. У нас сторонники: бояре, сотники, купцы. Ты им открылся, Шуйский, что признавали Самозванца лишь для того, чтобы по-кончить с Годуновым. Теперь царевич Димитрий на пути у нас.
Шуйский. Народ Московский верит Самозванцу. Мы бросим клич: «Поляки бьют Государя!», окружим Самозванца как будто для его защиты и с ним, еретиком, покончим. Вперед во имя Божие!
Царская спальня. Заговорщики: Петр Басманов, Татищев, Самозванец.
Басманов. Ах, государь! Не верил ты, что заговор во-круг тебя вершился тайно! Заговорщик. Ну, царь безвременный, проспался, отчет давай народу, выходи!
Самозванец (выхватывает саблю у телохранителя). А сабля где моя? Мечник Скопин-Шуйский, унес ее! Я вам не Годунов!
Заговорщики. Ты здесь, Басманов, змеиный прихвостень? Татищев, не медли, не щади изменника! – Ну, молодец, хорош удар кинжалом, сбрось труп его с крыльца. – А где же Самозванец? Сбежал, поди, к своей царице, в ее покои. –Найти!
Марина в своих покоях, заговорщики, служанки.
Марина (прячется под юбку своей служанки). О Боже! За что участь такая?
Заговорщики. Где царь? – Царица где?
Служанка. Не знаем мы, царь приходил, ушел. Царица удалилась в дом воеводы – ее отца.
Заговорщик. А вот и царь лежит! Наверное, упал с подмостков при побеге. Разбита грудь, не может он ходить.
Самозванец. Стрельцы – защитники законного царя, боярами народ обманут, предатели они и крови христианской не жалеют! А сабля где моя? Мечник Скопин-Шуйский, унес ее! Спросите мать-царицу, она повторит: я сын ее.
Василий Голицын. Ты лжешь, она сказала, что в Угличе убит Димитрий.
Заговорщики, толпа. Он – самозванец! – Поляками подослан! – Бей, руби его!
Григорий Валуев. Что толковать с еретиком, расстригой! Заряд мушкета получай!
Бояре, Шуйский, Воротынский и другие.
Шуйский. Что делать будем? Чтоб дело неповадно было впредь, сожжем мы Самозванца, царь-пушку зарядим пеплом и выстрелим туда, откуда он пришел.
Воротынский. Народ не утихает, как улей растревоженный гудит. Народ российский не бояре. Шуйский, ты затеял заговор, известно все народу, остановить теперь его нельзя: поляков бьют, поляки русских бьют – уж более тысячи поляков полегло и русских много сотен. Кругом убийство и грабеж. Чернь разошлась, управы нет над ней, вступиться надобно боярам в защиту басурман. Польша и Литва нам не простят. Бояре, Юрий Мнишек, Марина.
Юрий Мнишек. Прошу, я требую и умоляю: нас от-пустите с миром.
Марина. Я коронована, царица ваша! Отпустите с честью из Москвы на родину.
Бояре. Проводим вас с охраной из стрельцов. Но прежде верните все, что получили от Самозванца – десятки тысяч золотых. Вы это вымогали из казны российской и без оглядки расточали, но этому конец! – А ты, Марина, одежду царскую сними и украшения царевны тоже. Они ведь католичке не к лицу. Ты православных обычаев не знаешь. Народ дивился, как ты в соборе приложилась к иконе Божьей Матери, к ее губам, а не к рукам, как принято у нас.
19 мая 1606 года. 6 утра. Красная площадь. Бояре, духовенство, купцы, чины придворные, ремесленники. К кризису политическому добавляется кризис социальный. Шуйский. Дело надо завершить, как мы хотели. Во-первых, патриарх – царевый потаковник – Игнатий свергнут.
Голос. Нам нужен новый патриарх, чтоб разослал он грамоты – собрать всех советных людей из городов для выбора царя!
Выкрики (от партии Шуйского). Царь нужнее патриарха! – Царем пусть будет Шуйский! Он бил поляков-басурман, они прислали Самозванца неправославной веры! – Род его от Рюрика и Александра Невского!
Отдельный неуверенный голос. Не выбран царь народом, а выкрикнут как заговор партийный! 1 июня 1606 года. Венчание Шуйского на царство. Новый патриарх Гермоген. Гермоген. Законный государь, тебя мы будем защищать от возмутителей греховных, недругов твоих, ты венчан на престоле Русском. Храни тебя Господь! Но православие храни в народе и басурман не допускай!
Шуйский. Мы, великий государь всея Руси, целуем крест всем православным христианам на том, что без Собора мне ни над кем не делать ничего дурного, чтоб в благоденстве и покое, тишине Русь пребывала вечно. 20 февраля 1607 года. Москва. Кремль. Успенский собор. Шуйский, патриарх Гермоген служит молебен, приглашенный его предшественник патриарх Иов, сосланный ранее в монастырь, мастеровые и множество людей мужского пола.
 Шуйский. Я – государь. Я – царь, великий князь Василий, молю тебя, Иов, простить за прегрешенье мира и отступление от целования крестного. Велел перенести тела Бориса, и Федора-царевича, и матери его Марии в Сергиеву лавру, чтоб Божий гнев не падал на Россию.
Народ. Во всем, отец, мы виноваты – Прости и благо-словенье дай! Иов. По данной благодати мне прощаю вас, что преступили целование креста законному царю Борису и Федору-царевичу и преступили в нынешних и прежних клятвах. Да освятит духовное прозрение греховность нашу. Хвала царю Василию, он праведен; снимаю я с него грехи. Михаил Глебович Салтыков, князь Рубец-Мосальский, Богдан Бельский, Михайла Молчанов – сторонники Самозванца, воевода Юрий Трубецкой. Салтыков (негромко). Теперь, когда не царь решает виновность каждого из нас, мы власть имеем большую, чем Государь. Он захватил престол, не дожидаясь Земского собора. В опале мы сейчас у Шуйского за то, что Самозванцу верили. Рубец-Мосальский в Корелу сослан воеводой, Афанасий Власьев – в Уфу, Богдан – в Казань, а Шереметев – воеводой в Псков, в Иванграде оказался я. Именья наши отобрали. Близко от народа стали мы, оттуда сеять будем смуту на горе новому царю. Он самозванец-царь, не выбранный народом. Бельский (негромко). О новом самозванце ходят слухи – нам это на руку. Мы самозванца Шуйского сметем. Кремль. Царские хоромы. Шуйский, бояре: Голицын, воевода князь Иван Михайлович Воротынский, Юрий Трубецкой.
Шуйский. Царица Марфа подтвердила, что сын ее зарезан в Угличе. Романов Филарет гроб царевича открыл. Прошлым летом я приказал перенести святые мощи Дмитрия в Москву и сам их нес в Архангельский собор. От этого в на-роде погаснет вера в Самозванца. Голицын. Государь всея Руси, Василий, приходят слухи, что в городах народ бунтует. Бунтуют вместе с ними и бояре, которых ты сослал туда. В Путивле – князь Шаховской, в Чернигове – князь Телятевский, обиженный тобой. В боярстве смута перешла в народ. Унять ее уж невозможно.
Воротынский. Григорий Шаховской увез с собою государеву печать. Он и народ в Путивле требуют возврата законного царя Димитрия. С ним заодно Молчанов, за Дмитрия спасенного себя он выдает.
Трубецкой. Другая весть – холопи восстают. Иван Болотников, бывший Андрея Телятевского холоп, собрал раз-бойников-казаков, воров, бродяг бездомных под знаменем Димитрия царя и грабить стал дома господ, насильничать над дочерьми и женами. Плохая весть еще: бояре – Пашков Истома, сотник, да Ляпунов Прокопий, рязанский дворянин, су-против тебя пошли под флагом самозванца с Болотниковым вместе.
21 мая 1607 года. Стотысячное войско, возглавляемое Шуйским, двинулось к Туле, где укрылись Болотников, Шаховской и Лжепетр.
Шуйский. Идем на дело государево и на земское дело по благословенью патриарха. 10 октября 1607 года. Царский стан Шуйского близ сдавшейся Тулы, затопленной запрудой реки Упа, где скрывались казачий самозванец Лжепетр, Иван Болотников и князь Шаховской.
Шуйский. Теперь, Ивашка, ты на коленях предо мной и просишь милости. На меня и на господ своих недавно чернь, гулящий люд, разбойников ты поднимал под знаменем Димитрия царевича, Москву хотел подмять и быть там победителем. Несешь одно ты разоренье людям и беспорядок на Руси. Просили мы тебя по-доброму отстать от Самозванца. Но ты в его защиту встал, под Кромами напал на Трубецкого, разбил его, в народе сеял смуту. Заманивал к себе детей дворянских, к тебе переметнулись Прокопий Ляпунов с сотником Пашковым, Самбулов с ними и осаждали пять недель Москву. Ее спасли посадские да крестьяне, что жили под Москвой. Одумались потом бояре – ко мне с повинною явились. Не по пути с тобою им. Я их простил. Сказали мне мои стрельцы, что ты упорствовал, когда тебя пленили, и в злобе угрожал: придет, мол, твое время, нас закуешь в железо, зашьешь в медвежьи шкуры и псам отдашь.
Болотников.Я клятве не изменял: тому я верил, кто Дмитрием царевичем назвался, хоть и в лицо не видел я его. В твоей теперь я власти, вот этой саблей, что при мне, вели мне голову отсечь, а если жизнь оставишь, служить тебе я буду верно.
Шуйский (стрельцам). Шаховского, заводчика всей крови, сослать в пустынь подальше, разбойника – в Каргополь отослать и тайно утопить потом, а Лжепетра повесить. Князя Телятевского-боярина простить: отстал он от разбойников, мятежников и вместе с войском перешел ко мне.
Начало сентября 1608 года. Тушино. Лжедмитрий II (Тушинский вор), Юрий Мнишек.
Мнишек. Зачем отправил ты Зборовского, чтоб нас он перенял с дороги? Король по договору с московскими послами велел не признавать мне зятя и дочь не отдавать тебе. Я, дочь моя Марина, послы Гонсевский, Олесницкий и люди наши с охраной царской в тысячу стрельцов уж приближались, выйдя из Путивля, к границе польской, как вдруг Зборовский налетел и смял отряд, а нас привез к Сапеге-воеводе в стан, откуда будем вести с тобой переговоры.
 Лжедмитрий II. Дочь твоя – моя жена, моя Марина, она царица, я же царь Московского престола. Как овладе-ем мы Москвой, тебе отдам я триста тысяч и Северские княжества впридачу. Подумай крепко.
Мнишек. Видит Бог, я не хотел указ нарушить Сигизмунда, но ладно, я согласен зятем называть тебя. Решает пусть Марина.
5 сентября 1608 года. Стан гетмана Яна Сапеги, вое-воды литовского войска, пришедшего на помощь к Лжедмитрию II. Тайное венчание Лжедмитрия II и Марины.
ЛжедмитрийII. Марина пани, союз наш тайный для других. Для всех я – царь Димитрий и чудом спасся от рук убийц, бояр предателей – Голицыных и Шуйских. Их покара-ет Бог за нарушение присяги тебе, российская царица, и Димитрию царевичу. Уж боле двух десятков городов мне присягнули, отчасти поневоле; народ в недоумении: где ложь, где правда, не знает он. К нам перешли бояре – у Шуйского они в опале, казаки тоже за меня: им нужен я, им Шуйский не по нраву.
Марина. Я вижу, ты не тот и дважды ты не тот: ты не царевич Димитрий, убиенный в Угличе давно, да и не тот, с кем в Москве впервые я венчалась и царицей законной стала. Вторично я венчаюсь, на сей раз тайно. Мой духовник – иезуит католик, убедил меня, что всё позволено во благо Римской Церкви. Поэтому чиста я перед Богом.
Лжедмитрий II. Пани, мне без тебя не быть царем Российским, а без меня ты не у дел, несчастная вдовица. Наш брак – брак по расчету, таких в миру немало – разумный ход и выгоден обоим. Я муж тебе и царь, коль скоро ты меня признаешь, а ты законная жена, царица на Руси.
11 октября 1608 года. Стан Лжедмитрия II, Тушинского вора. Федор Никитич Романов (Филарет).
Лжедмитрий II. Никитич, митрополит Ростовский, тебя с почетом принял я, упорствовал напрасно ты в осаде, в соборе в городе своем, не признавал меня. Сказали мне, что призывал народ не нарушать присяги царю Василию и, причастившись, смерть принять, но вдруг опомнился и двери приказал открыть. Тебя насильно привезли сюда в телеге переяславцы, они уж покорились мне – царю законному. Так знай: крест мне поцеловали Невель, Псков, и Углич, и Арзамас, и Суздаль, Муром – более двух десятков городов. Вот только Нижний Новгород, Казань меня не признают. На помощь мне пришел Сапега, литовский гетман, казаки да Плещеев – воевода тушинский, царский недруг, и ратники его.
Филарет. В смуту и сомненье ты ввел народ российский и неволей часто заставляешь присягать себе! Ты царь, не буду обличать тебя перед народом, хоть знаю: ты не Димитрий, я знал его в Москве и признавал его царем; была бы православной Русь. Скажу я откровенно: Василий царь тоже не на месте.
Лжедмитрий II. Митрополит Ростовский, ты разумен, ведь мы нужны друг другу. Тебя я нарекаю боярином, Российским патриархом, и в почести дарю я пояс золотой, приставлю слуг к тебе. Именем твоим мы будем грамоты писать во все концы России, чтобы немедля меня признали города. Тебе поверят: ведь ты родня династии царевой прежней.
Февраль    1609 года. Москва. Кремль. Василий Шуйский, Авраамий Палицын, патриарх Гермоген, бояре.
Авраамий Палицын. Царь, государь, уже полгода как терпит тесноту обитель Святой Руси – Троицкая Лавра. Недруг окаянный Сапега, Лисовский, его приспешник, поляки, разбойники казаки и наша чернь, признавшие царька из Тушина, в осаде держат монастырь – их тридцать тысяч. Из тур своих палят поляки, но стены держат, и ядра только отлетают от монастырских стен. С Божьей помощью насельники его – монахи, стрельцы, дворяне, казаки – не боле тысячи полторы, как крепость, неприступны. На вылазках они бесстрашны. Запасов пороха, питья и пищи у них уж нет, нужна подмога им. Болезни, холод, голод одолевают.
Шуйский. Беда великая в Москве, помочь монастырю я не могу.
Авраамий Палицын. Бояре, патриарх, за Русь святую заступитесь!
Гермоген. Государь, Сергий Преподобный молится за Русь!
Шуйский. Ну, ладно. Пусть атаман Осташков пробьется в монастырь с припасами: пороху десятка два пудов, съестных припасов осадникам доставит.

Осень 1609 года. Разрыв договора Польши, Сигиз-мунда III с Москвой о дружбе и военной помощи против Тушинского вора в ответ на договор о вечном союзе против Польши между Москвой и Швецией (с Карлом IХ), осада Смоленска Сигизмундом. Грамоты Сигизмунда Шуйскому, боярам московским, патриарху и тушинцам: «В государстве вашем идет большая смута и христианской крови льется много. Хотите если нашу ласку королевскую принять и быть под нашею рукою, то обещаем не трогать вашей веры православной и мир в Российском государстве водворить».
31 января 1610 года. Русские тушинские послы представлены королю Сигизмунду в ставке под Смоленском: Михайла Салтыков с сыном Иваном, князь Василий Рубец-Мосальский, князь Хворостинин, Михайла Молчанов, дьяк Грамотин, Федор Андронов, бывший кожевник, принявшие на себя представительство Московского государства.
Михайла Салтыков. Благодарим за милость, государь. Мы не будем приставать ни к царику, он убежал из Тушина, ни к Шуйскому – ему не верим.
Иван Салтыков. Филарет, наш нареченный патриарх, тебе он бьет челом. Он в Тушино остался.
Дьяк Грамотин. Дума и государство все Московское желает видеть на своем престоле Владислава, сына твое-го. Условие тому: чтоб вера православная осталась на Руси и Владислав крещенье наше принял.
Сигизмунд III. Итак, заключим договор с Москвой. Согласны мы: поляки служить не будут в правительстве Московском, но чтобы патриарх, бояре и дворяне нам, королевской милости, челом пусть бьют, как принято в Московском государстве. Ты плачешь, боярин Салтыков, за веру православную. Ты успокой себя: наследник мой хотя и молод, дает он слово, что греческий закон в Руси не будет нарушать, однако, католический храм в Москве построен будет.
11 февраля 1610 года. Тушино. Письма Марины отцу Юрию Мнишеку и королю Сигизмунду III, воспитаннику иезуитов. «Отец, покинул ты меня, не дал благословенья. Муж мой в начале января тайно от поляков сбежал в простой одежде из Тушина в санях навозных в Калугу, где признают его еще. В слезах хожу, молю людей я ратных, чтоб снова стали с мужем заодно, – безрезультатно. Меня с бесчестной женщиной равняют, меня, Московскую царицу! Без денег я и одинока здесь осталась. Но дух мой крепок, от цели я своей не отказалась – царицей стать. А мужу моему напомни о любви, о долге к своей жене. Я тайно от поляков уезжаю к мужу. В письмах Папе в Ватикан, я обещала, что католичество в Москве введу. Отец! Благослови! Бог даст, я вскоре буду матерью царевича и назову его в честь деда Иоанном». «Мой повелитель, под королевскую свою защиту меня возьми. Судьба возвысила меня из рода шляхты на престол Московский – я коронована, Московская царица я, низверг-нута сейчас я в бездну рабства, заключенья. Пусть муж второй, обманщик, тобой не признан, но это не лишает прав мо-их законною царицей быть. Я тайно собираюсь бежать к за-конному супругу, а может быть, к Сапеге в Дмитров, он обещал защиту мне». Апрель 1610 года. Царские палаты Шуйского. 12 марта 1610 года. Скопин-Шуйский со шведским предводителем наемных ратников Делагарди торжественно въезжают в Москву.
Шуйский. Племянник, дорогой, слезы радости в глазах моих. Я приказал моим вельможам у городских ворот торжественно встречать тебя с хлебами, солью, как победите-ля встречают. Простой народ ниц падал в слезах перед тобою: очистил ты от недругов Россию небольшим отрядом в две тысячи солдат, разбил поляков – гетмана Сапегу, взял Дмитров град. Ты герой народный! С позором сгинул Самозванец из Тушина в Калугу. А то ведь Тушино стал городом, почти второй столицей, одних поляков было двадцать тысяч, а русских еще больше. Служивые людишки, бояре туда переметнулись: Юрий, Димитрий Трубецкие, Бутурлин, Салтыков-Морозов и казаки с Заруцким искали выгоду. Почти два года продолжалось это. Но ты Рожинского оставил без подмоги, его заставил этим в марте сжечь стан тушинский – опору Самозванца. Он распустил отряды казаков, поляков и сам от ран скончался четвертого апреля, и, слава Богу, недругом одним поменьше стало. Скопин. Помог нам Яков Делагарди по договору (ему не больше двадцати семи); три тысячи пехоты, а кавалерии не меньше двух, в девятом годе их было уж пятнадцать тысяч. Знать, правильно союз мы заключили с ним, друзьями стали, хотя за это врагом нам стала Польша. Ведь Швеция и Польша – враги друг другу. За эту помощь отдать пришлось Кексгольм. В девятом годе, летом, мы с Делагарди Сапегу Яна разбили при Калязине, а в январе заставили Лисовского с Сапегой бежать от лавры Троицкой; осаждали они ее, но не смогли занять, поляков шайки и казаков рвались, чтобы ее разграбить. Измучился народ российский, стал отпадать от Самозванца. Ах, дядя, как жаль, что срочно отозвал меня в Москву. Нам предстояла битва с гетманом Жолкевским. Мы с Делагарди готовы были идти на короля, освободить Смоленск, прийти на помощь к Шеину с подмогой, изгнать поляков из России!
17 июля 1610 года. Кремль. Царские палаты. Князья Захар Ляпунов, Тюфякин, монахи Чудова кремлевского монастыря.
Ляпунов (Шуйскому). Весть дошла ли до тебя, что твой бездарный и надменный брат Димитрий с генералом Делагарди потерпели пораженье под деревней Клушино? Поляки и казаки одержали верх. Жолкевский, с ним Заруцкий за-одно. С позором братец твой бежал, а Делагарди впредь нам не помощник: его Жолкевский принудил, он изменил Московии, спасая жизнь свою. Поляки скоро будут под Москвой, и Самозванец в пятнадцати верстах отсюда, у монастыря Никольского, и с ним Марина Мнишек, она царицей хочет стать над нами. В Москве осталось тридцать тысяч войска, никто не хочет драться за тебя! К полному разладу привел ты Русь. Одни хотят поляков – Владислава, другие – Самозванца. Тебя никто не хочет. К тому же голод, народ вопит: «Голодной смертью помирать!». Долго ль кровь христианская будет литься за тебя? Цар-ский посох положи, о себе же мы промыслим сами. Твой свояк князь Воротынский от народа говорил, чтоб оставил государство, в свой боярский дом ушел. Прими, царь, постриг добровольно! Шуйский. Как смел ты говорить такое?! Я царь, присягу вы мне давали! Успел забыть? 19 июля 1610 года. Боярский дом Шуйского. Захар Ляпунов, князья Тюфякин, Засекин, Мерин Волконский, монахи Чудовского монастыря.
Тюфякин. Держите крепче, насильно постриг совершим, а за него читать я буду монашеский обет, хоть патриарх и против.
Ляпунов. Стрельцы! Свезти царя под стражу в Чудов монастырь! Жену его постричь в монахини, а братьев взять под стражу!
28 августа 1610 года. Москва. Кремль. Успенский собор. Заочная присяга королевичу Владиславу. Бояре, боясь Самозванца, зовут Жолкевского в Москву. Гетман Жолкевский, патриарх Гермоген, бояре Михайла Салтыков, Мосальский.
Гетман Жолкевский. Бояре, люди, мир хотим мы водворить в Московском государстве. Сыном Сигизмунда – Владиславом, исполнен будет договор с Москвой: не тронем веру православную, прогоним Тушинского вора. Марине Мнишек, коронованной царице, запретим иметь права на царствие в Москве. Скрывается она сейчас в Калуге с самозванцем мужем. Михаил Салтыков (сквозь слезы). О патриарх Московский, благослови.
Гермоген. Не будет если в вашем умысле нарушить веру православную в Руси, благословляю всех и грамоту о том по городам пущу. А Сигизмунда-короля просить я буду сына отпустить на трон московский в греческую веру. А ты, Молчанов, убивец сына Годунова, еретик окаянный, прочь отсюда! Коломенское. Угрешский монастырь. Лжедмитрий II, Марина
Лжедмитрий II. Нас предал Ян Сапега, литовский воевода. Гетману Жолкевскому он обещал меня покинуть иль убедить в покорности Москве и Сигизмунду. Нам опасна встреча с полками гетмана и Мстиславского: силы не равны. Они объединились против нас. В Калугу должны мы отходить обратно. Заруцкий с казаками с нами – с Жолкевским гетманом он оказался в ссоре, нам это на руку. Московские бояре Москву открыли для поляков, боятся, видно, больше нас, чем Владислава, его в цари пророчат.
Марина. Я не согласна. Какие могут быть условия? Я коронована, царица! Сапега не помощник нам. Я помню, в январе держал осаду он в Дмитров граде против Скопина и шведов – Делагарди. Поляки были в панике, я к валам вышла с криком, позорила поляков за трусость их.
21 сентября 1610 года. Поляки по решению бояр тихо вступили в Москву. Михайла Салтыков, Шереметев, Андрей Голицын, дьяк Грамотин, Федор Мстиславский.
Салтыков. Ну, слава Богу, если б не вошли поляки с Жолкевским во главе, то Самозванцу чернь Москву бы отдала, тогда боярам было б тесно. Жаль, что «вора» упустили: сбежал в Калугу с Мариной и Заруцким. Мстиславский. Указал я Гермогену, чтобы смотрел за церковью и не мешал мирским делам.
Шереметев. Уже успели поляки разместиться в Кремле, Китае – Белом городе и монастырь Новодевический уж их.
Андрей Голицын. Жолкевский уезжает к королю и забирает Шуйского с собой. Гонсевский обещал под стражу патриарха взять и с ним покончить, чтоб не мутил он чернь, он призывал ее к восстанью.
10 октября 1610 год. Стан Сигизмунда под осажденными поляками Смоленском. Московские послы: Филарет, князь Василий Голицын, Авраамий Палицын и другие – всего 1246 человек (выехали из Москвы 11 сентября) – представились королю.
Филарет. Великий государь! Мы бьем челом, чтоб Владислава – сына своего – отдал в цари Москве. У нас наказ от патриарха и бояр московских: он в греческую веру должен перейти, чтоб не сносился с Папой он в вопросах веры. А если кто изменит православной вере на Руси – того казнить. Московию очистить от «вора» и поляков. Жениться Владиславу на девице нашей веры.
Голицын. Еще. От Смоленска отступись, верни без выкупа всех русских, плененных, взятых в смуту.
Сигизмунд III. Пришли мы к вам, чтоб успокоить ваше государство и «вора» истребить, очистить города, потом уж на престол московский отдам и сына, еще он молод, неопытен. Мы с честью встретили послов Московии и рады вам помочь избавиться от Самозванца; московские бояре, патриарх того желают. Мы много челобитных получаем от бояр: от Федора Мстиславского, от Шереметева, Салтыкова, Федора Андронова, Афанасия Власьева и от царицы Марфы Нагой, матушки Димитрия; они в обиде на царя Василия, у многих он имения отнял. Мы грамоты послали и властью нашей им дали владения, должности и звания.
30 октября 1610 года. Приезд гетмана Жолкевского с Василием Шуйским в стан Сигизмунда под осажденный поляками Смоленск.
Гетман Жолкевский. Государь, чтоб смуты не было в Москве, мы привезли царя сверженного, Василия, и с ним его двух братьев. А ты, Василий, поклонись: король –наш покровитель.
Шуйский. Нельзя Московскому, Российскому царю поклон давать владыке-иноземцу. Не вы меня пленили. Изменники – рабы мои, предали меня, по Божьей воле я в плену. Наш патриарх сердит, что привезли меня сюда, меня постригли без согласья моего.
Сигизмунд III. Я недоволен, гетман, что сына, моего наследника, отдал в цари Московские. Мне мало этого. Для нас, для Речи Посполитой другой нам нужен договор – чтоб частью Польши стала Русь.
Жолкевский. Мой государь, это лишь начало, вот царь Московский здесь, Москва уж тоже у ваших ног. Царя убрали, но православие убрать труднее. Патриарх- смутьян к восстанию зовет. Там говорят, что Божие превыше царёва. Союзники у нас – бояре: Мстиславский, Салтыков и Шереметев.
Декабрь 1610 года. Тот же стан Сигизмунда III. Продолжение переговоров московских послов с поляками.
Филарет. Указ мы получили от бояр московских: вступить в Смоленск полякам и Сигизмунду присягнуть. Не подчинимся этому указу, Гермоген его не подписал: предательский указ.
Жолкевский. От Смоленска отступить не можем. Пусть воевода Шеин врата для нас откроет. Велите смольнянам, чтоб присягнули Владиславу вместе с королем. Мы часть послов Московских отпустили, чтобы в Москве они за короля радели. Им дали грамоты и поощренья. Уехал Сукин дворянин, Авраамий Палицын, да Ляпунов Захар и многие другие – всего за сорок человек. Главных же послов – Голицына и митрополита Филарета – под стражей отправим в Вильну.
31 декабря 1610 года. Калуга. Казачий донской атаман Иван Заруцкий польского происхождения, неграмотный, Марина.
Марина. Заруцкий, уж двадцать дней прошло, как я несчастная вдова. Мой муж! Убил его Урусов на охоте – то месть татарина за друга своего, касимского царя, который предал нас, с Жолкевским из-под Тушина он в Польшу убежал. За это царевич Димитрий и зарубил касимского царя. Мой новорожденный сын Иван остался сиротой. Но он царевич, нами названный. С моим ты мужем другом был, меня ты не оставишь?
Заруцкий. Марина, давно хотел тебе сказать, но всё меня страшило: а если вдруг отвергнешь. Тебя, одну тебя мне надо. Хоть знаю: письмо писала ты Сапеге, что осаждает нас под стенами Калуги, его молила: «Меня избавьте, ради Бога, вам Бог заплатит». Но удалился он, тебя, оставив без ответа, а калужане готовы Владиславу присягнуть.
Марина. Заруцкий, твои донские казаки тебе верны. Под их охраной мы будем спасены! Перенести я все готова! Добьемся правды в этой варварской стране. Царица я в законе, а сын мой Иван Дмитрич – царевич, названный в честь деда своего.
Заруцкий. Ты со мной, и я твоя защита. Стою за сына твоего. Нужна поддержка нам со стороны. От имени тебя, царицы, в Персию пошлем посла, чтоб силой помощь оказала, с Москвой нельзя иначе. Сапега тоже обещал помочь.
Март 1611 года Москва. Патриарх Гермоген, Михайла Салтыков, Андронов.
Салтыков. Ты, Гермоген, призвал народ к восстанию, писал по городам, велел идти им под Москву. Один уже в Москве, другие на подходе: Трубецкой, Заруцкий, Ляпунов. Вели им уходить. Иначе ты умрешь здесь злою смертью.
Гермоген. Да, я их благословил, чтоб выгнали поля-ков из Москвы, а ты, Михайла, твои приспешники бояре – изменники. Москве приходит разоренье и запустение божиих церквей. Погибло столько безоружного народа от рук озлобленных поляков!
Гонсевский. Я знаю, Гермоген, что ты заводчик возмущений. Даром это не пройдет тебе, твой сан тебя не защитит, настигнет кара. Огнем, мечом я накажу восставших. Уж льется кровь, спалю весь город! Мой государь послал меня сюда, я присягал ему!
Август 1611 года. Стан ополчения Трубецкого и Заруцкого под Москвой.
Дмитрий Трубецкой. День целый бились мы с Сапегой. Полякам удалось прорваться в Кремль, доставить осажденным провианты. Лазутчик сообщил мне, что Ян Сапега заболел и скоропостижно умер. Заруцкий, разлад у на-ших казаков – одним грабеж и воровство, им все равно, что на Руси творится. Ты за таких – горе русачей. Другого я хочу: хочу очистить я Россию от шляхтичей поганых.
Заруцкий. Мы казаки – народ свободный, за правду мы. Законная царица – Марина Мнишек, а сын ее Иван – царевич, провозглашенный нами. Мы будем до конца стоять. Ополчение Прокопия Ляпунова погасло, второе – наше, видно, тоже не жилец – это неспроста, так угодно Богу. Полови-на войска нашего казачьего пойдет со мной. Мы покидаем стан московский, идем в Коломну, где живет Марина с сыном. Затем пойдем в рязанские места за добычей – мои ребята порезвятся. Ходкевич, литовский гетман, на подходе к Москве. Он предложил мне службу королю за неплохую плату.
 29 октября 1611 года Сенаторская изба в замке Сигизмунда в Краковском предместье. На троне король с короле-вой, сенат, паны Речи Посполитой. Ввели пленных.
Жолкевский. Мой государь! Сенаторы Речи Посполитой! О, долгожданная победа! Вся Польша торжествует, и с нею Рим ликует! Повержена Россия в прах! Схизматики по-биты. Король, у ног твоих плененные виновники Российской смуты и гибели множества поляков. А сколько пленных наших томятся в варварской стране! Вот бьет тебе челом великий царь Руси, Василий Шуйский, свергнутый не нами – руками подданных его. А подле – воевода Шеин, не желавший сдавать Смоленск. Андрей Дедемин, перебежчик, слабину в стене нам указал. Фанаты жители закрылись в церкви Богородицы и порох подожгли в подвалах. В Руси сдаваться не умеют. А поодаль стоят московские послы – Голицын, митрополит Ростовский Филарет. Они упорствовали – наказ держали патриарха Гермогена, чтобы поляки Смоленск оставили в покое и согласились на условиях послов.
Маршал сената. Гордимся мы геройством войска польского в войне московской! Честь и слава великой польской нации!
Злобный выкрик Юрия Мнишека (не получившего поддержку в сейме). Я требую возмездия и справедливой кары за оскорбление дочери моей, Марины! От Шуйского терпел я оскорбления, попал в неволю с дочерью моей, московскою царицей. Он незаконно польских задержал послов и перебил гостей, приехавших на свадьбу.
Сигизмунд. Пленных уведите.
 Октябрь 1611 год. Нижний Новгород. Спасский собор. Колокольный звон. Протопоп Савва, Козьма Захарьевич Минин Сухорук, служивший прежде в ополчении воевод Репнина, Алябьева, дьяк с приказными людьми, архимандрит Феодосий, народ в храме и у храма. Савва. Православные христиане! Братия! Государство наше гибнет, а поляки и литовцы обращают нашу веру в ересь латинян. Горе наше – за грехи. Келарь Палицын из Троицы всем нам грамоту прислал. Патриарха Гермогена басурмане извели. Не пора ли утвердиться и в единстве постоять!
Минин. Народ нижегородский! Нам если похотеть, то мы спасем Московию от нечисти поляков и веру православную спасем! Не пожалеем не токмо наших животов – а про-дадим дворы свои, детей и жен заложим. Вернете вы заложников своих, хозяйства ваши, на эти деньги мы ополчение третье создадим. Пристанут к нам другие города, поможет Бог, и Русь святую отстоим!
Голоса из народа. Ты будь нам старший человек, твоей мы воле отдадим себя! – Пусть воеводой будет стольник, князь Пожарский. Сейчас он в вотчине своей, в ста двадцати верстах отсюда, и лечится от ран, полученных в бою с поляками в Москве. – Он первым пришел на помощь московским людям. Потом рязанцы с Ляпуновым во главе, затем Заруцкий с туляками и казаками, кулажане с Трубецким. – У них раздор, ушел Заруцкий со своими казаками. Сейчас поляки бесчинствуют в Москве.
 20 августа 1612 года. Стан Пожарского и Минина у Петровских ворот, на Москве-реке, в разоренной и сожженной поляками Москве, у стен Кремля и Китай-города, где заперлись до тысячи поляков, бояре. Тушинский боярин Дмитрий Тимофеевич Трубецкой – предводи-тель «хороших» казаков.
Трубецкой (Пожарскому). Отстал я от Заруцкого, раскол между казаками. Он хочет на престол поставить Маринкиного сына, объявлен он царевичем у них, а ополчение твое рассеять, тебя же извести наемными убийцами. Хочу стоять с твоими земскими людьми в таборе одном.
Пожарский. Стоять отдельно будем: мы здесь, а ты – у Крымского двора в Замоскворечье, хоть дело общее у нас: от басурман Москву очистить; у нас, у земского народа, осталось недоверие к казакам, не обижайся ты, боярин, они разбой везде чинят. Мы упредили войско гетмана литовского – Ходкевича и Николая Струся, они спешат на помощь к осажденным, везут припасы в Кремль, там голод, человечину едят.
 28 августа 1612 года. Стан Пожарского и Минина.
Пожарский. Козьма, хоть в ратном деле и неискусен, сегодня ты герой: провиантов четыреста возов отвоевал в жестокой схватке у поляков. В твоем отряде дворян-то было не более трехсот да казаки Хмелевского, к нам перешедшего. Гетману литовскому Ходкевичу – конец, от Москвы отходит он и в Кремле своих поляков бросил на произвол судьбы. Его казаки уж разорили Вологду, а сам он двинулся на Вязьму к границе польской. Туда ему дорога.
Минин. Князь, о победе рано говорить, в Кремле поляки не сдаются. Струсь с отрядом с запасом провианта в Кремль вошел и стал начальником, сместив Гонсевского у власти. Пожарский. Со всех сторон окружены поляки. Я приказал палить из пушек в город.
15 сентября 1612 года Пожарский послал осажденным полякам письмо с требованием сдаться и обещанием сохранить им жизнь. 22 октября приступом взят Китай-горд. 25 октября поляки открыли все ворота Кремля. Впереди всех вышел боярин Федор Мстиславский, затем Иван Воротынский и другие бояре, стольник Михаил Федорович Романов с матерью инокиней Марфой (Ксенией Ивановной Романовой), дворяне и купцы, сидевшие в осаде.
Казаки. Побить изменников и в войске поделить их животы! Пожарский. Не допускать казаков к бойне!
Минин. Поляков пленных в таборы согнать, их вещи казакам отдать в награду! Князь, казаки всю пехоту польскую побили за разорение Руси.
Пожарский. Оставшихся в живых сослать по разным городам и заточить по тюрьмам! Москва. Красная площадь, Лобное место. Выборщики из городов съехались в Москву в январе 1613 года, а    21 февраля, в первое воскресение Великого поста, единым мнением всех чинов собора избрали царем Михаила Федоровича Романова.
Авраамий Палицын. Прошел строжайший трехдневный пост, все люди от мала до велика очистились, и нет грехов за нами. Мы просим Бога нас вразумить и выбрать нового царя, не иноземца, не сына законопреступного – Маринкиного сына.
Все сборщики, особенно казаки (в едином возгласе). Царем пусть будет Романов Михаил! Палицын. Се быть по усмотрению Бога и народа! В соборе завтра петь молебен будем, затем присягу совершим царю по чинам: бояр, казаков и стрельцов. Посольство выберем для приглашения царя от светских и духовных лиц. Наш юный царь, ему шестнадцать лет, он пребывает в монастыре Ипатьевском близ Костромы. Мы грамоты пошлем по всей Руси, чтоб знали все: мы нового царя избрали! Отправим Сигизмунду грамоту, где известим поляков: мы Владислава не хотим, хотим мы с Польшей мира и пленных обменять. Хотим из плена вызволить послов российских – Филарета, отца Российского царя. 24 июня 1613 года. Медвежий остров на реке Яик (р. Урал). Построенный казаками острог, где скрывались беглецы – Заруцкий, Марина Мнишек с четырехлетним сыном Иваном. Боярин князь Одоевский Иван Никитович выполняет поручение царя Михаила Федоровича Романова по очищению Астрахани, куда ушел атаман Заруцкий с казаками.
 Иван Одоевский (Грамота царю). «Отчет даю, мой Государь, как мы пленили на Яике Заруцкого Ивашку, Маринку с «вориком» ее. Казаки (их было до шестисот головорезов) их связали и передали моим стрельцам, когда увидели, что в тесноте они и некуда деваться, и сами объявили, что бьют челом тебе и крест целуют.
Еще весной мы передали грамоту твою и от священного собора духовенства разбойнику Заруцкому Ивашке, чтобы кровопролития он не всчинал, чтоб душу не губил свою и те-ло, и Вашей милостью прощен он будет, коль скоро он вину свою признает и будет бить челом Государю. Наперекор тебе, мой Государь, он продолжал разбойничать и грабить. Заду-
47
мал он накликать горе на Москву: войти в союз с персидским шахом и Турцию вовлечь, чтоб покорить Московию, поднять татар, ногаев, казаков, воров бродячих. Разбойник в Астрахань вошел, чинил разбой повсюду. Мы пленных спешно повезем, как повелел ты, Государь, сначала в Астрахань, потом в Казань, а уж потом в Москву на суд тебе, на суд Собора». ЭПИЛОГ Скоро после того, в июле 1613 года, у Серпуховских ворот народ стал свидетелем, как казацкого атамана Заруцкого посадили на кол, а четырехлетнего сына Марины Мнишек, незаконно провозглашенного царевичем, повесили. При размене пленных Сигизмунду сообщили, что Марина Мнишек, претендующая на престол Российский, «умерла в Москве в тюрьме от болезни и с тоски по своей воле». 11 июля 1613 года Михаил Федорович Романов венчался на царство. Дмитрий Михайлович Пожарский пожалован боярином, Козьма Захарьевич Минин Сухорук получил звание думного дворянина.