Маркес

Габриэль Гарсиа Маркес родился в марте 1928 г.  в маленьком колумбийском городке Аракатака в семье телеграфиста. До восьми лет он воспитывался в доме своего деда – отставного полковника, ветерана колумбийских гражданских войн. Позже писатель неоднократно говорил, какое огромное значение для его творчества имели впечатления детских лет, проведенных в Аркатаке в доме бабушки и дедушки. Бабушка знала множество страшных историй, небылиц и сказок и умела необычайно живо рассказывать их, так что мир призраков делался частью реальной жизни. Сам дом, где они жили, был окутан легендами. Маркес рассказывал позже, что, когда кто-либо из родственников умирал, его комнату запирали, оставляя ее для жизни умершего. Так, в доме были заперты двери комнат, где прежде жила тета Петра, которая умела угадывать, из какого куриного яйца может родиться василиск, тетушка Маргарита, которая была очень красива и умерла в ранней юности, тетушка Франсиска Симоносеа, которая, чувствуя приближение смерти, села ткать себе саван и, закончив его, умерла. Все эти персонажи, так или иначе  вошедшие позже своими отдельными чертами в великий роман Маркеса «Сто лет одиночества», с наступлением ночи как бы оживали, и казалось, что помещения  заполняются таинственными шорохами, звуками, вздохами, разговорами, передвижениями умерших, оставшихся в своем доме  и общающимися с живыми. Позже, когда ему было 17 лет, Маркес открыл для себя прозу Кафки, которая произвела на него неизгладимое впечатление. «Я понял, - вспоминал он, - что в литературе, помимо  академических и слишком рационалистических стилей, с которыми я был знаком по лицейским учебникам, существовали иные возможности. Это было все равно, что сбросить пояс невинности».

 В 1940-1942 гг. Габриэль учился в иезуитской школе городка Барранкилье, в 1943 г. продолжил обучение  в национальном колледже в Сипакире, а высшее образование получал в 1947-1948 гг. в университете Боготы на факультете права. Из-за начала очередной гражданской войны учение пришлось прервать. Маркес переехал из столицы в Картахену. Несколько лет будущий писатель проработал репортером провинциальных газет и одновременно в 1947-1951 гг. публикует свои первые, еще подражательные рассказы. В 1950 г. он делает предварительные наброски к роману «Сто лет одиночества». Здесь уже появляются  герои и образы будущей книги. Это семейство Буэндиа (в истории которой, как в миниатюре, должна отразиться история Боливии, и шире – история всего человечества), их родовой дом и судьба полковника Аурелиано Буэндиа. Все они  связаны с впечатлениями  аракатакского детства и с рассказами  деда о гражданских войнах. Однако поднять сразу такую грандиозную тему оказалось не под силу. Тогда Маркес изменил свой замысел и обратился к более частным сюжетам из жизни уже запечатлевшегося в его воображении небольшого провинциального городка Аракатака, которому суждено было войти в мировую литературу под именем Макондо. В 1951 г. Маркес закончил свой первый роман «Палая листва», в стилистике и архитектонике которого ощущается заметное влияние Фолкнера. Отвергнутый издательствами, роман увидел свет только через четыре года. Вскоре, в том же 1955 г. Маркес становится европейским корреспондентом крупнейшего колумбийского еженедельника  «Эспектадор» (а после его закрытия, венесуэльской газеты «Элита») и несколько лет проводит в Париже. Маркес неплохо узнал в эти годы Западную Европу, побывал в Восточной и даже провел в 1957 г. две недели в Москве во время Всемирного фестиваля  молодежи и студентов; на Маркеса, который в юности искренне увлекался социалистическими идеями, знакомство с реальным социализмом произвело тягостное впечатление; свои впечатления он описал в вышедшей через несколько дней небольшой книжке «О поездке по социалистическим странам». Это было время больших материальных лишений, но Маркес продолжал упорно работать и закончил повесть «Полковнику никто не пишет» (1957), в которой, наконец, обрел свой стиль и свою манеру письма. Практически в повести ничего не происходит, просто перед читателем проходит несколько дней из жизни провинциального колумбийского городка и из жизни старого полковника, которому никто не пишет. Намеренная будничность, типичная для экзистенциалистской прозы, загоняет чувство  вглубь и сгущает его в смысловом контексте. Полковник стар и болен, болеет его жена. Девять месяцев назад за распространение антиправительственных листовок убили их единственного сына.  Долгие годы полковник безуспешно ожидает давно обещанной пенсии. Он почти без средств. Однако все эти удары судьбы только разжигают в полковнике упрямое стремление к жизни. Единственной его надеждой остается образцовый петух, которого он готовит для петушиных боев и для которого вынужден выкраивать лишний кусок. Жена уговаривает продать петуха. Однако полковник, после недолгих колебаний, отказывается наотрез. Петух становится для него символом сопротивления несправедливой и поганой жизни, символом надежды и обновления. И не для одного только полковника, но и для молодых друзей его погибшего сына, которые продолжают его дело, а в конечном счете и для всего города.

В 1958 г. писатель возвратился в Америку  и первым делом вступил в брак  с Мерседес Барча (арабке по происхождению), которая вот уже двенадцать лет (с четырнадцатилетнего возраста) считалась его невестой. Эта очень привлекательная, внимательная, терпеливая и бесконечно преданная мужу женщина сумела вскоре окружить Маркеса семейным уютом. В 1959 г. он становится корреспондентом кубинского агентства Пренса Латина. Какое-то время он жил в Боготе,  потом  в Гаване, потом в Нью-Йорке. В 1961 г., когда агентство перешло под контроль кубинских коммунистов, Маркес подал в отставку и переехал в Мехико, где ему предложили кресло главного редактора в одном из журналов. Тогда же он завершил свой второй роман «В недобрый час». Героем этой книги становится все население города, где до этого разворачивалось действие «Полковника». Город охватывает настоящая эпидемия насилия. Поводом для него становятся  анонимки, которые начинают появляться на дверях домов, - подметные листки  с разоблачениями супружеских измен, аморальных поступков и т.д. Когда алькаид требует у гадалки назвать имя анонимщика, та отвечает: их авторы все и никто. В игру ненависти вступил весь город, весь народ.

В 1962 г. вышел сборник рассказов Маркеса «Похороны Великой Мамы». Обе новые книги писателя (так же как и две предыдущие) распродавались очень плохо (спустя два года после выхода издатель распродал оставшуюся часть тиража «Полковника» на вес, как макулатуру). Маркес решил попробовать себя в новой области. Он давно мечтал стать сценаристом. В Мексике, стране с развитой киноиндустрией, эта мечта осуществилась. В 1963 г. один из продюсеров предложил ему написать сценарий  по рассказу Рульфо «Золотой петух». Фильм не имел успеха, но сценарий оценили. В 1964 г. Маркес работает уже над новым сценарием – по повести Рульфо «Педро Парамо». Фильм также не имел успеха, В 1965 г. Маркес сочинил свой первый самостоятельный сценарий «Время умирать», по которому вскоре сняли фильм «Чарро». Новый провал разочаровал Маркеса, и он твердо решил больше не писать для кино, однако двухлетняя работа над сценариями определенно пошла на пользу писательской манере Маркеса. Он почувствовал, что готов  начать работу над своей главной книгой.

Поначалу роман продвигался чрезвычайно тяжело. Писатель испытывал почти физические мучения, стараясь совладать с материалом. Но потом его словно прорвало. Неясные образы, столько лет тревожившие его воображение, постепенно обрели плоть, кровь и зажили своей жизнью. Маркес писал своему другу Харссу: «Я сошел от счастья… после стольких лет бесплодия она (книга)  бьет из меня фонтаном без всяких проблем со словами… В определенном смысле – это первый роман, который я начал в 17 лет, но теперь расширенный: не только история полковника Аурелиано Буэндиа, но и история всей его семьи от основания Макондо до последнего Буэндиа. «Сто лет одиночества» станут ключом той головоломки, отдельные части которой я разбросал в предшествующих произведениях». По сути, задача была еще шире – воссоздать путем переплетения судеб «исчерпывающую панораму», весь «космос» действительности и истории на малой, локально ограниченной территории. Прямым предтечей Маркеса на этом пути был Фолкнер с его Йокнапатофским циклом.

Черты старого «социального» романа и нового «модернистского», прежде противопоставляемые, как взаимно исключающие друг друга, у Маркеса переплелись в нерасторжимое целое, слились в новое качественное единство, до того невиданное в мировой литературе. Необычной была сама ткань, сама фактура книги, где фантастика не противостоит реальности, а становится как бы другой ее стороной. Это придало повествованию поразительную свежесть, так что рассказ о самых будничных, казалось бы, вещах приобретает привкус необычайного, а о чудесах сообщается мимоходом, как о самом по себе разумеющемся. Сам Маркес признавался, что если в «Полковнике»  он хотел воссоздать «будничный реализм», то теперь он стремился к тому, что бы показать «поэзию будней». Такой подход во многом нов для западного сознания, в котором фантастическое и реальное существуют обособленно  (поэтому роман и произвел такое ошеломляющее впечатление на европейских читателей), но он глубоко органичен для индейцев Южной Америки. Когда отточенная веками филигранная техника европейской (прежде всего испанской) литературы соединилась с мифологическим мироощущением народа глухой боливийской провинции, и родился такой феномен, как «Сто лет одиночества». У Кафки, у сюрреалистов слияние фантастического и реального ведет к абсурду, у Маркеса – оно не контрастирует с обыденностью, а лишь естественно ее дополняет. Маркес как бы показал, что фантастическая действительность и является единственной подлинной реальностью Латинской Америки.  Но этим особенность романа не исчерпывается. Его специфическая, «местничковая» составляющая очень важна. Однако не менее важна и его «общемировая» сторона. «Сто лет одиночества» не только отразили в себе глобальную историю, но и в своей технике как бы совместили все искания и находки мировой литературе (от архаичного сказа до «потока сознания»; в этом смысле это образцовый постмодернистский роман). Причем сделано это настолько органично, что «швы» совершенно не бросаются в глаза.

«СТО ЛЕТ ОДИНОЧЕСТВА». Основатели рода Буэндиа Хосе Аркадио и Урсула были двоюродными братом и сестрой. Родичи боялись, что они родят ребенка с порося¬чьим хвостиком. Об опасности инцестуального брака знает Урсула, а Хосе Аркадио не желает принимать во внимание подобные глупости. На протяжении полутора лет замужества Урсула умудряется сохра¬нить невинность, ночи молодоженов заполнены томительной и жес-токой борьбой, заменяющей любовные утехи. Во время петушиных боев петух Хосе Аркадио одерживает победу над петухом Пруденсио Агиляра, и тот, раздосадованный, издевается над соперником, ставя под сомнение его мужские достоинства, поскольку Урсула до сих пор еще девственница. Возмущенный Хосе Аркадио отправляется домой за копьем и убивает Пруденсио, а затем, потрясая тем же копьем, за¬ставляет Урсулу выполнить свои супружеские обязанности. Но отны¬не нет им покоя от окровавленного призрака Агиляра. Решив перебраться на новое местожительство, Хосе Аркадио, словно прино¬ся жертву, убивает всех своих петухов, зарывает во дворе копье и по¬кидает деревню вместе с женой и сельчанами.

Двадцать два храбреца одолевают в поисках моря неприступный горный хребет и после двух лет бесплодных скитаний основывают на берегу реки селение Макондо — на то Хосе Аркадио было во сне вещее указание. И вот на большой поляне вырастают два десятка хижин из глины и бамбука.

Хосе Аркадио сжигает страсть к познанию мира — больше всего на свете его привлекают разные чудесные вещи, которые доставляют в селение появляющиеся раз в году цыгане: бруски магнита, лупа, на¬вигационные приборы; от их вожака Мелькиадеса он узнает и секре¬ты алхимии, изводит себя долгими бдениями и лихорадочной работой воспаленного воображения. Потеряв интерес к очередной сумасброд¬ной затее, он возвращается к размеренной трудовой жизни, вместе с соседями обустраивает поселок, размежевывает земли, прокладывает дороги. Жизнь в Макондо патриархальная, добропорядочная, счастли¬вая, здесь даже нет кладбища, поскольку никто не умирает. Урсула затевает прибыльное производство зверушек и птиц из леденцов. Но с появлением в доме Буэндиа неведомо откуда пришедшей Ребеки, которая становится им приемной дочерью, начинается в Макондо эпидемия бессонницы. Жители селения прилежно переделывают все свои дела и начинают маяться тягостным бездельем. А потом обру¬шивается на Макондо другая напасть — эпидемия забывчивости. Все живут в постоянно ускользающей от них действительности, забывая названия предметов. Они решают вешать на них таблички, но опаса¬ются того, что по истечении времени не в силах будут вспомнить на¬значение предметов.

Хосе Аркадио намеревается было построить машину памяти, но выручает скиталец-цыган, ученый-волшебник Мелькиадес с его цели¬тельным снадобьем. По его пророчеству Макондо исчезнет с лица земли, а на его месте вырастет сверкающий город с большими дома¬ми из прозрачного стекла, но не останется в нем и следов от рода Бу¬эндиа. Хосе Аркадио не желает этому верить: Буэндиа будут всегда. Мелькиадес знакомит Хосе Аркадио еще с одним чудесным изобрете¬нием, которому суждено сыграть роковую роль в его судьбе. Самая дерзостная затея Хосе Аркадио — с помощью дагеротипии запечат¬леть бога, чтобы научно доказать существование всевышнего или оп¬ровергнуть это. В конце концов Буэндиа сходит с ума и кончает свои дни прикованным к большому каштану во дворе своего дома.

В первенце Хосе Аркадио, названном так же, как и отец, воплоти¬лась его агрессивная сексуальность. Он растрачивает годы своей жизни на бесчисленные похождения. Второй сын — Аурелиано, рас¬сеянный и вялый, осваивает ювелирное дело. Тем временем селение разрастается, превращаясь в провинциальный городок, обзаводится коррехидором, священником, заведением Катарино — первой бре¬шью в стене «добронравия» макондовцев. Воображение Аурелиано потрясает красота дочки коррехидора Ремедиос. А Ребека и другая дочь Урсулы Амаранта влюбляются в итальянца, мастера по пианолам Пьетро Креспи. Происходят бурные ссоры, кипит ревность, но в итоге Ребека отдает предпочтение «сверхсамцу» Хосе Аркадио, кото¬рого, по иронии судьбы, настигают тихая семейная жизнь под каблу¬ком жены и пуля, выпущенная неизвестно кем, скорее всего той же женой. Ребека решается на затворничество, заживо хороня себя в доме. Из трусости, эгоизма и страха Амаранта так же отказывается от любви. На склоне лет она принимается ткать себе саван и угасает, за¬кончив его. Когда Редемиос умирает от родов, Аурелиано, угнетенный обманутыми надеждами, пребывает в пассивном, тоскливом состоя¬нии. Однако циничные махинации тестя-коррехидора с избиратель¬ными бюллетенями во время выборов да самоуправство военных в родном городке вынуждают его уйти воевать на стороне либералов, хотя политика и кажется ему чем-то абстрактным. Война выковывает его характер, но опустошает душу, поскольку, в сущности, борьба за национальные интересы давно уже превратилась в борьбу за власть.

Внук Урсулы Аркадио, школьный учитель, назначенный в годы войны гражданским и военным правителем Макондо, ведет себя как самовластный хозяйчик, становясь тираном местного масштаба, и при очередной перемене власти в городке его расстреливают консерваторы.

Аурелиано Буэндиа становится верховным главнокомандующим революционных сил, но постепенно понимает, что сражается только из гордыни, и решает завершить войну, чтобы освободить себя. В день подписания перемирия он пытается покончить с собой, но не¬удачно. Тогда он возвращается в родовой дом, отказывается от по¬жизненной пенсии и живет обособленно от семьи и, замкнувшись в гордом одиночестве, занимается изготовлением золотых рыбок с изумрудными глазами.

В Макондо приходит цивилизация: железная дорога, электричест¬во, кинематограф, телефон, а вместе с тем обрушивается лавина чу¬жеземцев, учреждающих на этих благодатных землях банановую компанию. И вот уже некогда райский уголок превращен в злачное место, нечто среднее между ярмаркой, ночлежкой и публичным домом. Видя губительные перемены, полковник Аурелиано Буэндиа, долгие годы намеренно отгораживающийся от окружающей действи¬тельности, испытывает глухую ярость и сожаление, что не довел войну до решительного конца. Его семнадцать сыновей от семнадцати разных женщин, старшему из которых не исполнилось тридцати пяти лет, убиты в один день. Обреченный оставаться в пустыне оди¬ночества, он умирает у растущего во дворе дома старого могучего каштана.

Урсула с беспокойством наблюдает за сумасбродствами потомков, Война, бойцовые петухи, дурные женщины и бредовые затеи — вот четыре бедствия, обусловившие упадок рода Брндиа, считает она и сокрушается: правнуки Аурелиано Второй и Хосе Аркадио Второй со¬брали все семейные пороки, не унаследовав ни одной семейной добродетели. Красота правнучки Ремедиос Прекрасной распространя¬ет вокруг губительное веяние смерти, но вот девушка, странная, чуж¬дая всяким условностям, неспособная к любви и не знающая этого чувства, повинующаяся свободному влечению, возносится на свеже¬выстиранных и вывешенных для просушки простынях, подхваченных ветром. Лихой гуляка Аурелиано Второй женится на аристократке Фернанде дель Карпио, но много времени проводит вне дома, у лю¬бовницы Петры Котес. Хосе Аркадио Второй разводит бойцовых пе¬тухов, предпочитает общество французских гетер. Перелом в нем происходит, когда он чудом избегает смерти при расстреле бастую¬щих рабочих банановой компании. Гонимый страхом, он прячется в заброшенной комнате Мелькиадеса, где неожиданно обретает покой и погружается в изучение пергаментов чародея. В его глазах брат видит повторение непоправимой судьбы прадеда. А над Макондо на¬чинается дождь, и льет он четыре года одиннадцать месяцев и два дня. После дождя вялые, медлительные люди не могут противостоять ненасытной прожорливости забвения.

Последние годы Урсулы омрачены борьбой с Фернандой, жестоко¬сердной ханжой, сделавшей ложь и лицемерие основой жизни семьи. Она воспитывает сына бездельником, заточает в монастырь согрешив¬шую с мастеровым дочь Меме. Макондо, из которого банановая ком¬пания выжала все соки, впадает в упадок. В этот мертвый городок, засыпанный пылью и изнуренный жарой, после смерти матери возвращается Хосе Аркадио, сын Фернанды, и находит в опустошенном родовом гнезде незаконнорожденного племянника Аурелиано Бабилонью. Сохраняя томное достоинство и аристократи¬ческие манеры, он посвящает свое время блудливым играм, а Аурелиано в комнате Мелькиадеса погружен в перевод зашифрованных стихов старых пергаментов и делает успехи в изучении санскрита.

Приехавшая из Европы, где она получала образование, Амаранта Урсула одержима мечтой возродить Макондо. Умная и энергичная, она пытается вдохнуть жизнь в преследуемое несчастьями местное  общество, но безуспешно. Безрассудная, губительная, всепог¬лощающая страсть связывает Аурелиано с его теткой. Молодая пара ожидает ребенка, Амаранта Урсула надеется, что ему предопределено возродить род и очистить его от гибельных пороков и призвания к одиночеству. Младенец — единственный из всех Буэндиа, рожденных на протяжении столетия, зачат в любви, но появляется он на свет со свиным хвостиком, а Амаранта Урсула умирает от кровотечения. Последнему же в роду Буэндиа суждено быть съеденным рыжими муравьями, наводнившими дом. При все усиливающихся порывах ветра Аурелиано читает в пергаментах Мелькиадеса историю семьи Буэндиа, узнавая, что не суждено ему выйти из комнаты, ибо соглас¬но пророчеству город будет сметен с лица земли ураганом и стерт из памяти людей в то самое мгновение, когда он кончит расшифровы¬вать пергаменты.

*****

Существуют разные  попытки прочтения романа Маркеса. Прежде всего, его прочитывают как миф. Можно даже сказать, что это не просто роман-миф, а наиболее полный роман-миф, словно выстроенный по готовым литературным рецептам, своего рода азбука романа-мифа, энциклопедия, собравшая всю сумму  фрейдистских и мифологических клише западной художественно-философской традиции ХХ века. Здесь и инцест, и эдипов комплекс, и рок, и архетипы, и мифообразы. Но все это присутствует в романе не как первоначальная предпосылка, не как изначальная заданность (как, положим, в «Улиссе» Джойса). Здесь совершенно вольный жизненный материал  незаметно для нас собирается по каким-то силовым линиям и вытвердевает  в мифосюжеты, в мифобразы. Происходит это потому, что писатель исходит не из архетипов («земли обетованной», «рая», «инцеста первопредков», «исхода», «грехопадения», «апокалипсиса» и т.п.), а. напротив, как бы просвечивает реального человека, реальные конфликты  до самых их «изначальных» основ.

Столь же свободно можно считать «Сто лет одиночества» экзистенциалистским романом, в каком-то смысле даже «сверхэкзистенциалистским». Итоговое положение модернистского искусства об «отторгнутости», «о вечном одиночестве» человека писатель увековечил, превратив в изначальную и главную черту рода Буэндиа, на всех представителях которого с самого рождения, словно печать проклятья, лежит печать одиночества. С наибольшей полнотой это проклятье поражает полковника Аурелиано Буэндиа. Вместе с тем, это символический роман. Символичны все его персонажи и связанные с ними образы,  символичны типические ситуации и разбросанные по страницам романа метафоры. Можно рассматривать «Сто лет одиночества» как исторический роман. Причем, в силу его подчеркнутого символизма он в равной степени является и историей Колумбии, и историей всей Латинской Америки.  Это, разумеется, и прежде всего, семейный роман, со всем присущим ему «набором»: противостоянием поколений, взаимоотношением полов, проблемой «отцов и детей», со своими любовными трагедиями (и какими! - образы Амаранты и Ребекки написаны поистине с шекспировским размахом).  И все эти мотивы опять-таки взяты в своей архетипичной форме: Буэндиа Хосе Аркадио – архетипичный «отец», «патриарх»; Урсула – архетипичная «мать»; трагическая любовь Пьетро Креспи, Амаранты и Ребекки - архетипичный любовный треугольник; всепоглощающая, чувственная любовь «последних из рода» Амаранты Урсулы и Аурелиано – архетипичная страсть-наваждение. Но не в меньшей степени это и социальный роман с его обычным набором тем (противостоянием государства и индивида, классовой борьбой,  проблемой диктатуры; здесь присутствуют забастовки, профсоюзы, гражданские войны и т.д. и т.п., причем (как и все остальное) в двух ипостасях – сугубо конкретном, и предельно обобщенном, архетипичном; в этом смысле гражданская война, начатая полковником Буэндиа – символ всех гражданских войн, его трагическая диктатура – символ всех диктатур и т.д.).  Все приведенные аналогии со старыми литературными «моделями» справедливы, но правильнее будет не прибегать к ним. «Сто лет одиночества» несет в себе элементы всего и потому не может быть сведен ни к чему. Это произведение итоговое, знаковое. Для эпохи постмодернизма он стал тем же, чем «Улисс» для модернизма. Не даром роман сразу сделался мировой сенсацией.

В 1967 г. аргентинское издательство «Сурамерикана» выпустило «Сто лет одиночества» тиражом  в восемь тысяч экземпляров с расчетом на то, что они как-нибудь разойдутся до конца года. Тираж разлетелся за несколько дней. Издательство выпустило второй, десятитысячный, тираж - его постигла та же участь.  Так началась всемирная слава романа, успех которого можно сравнить только со стихийным бедствием. Прошло совсем немного времени, и суммарный его тираж достиг миллиона. Уже в 1967 г. литературные агенты Маркеса заключили договоры  о переводе романа с издательствами США, Англии, Голландии, Швеции, Дании, Норвегии, Польши, Финляндии, Советского Союза, Румынии, Венгрии, Югославии, Японии, Чехословакии, Португалии и Бразилии. Деньги посыпались на писателя как из рога изобилия. Вместе с ними пришло бремя славы. Постоянные преследования поклонников, ажиотаж прессы сделались невыносимыми. Маркес переехал в Барселону и здесь засел за свой новый роман «Осень патриарха». По структуре и по языку это произведение не имело прецедента не только во всей латиноамериканской литературе, но и среди того, что было написано самим автором. Главная тема – человек, обладающий неограниченной властью, его могущество и его одиночество. Она воплощена в анонимном собирательном образе, в котором, однако, без труда можно узнать любого диктатора Латинской Америки (впрочем, образ этот имеет более широкий смысл; когда Маркес в 1957 г. был в Москве, он трижды спускался в Мавзолей; более всего его поразили тогда маленькие, «немужские» руки Сталина; руки патриарха списаны с них). Сам Маркес  назвал свой роман «поэмой об одиночестве во власти». «Осень патриарха» была опубликована в 1975 г. и тотчас переведена на все основные языки. За ним последовала повесть «История одной смерти, о которой знали заранее» (1981), в основе которой лежит мало что значащая сама по себе  история любви с убийством, действительно имевшая место  в маленьком колумбийском городке Сукре.

В 1982 г. писателю была присуждена Нобелевская премия по литературе.

Все последующие книги Маркеса по выходе из печати немедленно становились мировыми бестселлерами, но ни одна из них уже не произвела того ошеломляющего впечатления, как «Сто лет одиночества» и «Осень патриарха».  В 1985 г. был опубликован роман «Любовь во время холеры». В 2002 г. была издана первая книга из запланированной автором биографической трилогии — «Жить, чтобы рассказать о жизни»,  написанная в жанре «магического реализма». В октябре 2004 года было опубликовано  последнее произведение Гарсиа Маркеса — «Воспоминания моих грустных шлюх». 

Умер Маркес в апреле 2014 г.

Модернизм и постмодернизм  http://proza.ru/2010/11/27/375