Стюардесса

Эта история случилась, конечно, не в Новый год. Но рассказали мне её за рождественским столом, так что слушайте.
Однокласснице моей сестры (назовём её, допустим, Наташа)было достаточно лет, чтобы гордиться и собой, и состоявшейся жизнью. Повод для её поездки в Соединённые Штаты был из серии "особый, семейный". Дочь заканчивала один из заокеанских ВУЗов, и мама с папой были приглашены на торжества по случаю выпуска очередной серии высококлассных специалистов по маркетингу в небольшой город неподалёку от Вашингтона. Пересадка в Европе, комфортный "Боинг", и вот она - заветная цель, Америка.
Беленький плащик, шёлковая блузочка, золотистые туфельки на каблуках, свежая, ещё из Москвы, укладка и лёгкий, соответствующий торжественности случая, макияж - Наташа была чудо как хороша. Опытная Золушка в преддверии бала.
- Your Passport, please! - стоящее на страже штатовской безопасности темнокожее гостеприимство было холодным, как льды Антарктиды.
 - Please, sir!  - Наташа улыбнулась, надеясь смягчить служебное сердце и произвести на чужестранного эсбэшника неизгладимое впечатление в свете его будущих раздумий над американо-российскими отношениями.
Его зубов она так и не увидела. Только глаза. Он три раза опускал их долу, внимательно разглядывая что-то в её паспорте и трижды взглядывал на неё, но каким-то странным взглядом - без чувства, на которое она рассчитывала, поправляя локоны и улыбаясь своей самой очаровательной улыбкой под кодовым названием "люблю всех!".
Видимо, он нажал какую-то кнопку. Потому что без слов и сигналов из двери за его спиной появилось двое его коллег,таких же темнокожих и столь же неразговорчивых. Они взяли Наташу под локоточки, облачённые в белый плащик, и, не слушая её недоумённых фраз на безупречном английском, провели по длинному коридору с лишёнными запоминающихся черт поворотами в столь же лишённый малейшей капли эстетики, выкрашенный в тёмно-серый цвет огромный зал без единого окна.
Отстойник американского погранконтроля просто кишел недостойными въезда в страну счастья.
Тут было множество мужчин и женщин, большинство из них были явно из других, ненаташиных миров, во всяком случае, белый плащик и укладка были только у неё. "Мобильник!"- она вытащила телефон из кармана с надеждой поговорить хотя бы с мужем, который благополучно  прошёл паспортный контроль буквально за две минуты до неё. Но глушилки в отстойнике работали прекрасно, и мобильник пришлось вернуть на место как дорогой, но бесполезный аксессуар.
Прошло полчаса, и Наташа начала мёрзнуть. Вентиляция в карантинном зале работала столь же безупречно, как и глушилки телефонов. Как человек, прошедший советскую среднюю школу и начитавшийся в перестроечный период мемуаров бывших заключённых, от ссыльных большевиков до диссидентов, Наташа начала подыскивать место для ночлега. Она мышкой пробралась в самый дальний угол отстойника, и, подоткнув под себя плащик, присела у каменной стены.
Прошло ещё три часа.
Наконец, в распахнувшуюся в очередной раз дверь, сквозь гул испанской речи, она услышала исковерканную английским произношением её же, наташину, фамилию. Она не знала, что вот уже четыре часа её муж, как муха о стекло, бился с американским формализмом в попытках воссоединить семью в её первоначальном составе, и что, наконец, его жужжание было услышано.
Наташу ввели в просторный кабинет, в котором были только стол и два стула, один - для неё, второй - для очередного темнокожего американского служаки.
После первого же вопроса и демонстрации соответствующей страницы её же собственного паспорта, Наташа поняла, что её проблема - в том, что она не моряк. Потому что код визы, проставленный в её паспорте сотрудниками американского посольства намекал именно на это. Согласна визе, Наташа в белом плащике и даже с укладкой имела право находится в США лишь транзитом, причём желательно где-то в территориальных водах.
Слёзы навернулись на глаза сами собой. Образы несчастной дочери, получающей престижный диплом в отстутствие безалаберной матери, и одинокого мужа, рвущего на себе волосы от тоски, встали перед ней безмолвной картиной ближайшего будущего. "Сейчас вернут чемодан, посадят на самолёт и обратным рейсом - в Россию," - подумала про себя Наташа.
- Are You Pilot?.. Are You Stewardess?.. - американский эсбэшник всё ещё не терял надежды расколоть упрямую русскую по всем правилам, описанным в его заученных наизусть и одобренных ФБР инструкциях.
Но Наташа в ответ лишь мотала головой и глотала слёзы с лёгким привкусом дорогого тонального крема.
Спустя полчаса допроса её отпустили. Нет, она не моряк. И даже не пилот, и уж тем более - не стюардесса. Она летит на выпускной дочери, на ней белый плащик, лёгкая блузка и золотистого цвета туфельки на каблуках. И не она, а ваше, ... , вашу... (Наташа никогда не употребляла нецензурную лексику вслух), посольство, виновато в том, что теперь у неё нет ни причёски, ни макияжа. Зато теперь она хотя бы обнимает мужа, а дочь летит на машине друзей за триста километров встречать родителей, потому что на самолёт до университетского городка они уже опоздали.
...На выпускной церемонии Наташа села в первый ряд, несмотря на предостерегающие надписи о том, что первые пять рядов элитных стульев предназначены исключительно для спонсоров университета.
"По....,уже не выгонят," - отчётливо подумала про себя Наташа и гордо закинула одну красивую ногу за другую. Шэрон Стоун где-то на другом конце Америки громко икнула.