Моя история 10 2012

БУРДА-Украина
Я БЫЛА БЫ ЕЙ ЛУЧШЕЙ МАТЕРЬЮ…
 Боль терзала нестерпимо! Не физическая – душевная. Я пыталась мысленно поставить заслон, стенку, преграду пережитому сегодня. Несколько часов судебного заседания отняли все силы. Никогда за себя толком не могла постоять, а тут… Справки, слова, документы, свидетельства – все разбивалось, словно волна о бетонный забор, о буковки Его Величества – Закона.
«Может, что-то еще нужно было сделать?» - спрашивала себя и еще глубже зарывалась в одеяло и плед. Так пыталась согреться, унять колотивший меня озноб. Выбраться из этого «гнезда», чтобы заварить чаю, казалось немыслимым. «Наверное, именно так люди сходят с ума!» - хорошо, что зеркало было далеко, в прихожей, иначе я испугалась бы отражению.
«Господи, Юленька, девочка моя родная, как ты там?!» - меня снова затрясло. Как тогда, ранним субботним утром почти год назад. Всегда сплю очень чутко, поэтому странный шорох у входной двери услышала сразу. Открыла дверь, решив, что соседский щенок сбежал и теперь тычется в поисках родных запахов своего дома. Случалось, что возвращала беглеца, но в этот раз был не щенок. Возле двери, прямо на бетонной ступеньке сидела Юленька, маленькая племяшка – 5-летняя дочка младшей сестры Ларисы. Схватила малышку в охапку – и в комнату! Горячее тельце словно ожгло: температура! И высокая! Я и не заметила сразу, ни во что одета была девочка, ни как выглядит – кинулась смачивать худенькое тельце уксусом, стараясь не касаться кожи ребенка. Знала, как при высокой температуре все болит. Показалось, что Юленька заснула, но все оказалось гораздо хуже. Малышка потеряла сознание.
          - «Скорую»! Мамочка родная… - я кинулась к телефону, долго и путано пыталась объяснить, что с ребенком. Через 15 минут врачи уже осматривали Юленьку. После уколов малышка как-то медленно стала приходить в себя.
- Что же это вы, мамочка, ребенка до воспаления легких довели! – пожилая докторша бросила взгляд на ухоженную квартирку и по-женски не удержалась от упрека.
- Это племянница! – меня бросило в жар от стыда. Попыталась выкрутиться, не выносить сор из избы: - Сестра в командировке.
- Девочку немедленно нужно везти в больницу. Вы можете поехать с нами?
- Конечно, я сейчас! –  забегала по квартире, собирая вещи. Потом бережно закутала Юленьку в одеяло и на руках понесла в машину.
Семь страшных суток провела почти без сна, пока врачи в реанимации боролись за жизнь малышки. В реанимацию, естественно, не пускали. Пришлось, отпросившись с работы, «поселиться» в холле пульмонологического отделения. Мыла полы, ухаживала за малышней, только бы быть поближе к своей Юленьке. Пыталась дважды дозвониться сестре, но та либо бросала трубку, либо «мычала» что-то нечленораздельное. Видимо, была, как обычно, пьяна. С ужасом я думала о том времени, когда девочка поправится, и ее нужно будет отвезти к Ларисе. «Мама, если бы была жива, никогда бы не допустила такого издевательского отношения к внучке. – Тогда же я решила: - Нет, не отдам ребенка!»
Так и сделала. Когда Юленьку подлечили и выписали, увезла к себе. Поражало то, что Лариса не била тревогу, не искала, не звонила. С детства младшая сестрица умудрялась создавать маме проблемы: в 16 лет ее увезли какие-то рокеры на море, и целую неделю мама мучилась неизвестностью, не зная, где она и что с ней. Злые языки болтали, что стала Лариса штатной путаной возле «Интуриста». Никто, наверное, так не обрадовался заявлению Ларисы о своей беременности, как я.
- Конечно, рожай! Помогу, если что… - своих детей у меня быть не могло: приговор врачей лишил всякой надежды. Я надеялась, что ребенок поможет сестре повзрослеть и остепениться. Какое там! Грудного молока у Ларисы была прорва, а она умудрялась исчезать в загулах, оставляя малышку без еды. Мне приходилось кормить ребенка из бутылочки, а когда та плакала, кричала, я совала в маленький ротик свою пустую грудь. Юленька сразу успокаивалась. Потом умерла мама, а Лариса вообще пошла, как говорится, «вразнос». По выходным я старалась забирать малышку к себе. Ходила с ней в парк, в кафе, водила на детские спектакли и в цирк. Каждое посещение убогого, грязного дома сестры вызывало рвотный рефлекс. Особенно одутловатое, отекшее от постоянных оргий лицо Ларисы, а «черный» язык её отбивал всякую охоту общаться. Но Юленька! Она-то причем? Я терпела: приходила, забирала девочку в пятницу, а в воскресенье вечером отводила назад. Если картина в доме сестры была совсем удручающая, снова увозила малышку к себе. Благо, машина слушалась и почти не ломалась. Даже в садик устроила Юленьку неподалеку от своего дома, знала всех ее друзей в группе, воспитателей, многих родителей. И вот теперь терпению пришел конец. Привезла Юленьку домой, искупала, накормила вкусненьким и объявила:
- Все! Будешь жить у меня. Хочешь, моя маленькая?
- Да-да-да! Анечка, а ты меня не повезешь к маме?
- А ты хочешь?
- Нет-нет-нет!
-Тогда едем в магазин за игрушками!
-Ура-а-а!
И отправились совершать настоящий «взрослый шопинг». Имея высшее образование,  тренированный мозг, я имела приличную работу и стабильно высокий заработок, что было предметом злобы и зависти сестры. Все эти страсти, вкупе с невообразимыми сплетнями, что обрывками долетали до моего уха, совершенно не трогали. Лишь бы оставалась возможность нянчить племянницу! Всю свою нерастраченную нежность я готова была отдать малышке.
Мы с Юленькой накупили кучу игрушек, платьиц, костюмчиков, пижамок, туфелек – всего-всего! Еле донесли из машины в квартиру. Пришлось несколько раз спускаться. Юленька была так счастлива! Все мы с ней разобрали, разложили…и тут в дверь кто-то позвонил! Наперегонки помчались мы с ней к двери, открыли и…  Я застыла от ужаса: в проеме двери стояла Лариса!
- Что, прибарахлились? Отлично! А теперь собирайся! – хрипло крикнула она Юленьке. – И быстро домой!
Девочка прижалась ко мне всем тельцем и мелко-мелко задрожала.
Я поняла: сейчас или никогда!
- Слушай! Что тебе от нас нужно? Денег? Я дам. Сколько?
- Много, у тебя столько нет. Иди сюда, сказала! – и снова повернулась к девочке.
Я решила, что попробую, все-таки, «выкупить» нашу с Юлечкой свободу:
- Зайди!
Лариса вошла, осмотрелась:
- Да уж, хорошо живешь! Ладно, на месяцок тебе оставлю Юльку…за тысячу. – Помолчала и добавила, ухмыляясь: - Долларов!
Я решила соглашаться на ВСЕ условия:
- Хорошо, вот тебе! – сходила в спальню и вынесла оттуда деньги.
- Смотри, слушайся тетю Аню! – глаза Ларисы жирно заблестели при виде денег. Она вырвала доллары из моих рук и ушла, гулко хлопнув дверью. Не поцеловала ребенка, не спросила, где Юленька была все это время, здорова ли…  Да мачехи лучше бывают! Я не знала, на сколько времени хватит этому чудовищу тысячи долларов, но какое-то время я отыграла! Несколько счастливых месяцев жизни с моей девочкой пролетели в тишине и покое. Ну, «спустит» все деньги, пропьет со своим сожителем Димкой и их общими собутыльниками, придет еще. Ничего не пожалею, только бы девочка жила в нормальной обстановке! Но я свою сестру недооценила: пришла не она, а повестка в суд. То ли Лариса решила побольше денег с меня взять, то ли унизить и лишить родного человечка – Юленьки. В моей фирме были отличные юристы. Они  за месяц подготовили все необходимые документы. Казалось, мы предусмотрели все, чтобы обеспечить девочке нормальную жизнь. Был назначен день судебного заседания. Я помню: первая седина у меня появилась именно в этот месяц – месяц ожидания.
Юленька за это время поправилась, похорошела так, что на улице и в супермаркетах люди, глядя на нее, расцветали улыбками. Красавушка моя!
В «судный день» я отвела мою девочку в садик и отправилась на свою «Голгофу».
Выслушав всех, судья (женщина!) приняла решение:
«Именем Закона… ОСТАВИТЬ ЮЛИЮ С МАТЕРЬЮ…». Остальные слова не помню. Только сестра, проходя мимо, прошипела злобно: «Пустоцвет…»
Что делать? Что делать? – вопрос молотком стучал в голове. – Ну уж, нет! Вы меня разозлили! Ребенок! О матери подумали! А о ребенке? Почему никто не подумал, как будет для ребенка лучше?! Озноб как-то сразу прекратился – я превратилась в цунами, в львицу, которая будет защищать своего детеныша. У меня все получится: Юленька будет со мной и в безопасности.