Эра Овна 16. Сменхкара

   Брат не справлялся, люди не слушались. Жена Сменхкара, даже и не пыталась управлять. Она потеряла уважение к мужу и смысл, возможно, ей не хватало самого главного – любви. Меритатон отрастила волосы, перестала следить за собой. Волны грязных волос опустились до пят. Внимание рассеивалось, воздушное, прозрачное состояние без движений. Жена Фараона не воспринимала вопросы, бездумно и бездушно реагировала на начало любой беседы, потеряла смысл. Лишь изредка возникали вспышки гнева, тогда она устраивала беспорядок, так выражала отношение к миру. Потом всплеск утихал, а разбросанные вещи успокаивали. Брат поддерживал такое положение вещей. Сменхкара не принимал холод и отторжение жены, вместе с ней участвовал в протесте и закрылся от мира.
   Дворец Фараона был ужасен, огромное захламлённое помещение, нора для отшельников. Удручающее впечатление, я столько раз пытался развеселить брата, вывести к людям. Сменхкара не слушал, только музыка отвлекала. Душа брата пела через ноты и мелодии. Прекрасные звуки открывали желания, помогали услышать собственные мысли. Свет музыки проникал лучами в самые затаенные уголки души. Мы научились вместе петь, сливаться с бесконечностью. Чистые ноты, волшебные сплетения, музыкальная фантазия без границ. Мировое хранилище музыки, весь диапазон мелодий были доступны брату. Он играл на флейте, создавая поразительные звуки, проникающие в сердца людей. Сменхкара не хотел передавать знание людям. Брат всего лишь общался с окружением, вместо слов, он пел. Не спрашивал как дела, не проживал сложные ситуации, просто сочинял и дарил музыку. Сменхкара начал записывать и запоминать свои произведения,  но к правлению, это не имело никакого отношения.
   Как Фараон, Сменхкара вернулся к истокам, восстановил в Фивах некоторые формы поклонения Амону, много внимания уделял символам старого времени. Брат проникся единством, поверил в Амона, изучил ритуалы, мифы, слушал жрецов. Сменхкара стал зависим от информации, забыл про линию Солнечного диска. Под влиянием жрецов он перестал думать, заниматься делами, ушел в музыку, общение с женой и молчание. Многие пытались расшевелить брата на управление, мотивировать, ничего не получалось. Молодой фараон впечатлялся, но возвращался в свои покои и на следующий день продолжал свой привычный образ жизни. Меритатон стала болеть, волнами, от совсем плохого состояния до безразличия. Брат заразился и этой зависимостью.
   Наступило время, когда все, и Эйе, и Хоремхеб пришли к выводу, что это тупик. Сменхкара начал при Эхнатоне, без воли и стратегии отца, не смог править и года. Политическая и военная ситуация напряглась до предела. А я боялся думать о власти. Вот так, прямо сейчас в 9 лет всем этим заниматься? Я, совершенно, не готов.
   Паренеффер застал меня рядом с картиной, где Геб и Нут, где мы начали рисовать вместе. «Мальчик мой, я знал, что найду тебя здесь, что с тобой происходит?», - я рад был беседе с другом, - «Я не знаю, вдруг какой-то стопор, неуверенность, страх перед будущим», - «Ну, если ты осознаешь страхи, то легче всего с ними справиться». Архитектор подошел и сел рядом, - «Но прежде чем, с этим работать, нужно понять, что ты на самом деле хочешь?», - я задумался, - «Изменить страну, развить людей, построить новый мир», - уголки губ поднялись кверху.  «Хорошие мысли», - Паренеффер внимательно слушал, - «У меня даже есть целый детальный план, я представляю себе как все должно быть», - «Хорошо. Давай представим, что все это у тебя есть, нарисуй эту картинку, где твое место? Где ты? Как ты выглядишь, что вокруг?», - мутная картина виделась, - «Все вокруг - единая среда, синий, красный цвет, волны энергий», - Паренеффер закачал головой, - «Вот сейчас все станет ясно, отпадет вся шелуха. Какие энергии? Где ты? Тебя нет? Ты понимаешь, что тебя нет?», - «Хм», - я на секунду отвлекся от картинки и проник в логику вопроса, меня это удивило и испугало. Я повернулся к другу с совершенно опустошенным и беззащитным взглядом, - «Как нет?», - «Вот так нет, поэтому ты здесь и сидишь, не сдвигается с места. События будущего не содержат тебя. Не понятно, что тебе нужно». Мне стало грустно, - «Хорошо, а что обычно бывает?», - Паренеффер вздохнул, - «это простая пирамида, там наверху у всех разные желания, но все визжат от восторга», - мне было настолько странно это слышать, - «Что значит «визжат»?», - я не видел восторга в моих энергиях, я был всем, и больше ничего. «Но я много чего хочу!», - Глоток свежести вдохнул архитектор, - «Кто-то представляет себя в огромном дворце, кто-то в окружении женщин, это должна быть детальная картинка с четким материальным представлением», - «Я попробую».
   Я только и думал о будущем, все дела отложил. Как жить? Любое дело без основания – пусто. Особенно ярко меня впечатлил сон. Мне приснилось, как я иду вперед, земля надвигается, движется под ногами, навстречу идут люди, множество людей, но они меня не замечают. Проходят дни, недели, месяцы, эпохи, люди в разных одеждах проходят мимо, а меня нет. Я есть какая-то сине-красная субстанция, периодически превращающаяся в предметы окружающей среды. И всё. Мне стало очень страшно.
   Нет, так не пойдет. Я задумался, что же мне приносит радость? Еда, хорошая погода, общение с людьми, контакты, разговоры. Мне нравятся, когда люди реагируют на меня. Это было с детства, они тянулись, вздыхали, волновались. Мой смех приносил  радость, мои мысли и слова – движение. Мне нравится быть популярным. Но этого мало, мечта должна быть материальной. Я представил себе одежду, близких людей и пространство вокруг, это множество городов, стран. Мои дворцы богато украшены, декорированы, светлые проемы, открытые пространства. Увидел вытянутый в ширину колонный зал, посередине проход с рампой во внутренний двор. Колонны, рампы в других помещениях дворца. Я представил алебастровые стелы между рампами с изображением отца, Нефертити, сестер. Пол между проходами, вымощенный плитками с изображениями связанных пленников — азиатов, ливийцев, нубийцев. Росписи на стенах, гнездящиеся птицы, пасущиеся бычки. Внутренний двор, росписи, декорации, бассейн с цветами, плавающими рыбами, порхающими вокруг птицами. Стены, покрытые глазурованными изразцами, зеленые стволы папирусов, цветы и бутоны лотосов.
   Я нахожусь в большом светлом зале, решаю вопросы государства и мне приятно от этого. Даю поручения. Я свободен. Я решил все вопросы прошлого и обязательств, начал огромное строительство храмов в честь первых богов, сдвинул застой. У меня есть деньги и власть. Эйе и Хоремхеб лишь далекие исполнители моей воли. Жрецы, это те, кому нужно мое слово и управление. Рядом со мной Анхесенпаатон, только её я хочу видеть каждый день, спать и разговаривать. Мимо пробежал наш ребенок. Я представил церемонию «явления» на огромном дворцовом балконе в Ахетатоне, толпа людей, приятное чувство. Я поднимаю руки к небу, потом опускаю вниз, пою, люди смотрят и слушают, единение идет от меня. Огромная толпа людей, это хорошо одетые улыбающиеся люди, в толпе есть дети, они приветствуют меня с уважением. Изображение будущего доставило мне огромную радость.
   Паренеффер нашел меня на следующий день, - «Теперь нужно спуститься вниз основания пирамиды», - «Это как?». «Ты представил себе картинку?», - «Да», «Опиши!», - я описал в подробностях мои покои, дворцы, Анхесенпаатон, детей, благополучие людей». «Теперь представь свои ощущения», - я представил радость, любовь, свободу, огромное удовлетворение от каждой частицы моего будущего, улыбка растянулась во все лицо, - архитектор засиял, - «Следующий шаг. Что тебе нужно сделать для того, чтобы все это сбылось?», - я задумался, - «…практически ничего, просто жить дальше. Быть немного активнее», - «Что значит, для тебя «быть активнее»?», - ответ был готов, - «Эйе и Хоремхеб высказывались на счет моего правления предположительно, мне нужно пойти к ним и поговорить». «Что тебе нужно сделать для того, чтобы пойти и поговорить с ними?», - «Ничего особенного, принять окончательное решение, что я хочу стать новым Фараоном», - «Что тебе нужно сделать для того, чтобы принять такое решение?», - мои глаза полностью открылись, - «Я готов стать Фараоном Египта».   
   Процесс запущен. Так началось правление Тутанхамона.