Писательский путь к читателю

               

     Я сидел на сцене за столом президиума. Рядом – еще трое представителей писательской интеллигенции. Двое прозаиков и один поэт. Перед каждым лежала стопка их авторских книг, изданных за свой счет, которые и прозаики и поэт надеялись продать, пришедшим на встречу с ними  читателям.
     Такая надежда была и у меня. Но в ее осуществление верилось с трудом.
     Я подсчитал: пришедших на встречу было меньше, чем книг на столе. А если из числа сидящих в зале исключить членов семей, родственников и друзей двух прозаиков и одного поэта, то получится - книг вообще продавать некому.
     Авторы сидели хмурые, незаметно поглядывая на дверь, ведущую в пустой зал на триста человек,в котором проходила встреча. Но в зал никто не входил. Покупателей не прибавлялось…
     В подобных встречах я принимал участие уже четвертый раз. На  трех предыдущих удалось продать двенадцать экземпляров своей книги. Чтобы вернуть сумму  взятую в долг для ее издания  нужно продать  еще, как минимум,  восемьдесят пять штук. Если учесть, что подобные встречи проходят крайне редко, то необходимое количество книг я, возможно, продам лишь в течение нескольких лет. А занятые деньги я обязан вернуть через два месяца.
     Сумма долга,  равная нескольким моим пособиям по безработице, отравляла жизнь…Но  невыносимее были молчаливые взгляды жены, которая терпеливо ждала, когда мне надоест быть нищим писателем и я, наконец-то, пойду работать. Тем более, что она договорилась со своим знакомым-земляком  и меня согласны взять в бригаду, одной из мусороуборочных машин. 
     Смотреть в пустой зал не было ни сил, ни желания. Перевел взгляд на стоящего у микрофона коллегу, читавшего отрывок из своего романа. По заштопанному локтю на рукаве его пиджака можно было безошибочно определить – свой роман он продает уже не первый год. 
     Чем дольше я смотрел на его  покрытый испариной лоб, на  ужимки и гримасы, которыми он сопровождал чтение стараясь вызвать интерес к роману, тем больше испытывал  жалость к себе.  Вот оно мое будущее!
     Закончив чтение главы, прозаик сел за стол президиума.
     В зале захлопали его поклонники  – жена, сын и дочь.
     Ведущий встречу назвал мою фамилию.
     Я направился к микрофону и сразу же мое авторское самолюбие было уязвлено: сидевшая у двери девушка встала и вышла из зала.
     Ее бестактность выбила меня из колеи.
     Читать рассказ из своей книги начал трудно, с остановками и запинками. Хотел уже прекратить чтение, отказавшись от возможности продать хоть несколько экземпляров  книги, как дверь открылась и в зал вернулась расстроившая меня девушка.
     Подождав пока она сядет, хотел продолжить чтение рассказа. Но застыл с открытым ртом, глядя на входящих людей. В зале было темно, поэтому рассмотреть всех было невозможно. Думаю, было их не меньше десяти-пятнадцати человек. Расположились они рядом с выходившей девушкой.
     Минуту назад я готов был убить ее, сейчас – расцеловать! Привести в зал больше людей, чем до этого в нем было. Умница!
     Продолжил чтение. Теперь это было не просто чтение, а декламация. Свои рассказы я знал наизусть. Поэтому они лились из меня, как пшено из порванного мешка.
     Впервые в жизни  физически ощутил наличие в голове двух полушарий мозга…Если одно выдавало в зал читаемый мной рассказ, то второе вело арифметические подсчеты. Их нехитрые выводы заставили меня поволноваться…Если каждый из пришедших в зал захочет купить по одному экземпляру моей книги, то книг всем  не хватит…Ведь я взял с собой на встречу, по прежнему опыту, всего пять экземпляров…
     Появились признаки приступа изжоги. Жжение в желудке  усилилось, когда увидел, как в зал вошла еще большая группа людей. 
     Какой идиотизм!… Какая нелепая ситуация!…Читатели пришли купить мою книгу, а книги нет! Она пылится дома, в кладовке…
Заволновались писатели на сцене и их домочадцы в зале.
     Один из прозаиков передал сидевшим в зале членам своей семьи записку, прочтя которую два человека торопливо вышли из зала. Думаю, записка требовала срочной доставки в зал дополнительного тиража его книги.
     Невнятной скороговоркой завершил чтение рассказа. Поклонившись аплодировавшим в зале, я приветливо помахал рукой опоздавшим группам и торопливо направился за кулисы сцены. Проходя мимо председательствующего, сказал ему, что срочно нужно выйти. Тот, понимающе кивнув, шепнул, где находится туалет.
     Из туалета позвонил домой. Попросил срочно привезти свою книгу.
     - Сколько? – спросила жена.
     - Читателей в зале больше сотни, - ответил я, суеверно боясь назвать количество экземпляров  возможной продажи книги. – Только быстрее…
     Вернувшись за стол президиума, заметил, что народу в зале еще прибавилось. Напряженно всматриваясь в плохо освещенный зал, попытался пересчитать потенциальных покупателей. Сбился на пятьдесят  восьмом.  Пожалуй, столько же осталось несосчитанными…Около ста двадцати человек!
     Дыхание перехватило от возможной финансовой удачи… Вытер рукой выступивший на лбу пот. Если, действительно, сидящие в зале купят мою книгу, то я смогу отдать большую часть всех семейных долгов…Это если продавать ее по моей старой цене… А если чуть набросить, скажем, за цветные иллюстрации?..
     Наклонился к соседу.
     - Почем будете продавать страдания своих героев? – приценился я, кивнув на лежащий перед ним роман.
     - Думаю, по пятнадцать, - ответил прозаик, производя на листке бумаги арифметические расчеты. – Но вам отдам дешевле…
     По пятнадцать!!! А я хотел просить за свою книгу десять! Тогда и я пущу по пятнадцать…Если не по десять, а по пятнадцать? За ушами что-то щелкнуло, загудело и выдало цифру, от которой голове стало жарко, а по спине трусцой пробежал мороз…
     Представил сегодняшний вечер, когда жена, сын и я вернемся домой. Предложу всем сесть вокруг стола. Выложу на него деньги, вырученные за продажу книги, и попрошу жену пересчитать их. Пока она будет пересчитывать, буду наблюдать за выражением лица жены и сына. Уверен, конечная сумма вызовет у них плохо скрываемый восторг. Предложу жене отсчитать сумму долга и отложить ее в сторону. Замечу как сын борется с желанием напомнить мне обещание подарить ему компьютер. Но ему хочется быть мужчиной, как-никак уже пятнадцать лет, и он молчит. Но глаза выдают его нетерпение. Жена не выдерживает и вспоминает о моем обещании. Сделав паузу, я говорю сыну – завтра у тебя будет компьютер.
     Жена, растроганная и счастливая, сидит молча, глядя на меня, будто видит впервые. Я знаю – она никогда ничего не попросит себе. Поэтому беру из лежащих на столе денег несколько купюр.
     - Купи себе что-нибудь, - говорю, кладя их перед женой.
     Супруга заплачет. Оно и понятно: я никогда не давал ей раньше столько денег.
     Подаю жене телефон и прошу позвонить своему земляку. «Зачем?» спрашивает заплаканными глазами жена. «Затем, - поясняю, - что твой муж прокормит семью и будучи писателем. Пусть ищут себе в мусороуборочную бригаду кого-нибудь другого!»
     …Поэт у микрофона взял немыслимо высокую ноту, от которой в зале испуганно  заплакал ребенок. Его крик вернул меня в зал, в дверях которого показалась жена с сыном. За спинами у них были полные рюкзаки. Под «мышками» они вдвоем несли большую спортивную сумку, ручка в которой, по-видимому, от тяжести, оборвалась.
     Сердце благодарно екнуло -  по моим грубым подсчетам жена с сыном принесли не меньше полутора сотен экземпляров книги. Решаю: дам сегодня жене денег и на сапоги!
     Поэт вдруг замолчал. Я глянул в сторону микрофона, где с открытым ртом стоял потный поэт. Он всматривался в полутемный зал  откуда доносился шум.
Я посмотрел туда же.
     Все, сидевшие на задних рядах встали и двигались к выходу.
     Через минуту в зале остались тринадцать человек, которые сидели в зале с  начала встречи.
     В зал донеслась музыка, которая становилась все громче.
     На первом этаже заработала дискотека.