Том 1. Общественность против Китайского Болванчика

Конкурс Копирайта -К2
Дело «Общественность против Китайского Болванчика»

Судья – Анн Диа.
Прокурор - Лев Рыжков.
Адвокаты – Лазарь, Федор Кузьминский
Присяжные – Алекс Беляев, Александра Стрижёва, Анна Снежина 2, Клара Хюммель, Людмила Федосеева, Марина Добрынина, Николай Григорьевич Малахов
Подсудимый – анонимен до конца процесса
Пристав - Ива

Подсудимое  деяние  http://www.proza.ru/2013/01/02/1247

Внимание! Важно!
Действует ЖЕСТОЧАЙШАЯ модерация!! За все выкрики и высказывания не по делу будет выноситься сначала предупреждение (решает Судья), затем – удаление из зала (в третью ветку – http://www.proza.ru/2013/01/02/1314).

Под данным текстом оставлять реплики имеют право:
- Судья
- Прокурор
- Адвокаты
- Подсудимый
- Приглашенные участники (Свидетели и Эксперты)
- Пристав

Присяжные общаются только в Комнате присяжных http://www.proza.ru/2013/01/02/1327

Допускаются отдельные возгласы из публики, но учтите, они могут быть отклонены Судьей или Приставом. Настоятельная просьба! Если кому-то будет невтерпеж, лучше высказываться в специально отведенном месте – ветка «Кулуары» http://www.proza.ru/2013/01/02/1314

Если имеете очень важное сообщение, можно спросить разрешение у Судьи (напрямую или через Пристава) и, получив  его,  выступить в Зале суда.

Регламент процесса читайте здесь  http://www.proza.ru/2013/01/02/1223

*****************

26 декабря 2012 г



РЕЧЬ  СУДЬИ  АНН  ДИА

Леди, джентльмены и кадвашники!

На нашем писательском форуме слушается дело «Общественность против Китайского Болванчика». Нам с вами предстоит определить в ходе дебатов: присутствует ли в опубликованном материале состав преступления, какого рода, заслуживает ли Автор порицания, и в чём оно должно быть выражено?

Слово, как известно, — самое мощное оружие. И самый сильный зверь в природе — человек, им обладающий. Перед нами человек, публично высказавшийся, готовый отвечать за свои слова. И отвечать он будет по двум аспектам.

Во-первых, по содержанию своего произведения. Не несёт ли оно морального вреда читателям, не повергает ли их в уныние и безысходность? Не провоцирует ли оно вражду между различными слоями единого сплочённого народа? Не искажает ли Автор общепризнанные факты и события в стремлении к быстрой популярности?

Во-вторых, мы должны рассматривать это произведение и с точки зрения качества его написания. Имело ли оно право быть опубликованным на уважаемом ресурсе, где сосредоточены лучшие творческие силы русскоговорящих и пишущих авторов? Не оскорбляет ли оно чувства авторов более трудолюбивых и способных, но не имеющих возможность выхода к широкой публике? Не дискредитирует ли оно высокое звание русский народный писатель в глазах мировой общественности, не профанация ли это писательского мастерства в умах начинающих молодых авторов?

Как судья на этом процессе, надеюсь на конструктивный диалог всех его участников. Пусть выскажутся все, кто что-то имеет сказать. Пусть вопросят и получат ответы все, у кого ещё есть сомнения. Удачи и вдохновения прокурору и адвокатам. Хладнокровия обвиняемому. Терпения присяжным. Хорошей памяти свидетелям.

К присяжным у меня есть одно пожелание ещё до начала процесса. В деле упоминаются белые ленточки. По этому поводу год назад вполне определённо высказался наш бывший, нынешний, да и, похоже, всегдашний гарант. Прошу вас, присяжные, не учитывать его высказывание при вынесении своего решения, поскольку гарант не заявлялся участником этого процесса, и всякое его высказывание по существу разбираемого дела я буду рассматривать как давление на суд.

Процесс начнём с опроса свидетелей обвинения, чтобы сразу очертить круг претензий к Автору произведения. Первым с опросом выступит прокурор. Дадим стороне защиты чуть больше времени. Оно им точно понадобится. На этом поблажки кончились.

Ну, с Музой! 


*****************


РЕЧЬ ПРОКУРОРА ЛЬВА РЫЖКОВА


Уважаемый суд!

Прежде, чем перейти к бичеванию недостатков и поощрению достоинств текста, предложенного на рассмотрение суда, должен отметить одну из тенденций нынешнего литературного процесса. В частности, появление какого-то количества литераторов, чья цель состоит не в том, чтобы порадовать, развеселить читателя, и даже не в том, чтобы рассказать ему интересную историю – такую, чтобы захватило дух. В сферу целеполагания таких литераторов не входит и сеяние разумного-доброго-вечного. Они не дают полезных советов, не объясняют устройство и законы жизни, не затрагивают сущностных философских проблем. В произведениях таких писателей отсутствует четкая прорисовка фабулы. Цель группы литераторов, о которых я веду речь, принести читателю боль и страдания.

Чтобы не быть голословным, предлагаю обратиться непосредственно к тексту. Итак, рассказ, причиняющий боль и страдания, называется «Китайский болванчик». Пусть название вас не обманывает – Китая здесь нет (кроме однократного упоминания города Харбин). Игривый суффикс «-чик» тоже, со всей очевидностью, призван ввести нас в заблуждение. Никакой игривости в тексте мы не найдем.

Фабула произведения: женщина с двумя детьми, двумя чемоданами и китайским болванчиком спасается из революционного Петрограда в степях Украины, добирается до некоего безымянного хутора, селится у добрых крестьян. Потом, совершенно необъяснимым образом, дети заболевают, умирают. Собственно, это всё.

Насколько мы помним из бессмертной классики, плохой конец свойствен трагедиям. Да, и у Шекспира, и у Софокла, и даже у Александра Островского можно встретить «плохие» концовки. Но разница этих великих трагедий с рассматриваемым нами прозаическим недоразумением состоит в том, что классики писали не для того, чтобы все плакали. Смерть героев в трагедии осмысленна, происходит, как правило, под занавес пятого действия, после того, как герои выплеснут свои страсти, красиво полюбят, подвергнут бичеванию пороки общественного строя, выступят за правое дело, потерпят поражение в борьбе с непобедимой системой. Смерть героев трагедий – вторична. Не ради того, чтобы напоить героев ядом, писал Шекспир «Ромео и Джульетту». Не для того, чтобы полюбоваться красивым полетом, сталкивал Островский со скалы свою Катерину. Смерть, пусть даже красиво обставленная, не есть самоцель для подлинного художника слова. Это – финальный штрих, печальный росчерк изысканного авторского пера. Смерть героев для мастера – способ донести до читателя свою правду (в отсутствии таковой – поделиться эмоциями), заставить читателя думать.

Но о чем же заставляет нас думать набор абзацев под названием «Китайский болванчик»? Да, собственно, ни о чем. Гибель детей не имеет ни малейшего смысла и оправдания. В финальных строках проскальзывает робкий тезис о том, что «красные» лучше «белых». Но и только. Пусть даже они и лучше (о чем неоднократно рассказывала нам литература социалистического реализма и бессмертное «Хождение по мукам» Алексея Толстого), но стоит ли из-за этого убивать детей?

Все мы, прозаики и поэты, люди, не обделенные фантазией. Все мы знаем, что существует прием под названием «рояль в кустах». Это – внезапное спасение, приходящее к героям откуда ни возьмись. Прием обычно используется в боевиках, приключенческой литературе, фантастике. Что мешало автору спасти детей? Пусть бы ворвалась на хутор буденовская конница. Пусть бы среди усатых краснознаменных наездников оказался добрый доктор! Пусть бы он спас бедных детишек. Был бы тот самый случай, когда употребление «рояля в кустах» стоило бы поощрить. Но нет! Автор даже и не думает о том, чтобы предоставить своим героям хотя бы эфемерный шанс на спасение. Потому что не в спасении человеческих жизней состоит цель автора.

Его цель – сделать читателю больно, просто кого-нибудь замучив. Желательно слабого и беззащитного. Замучить без всякой цели и смысла. Просто потому, что автор хочет, чтобы читателю стало больно. Автору НАДО, чтобы читатель плакал.
В данном случае автор подобен дворовому гопнику с прыщами вместо мозгов. Этот гопник затаился в подворотне со слезоточивым баллончиком в потных ручонках. Он брызжет в глаза проходящим женщинам (мужиков боится). Этот хулиган тоже хочет, чтобы люди плакали. И в данном случае я полагаю действия автора и действия отморозка из подворотни совершенно аналогичными явлениями одной природы.

Что касается статей обвинения, то я вменяю автору десять из одиннадцати пунктов списка.

1. Вещь не оригинальна, такое читали миллион раз, ни одной свежей мысли, - да, несомненно. Мысль о том, что красные, лучше, чем белые, оригинальной не назовешь. Что до реалий гражданской войны, то они описаны с большим толком у множества советских писателей.
2. Отсутствует смысл, вещь бессюжетна, - И снова полное попадание, по всем подпунктам.
3. Сюжет не проработан, эпизоды не связаны друг с другом, в повествовании присутствуют логические дыры. – Приведу пример лишь нескольких таких «дыр». Муж главной героини, отвозя семью на вокзал, демонстративно надевает белую ленту, отчетливо зная, что его могут расстрелять. Но, видно, это такой высокоморальный «офицер-офицер», что жизни детей для него, по сравнению с белой лентой – ничто. Как семейство, во главе с пафосным олигофреном при белой ленте добирается на вокзал – ведомо одному лишь автору. Правильный ответ «как-то». Далее. Героиня вместе с детьми выходит в глухой степи, ее бессовестно ссаживает одуревший от жажды грабительства извозчик. Но, каким-то образом бедная женщина добирается до нужного хутора. И, более того, к нужной хате. Притом в тумане. И подобным нелепицам на четырех страницах текста – нет числа.
4. Сюжетные повороты предсказуемы, читать скучно. – Я до последнего надеялся, что автор пощадит детей. Но здравый смысл говорил, что обуреваемый жаждой мучительства автор неминуемо и бессмысленно умертвит всех. Так оно и вышло.
5. Образы героев не раскрыты, персонажи картонные. – Несомненно. В подтверждение тезиса рассмотрим образ отца семейства. То, что он человек откровенно неумный – мы уже убедились. Но у него еще и своеобразное чувство юмора. «Смеясь», он «утаскивает» извалявшихся в луже детей и жену мыться. Прямо добрый Мойдодыр, а не отец. «Народница» Анна – образ по определению глубокий, которому стоило бы уделить внимание. Но мы знаем только о том, как она доит корову, чистит в свинарнике, а также, обильно потея и изваливаясь в перьях, рубит головы петухам. Очевидно, убивает каким-то изощренным способом.
6. Диалоги примитивны, описаний нет или они крайне примитивны. – Диалоги назвать примитивными нельзя, потому, что их просто нет. Что до описаний, то вот ярчайший образец: «Туман застилал половину селения, наползая прямо с реки». То есть, ровно половину селения. Геометрический такой, наползающий туман. А вот описание звездного неба: «Полумесяц засверкал также ярко, как звезды».
7. В тексте много пунктуационных и орфографических ошибок. – Единственный пункт, по которому автора можно оправдать. Ошибок – немного. Но они, конечно, есть.
8. Проблема, понятая в тексте, неактуальна и никого не интересует. – Как мы уже установили, единственной связной моралью текста является небесспорное утверждение, что красные лучше белых. Проблема эта интересна и до сих пор, но обсуждается, как правило, в научных исследованиях и на исторических форумах в более аргументированном ключе. Впрочем, есть в произведении еще одна куцая полуфилософема. «Философия народа», по мнению автора, это «крыша над головой, огород и немного птицы». Вот как просто раскрывается тайна русской души, над которой столетиями бьются лучшие умы. «Немного птицы»…
9. Проблема, поднятая в тексте, вредна, оскорбляет нормы морали. – Произведение, как уже указывалось, глубоко аморально. Происходит убийство детей, не обоснованное никакими доводами нравственности. Убийство ради того, чтобы читатель плакал или испытал нервное потрясение. Но, по счастью, автор столь неумел, что даже разжалобить толком не может.
10. Вещь не яркая, не запоминается, прочел и забыл. – В данном случае для доказательства посыла «прочел и забыл» требуется следственный эксперимент. Остается только поверить прокурору на слово – забыть это произведение можно достаточно быстро, поскольку уровень художественного исполнения не позволяет создать ярких образов. Натурам же впечатлительным надлежит забыть текст как можно скорее, во избежание стрессов и расстройств.
11. Текст композиционно не выдержан, автор не имеет представления о необходимых элементах литературного текста. – Думается, автор не имеет о композиции ни малейшего понятия. Ни завязки, ни кульминации, ни развязки, ни раскрытия образов – ничего этого нет и в помине.

В свете вышеизложенного следствие считает, что текст виновен по десяти пунктам из одиннадцати.


ПРОТЕСТ АДВОКАТА ФЕДОРА КУЗЬМИНСКОГО

Ваша Честь!
Позвольте до основного выступления заявить протест!
Регламентом конкурса на данной странице предусмотрена жесткая модерация. Считаем, что употребление Прокурором следующего оборота: "В данном случае автор подобен дворовому гопнику с прыщами вместо мозгов" является оскорблением личности Автора.
Грубо, господин Прокурор! Грубо и недостойно!
Прошу наш протест занести в протокол!



ОТВЕТ СУДЬИ АНН ДИА

Протест принимается.
Авторский замысел и мотивы героев ещё не раскрыты, и делать выводы, даже путём сравнения, ещё рано.
Прошу присяжных данный оборот пропустить мимо ушей.





*****************


РЕЧЬ АДВОКАТОВ


Ваша Честь!
Господа присяжные!

150 строк. Это много или мало?
Любители крупных форм, начинающие каждый абзац со слова «Смеркалось…», поморщатся и отвернутся. Минималисты, пытающиеся в один крошечный псевдоафоризм вместить вселенскую мудрость, состроят презрительную гримасу.
150 строк. Для кого-то это - анекдот, а для кого-то - целая эпоха.
В нашем случае в 150 строк Автор уместил целую жизнь. Жизнь Женщины.

Взяв сложный исторический период существования нашей Родины, Автор рассказал об одной единственной человеческой судьбе, неразрывно связанной с судьбами многих в разваливающемся, агонизирующем, апокалиптичном мире.
Автор использовал единственно возможный в данном случае прием: не персонифицировал героев рассказа. В повествовании очень мало имен, а у Главной Героини его нет вообще. Это позволяет читателю думать, что случившееся могло произойти где угодно, с кем угодно и когда угодно. При этом совершенно ясно, что это происходит в нашей стране, с каждым из нас, на изломе эпохи.

150 строк. Пока читаешь их, рушится не только мир, рушится простое женское счастье.
Маргарита Пушкина писала: «Игры мужчин с войною трудно запретить». Почему-то именно мужчинам свойственны эти игры. Женщине же важнее создать свой мир, именуемый семьей, в котором счастливы будут все. А китайский болванчик, покачивая головой, не будет олицетворять древнее: «O, tempora! O, mores!», а лишь тихое, светлое душевное умиротворение.
Но мужчины неумолимы и вслед за окружающим миром разрушают свой собственный. Можно глумиться над желанием женщины «чтобы было все, как у всех», но именно в этой простой формуле скрыто стремление подлинного мира.

Господин Прокурор называет рассказ «бессмысленным», определяя его цель, как «сделать читателю больно, просто кого-нибудь замучив», проводя шокирующие параллели личности Автора с дворовым гопником «с прыщами вместо мозгов». Неужели, Господа Присяжные, с Вашей точки зрения, такова должна быть нормальная реакция на этот искренний, очень женский, тревожный рассказ-предупреждение, рассказ-беспокойство?

Рассказ не оригинален, с точки зрения Господина Прокурора? По-видимому, да. Как не оригинальны женское счастье, женские переживания за судьбы своих любимых, женское горе, наконец. Такое история видела миллион раз! В чём тогда смысл повторения таких «неоригинальных»  душевных и телесных трагедий? По-видимому, этот вопрос и беспокоит Автора.

Да, Автор не пощадил в своём рассказе детей. И это тяжёлым камнем легло на души читателей. Давайте отвернёмся от того факта, что в это время на юге была эпидемия скарлатины, дети сгорали за двое суток, и если их не интубировали, то они задыхались, принимали мученическую смерть. Несчастные родители с ужасом смотрели на своих угасающих детей и практически ничего не могли поделать.  Страшный факт? Да, ужасающий. Но не очень эстетичный. Давайте прикроемся надушенным платочком, и просто не будем принимать этот факт во внимание, назовём «бессмысленным». По-видимому, так мы не испортим себе Авторским рассказом утренний аппетит и позитивный настрой на весь день.

Господин Прокурор откровенно высмеивает в своей речи отца семейства в сцене, которую Автор задумывал, как описание семейного счастья. Удивительно, насколько мы стали старыми, насколько повседневные заботы заставили нас забыть те времена, когда мы были влюблены, когда,  переполнены счастьем, совершали множество забавных, импульсивных поступков. Или это были не мы?

Проблема, поднятая в тексте, вредна, утверждает Господин Прокурор. Удивительная недальновидность! Неужели мы все, в России, в Украине, периодически не становимся свидетелями призывов к вооружённым столкновениям, восстаниям и т.д.? И как мы, мужчины, реагируем на эти воззвания? Во многих из нас, давайте признаемся себе, эти идеи находят живой отклик. Наши глаза горят, наши кулаки сжимаются, брат идёт на брата. И только наши женщины смотрят на нас умоляюще: они-то лучше всех знают, помнят, страшатся наших игр в войну, которые часто заканчиваются совсем не игрушечными трагедиями.

Да, можно этот рассказ прочитать и забыть. Нам вообще свойственно забывать то, что идёт вразрез с нашим хорошим настроением, что мешает нашему «позитиву». Где-то умирают дети? Где-то идут войны? Где-то рушатся судьбы? Это – не позитивное мышление! Так можно запросто расстроиться. Или того хуже – начать думать. Господа, не дай Бог нам с Вами столкнуться самим с подобными «непозитивными» событиями. А для этого нужно всё-таки что-то не забывать!   

В заключение: можно предъявлять множество претензий к языку, историчности, композиции и мизансценам рассказа, но за деревьями нельзя терять лес. Нельзя терять основную идею повествования. Самое важное: что автор хотел сказать и нужно ли это читателю.
Мы отвечаем на вторую часть вопроса однозначно: ДА! Сколько государств сотрясается во внутренних конфликтах в наше «цивилизованное» время! Сколько отцов, братьев, мужей и сыновей отдало свои жизни по чужой, зловещей прихоти.
На чьи плечи ложатся тяготы «игр с войною» в первую очередь? На плечи Женщины.
Сдюжит ли она?
На этот вопрос должны ответить читатели «Китайского болванчика». А читать должен каждый.
Не пугайтесь, здесь всего 150 строк…

Господа присяжные!
По окончании судебного заседания вы должны будете вынести вердикт данному литературному произведению. Мы просим вас только об одном: оставайтесь людьми. И правильное решение не заставит себя ждать.

Спасибо за внимание!
Ваши,

Лазарь и Федор


*****************


Защита оглашает список свидетелей. Это:

1. Удав Юзик
2. Ирина Шкода
3. Ваша Шаша

Обвинение оглашает список свидетелей. Это:

1. Алекс Петровский
2. Румяный Критик
3. Эксперт Архив Архивыч

Также Прокурор просит уважаемого Судью дать возможность ввести в процесс еще одного Свидетеля, который в данный момент находится на пути в Зал заседаний. Имя его будет оглашено по прибытии. Спасибо за понимание!


*****************


Судья принял решение первым допросить свидетеля защиты Удава Юзика.


*****************


УДАВ ЮЗИК

Вопросы к Свидетелю:

1. Что Вы, уважаемый Свидетель, можете сказать об исторической эпохе, в которую Автор “поместил» своих героев? Кажется Вам этот ход оправданным с литературной точки зрения, или Автор, по-Вашему, совершил ошибку, описывая время, в котором сам не жил, а следовательно – мог допустить неточности?

А это - очень "выгодное" время. Своей выразительностью и неопределённостью. В нём нет однозначного врага, который бы носил  чужую форму, говорил на чужом языке и отстаивал заведомо чужие интересы. "Свой" от "чужого" отличается цветом ленточки в петлице, а почему один выбрал красную, а другой – белую; человеку, не имеющему отношения к этой каше, понять невозможно. Героиня, кстати, и не пытается. Ей важно, что её дети остались без няни, а мужа могут убить в любой момент. Причём те, с которыми ушла няня.
Сумасшедший дом. 
Вздыбленный, изломанный, взломанный изнутри мир - и хрупкая женщина, её любовь и её дети, как осколок безвозвратного постоянства. Никакое другое время именно такого контраста построить  не даст.



2. Рассказ называется «Китайский болванчик».   Скажите, насколько, с Вашей точки зрения, символичен (или бесполезен) в рассказе этот самый болванчик?

Традиционно считается, что китайские болванчики символизируют равновесие между материальными благами и духовными достижениями, гармонию и спокойствие души.
Героиня говорит, что для неё он - "символ радости и счастья". Любви, семьи и постоянства. Поэтому она увозит его с собой -  в бегство от голода и неразберихи. Как символ. Как единственный стабильный элемент в общем окружающем безумии. Как зацепку для памяти, как ниточку, которая продолжает связывать её с тем временем и пространством, в котором всё было хорошо.
Исчезновение болванчика означает окончательный разрыв с этим прошлым. Его больше нет - оно рухнуло в пропасть позади героини. 



3. Скажите, нужна ли, с Вашей точки зрения,  такая трагическая концовка рассказа?

Дело не в том, что она - нужна, а в том, что, по сути - неизбежна. Кружевной зонтик не способен защитить от раскалённого пепла. Героиня  и сама осталась жива только для того, чтобы рассказать нам свою историю. И мы не знаем, может быть, завтра её расстреляет какой-нибудь казачий разъезд.
Слом мира - не время кисейных барышень с "обывательскими" идеалами. Это время, когда романтика вооружается когтями, клыками, винтовкой со штыком, а тачанкой - ещё лучше.   



4. Рассказ ведётся от первого лица. Удалось ли Автору, с Вашей точки зрения, убедительно вжиться в «шкуру» героини?

Рассказ очень удачно написан от первого лица  - от лица женщины.  Не переживающей сиюминутно, а вспоминающей события ушедшие. Вспоминающей, чтобы записать - зафиксировать, и, по возможности - забыть. Потому что о них не хочется помнить и не хочется переживать.
Автор целиком спрятался за этого безыскусного рассказчика, чем избавил себя от необходимости душераздирать читателя - героиня уже прожила и самое радостное, и самое трагичное, и не желает проживать ещё и ещё. Поэтому она просто рассказывает, отмечая только самые яркие, отчётливо оставшиеся в памяти детали.



5. Плохой «белый» врач-насильник, ушедший к «белым» муж,  нашедшая у «красных» сочувствие и защиту главная героиня – насколько справедливы кажутся Вам политические симпатии Автора?

Мне жаль, что приходится объяснять вам, что рассказ этот -  не о политике,  идеях, сословия, белых и красных, а сугубо о людях. Которыми в окружении героини движут не великие идеи, а повседневные и даже сиюминутные интересы и выгоды. Сущность каждого, обнажившаяся в эпоху перемен.
Так ли важны ли здесь "белые", "красные", "мужики" и "дворяне"? Крушение государства сломало сословия и перемешало идеи - остался человек, голый в инстинкте обладать (имуществом, властью, телом) - так же, как защитить и выжить.
Когда в будущем не видно даже "завтра" - сиюминутное становится важнее вечного.




6. Рассказ обрывается на самом трагическом месте, при этом несёт в себе некую недосказанность. Подобный обрыв запрограммирован Автором или случаен, как Вы думаете?

Рассказ досказан, с моей точки зрения.  Сопротивление сломлено - у героини не осталось ничего. Ни имущества, ни привычного социального положения. Ни семьи, ни любви, ни болванчика. Ни прошлого, которого больше нет, ни будущего, которое абсолютно неизвестно. Противостояние закончено - мир героини рухнул, не выдержав перемен. Началось что-то новое, но старое - ухнуло в пропасть.



7. По прочтению  рассказа,  не оставляет ли Вас ощущение, что это отрывок из более масштабного произведения. Как Вы считает, стоит ли Автору замахнуться на более крупную литературную форму?

Рассказ может стать частью романа, но вполне может и остаться самостоятельным произведением.



ВОПРОСЫ СУДЬИ УДАВУ ЮЗИКУ:

— Вы утверждаете, что Автор не выказывает своих симпатий к «красным». Тогда почему «белый» муж героини приказал заковать её чемоданы перед отъездом? Не издевательство ли это над несчастным семейством?

Свидетель: Вопрос требует от свидетеля предположения о скрытых намерениях персонажа. Тем не менее, речь идёт, скорее, о непреднамеренной описке автора, чем преднамеренной злокозненности супруга героини.


— И ещё. Не переборщил ли Автор, нагнетая страсти в финале, лишив героиню сразу двух символов будущего: китайского болванчика и детей? Насколько уместна такая неприкрытая жестокость в художественном произведении?


Свидетель: К финалу приводит не насилующая прихоть автора, а естественная логика событий.


*****************

СУДЬЯ АНН ДИА:

ПРИСЯЖНЫМ.
— Прошу вас игнорировать все попытки участников процесса уходить от ответов, спрятавшись за опечатками в тексте Автора. Следуйте истине: что написано пером не вырубишь топором.

УДАВУ ЮЗИКУ.
— Мы рассматриваем не документальное и не автобиографическое произведение. Поэтому ход событий и степень их накала обусловлены прежде всего воображением и художественным вымыслом Автора.

ПРИСТАВУ.
— Пригласите свидетеля обвинения.
И пусть прокурор готовится к опросу.


*****************


ПРОКУРОР ЛЕВ РЫЖКОВ: Вопросы свидетелю Удаву Юзику

1. Можно ли считать убийство детей  художественным приемом, авторской находкой?

2. Как по вашему - было ли в рассказе произнесено новое художественное слово? Сделал ли автор что-то такое, что не делал ранее никто? Если да, то в чем это выразилось?


ПРОТЕСТ АДВОКАТА ФЕДОРА КУЗЬМИНСКОГО

Еще один протест, Ваша Честь!
Сторона обвинения во вступительной речи и в вопросах свидетелям с упорством, достойным лучшего применения, употребляет словосочетание "убийство детей"
Хочу обратить внимание Высокого Суда, что в тексте произведения убийство, как таковое, отсутствует. Дети умерли от болезни.
В соответствии со ст. 105 УК РФ "Убийство - это умышленное причинение смерти другому человеку"
К действиям Автора, а уж тем более персонажей рассказа, определение "умышленное" применено быть не может. Это абсурд!
Прошу снять вопрос об умышленном убийстве детей или потребовать от прокурора переформулировки вопроса.
Заранее благодарю,

Федор Кузьминский



ПРОКУРОР ЛЕВ РЫЖКОВ

Согласен. Перефразирую. Пусть будет "умерщвление детей автором".



СВИДЕТЕЛЬ УДАВ ЮЗИК

В рассказе есть только одно _убийство_ - расстрел Анны и её мужа на мельнице.
Может кто-нибудь в конце концов посмотреть на события рассказа?

Героиня - персонаж полностью противоположный русской женщине Некрасова. Она по складу характера - не борец и не боец. Она светло и тихо счастлива семьёй - в уютной квартире с персидским ковром и китайским болванчиком, объединяющим материальное и духовное, рядом с любимым мужем и детьми, за которыми ухаживает няня.
Ей нет никакого дела до идеологических разногласий, которые вдруг свалились на страну - они её волнуют ровно в той степени, в которой разрушают её семью. Няня рассказывала сказки детям - и бросила их, ушла реализовывать сказку, в которую поверила сама. Муж, любимый и нежно заботившийся, тоже бросил - стал резким, серьёзным, решительным и начал являться домой только ночевать. А потом - не ушёл сам, но отправил семью - на благословенные украинские чернозёмы. (Это, кстати, было разумно - нынешние дети мегаполисов вряд ли представляют себе, что такое разруха в городе, когда в магазинах нет ничего, а в домах - тоже ничего: тепла, света, воды, еды, и всё это негде взять.) И только в этом контексте героиня отмечает, что няня ушла к красным, а муж - к белым (разбежались в разные стороны и бросили её одну с детьми на руках). Кстати, дети в горячечном бреду звали обоих - им тоже не было дела до цвета флагов и лент.
Итак. Молодая изнеженная (кружевной зонтик, воздушные наряды) женщина с идеалом - семья в согласии, уюте и комфорте, против расколотой идеологией, разодранной гражданской войной (и значит - безвластной) страны, в которой каждый выживает, как хочет и может.
У неё были шансы? Воспользуюсь чужой метафорой, но какие шансы у осеннего одуванчика против урагана?
И она теряет.
Няню своих детей. Мужа. Идеалистическую надежду на взаимопомощь людей просто потому, что они - люди. Привычную одежду. Привычный образ жизни. Средства к существованию. Родных. Детей. Достоинство женщины. Китайского болванчика.
Больше терять нечего. Осталась ещё собственная жизнь, но в этой стране и тех степях и она под большим вопросом.

Господин обвинитель видимо издевается, предполагая, что я готов и способен проанализировать пространство мировой литературы в поисках несовпадения с ним элементов рассматриваемого текста. Тем не менее, пространство мировой литературы может нам помочь.
Доказать, что гибель детей не является авторской находкой - никак не является. Автор их вообще не умервщлял. Это случилось, потому что должно было случиться. Потому что во всём произошедшем нет злой воли сочинителя, но есть восходящая к греческой трагедии предопределённость.
Пушистый одуванчик не выстоит против урагана. Так же, как против колеса, вминающего его в грязь.


ПРОКУРОР ЛЕВ РЫЖКОВ

Анализировать мировую литературу в полном объеме не стоит, что вы. Просто озвучьте личное впечатление. Зарядились ли вы добром, любовью, нежностью, прочитав предложения о смерти детей (сценой я это назвать не могу, из уважения к законам драматургии)? Почувствовали ли вы - вот оно! Новое слово в русской, российской литературе! Или же впечатление было другим?

СВИДЕТЕЛЬ УДАВ ЮЗИК

Обычно люди не обращают внимания на то, что много раз видели, слышали и к чему привыкли. Судя по тому, что смерть двух детей - событие, увы, повседневное, обсуждается с особым пристрастием вторые сутки, оно было подано необычно, ново и оригинально, чем публику шокировало, эпатировало и воодушевило на протест.
Хотя лично я нахожу факт их гибели лишь ожидаемым в длинной цепочке закономерностей, следующих из конфликта произведения. Который упорно и преднамеренно отрицается замалчиванием, хотя является естественным смыслом и очевидным достоинством текста.


СУДЬЯ АНН ДИА

ПРИСЯЖНЫМ:
— Убийства детей, как противоправного действия, в произведении Автора не было. Вам следует оценить лишь, насколько их смерть, по задумке Автора, логически и уместно ложится в канву произведения, с учётом, разумеется, всех сопутствующих обстоятельств? И была ли у Автора возможность изменить судьбу детей, не меняя эмоционального воздействия на читателя?


Если вопросов к свидетелю Удаву Юзику больше нет, то я приглашаю свидетеля обвинения.



*****************

Протокол допроса свидетеля обвинения Румяного Критика читайте во втором томе http://www.proza.ru/2013/01/02/1351



© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2012
Свидетельство о публикации №212122501477

Рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2012/12/25/1477