Моё идеальное общество

Вы, доктор, должно быть спросите, с чего это ради я дал заголовок своему очередному творению или, как Вы привыкли говорить, исповеди (не понимаю, чем Вам нравится столь неприятное слуху слово?). Простите, но я не могу дать ответ, который Вас бы устроил, Вы же с рождения придирчивы ко всей поступающей в мозг информации. Почему говорю с рождения? Ах, Вы же не помните меня, Вы были ещё слишком малы! Я был соседским мальчишкой, жил через дорогу, каждый день бегал к Вам, точнее к Вашей старшей сестре. Наимилейшее создание, каждый раз, когда я приходил, кидала в меня дротики. Было больно, но я всё равно приходил.  Эх, прекрасная Ангела… Забудем. Я тут недавно нашёл у Мартина под кроватью хорошо знакомую Вам книгу сэра Томаса Мора, Утопия называется, и придумал, чем можно разнообразить мои к Вам обращения (и да, Вам совершенно не обязательно знать, что я делал у Мартина под кроватью). А то что же я всё рассказываю о своей жизни? Давайте хоть немного пофантазируем. 

Итак, то, каким я представляю идеальное общество. Во-первых, в моём обществе не будет ни больниц, ни врачей, уж простите меня, доктор Шор, но я не считаю эту профессию достойной уважения. В моём новопридуманном мире люди вообще работать не будут. Точнее не люди будут работать, а, скажем, кролики. Уж очень эти милые мохнатые недокошки нравятся мне своим взглядом на жизнь и необоснованной тягой к приключениям. Представляете, кролики будут везде: в метро, на ярмарках, в правительстве. Гениально! А люди будут лишь ходить и улыбаться. Вообще, я первый раз устроился на работу в четырнадцать с небольшим. Нелёгкое было время. Весь список моих поручений ограничивался тем, что я должен был собирать потроха в ведро после разделки мяса. Как же всё-таки Хэрри, мой начальник, любил делать это! Он с такой нежностью смотрел на тушку убитого кабана или барана, что сердце вздрагивало. Так смотрят только на свою невесту в день свадьбы. У Хэрри даже был любимый нож – Альфред, он так его называл. У меня же с Альфредом были, можно сказать, натянутые отношения. Как-то раз, собираясь уходить после очередного рабочего дня, я увидел, что Хэрри оставил своего любимчика на разделочном столе, что было на него подозрительно не похоже, и решил положить его на место. Идя, я каким-то образом зацепился за гвоздь в стареющей стене и упал. Пока падал, успел задеть Алю, и тот в благодарность отсёк мне мизинец на правой ноге, если хотите, могу даже показать. Вот, опять я начал рассказывать о себе. Печально. 

Идеальное общество. Я бы не хотел, чтобы мой мир как-то ограничивался в размерах. Одного острова слишком мало для моих грандиозных планов. Кстати, в своей прошлой жизни я читал книгу одного не то индейского, не то еврейского учителя. В ней говорилось, как создавать вселенную. Может попробуем, Алекс? Я согласен взять Вас в долю, если Вы позволите мне вновь посещать мою любимую палату №53. Вы даже не представляете, насколько зверски я скучаю по Марине. Поскольку исповедуются все пациенты и в принудительном порядке, я, пожалуй, разрешу себе отнять у Вас немного больше  драгоценного времени, чем обычно. Уж очень мой эгоизм требует общения.

 Я не хочу, чтобы в моём мире все люди говорили на одном языке. Да вообще не хочу, чтобы кто-нибудь умел разговаривать. Петь – это да, песни я люблю, но говорить – нет. Хочу, чтобы все общались друг с другом с помощью разнообразных условных жестов. Например, приходишь в магазин с определённой целью купить себе, скажем, книгу Как изменить мир, при этом не изменив себя, за три минуты, а там всё тот же кролик с дурацким выражением лица, и вы пытаетесь объяснить друг другу необъяснимое. Хотелось бы на это посмотреть. Или другая ситуация. Школа (на мой взгляд, какое-никакое, а образование человекам в жизни пригодится), урок Шекспироведения (да, в моих школах будут несколько спецефические предметы), два лучших двенадцатилетних актёра пытаются в немую разыграть одну из сцен Гамлета. По-моему прекрасно.

Следующий пункт в моём проекте идеального мира – деньги. Их не будет. Опять же, в прошлой жизни меня заставили посмотреть простенькую сопливую мелодрамку, в коей некая маленькая рыжая особь женского пола рассказывала горничной сестры её матери о том, как её умерший отец рассказывал ей о том, что было бы здорово, если бы люди расплачивались друг с другом не тусклыми бумажками или монетами, а бабочками и цветами. Он также говорил, что от этого мир стал бы счастливее: вечно улыбающиеся люди имели бы целые плантации цветов, чтобы к ним прилетало больше бабочек. Знаю, бред. Но ведь всё, что я пишу, по сути своей –

бред чистой воды, так что не критикуйте меня за то, что я всё-таки решусь позаимствовать идею этого интересного человека. 

И, наконец, десерт. В моём безупречном мире, как бы это парадоксально не звучало, не будет меня. Человек, по своей сущности, существо вечно недовольное тем, что имеет. Ведь если я каким-нибудь неведанным мне образом попаду в тот мир, который сегодня Вам описывал, я в нём разочаруюсь. Мне захочется всё поменять, перевернуть с ног на голову, и, в конечном итоге, я верну мир в то состояние, в котором он находится сейчас. Я может быть и социопат, но Боготворение это люблю за то именно, каким оно является сейчас. Со всеми войнами, катаклизмами и вечными революциями. Люблю.

Ну что ж, доктор, пора закончить, моя фантазия требует перезарядки. Конец исповеди.