На пятом этаже

        Душно, тяжело дышать. Раскаленный город хрипит шумом переполненных автобусов, дома ощерились рядами белеющих кондиционеров, а на самой последней лестничной площадке  старенькой пятиэтажки все было по-прежнему.
Тетя Надя, раздраженная пятидесятичетырехлетняя женщина, нервно втолковывала соседу:
- А он же, скотина этакая, опять в этом месяце квитанции за квартиру украл. А как я платить буду?
- Да проучить его надо, п....!
Далее следовал неистребимый поток нецензурной лексики. И оба собеседника при этом ничуть не смущались стоявшего рядом пятилетнего внука тети Нади.
О нем стоит сказать особо. Светловолосый, с голубыми, ясно и с радостью взиравшими на мир глазами, он был плодом недолгого союза юной Светы и местного «красавчика», промышлявшего на улицах города сложным ремеслом добычи мобильных телефонов без согласия их хозяев. После бурного трехдневного романа герой-любовник скрылся в неизвестном направлении, а Свете осталась от него только память в милом лице  сынишки.
Тем временем, на площадке продолжали накаляться страсти.
- И все ж только чтоб нагадить, вот сволочь, мразь конченная — не унималась тетя Надя.
- Да таких как он, я пачками ломал по молодости. Было б мне лет тридцать, я б его...
Второй голос принадлежал соседу по этажу, пенсионеру Виталику. Главной особенностью Виталика была его искренняя и неподдельная любовь к водке. Любовь эту он выражал регулярно, в тайных и публичных свиданиях с оной. Тогда то и раскрывалась вся широта души, тогда и вспоминались лихие молодые годы. И начинали литься из уст его речи: о том, как он служил в ВДВ, как со своими пацанами держал в страхе весь район, как ломал лохов. И, словно в лучших произведениях народного творчества, трудно было отличить, что сказка здесь, а что быль.
-... потом же еще и долг насчитают — не унималась тетя Надя - у нас с потолка в дождь вода потоком, а из-за долгов дома эти паразиты крышу отказываются чинить.
- Во-во, надо вот узнать, у кого долг, собраться всем вместе, да и рвануть к этим козлам! А не откроют дверь — выломаем...
- Я подписи в прошлом месяце собирала на бумагу в прокуратуру, чтоб
на ДУ дело завели, так четыре человека подписалось со всего дома! А этот поганец, даже не отозвался, бухает, скотина.
Именно так, в неспешной послеобеденной беседе размеренно текло время. Поводом для пересудов жильцов служил третий персонаж. Имени его никто не помнил, то ли Слава, то ли Валера... Запомнилась союзникам по лестничной клетке только его красная физиономия, да злобный нрав. Но даже не из-за этого презирали ближние похитителя квитанций, а потому, что пил он в одиночестве, так сказать, совершал возлияния в отрыве от общества.
Шутка ли сказать, но и он не всегда был одинок. Было время, когда вместе с будущим расхитителем почтовых ящиков, а тогда еще скромным предпринимателем средней руки, обитала и супруга. Но семейное счастье длилось не долго. Холодным февральским вечером, лишь только опустилась на город чаровница-ночь, а вся природа замерла, будто вслушиваясь в протяжные завывания ледяного ветра, приняв на грудь стопку горячительного напитка, бросился со стулом в воздетой руке на собственную жену горе-предприниматель. Увернулась женщина от караюшего стула, да и была такова.
И вот, уж полтора года, как жил виновник происшествия в своей однокомнатной квартире наедине с зеленым змием. А с недавнего времени начал и квитанции подворовывать. Не совсем понятно зачем. Видно из вредности.
Переполнилась, наконец, чаша народного терпения. В легком, но насыщенном гамлетовскими страстями, диалоге двух известных нам соседей и родилась крамольная мысль отмщения.
Зрела она в седой голове Виталика, не отпускала. Только оформления требовала, четкости. И потому пригласил он на вечернюю трапезу своего духовного брата, а проще говоря — собутыльника, со звучным для российского уха прозвищем. Михалыч.
Я те вот, что скажу: надо его м... проучить. А то барином тут. О... совсем. Да я таких, как он пачками ломал...
Михалыч в ответ лишь многозначительно таращил глаза. Молчаливый был парень.
Позвал его месяц назад культурно отдохнуть, так хоть бы слово сказал,  хрен собачий.
Не прошло и часа, как план генерального наступления был составлен.
На подмогу, а скорее под призывный звон стакана, примчался Юрка из соседнего дома.
Под канонаду ободряющих воплей тети Нади авангард двинулся на позиции неприятеля. После долгих бесплодных звонков в унылую серую дверь врага, из квартиры послышались неопределенные звуки.
- Хтттооо???
- Дед пихто. Соседи.
- Шооо нааада?
- Открывай, скотина! Это ж ты квитанции воруешь!
- Даже исли и я? И щщтоо?
- Я те щас...
Далее следовала тирада, коей позавидовали бы лучшие театральные трагики прошедших лет. Правда, они не смогли бы ею воспользоваться, по причине употребления автором специфичного литературного средства, столь удачно выражающего всю полноту чувств русского человека. Мата.
Так вот, слово за слово, разгорелась нешуточная битва языков. Нужно ли говорить, что не успело догорающее солнце бросить на раскаленный город свой прощальный луч, а баталия уж переросла в прямое столкновение с применением физического насилия. И много славных моментов увидели заплеванные стены в тот вечер. И яростную оборону краснолицего вора официальных бумаг, и неудачный коронный удар Юрика. Не задался он лишь потому, что попал не к тому адресату: под левый глаз Виталика. Что поделать, превратности войны...
Наконец, злобный враг был повержен, восторжествовала социальная справедливость.
Не прошло и недели, как побежденный изобрел новый хитрый способ мести. Купил караоке. И весь этаж вечерами слушал его далекое от академического совершенства, но наполненное душевными страданиями и подогретое градусом, пение
А Виталик разносил весть о победе. И долго еще спрашивали старушки: «Родный, это хто ж тебя так?». На что смущенный герой скромно отвечал: «Да Юрка...». И далее следовал полный красочных описаний рассказ об эпичном столкновении неприятелей.
В общем, итог всему можно выразить просто: на пятом этаже все по-прежнему...