Тот, к кому возвращаешься

– Девушка, Вы отойдёте или нет? Тут люди ждут!

Она поспешно посторонилась, отходя от кассового окна и уступая место старушке, которая стояла за ней в очереди и только что так грубо вернула её к действительности. Бросив рассеянный взгляд на старушку, она снова посмотрела на билет, который сжимала в руках. Сознание не слушалось и отказывалось напомнить пункт назначения, указанный в билете. Это всё успокоительные. После них как зомби. Особенно после тех доз, которые пьет она. Маленькие уже, как правило, не помогают.

На небольшом, похожем на кассовый чек, листочке было написано «Великий Новгород». Хороший город. Хотя с той же долей вероятности на этом билете сейчас могло бы быть название любого другого города. Когда сбегаешь, всё равно, куда. По-крайней мере, ей всё равно. Великий Новгород. Почему бы и нет? Восемь с половиной часов в пути и новая жизнь.

Это хорошо, что чемодан на колёсиках. Она неторопливо направилась к свободному месту в зале ожидания, увлекая за собой свой маленький багаж. Села. Поставила чемодан рядом. Почему зал ожидания? Почему не зал прощания или зал расставания? Неужели ожидание перемен сильнее тоски по тому, что мы оставляем на вокзалах?

Отправление через два часа. И вся её бестолковая жизнь останется на этом вокзале вместе со всей болью, которую ей причинили в этом городе, со всеми разочарованиями, со всеми мужчинами, которых она любила.

Здесь нет и не будет для неё ни места, ни счастья, ни человека, который бы хоть сколько-нибудь ею дорожил. Хотя… Есть один человек, который бы не хотел, чтобы она уезжала. Но именно ему она ни за что бы не решилась сказать об этом своем поспешном решении. Так будет лучше и для него тоже. Наконец она поступит так, как должна была поступить еще три года назад – честно. И почему она вдруг подумала о нём? Лучше не думать, когда у тебя в руках билет в другую жизнь. Это правильно, что он не знает, потому что однажды он уже не позволил ей уйти. Но потом всё равно было много боли.

Он любит её. Скоро уже три года, как она знает об этом. А также знает, что не может ответить на его чувство ничем кроме благодарности. Иногда она винит себя за то, что не оттолкнула его, когда поняла, как он к ней относится. Ей кажется, что она виновата перед ним в том, что позволяет быть рядом, что, возможно, дает надежду, которой не суждено исполниться.

Жизнь - такая несправедливая штука. Если бы мы могли любить только тех, кто этого заслуживает, всё было бы намного проще. Тогда она любила бы его. Она уверена в этом, потому что ни один из знакомых ей мужчин не заслуживает уважения, искренности и любви больше, чем он. Но ведь он сам так решил. Сам остался, чтобы просто быть рядом и защищать её, когда все её оставят, или когда она сама захочет именно его защиты. Почти идеальный мужчина для абсолютно неидеальной женщины.

До его появления в её жизни не было ничего постоянного. Менялись друзья, с которыми она, в конце концов, расставалась из-за невозможности найти общий язык. Расставалась всегда легко. Просто посылала в один прекрасный момент всё к черту и одним резким движением ставила жирную точку. Меняла работы из-за начальников с манией величия, из-за неподходящей зарплаты или потому, что ей просто переставало нравиться то, чем она занималась. Всегда хотела казаться решительной и самоуверенной, а в итоге всё приходилось начинать с чистого листа и часто одной.

А потом появился он. Она даже не может сказать, когда точно это произошло, потому что не знает, какой момент считать моментом его появления: когда она открыла глаза в операционной и словно издалека увидела скрытое повязкой лицо мужчины (как потом оказалось – лицо хирурга, спасшего ей жизнь, когда она после очередного расставания села пьяная за руль и не справилась с управлением), или когда он позвонил как-то вечером, и она поняла, что рада этому звонку. Тогда ей было очень плохо и одиноко, раздался звонок, и незнакомый мужской голос произнес: «Добрый вечер! Вы, наверно, меня не помните. Ваш номер остался в регистратуре, и я просто хотел узнать, как Вы себя чувствуете?» Ей так нужно было поговорить в тот вечер с кем-то… на любую тему.

После того вечера в её жизни появилось постоянство. Это было постоянство его внимания, его тактичности, его понимания и его редких звонков. Сначала это просто льстило её самолюбию, и она воспринимала это как игру, в которой обязательно должен наступить этап, начинающийся словами: «У тебя есть какие-нибудь планы на вечер? Я знаю одно замечательное место». Она знала, что придумает планы на тот вечер и на все последующие. Это всего лишь игра, и ей не будет жаль проигравшего. Но потом она поняла, что он не похож на всех остальных, и что с ним не будет так, как с остальными. Он принял ту единственную роль, которую она смогла ему предложить – роль друга, и постарался сделать всё, чтобы она не чувствовала себя виноватой.

С его появлением у неё появилась спокойная гавань, где можно было пережидать шторма, которыми по-прежнему была полна ее сумбурная жизнь. И только в эту гавань ей теперь хотелось стремиться, когда становилось невыносимо тоскливо и одиноко. А одиноко ей было постоянно.

Она всю жизнь любила неправильных мужчин. Правильные не вызывали у неё никакого интереса. Более того, если они начинали оказывать ей повышенное внимание, то становились просто скучны ей. Она всегда хотела заполучить тех, кто проходил мимо неё, даже не поворачивая головы. Когда ничего не получалось, она страдала, начинала считать себя непривлекательной и не заслуживающей счастья. Мнение всех этих высокомерных эгоистов и циников всегда было для неё до абсурда важным, их внимание – до невозможности необходимым, их любовь – высшей наградой, которой ее одаряли лишь на время.

Почему всё так? Ведь она умна и красива. Ее провожают восхищенными взглядами на улицах, ей говорят комплименты, приглашают в самые красивые рестораны города. Но как только она сближается с кем-то, начинается обратный отсчет. Иногда она абсолютно точно знает, сколько нужно будет отсчитать… до нуля. Как с её вторым мужчиной. Хотя ей он принадлежал ровно настолько, насколько и своей жене. Ещё на первом их свидании онне стал снимать кольцо с пальца и прямо сказал, что через четыре месяца, как раз после его повышения, уедет с женой в Санкт-Петербург. Ей тогда казалось, что четыре месяца – достаточный срок, чтобы дать ему понять, что его жена и в подметки ей не годится. Она сделала всё, что могла. Через четыре месяца он уехал.

Он появился после третьего её неудачного романа, именно в тот вечер, когда элегантно одетый мужчина, сидящий напротив неё за столиком в ресторане, абсолютно спокойным голосом сообщил, что это их последняя встреча. Она только спросила тогда: «Неужели ты не веришь, что я люблю тебя?». А он, даже не задумываясь, ответил: «Ты слишком красива, чтобы иметь сердце».

Именно в тот вечер она в своем вечернем платье зашла в какой-то бар и заказала бутылку водки, чтобы быстрее напиться. Когда бутылка была почти пуста, она села в машину и поехала домой. На одном из крутых поворотов её машину занесло...

Первое, что она помнит после этого, – лицо склонившегося над ней врача. Потом она в течение двух с половиной недель почти каждое утро видела это лицо. Он приходил, спрашивал её о самочувствии, проверял температуру и пульс, и только один раз при этом ей показалось, что он погладил её руку.

А потом, через две недели после её выписки, был тот звонок. Она помнит, как аккуратно он подбирал слова, чтобы она не поняла его превратно, помнит, как высказала ему всё, что наболело, как он слушал её и потом, перед тем, как попрощаться, спросил, не против ли она, если он позвонит снова?

После того дня он был всегда. Несколько раз она предпринимала попытки прекратить это общение, понимая, что происходящее - жестоко, и что она не сможет любить его так, как он того заслуживает. Но когда ей было плохо, она нуждалась именно в нём. Иногда набирала его номер почти после месячного перерыва и всегда при этом знала, что он приедет сразу, как только сможет. Её личная скорая помощь.

Иногда, и за это она себя особенно ненавидела потом, она звонила ему после ссор и разрывов с теми, с кем встречалась, потому что слишком невыносимо было переживать это одной. Он приезжал и забирал её заплаканную с лавочек в парках, из аптек, в которых она упаковками скупала успокоительное, отвозил её к ней домой и заваривал крепкий чай. Она высказывала ему всё, что чувствовала, облекая всю свою боль, обиду и негодование в слова. Он успокаивал её, брал её руки в свои, нежно гладил их, а если она не могла успокоиться, обнимал её. И только после этого к ней снова возвращалось желание жить.

Иногда она просила его остаться на ночь, даже понимая, насколько это неправильно. Но после ударов и потрясений она не могла уснуть, если его не было рядом. Он оставался, не раздеваясь ложился на кровати рядом с ней и не уходил до утра. Она часто думала, почему за все это время он ни разу не воспользовался этой возможностью, чтобы перейти ту тонкую границу, которая разделяла в тот момент духовную близость от интимной. Она знала, что в такие моменты позволила бы ему это. Наверно он просто не хотел, чтобы потом ей было неловко из-за минутной слабости. На следующее утро он уходил раньше, чем она проснется, чтобы ей не приходилось ничего говорить и смотреть ему в глаза. Она просыпалась и целый день потом мучилась угрызениями совести, понимая, что поступила слишком эгоистично и жестоко. Потому что нет ничего более жестокого, чем рассказывать любящему тебя мужчине об отношениях с другими. А она делала это, потому что ей нужно было справиться со своей болью, даже ценой причинения боли близкому человеку. Она вспоминала его заботливый взгляд, его настойчивый голос, которым он уговаривал её выпить чай и прилечь, когда она ещё металась по комнате, проклиная тот день, когда встретила «этого негодяя». А ещё вспоминала, что опять даже не догадалась спросить, как у него дела.

Вечером она все-таки собиралась с духом и звонила ему, чтобы поблагодарить за поддержку, потому что оставить это как само собой разумеющееся было бы уже верхом эгоцентризма. А он спрашивал, как она себя чувствует, поела ли, и тепло ли у неё в квартире, если этот разговор случался зимой. Когда она клала трубку, она была уверена, что такого больше не повторится. А через некоторое время всё повторялось.

До отправления поезда уже меньше часа. Успокоительное уже почти перестало действовать, поэтому все эти мысли и лезут в голову. Сегодня она опять выпила большую дозу, потому что сегодня её снова бросили. Нужно уехать и забыть всё. Уехав, она наконец-то отпустит и его. Он сможет стать счастливым без неё. Непременное условие его счастья – её отсутствие. Пока она здесь, он не сможет посвятить себя другой женщине. А после её отъезда он какое-то время погрустит, а потом найдет себе ту, которую не нужно спасать по пять раз на день от самой себя.

А она снова останется совсем одна. Но ведь это не впервые – начинать всё с нуля. И до него было так. Теперь всё просто вновь становится на свои места. Она уедет в другой город и найдет там просто хорошего человека. Выйдет замуж. Родит ему детей. И всё будет так, как у миллионов нормальных людей. Только нужно, чтобы тот другой не слишком сильно её любил. Пусть уважает, но не слишком сильно любит. Иначе она снова заставит страдать человека, который этого не заслуживает.

Почему время тянется так медленно? Чем больше ждёшь, тем дольше ты с тем, что оставляешь. А эти люди вокруг? Что они оставляют на этом вокзале? Мечты? Надежды? Проблемы? Любовь? Горе? Вернутся ли они сюда? К мечтам обычно возвращаются. К любви – возможно. К проблемам – практически никогда, если появилась возможность от них сбежать.

Она думала обо всём этом, и вдруг в её голову пришла неожиданно простая мысль. А что оставляет здесь она? Мечты разбиты. Они оставили её раньше, чем она их. Проблемы? Их тоже уже нет. Её последняя проблема сказала ей «извини» и ушла от неё четыре часа назад. Боль? Это тяжелый багаж, но его невозможно забыть в камере хранения. Так что же она оставляет на этом вокзале? Его. Она может оставить на этом вокзале только то, что у неё есть. А сейчас он – это всё, что у неё есть. Она хочет уехать, чтобы изменить свою жизнь, но по-настоящему изменится только одно – его больше не будет рядом. И это трудно представить. За эти три года она уходила ко многим, а возвращалась всегда к нему. Почему она никогда не думала о том, что может остаться с ним? Потому что он не был холодным циником, которого нужно было завоёвывать?

Она вдруг представила, что именно в этот момент он у операционного стола спасает чью-то жизнь и даже не догадывается, что она сейчас сидит на вокзале с билетом в руках, чтобы уехать и оставить его навсегда. Он не узнает об этом и на следующий день, и через неделю. А потом он, волнуясь за неё, однажды позвонит ей, и до невыносимости спокойный женский голос сообщит, что «абонент временно недоступен» (она, конечно же, не решилась бы оставить прежнюю SIM-карту). Но даже после этого он не сразу поймет, что абонент больше никогда не будет доступен. А когда поймёт, не сможет найти себе места, представляя самые страшные причины ее «молчания». Она не может так поступить, не хочет. Сейчас он снова ей нужен. Но после осознания того, что он может навсегда пропасть из её жизни, нужен как-то по-другому.

Она вытащила из сумочки телефон и набрала его номер. Два гудка, потом его голос, немного встревоженный:

– Привет! Как ты? У тебя все хорошо?

– Да. Привет. Я просто… хочу тебя увидеть. Приезжай… пожалуйста…