Тонкая грань...

Их было два. Василий – мужик лет 25, и Василий – бык. Лобастый, с короткими, но мощными рогами, с кольцом в ноздрях. Оба сильные и выносливые.

Левашов прошёл войну, был ранен и контужен, немного заикался, служил в артиллерии. А туда мелкорослых и слабых по здоровью не принимали. Как в моряки или подводники.

Когда война закончилась, Василий вернулся к себе на Смоленщину, помыкался, отыскал медсестру, с которой познакомился в госпитале, и сразу после свадьбы молодые приехали обживать Калининградскую область. Оба проверенные войной, с медалями и орденами, и потому для проезда на бывшую немецкую землю особой проверки не потребовалось.

Мы сошлись быстро и стали дружить семьями. Нас роднило многое: мои родители и Левашовы прошли войну, было трудно, но остались живыми. Это придавало силы. А оторванность от большой земли добавляла привязанности.

Восстанавливали колодцы, ремонтировали дома, но прежде всего, начинали с земли, которая просила хозяйских рук. Всё делалось вручную, откуда-то пригнали огромной силы быков двойной окраски – белое по рыжему. Их использовали на полях, которые успели залуговеть. 

За время, когда отсюда ушёл последний немец,  и приехали переселенцы, времени прошло немало, и потому всё приходилось начинать заново. Животные напоминали роботов, которые не знали усталости.

Быков хорошо кормили, поскольку вся тяжёлая работа лежала на них. Появились коровы чёрно-пёстрой породы, лошади, но быки были незаменимы. Медлительные, быки словно знали своё особенное значение и требовали к себе такого же подхода. Среди них выделялся Василий. К быкам был прикреплён специальный человек. Они не были агрессивными, но люди обходили их стороной.

В кирпичном сарае животным выделили места, но Василий стоял отдельно.  Он не терпел чужаков. Завидев стадо быков, во главе которых шёл Василий, мы пулей вскакивали на забор или дерево. Левашов, как и многие жители, нашего села, был занят на полях. Пахал, стоял на сеялке, убирал хлеба, заготавливал корма для животных. Почему-то отношения между мужчиной и быком с первых минут пошли на перекосяк.

Приметив «тёзку» издалека, бык начинал нервничать, его глаза округлялись, наливались кровью, и тот начинал копытом рыть землю. Многие не могли понять такого характера быка, всегда спокойный, он быстро выходил из себя, и в такие минуты к нему мог подойти только мужчина, который за быками постоянно следил.

Проходя мимо решетчатой двери, за которой стояла вечно жующая гора мускулов, Левашов смело подходил и начинал разговор с животным. Оттопырив уши, бык слушал, а потом начинал ревень, вены на шее вздувались. Мужчина не выдерживал, плевал под ноги и уходил. Никому не было известно, какие шаги препринимал Левашов ещё, которые могли бы отложиться в душе животного болезненным негативом.

Никто не знал, кто дал животному такое странное имя, но в нашем посёлке не было более интересной темы, судачили, чем же кончится война между Левашовым и животным. За делами прошло лето, наступила осень. Мы уже почти полностью обжили новое место.  В сравнении с хутором на несколько семей, наш посёлок казался цивилизацией. Рядом школа, медицинский пункт, клуб, где мы увидели первые фильмы…А ещё элеватор – площадка, где работы не смолкали круглые сутки. В тот год хлеба уродилось на славу, и на его подработку была брошена даже наша ребячья сила.

Прямо за нашим домов возвышалось огромное здание, куда заходили машины с зерном для взвешивания. Появилась техника, но и от помощи быков не отказывались. Нам выделили квартиру в большом оштукатуренном и выкрашенном под жёлтый цвет доме. Это была бывшая столовая. Крыша из красной черепицы, широкие лестницы на чердак, вместительный подвал, высокое крыльцо. Дом был настолько велик, что в нём можно было заблудиться. Не говоря уже про чердаки, где мы любили пропадать днями. Широкие окна пропускали много света, на таких чердаках можно было жить. Сразу за домом сарай, тоже оштукатуренный и вместительный. Чердак, который мы забивали сеном. К сараю примыкал огород, который тоже был основательно возделан и оборудован. Колодец для полива, фруктовый сад…

Однако пришлось поработать, чтобы сад ожил. Мне он запомнился тем, что в нём росло огромное число тюльпанов и заросли малинника. Колодцы были глубокими, со скобами внутри…Их вычистили, и в колодцах появилась вода. В селе для нас было много потайных мест, куда мы любили приходить.

Самодельный пруд, здание бывшей церкви, где всегда пахло хлебом и спелой кукурузой. Но нам больше всего нравилось приходить на околицу села, где начинались колхозные поля.

История между Левашовым и быком забылась, и никто не предполагал, что последует печальное продолжение. Поговаривали, что мужчина и животное подружились, хотя никто ещё не видел их рядом друг с другом.

Трудно сказать, почему и с какой целью Левашов несколько мешков с комбикормом решил спрятать у быка. Видимо, им двигала одна мысль, что к быку никто не заходит, или кто-то встретился на пути у Левашова, и тот вынужден был украденное спрятать в помещении у животного. Быка на то время в сарае не было. Но теперь возникла другая проблема – как эти мешки забрать. Ведь их могли обнаружить в любой момент и тогда могли пойти разбирательства, кто и с какой целью оставил здесь мешки. Левашов был на хорошем счету, и потому не доброй огласки не хотелось.

К тому времени мы уже держали коров, но с заготовкой кормов были трудности – ближние луга отсутствовали. Левашов заглянул к быку ближе к вечеру, когда тот вернулся с полевых работ. Животное выглядело уставшим, на голос человека бык не обратил внимания, и Левашов решился. Бык его пропустил, но на обратном пути перегородил дорогу. А потом всей массой в полтонны весом пошёл на мужчину. У Левашова отнялись от страха  ноги,  удар рогами был чудовищный. Яичной скорлупой треснули рёбра, грудная клетка. Запах крови взбесил быка окончательно, и он стал топтать мужчину.

Левашова беспокоила одна мысль – не потерять сознание, и он переползал от стенке к стенке. Кричать он уже не мог, он понимал, что его никто не услышит, что крики о помощи могут окончательно вывести быка из себя. В  памяти животного, видимо, всплыли дни и моменты, когда он испытывал унижение со стороны этого человека.  Левашов наведывался к быку, когда закладывал за ворот…Весть о том, что бык растоптал Василия, быстро облетела село. Мужчину пришлось отбивать оглоблями, кто-то притащил багор и пытался поймать быка за кольцо в ноздрях. Вспомнили про пожарную помпу, чтобы водой остудить разгорячённое животное.

…Несколько месяцев Левашов провёл в больнице. Быка списали, а Василий после выздоровления куда-то с семьёй уехал.  Бык – домашнее животное, но в какой-то момент он превратился в дикого зверя.

Человек переступил черту и стал жертвой своего необдуманного поступка. Пьяного человека не выносят пчёлы, собаки…Животное в такой же степени страдает от боли физической, что и сам человек.

Вспоминаю этот случай из далёкого детства, а на памяти видеоролик, выложенный в социальной сети в интернете уже в наши дни... Зимний лес, на окровавленном снегу собаки рвут раненого кабана. Автор ролика в своём описании восторгается хорошей работой собак.

Пошли комментарии. Большинство зрителей были возмущены этим показом, писали о том, что настоящий охотник никогда не позволит страдать раненому животному. Мы так и не поняли друг друга. Вспомнился ещё один случай, когда в Тверской области прошла охота на медведицу. Компания состояла из руководителей администраций, главы федерального правительства. Вертолёты, бульдозеры, свора собак. В январе у убитой медведицы должны были появиться малыши. Весь мир содрогнулся тогда от этого эпизода.

Всё живое в наших лесах выбивается забавы ради! Жестокость среди людей, по отношению к животным, жестокость на экранах телевизоров и на страницах бульварных газет. Нас стараются держать в страхе…