Сосед

                Рассказ
               
        Забавный сосед жил от меня через стенку в «однушке». Виктором его звали. Был он одинокий. Высокого роста и крепкий на вид мужчина, с крупными чертами лица. Виктор на инженерской должности дорабатывал «горячий» свой стаж на местном алюминиевом заводе. Несколько лет нашего соседства наблюдал я этапы морального падения этого человека.
        Шли 90-е годы прошлого столетия. Жилось простому народу туго. Почти все заводы в городе остановились, либо «едва дышали». Рабочий люд каждое утро спешил к своим рабочим местам без всякой надежды на заработную плату. Бартер. Многие уже стали забывать, что это такое. А это когда вместо денег, рабочих за их труд «отоваривали» продукцией, которую они производили. В надежде хоть что-то из заработанного обратить в деньги вдоль городских дорог сидели работники шинного завода с автомобильными покрышками, шиферного –  с шифером, кто производил майонез — с баночками майонеза, работники кондитерской фабрики килограммовыми кусками пытались продать шоколад, ликёроводочный выдавал своим рабочим ящиками водку, но продать её было почти невозможно. «Палёную» водку по дешёвке продавали цыгане прямо на площади у Торгового Центра.
        С работы кто чего мог утащить — тащили. Я работал на железнодорожной станции. К товарным крытым вагонам мы всегда внимательно присматривались. Однажды я обнаружил щель в полу запломбированного вагона и стал её расширять железкой, в надежде увидеть какие-нибудь консервы. Вдруг, из тёмного вагонного нутра на землю посыпались кружевные женские плавочки и бюстгальтеры белого цвета… Что со всем этим «добром» делать я не знал. Всё это китайское бельё было маломерным. Ни жене, ни дочери натянуть это было невозможно. Я уговорил знакомую бабушку как-то этот товар реализовать подешёвке. Она с утра до вечера стояла и торговала. Но дородные русские бабы, едва взглянув, проходили мимо…
        Вот в таком «цирковом балагане» мы тогда жили. Назвать это государством — не повернётся язык! Вокруг алюминиевого завода, где трудился мой сосед, криминальная жизнь бурлила, словно кипяток в котле. Многие банды пытались завод к рукам прибрать. И ночью и днём слышна была стрельба на городских улицах, членов совета директоров едва успевали хоронить, а сами хозяева жили спокойно в Израиле. Но это был, наверное, единственный завод, где рабочим платили зарплату.
        Многое мог позволить себе Виктор, вот и квартиру себе купил, что по тем временам было делом почти немыслимым для простого человека. Но уже тогда сосед был горьким пьяницей. Как он удержался на заводе до пенсии — большой вопрос; только знаю, что дорабатывал он простым рабочим. Если работа ещё как-то сдерживала, то, выйдя на пенсию, Виктор совсем распоясался. Двум немолодым женщинам, живущим на нашей же лестничной площадке, не было от него прохода. Он высыпал фрукты им под дверь на коврик, подкатывал дыню, иногда бутерброд с икрой, звонил в дверь и кричал, чтоб угощались. Делал недвусмысленные намёки, предлагал с ним переспать, и говорил об этом громко и развязно. Однажды соседка призналась мне:
        — Я тоже не железная, сколько лет без мужика. Предложил бы по-человечески, и не отказала бы. Но этот же ведёт себя как горилла!
        — Натаха, заходи, осчастливлю! Тока без белья — ленюся я с им возиться! — Раздавалось сквозь хлипкую Витькину дверь.
        Цепляться к моей жене сосед побаивался. За мной с молодости ходила во дворе  хулиганская слава, и не хотел он нарываться на мой кулак. Но водка может у любого сорвать тормоза… Однажды заскочила «моя» домой с улицы словно ошпаренная.
        — Совсем сосед «оборзел» — говорит. —  Лапать меня в подъезде пытался. Уступи, бормочет, «твой» ничего не узнает!
        Словно пружина меня подбросила. Накинул обувь и на улицу. Там, у подъезда на лавочке Виктор развлекал бабушку из соседнего дома. Он, меня увидев, хотел сказать что-то, но я носком ботинка загнал слова обратно ему в глотку. Сосед зарычал, словно зверь, и попытался на меня кинуться. Но ему для этого нужно было хотя бы встать с лавки. Хлёсткие удары кулаков опрокидывали его, едва поднявшегося, снова на лавку. Во мне клокотала злоба, я бил и приговаривал:
        — Ты, сволочь, будешь теперь жить тихо! Тебя не будет видно и слышно в нашем подъезде. Больше не оскорбишь и не скажешь ни одной поганой фразы соседкам! А «мою» станешь за километр обходить!!!
        Остановился я лишь тогда, когда увидел кровь на костяшках собственных кулаков. Сосед сидел, склонившись корпусом немного вперёд, и зажимал ладонями лицо. На край лавочки из под его рук капала кровь. На балконах и в окнах наших двух пятиэтажек белели любопытствующие лица…
        После этого инцидента Виктор как-то сник. Его почти совсем не было слышно. При встрече он прятал глаза, и больше мы никогда не здоровались. Сосед быстрыми темпами превращался в бомжа. Входная дверь его квартиры, поломанная дружками, не закрывалась плотно, и оттуда шёл зловонный дух. На площадку толпами выскакивали тараканы. У соседки Виктора, что жила этажом ниже, был сделан дорогой евроремонт, но запахи и насекомые шли в её красивое жилище, так же он постоянно её подтапливал. Полная раковина грязной посуды и неплотно закрытый кран, и вода оказывалась на потолке этажом ниже. Женщина договорилась с сантехниками, и они лишили его холодной и горячей воды, врезав и перекрыв вентили на стояках труб из её квартиры.
        Жилище соседа осталось без воды. Читатель может представить себе последствия. Он совсем перестал мыться, унитаз не смывался тоже. В тот год я слёг с инфарктом в больницу, выкарабкался с трудом. Мне не хотелось даже домой возвращаться, как только вспоминал я своего соседа. Но мне с больным сердцем предстояло ещё пережить не один  кошмарный день нашего соседства. Ко времени моего возвращения Виктор завёл себе друга, который у него поселился. Они были одинаковой комплекции, только его товарищ был ещё выше ростом. И теперь они на пару куражились в подъезде. Плескали пиво, матерно и громко ругались и даже могли помочиться на стену. Как обычно бывает, народ наш молчал и терпел.
        Наши отношения в те дни напоминали мне картину из дикой природы — раненый лев, и кружат возле него шакалы, и чем слабее зверь, тем наглее падальщики. Дружки конечно знали, что со мной произошло, и понимали, насколько я уязвим теперь. Но, видимо, совсем не знали моего характера.
        Стояло жаркое лето. Кондиционера тогда у меня ещё не было. Раскалённые бетонные потолки и стены моей квартиры превращали её в какую-то душегубку. Я плохо себя чувствовал и тщетно искал в своём жилище хоть уголок прохлады. Ещё меня изводила эта вонь от соседей и наглый смех за стеной. Приоткрыл дверь на площадку подъезда. В нос ударил нестерпимый запах мочи и тухлятины. Выглянула соседка напротив.
        — Что это за запах? — спросил я.
        — Эти ироды почки варят тухлые! Не в первый раз уже. Тот квартирант-то, ходит на продуктовую базу грузчиком подрабатывает — кому чего подтащить. Вот и рассчитываются с ним пропастиной этой да спиртягой.
        Я зашёл в квартиру. Лихорадочными волнами по моему телу пробежало, знакомое в критических ситуациях, чувство холодной злобы и решимости. Проходя мимо зеркала прихожей, обратил внимание на белое, как полотно, отражение моего лица. Я не узнал себя в отражении — лицо было совершенно чужим.
        «Только бы сердце выдержало. Или это последний мой бой с этой мразью!» — подумал я, извлекая из мебельной ниши газовый пистолет. Надев на ноги ботинки, заглянул в спальню. Жена спала крепким сном.
        Пинком распахнув соседскую дверь, и держа перед собой пистолет, я заорал благим матом:
        — Руки за голову, суки! Стреляю сначала в ногу, кто из вас, козлов, шевельнётся — дырявлю голову!!!
         У Витьки от страха отказали ноги. Он подскочил и сразу рухнул на диван, где и валялся ранее. Второй «гусь», весь в наколках на теле, оказался покрепче. Он стоял навытяжку, но глаза его бегали, будто в поиске выхода. Я прекрасно знал цену этих первых секунд растерянности и страха — они скоро пройдут. Если сейчас не смять и не додавить, то ситуация может измениться в корне. Вихрь бешенства, который я в себе возмутил, придавал мне силы. Но я прекрасно понимал, что на драку, даже двухминутную, меня не хватит.
        — Ты что, мразь, не понял, руки за голову! Как же я ненавижу вас, гадов! Ур-р-ою тварей!!! — заорал, я не сбавляя тона и резко ткнул стволом длинного в ребро. Он взвыл и поднял руки в замок за шею. Я плотно прижал к его лбу ствол и тут же припечатал ботинок ему в пах, и отскочил. Мужик сложился пополам и тонко, по-бабьи, завыл. Оглянулся, за мной стояла жена, готовая за меня на всё в эту минуту. Не выпуская противников из виду, я вышвырнул в открытое окно кастрюлю с варевом и плитку. Жена схватила тазик с ещё сырыми почками и пустила следом.
        — Чтоб тебя, падлу, от нашего дома за километр видно не было! — Гнал я пинками длинного вниз по лестницам из подъезда вон.
        И вправду, больше я мужика этого возле нашей пятиэтажки не видел, только издали, а потом он и совсем куда-то исчез. Люди говорят, его машина сбила насмерть.

        У Виктора был племянник. Хороший мужик, бизнесмен, на дорогой машине ездил. Он приезжал иногда, пытался дядьку увещевать. Но всё было напрасно. Как-то раз в подъезде шум поднялся, — я вышел. Витькин племянник привёл участкового, и они на площадке с соседкой снизу разбирались насчёт перекрытой воды. Соседка — ещё молодая дама — учитель танцев, возмущалась и жаловалась во все инстанции и не находила управу на соседа сверху. Квартира-то — его собственность, и выселить его нельзя, и жить под ним невозможно. И тут я услышал разговор вполголоса участкового (азербайджанца по национальности) с соседкой.
        — Посоветуйте, капитан, что мне делать? Ведь жить невозможно здесь. Я отблагодарю… Что же мне теперь из-за козла этого квартиру менять? — Взволнованно, приглушенным голосом говорила женщина.
        — Вот вам мой телефон. Позвоните. Мы должны встретиться и с глазу на глаз обсудить эту непростую задачу. Я научу вас, как можно решить проблему неофициально. — Кареглазый участковый масленым взглядом обвёл ладную фигуру танцовщицы.
        Я стоял этажом выше и был случайным свидетелем их диалога. Тогда я ещё не знал, что судьба нашего соседа по-сути уже решена.
        Вскоре Виктора стали посещать какие-то люди азиатской внешности. Приносили ему что-то в пакетах. Через стенку от соседа слышалась темпераментная речь с характерным акцентом. Потом Виктор исчез совсем. Квартира его оставалась почти совсем открытой. Деревянная дверь с выломанными замками стояла приоткрытой, в щель проглядывала убогая обстановка. Заброшенная хата имела вид удручающий. Рыжие тараканы, видимо от голода и безводья, покидали это жилище целыми колониями и бегали по площадке в надежде поселиться в другом, более гостеприимном месте. Несколько раз мы с соседями вели беспощадную с ними борьбу.
        Исчезновение Виктора меня насторожило. И как бы я к нему ни относился, мне было жаль человека. Мы все помним, сколько в то время бесследно исчезало людей. Рассказали мне, что моего соседа видели, когда он на почте получал пенсию. Он был прилично одет и чисто выбрит, и возле него неотлучно находились два смуглолицых типа. Племянник Виктора когда-то оставил мне на всякий случай номер своего телефона. Я позвонил ему, рассказал что знал об этой тёмной истории и о своих опасениях. Родственник вставил в квартире Виктора металлическую дверь с новым замком и поведал мне, что вступил в трудную борьбу за дядину жизнь. Милиция, прокуратура и бандиты были в той ситуации если не за одно, то и старались друг другу не мешать. Виктора поселили в загородном доме под охраной. Кормили-поили, одевали и возили оформлять документы во все инстанции. Противиться этому он был бессилен. Ему показали свежевырытую могилу на лесной опушке и пригрозили, что эта могила будет его, если не будет вести себя благоразумно. Виктор был совершенно сломлен и подавлен, когда племянник с друзьями на двух джипах приехали его вызволять. Это было настоящее бандитское «толковище». Родственник действовал наверняка и выиграл.
        — Ви нам ещё за кармёшка и адежда должны. — Проговорили «смуглолицые», передавая пленника.
        — Если я начну считать, сколько должны вы, вовек не рассчитаетесь! — Ответил племянник, усаживая дядьку в свою машину.
        Родственник Виктора приезжал поблагодарить меня и рассказал эту историю. Оставалась одна подпись для продажи квартиры, а значит и до Витькиной смерти. Сосед хотел со мной повидаться и поблагодарить, но я не захотел. И как сложилась его дальнейшая судьба, не знаю.
        Теперь уже несколько лет прошло, как у меня за стенкой поселились новые соседи — хорошие люди. Живу я в тишине и покое и с содроганием вспоминаю прошлое. Думаю, как бы всё повернулось, если бы не было моего звонка. И сколько несчастных сгинуло потому, что жизнь поменяли на водку. Не оказалось у них в миг трагический такого племянника….

Валерий Зиновьев.