Перевал

Отпущены Богом для каждого дни,
Дороже всего в этом мире они,
Количество их, не узнать наперед,
С великой надеждою каждый живет.

Стоял монастырь на высокой горе,
Прижавшись стеною к гранитной скале,
Из толщи веков так встречал он рассвет,
И весь поседел за бесчисленность лет.
Жестокий воитель с дружиной бойцов,
Нарушив традиции мудрых отцов,
На путь грабежа и насилия встал,
И в этих местах он искал перевал.
Монахи ему отворили врата,
И правый, и грешный приходит сюда.
Воитель был дерзок, до крайности смел,
Он прямо в глаза богослужных глядел.
–  Мне нужен вожатый, чтоб смог провести,
–  Получит награду за краткость пути,
–  А если не сыщется тот молодец,
–  Тогда вот тебе, и наступит конец.
Кивнул он на старца, в глазах его злость.
–  Ты миром проси, ты же все-таки гость,
Донесся бесстрашный ответ старика,
И дрогнула с плетью стальная рука.
–  Вот ты и пойдешь, – произнес атаман,
–  И прямо с утра!
–  В горах нынче туман,
–  Неделю придется вам всем подождать,
–  Я знаю места, и готов провожать.
Воитель смирился, он сильных любил,
Он с сильными бился, он сильных крушил,
Он в этом походе готовил набег
На путь караванный в излучине рек.
Прошло восемь дней в этом дальнем краю,
И старый монах, подвязав седину,
И крест положив, на себя и детей,
Повел через горы тех пришлых людей.
–  Пойдем мы ущельем, оно приведет,
–  В далекий, известный лишь мне тайный ход,
–  Там будет укрытие, за ним перевал.
–  И долго идти?
– Да дня два я б сказал.

Высокое небо тянулось змеей,
Дружина шагала глубокой тропой,
На эту тропу меж отточенных скал,
Один только солнечный свет проникал.
Так день пролетел, и второй вот пройдет,
А старый монах все идет и идет.
И вдруг загремела лазурная высь,
И воздух накрыло сплетение брызг.
Никто не поднял на тот дождь головы,
Никто не увидел летящей беды.
А дождь грянул в ливень, рождая ручей,
Ручей рос в реку все быстрей и быстрей.
–  Старик! Где укрытие! Воитель взревел,
Он правду от старца услышать хотел.
–  Укрытие – Укрытие, – летел его крик,
–  Укрытие у Бога! – воскликнул старик,
–  Он всех нас рассудит, и всем нам воздаст,
–  Простите меня, я прощаю всех вас.
Вздохнул он и подняв глаза замолчал,
А ветер с грозой всё крепчал и крепчал.
Ударила молния в толщу земли,
Все гуще и гуще потоки текли,
И пена от ливня шипела в щелях,
И эхо играло на всех голосах.
Вскорь горы ревели бегущей водой,
Которая, мчалась дорогой крутой,
Круша и ломая подряд сотни раз,
Бурля и вздымаясь у каменных масс.
Всю ночь бушевала  ущелье гроза,
Всю ночь колотилась на скалах вода,
И только под утро устав от трудов
Она забурлила к подножью холмов.
Развеяло солнце туманную мглу,
Согрев на истертых камнях седину,
И ветер, летящий не крайний восток
Слегка подгонял этот бурный поток.
Монахи оплакали гибель отца,
Святого наставника и мудреца,
Его помянули, чем бог им послал,
И день, отошедший, путь новому дал.

Отпущены Богом для каждого дни,
Дороже всего в этом мире они,
Количество их, не узнать наперед,
С великой надеждою каждый живет.