Осень в Кёнигсберге. Глава 8. Новая жизнь

Глава Восьмая. Новая жизнь


***
Еще долго я приходила в себя, еще долго училась держать голову прямо.
Окончила университет, получила красный диплом в доказательство тому, что могу покорить любые вершины, и преподаватель, который унизил меня еще на первом курсе ни за что, был неправ в корне: я не только говорю, но и делаю.
Все, как всегда, - живу наперекор другим. И, в принципе, пока неплохо получается…
Буквально сразу через знакомых устроилась в районный отдел судебных приставов-исполнителей оным самым. Да только коллектив был уже сформирован. Коллектив алчных, ехидных, ушлых… «государственных служащих». Каждое мое задание – попытка оправдаться, что я стОю своей должности, и мои собственные заслуги держат меня в кресле, а не связи.
Каждое утро, словно последнее, поход в офис на работу, в логово к змеюкам, – словно на расстрел, сил оставалось все меньше и меньше.
Не знаю, но, наверно, еще напор – и впервые я просто так возьму и сдамся…
Устала. Физически, морально…
Я больше не могу.

Пройтись по коридору и застыть у двери нашего кабинета. Заметила, конечно, заметила едкую ухмылку на губах «Витюши».
Что на этот раз?
Мгновение – и нырнул к себе в коморку. Глубокий вдох – и дернуть за ручку.
Резко стих разговор. Алена косо посматривала на меня исподлобья, при этом «искусно» делая вид, что перебирает бумаги, ищет что-то важное, а Валентина Ивановна без малейшей капли смущения скривилась от негодования.  Взгляд тяжелым молотом обрушился на меня, желая если не уничтожить, то причинить неудобство уж точно.
Раздраженно, и с таким же вызовом, как она, уставилась я на нее. Молчу.
- Для тебя «дело» есть.
(лицо мое перекосилось)
- Да? – протянула руку вперед, предлагая забрать папку.
- Матвей Агатов, - спешно сгребла со стола стопку, и, немного постукав по твердой поверхности, выравнивая листы, сунула ее мне. - Надеюсь, хоть с этой «элементарщиной» справишься.
(чиркнула, молча, от злости зубами, выхватила бумаги и пошагала на свое рабочее место)
«Элементарщиной»?! Сволочь! Да ты нарочно мне отдаешь безнадежные, глухие дела!
И, здесь, наверняка «некурабельный случай».

***
Спешными, торопливыми шагами выбраться наружу, сесть в маршрутку - и ехать по указанному адресу. Дело давно уже вели, а, вернее, оно пылилось на полке. Мадам, от которой мне досталось это «богатство», понимала безвыходность ситуации, а потому с чистой совестью закинула его в дальний угол. А вчера ушла в отпуск, и мегеры, отыскав столь сладкий клад, выждали момент и кинулись в атаку.
Неизвестный мне район. Неизвестная улица. Расспросы первых встречных, поиски на карте – и наконец-то отыскала долгожданные «33». Пятиэтажка. Девятая квартира.
На землю уже стали спускаться сумерки, да отступать от задуманного теперь уж было глупо.
«С Богом!» - и нырнуть в подъезд.

***
Звонок, стук в дверь. Еще и еще. Слышу ж, шаркают где-то там внутри, да нагло не хотят отворять.
- Открывайте! Исполнительная служба! Открывайте немедленно, - злость закипала меня от невежества и наглости должника. – Открывайте, а то вызову милицию!
- Чего орешь? – от неожиданности передернуло. Обернулась. Внизу на лестнице застыла пожилая женщина.
- Мне, - замялась от волнения, - мне нужно поговорить с Матвеем Агатовым из девятой квартиры.
- Ну, нет его, раз не отворяет. Чего орать-то? Может, кто спит уже!
- Рано еще спать! – злобно гаркнула. - Да и потом, слышу ж, что есть!
Раздраженно скривилась та. Тяжелый, глубокий вдох и стала подниматься наверх. Тягучие минуты – и поравнялась со мной.
Отдышаться, шаг к двери - и быстро, грубо заколотила косточками пальцев по бордовому деревянному полотну.

- Матюша, открывай! Хватит чудить. Поговори с девушкой. Видишь, не успокоиться все никак.

Секунды тишины – и вдруг щелкнул замок. Пораженная до глубины души, я уставилась на старушку.
- С-спасибо.
- Да оставили бы уже его в покое. Чего неймется?
(нервно сглотнула, промолчала)
Взгляд перевала на дверь – полотно так и не думало отворяться.
- Ну, что ждешь? Заходи, - кивнула та в сторону квартиры.
Робкое движение… От неожиданности представшей картины даже кинуло в дрожь. За аккуратной дверью скрывалось кубарем «перелопаченное» жилище, в воздухе которого парил не ромашковый аромат. Невольно поморщилась, замялась, но все же ступила шаг внутрь. За мной заскочила и женщина.
- Матвей? – растеряно переспросила бабулька, не наблюдая хозяина.
Вдруг донеслись непонятные звуки из комнаты (что когда-то, по всей видимости, задумывалась как кухня, а не свалка) - и в проеме появился молодой человек, лет тридцати на вид. Лохматые, неухоженные, средней длинны (нечто застрявшее между короткими и удлиненными) темные волосы, чуток покрытые налетом первой «несвежести». Они торчали забавным ежиком, придавая своему обладателю потешный вид. Густые, ровные брови; тонкие, чуткие губы; «легкая» небритость недельной давности; глубокие, нежные, мудрые глаза цвета неба – все это не вязалось с окружающей нас обстановкой. Как такой красивый человек (не смотря на некоторые, упомянутые мной, «нюансы») мог находиться в столь жутком месте, да и носить грязные, помятые, местами драные, вещи.
Невольно встряхнуть головой, прогоняя наваждение мыслей, и собраться. Прокашляться, и начать экспромтом речь «государственного служащего».
Женщина, видимо, удостоверившись, что все хорошо, и хозяин квартиры не будет сетовать на ее вмешательство, что-то буркнула себе под нос и тут же тихо, едва заметно, скрылась за дверью, да так, что только и послышалось прощальный щелчок. Я невольно, испугано обернулась, но вмиг, совладав с собой, продолжила дальше вести речь:
- Вы должны в кротчайшие сроки погасить задолженность банку, или же мы опишем ваше имущество и уже сами, реализовав его, закроем этот хвост.
Что-то лениво жуя, молча, с интересом наблюдал за мной, словно за каким-то зверьком в зоопарке. Казалось, каждое мое переживание, попытки достучаться до его сознания приносили ему удовольствие.
- Вы меня слышите?
Вдруг достал из кармана яблоко и откусил от него добротный шмат. Взгляд вновь коснулся моих глаз, а губы так и не дрогнули.
- Вы – немой? - Немного помешкала. - Или глухой?
Приговаривая к полному дефолту, молча моргнул и проглотил окончательно, раздробленный зубами, кусок.
Мгновения рассуждений - и, не роняя больше ни слова, протянула ему повестку.
Даже не взглянул на нее, только лишь очередной раз укусил свою зеленую «фруктину».
Нервно сглотнула, ошарашенная таким поведением.
Чего только не навидалась и не наслушалась от должников: и с ружьем гонялись, и собак спускали, и водкой угощали…
Да вот такого наглого игнорирования еще не встречала.
Он вообще нормальный? Или я зря опять без милиции явилась?
Нервозно сглотнула, уже перебирая в голове, ища по памяти пути отхода. Дверь щелкнула. Замок закрылся или это только простой хлопок прикрытой двери?
- Вы… вы отдаете отчет происходящему и последствиям? – робкий шаг назад и уткнулась спиной в дверное полотно. Неспешно рука поплыла за спину и нащупала ручку. – Заберут все ценное, все, что не лень, и продадут за копейки, пустив с молотка.
- Пусть сначала найдут что-нибудь ценное.
От его голоса даже подкинуло на месте. Заклякла в растерянности и нерешимости.
Слова эти – реакция на мой робкий побег и страх, или наконец-то заинтересовался происходящим?
Взволновано проглотила скопившуюся слюну. Попытка вести достойную беседу дальше.
- К-квартира. Ее тоже могу разменять на комнату в общежитии и…
- Она принадлежит моей бабушке, - вдруг резко перебил. – Дальше что?
- Т-телевизор. Компьютер, мебель…
Сдержал едкий смешок. Обвел квартиру взглядом и тут же уставился на меня:
- Мы с тобой одно и то же видим, или ты что-то приняла?
Нервно заморгала, перебирая сказанное.
Вдруг развернулся и пошел в зал, на ходу вновь жуя свое яблоко и бормоча под нос:
- Иди, ищи и покажи мне здесь что-нибудь «ценное». Ищи – найдешь, забирай и проваливай.
Стою, прозреваю, замявшись, от ситуации.
Из комнаты донеслись странные звуки, еще немного – и молодой человек вышел ко мне. Да только теперь на нем была теплая куртка. Уверенные движения и, подойдя ко мне, стал обуваться.
(не сразу заметила рядом с собой его сапоги; немного помешкав, торопко отодвинулась вбок, давая больше свободы действиям)
Мгновение – и, нагло схватив меня за локоть, отодвинул от двери. Смотрю на него, ошеломленная. Ухватившись за ручку, резко дернул деревянное полотно.
- Эй, вы куда?!!
- По сигареты! – раздраженно фыркнул и скрылся вон. Буквально секунды – рванула за ним, да только и след уже простыл. Обмерла, растерявшись.

Бросил меня одну в своей квартире. Дверь не захлопнуть на защелку, а ключей ни в коридоре, ни во всей квартире не нашлось, так что исправить ситуацию было не как.
Еще один круг по всем комнатам, раскидывая, перекладывая разбросанные вещи, газеты, пакеты… Но ничего, что могло обещать победу. Гневно чертыхнувшись себе под нос, упала на стул за круглым столом (что стоял едва ли не по центру залы, единственном жилом (спальном) помещении однокомнатной квартиры). Устало вновь окинуть взглядом окружающую обстановку: небольшой, кривой, с отломанной дверкой, книжный шкаф, захламленный газетами и прочей макулатурой; два стула с потрепанными сидушками (на одном из которых я сижу); круглый, обшарпанный деревянный, старый стол; грязная чашка с засохшим в ней чаем; разбросанные крошки какой-то выпечки. Но больше всего места здесь занимал старый, скрипучий до ужаса (ненароком проверила, да осеклась, почуяв злобное роптание убитых пружин) диван. Подушка, скомканная серо-голубая простыня и шерстяное, сине-зеленое, клетчатое, одеяло, «прячущее» лиловые узоры тканевой обивки «ложа».
За окном уж совсем вечер разгулялся - и в комнате стало довольно-таки темно. Лениво встала и прошлась к выходу. Поводя рукой по стене, нащупала выключатель и зажала кнопки. Матовый, притупленный медовый свет разлился по «баррикадам».
Тяжелый вздох, присела вновь на табурет, облокотилась, уперлась локтями в столешницу, но в тот же миг, то ли от того, что сломан мой «трон», то ли что криво стал (наступив ножкой на какой-нибудь мусор), стул вмиг пошатнулся - и едва не шлепнулась на пол.
- Мать тв… - слова машинально вырвались из меня, но тут же осеклась и прикусила язык, испугавшись собственного звука. Страшно было находиться в чужой квартире, одной, и, будь хозяин кто другой, давно бы уже дала деру отсюда, но вот почему-то эти добрые голубые глаза подкупали не на шутку, и непонятная жалость засела внутри (возможно, отголоски прошлой жизни, не знаю), но было совестно бросить незапертое жилище без надзора.
Но понимаю, знаю: сам виноват. Чем думал? Какой-то беспечный и глупый. Да и потом, что я сделаю, если кто заявится сюда?
Черт! Спешно срываюсь на ноги и бегу к выходу, провернула барашек – и успокаивающе щелкнул замок.

Злости моей не хватает!
 Нагребут кредитов, а дальше – нечем платить. Да даже и на мгновение не задумываются, как исправлять ситуацию. Больше того, нагло начинают нас, надрывая глотку, осыпать бранью, унижать и кидаться едва ли не с кулаками.
Да и банки не лучше: раздали деньги невесть кому, а теперь жертв из себя корчат.

Время шло, и минуты давно уже вылились в час, если не больше... Утомленно уложила голову на ладони и прикрыла веки. Устала. Черт, от всего устала.
От борьбы в офисе, от войны за пределами его. От попыток кому-то что-то доказать. Это последнее задание. Теперь уже точно знаю, да и они понимают. Если сама не уйду – уволят. Всё и все замешаны, переплетены. Я не захотела плясать под их больную дудку коррупции и лжи, и теперь стала врагом номер один. Попытки выжить из коллектива, унизить и растоптать…

…
От его прикосновения к плечу током пробило все тело, и невольно подпрыгнула на месте. Живо подняла голову и уставилась в лицо.
Поставил вдруг передо мной две бутылки молока с синей этикеткой «Залесского» и, сделав пару шагов к стене, выключил свет.
Вокруг стало серо, но не темно. Испуганно дернулась взглядом к окну – сверкало. Замерла, пораженная от увиденного. Проспала всю ночь? Я просидела здесь ВСЮ НОЧЬ?!!
Нервно сглотнула и перевела взгляд на парня.

Молчит, занят своим.
Что-то стал перебирать на полке шкафчика, а затем вдруг вытащил газету и бросил на стол. Еще мгновение - и, где-то из-под кипы бумаг рядом со мной, достал пряник. Резво подхватил бутылку молока и, открутив крышку, принялся уплетать свои лакомства.
Скривилась. Злость, обида и нервозность вдруг зарычали внутри.
Набравшись храбрости и дерзости, выпалила:
- Я тебя не смущаю?

Удивленно вздернул бровью (не то от слов моих, не то от смелости), уставился в глаза (перестав даже на мгновение жевать):
- Н-нет.
 Шаг – и присел на диван.
(пружины раздраженно скрипнули в ответ)

Нервно сглотнула и отвернулась. Бешенство от того, что обманули, что, глупая, поверила, с каждым его чавканьем разгоралось во мне все сильней и сильней.

- Ну, что? Купил сигарет?! – гневно рявкнула и вздернула подбородком вверх.
Неторопливо перевел на меня взгляд, рисуя на лице раздражение.
- Я не курю.
Молниеносно выстрелила взором в его сторону. Обомлела. Казалось, во мне взорвалась ядерная бомба. Чуть не подавилась собственной слюной.
Протолкнула колкий комок обиды глубже.
(но вдруг желудок предательски заурчал)

Тяжело вздохнув, вдруг Агатов поднялся с дивана. Шаг ближе и, живо схватив вторую, нетронутую бутылку, открутил крышку. Точное движение – и та приземлилась прямо передо мной.

- Пей. Ничего другого у меня нет.

Злобно стиснув зубы, в момент дернулась я вперед и отодвинула молоко в сторону.
- Спасибо, обойдусь.

Глубокий, раздраженный выдох и, подхватив «занозу», тут же опрокинул –  белая жидкость полилась ему в рот. Тягучие секунды – счастливо вздохнул и учтиво рукавом вытер губы. Со стуком поставил пустую тару передо мной.
- Баба с воза – кобыле легче.
Дерзкий, с вызовом мой взгляд в глаза.
- Подпишешь повестку?
Коротко, едва заметно ухмыльнулся.
- Нет.
- Как нет?
(молчит, только наблюдает за мной; черт! эта его манера меня уже не по-детски выводит из себя)
- Почему это? – продолжаю.

- Ты только ради этой глупости меня всю ночь ждала?
- Глупости?!! – едва не завизжала от ярости. Живо вскочила на ноги. Пристальный взгляд в глаза (в его теплые, но колкие льдины). - Это – глупости? Глупости, это нагребать кредитов, а дальше прятаться по закоулкам!
- Я ни от кого не прячусь, - нервно скривился. На мгновение отвернулся в сторону.
- Да неужели?!
- Да! – гневный взгляд в глаза.
Замерла я, глотнув слова.
- Н-но… Н-но, - попыталась сообразить, собрать мысли до кучи и вновь ринуться в бой.
- Что «но»? Я здесь, разве не так? У вас есть мой адрес: приходите, берите, что хотите, и отвалите уже от меня! – злобно рявкнул и тут же стиснул зубы. Губы побледнели, превратившись в две белые тонкие линии…
- Но у тебя здесь нечего… брать, - робко, едва слышно прошептала.
- Да неужели? – едко сплюнул, едва заметно покачав головой. – Ты наконец-то заметила!
Тяжело сглотнула скопившуюся слюну.
- Н-не понимаю, - пытаюсь перевести разговор в другое русло. – Не понимаю таких людей, зачем брать в долг, если потом не собираешься платить. - Молчит, чего-то выжидая. - Или если нечем, то зачем…
- Все высказала? – грубо рявкнул (и вновь проглотить комок неловкости и боли). - Мне на работу пора. Если тебе больше нечего сказать, желательно что-то новое и разумное, я ухожу. И, надеюсь, вечером, когда вернусь, тебя не застану.
Но неожиданно его лицо просветлело, и наружу вылезла ласковая улыбка.
- Или ты теперь у меня здесь поселишься до тех пор, пока не погашу долг?
Промолчала.
Сверлит взглядом, дожидаясь ответа.
Тщетно, я выигрываю молчанки дуэль. Сдался.
(чья школа!)
- Ладно, пошел я. Делай, что хочешь. Только, как соберешься вновь спать, выключай, пожалуйста, свет. Не казенный ведь.

Нервно заморгала я, лихорадочно перебирая сказанное. И хотелось, было, что-то едкое кинуть поперек, да опоздала: резвые, точные его шаги на выход и, спустя секунды, скрылся из виду долой.

А, черт с тобой! Тебе плевать на брошенную открытой квартиру, значит, и мне нечего голову ломать!
Быстрые шаги – и, пролетев за несколько секунд пять этажей, вырвалась на улицу.