Миры 8

                8.

Он вырвался в какой-то весьма обычный мир, в котором обитали люди, и попал в просторный зал, предназначенный то ли для лекций, то ли для собраний: здесь рядами стояли стулья с откидывающимися мягкими сиденьями, а впереди располагалась кафедра, там на стене висела большая чёрная доска. Сейчас зал почти пустовал, лишь вокруг какого-то стола стояли несколько человек, в основном - молодые люди, которые вполголоса обсуждали что-то, волнующее их всех.

Почувствовав спиной чей-то взгляд, Ромес оглянулся и увидел ковбоя Синерока, привалившегося к стене, ковыряющего мизинцем в зубах и довольно бесцеремонно разглядывающего Ромеса.

- Где ты был? - наконец, соизволил спросить он. - Я тебя долго искал, мотался по всем мирам, в которые только мог попасть, но тебя там и в помине не было.

- Кажется, я узнал, кто я такой, - ответил Ромес.

- И кто же? - заинтересовался Синерок.

- Тринадцатый. Тебе это что-нибудь говорит?

Синерок молча снял свою ковбойскую шляпу и склонился в глубоком мушкетёрском поклоне. Когда Ромес увидел его глаза, он понял, что друг не шутит.

- Может, ты меня после этого на руках носить будешь? - просительно произнёс Ромес, пряча улыбку. Синерок пружинисто выпрямился и щёлкнул каблуками, звякнув шпорами. Лицо у него было каменное и какое-то дурное. Ромес уже подумал, а не случилось ли что-нибудь с дружком, не тронулся ли дружок умом, но тут Синерок, видя его растерянность, расхохотался и сказал:

- Это надо отметить, Ром! Кажется, тут где-то невдалеке газированная вода наблюдалась! Я сейчас! - и он скользнул в дверь.

Ромес остался и начал присматриваться к присутствующей молодёжи, окружившей кого-то, сидящего за столом. Что-то непонятно волновало Ромеса, когда он смотрел на этих людей, и он решил подойти к ним поближе.

Видимо, предмет разговора настолько увлёк беседующих, что они даже не заметили приближения Ромеса. Не тема их разговора интересовала Ромеса: он вдруг понял, что очень хочет взглянуть на того, кого окружили молодые люди, кто являлся центром их внимания и кто, как было ясно, поддерживал весь разговор.

Из-за парней и девушек, стоящих плотным кольцом, Ромес пока не видел его. Все галдели, возбуждённо жестикулировали, и в это время сидящий молчал. Но когда начинал говорить он, все моментально затихали и с каким-то благоговением слушали. Сидящий за столом говорил негромко и словно бы даже нехотя; Ромес не разбирал слов от волнения, но слышал голос. Именно этот голос и не давал ему сосредоточиться, потому что он слышал уже его раньше, и это было целую вечность назад. Этот голос будил самые хорошие воспоминания и робкую надежду на чудо, так как голоса на самом деле уже не могло существовать на свете, поскольку уже не было человека с таким голосом, и тем не менее Ромес ясно слышал его и знал, что ошибиться не мог. Боясь верить себе и боясь разочароваться, Ромес медленно подошёл вплотную к молодым людям, а они, слушающие в это время того, кого очень уважали, почему-то расступились, дали Ромесу дорогу, не глядя на него, и он сделал шаг внутрь кольца. Он готов был закричать, но пересохшее горло не издало ни звука, ибо он увидел говорящего. Человек этот сидел на стуле, закинув ноги на стол, в самой непринуждённой позе, говорил негромко, но уверенно, одет был в чёрное, и волосы, перетянутые ремешком вокруг лба, длиной до плеч, были чёрные. К Ромесу он сидел спиной, но было ясно, что на своих слушателей (или собеседников) он не смотрел, а устремил свой взор в пространство, и не волновало его то, слушают его или нет. Он просто говорил, и слова его были полны живой мысли. Впрочем, его слова всегда были такими. И Ромес тихо произнёс:

- Рэли...

Сидящий за столом замолчал, словно прислушиваясь к чему-то очень далёкому и для других неслышимому. Потом он медленно, как во сне, повернул голову и тёмными блестящими глазами заглянул на самое дно зрачков Ромеса. Он долго молчал, а потом сказал:

- Рэли умер.

- Существует бесконечное число вселенных и миров, - ответил Ромес словами самого Рэли. - Рэли жив. Вернись ко мне. Я знаю, ты сейчас далеко, и ты уже не тот. Но ты нужен мне, поэтому вернись.

Долго они смотрели друг другу в глаза. Слушатели непонимающе перешёптывались.

- Ты тоже тут, - наконец произнёс Рэли. - Ромес, Ромес, если бы ты только знал, как мне не хватало тебя всё это время! У нас нет часов, недель, лет, но как же это было долго!..

- И ты входил в Подземелья Зазеркалий?

- Подземелья? Забудь о них, это всего лишь далёкая сказка.

- А тогда... Зачем ты так?..

- Просто я попал в мир, где родился, а оттуда в иные миры уйти невозможно. Для тех, кто может гулять в мирах, из родного мира остаётся только один путь... Э-э... Так сказать, умереть. Вообще-то мне там нравилось, но когда нас стали выгонять из тюрьмы, я решил уйти. Хотя я ушёл бы раньше, если бы не ты. Пойми меня правильно: я не хотел, конечно, бросать тебя, но перед тобой открылся новый путь, и я был не вправе направлять тебя. Ты всё должен был решать сам.

- Я-то решил, но вот вопрос - каким образом... Методом проб и ошибок.

- Прости.

- Нет, ты был прав. Я нашёл некое местечко, непосредственно связанное с моей судьбой. Там были Двенадцать...

- А ты - Тринадцатый? - догадался Рэли. - Вообще-то я с самого начала предполагал это. У большинства Тринадцатых почти одинаковые внешние данные с незначительными различиями; они всегда что-то ищут и пускаются в самые головоломные авантюры... Поэтому я оставил тебя.

- Я безумно рад видеть тебя!

Они молча обнялись, не обращая внимания на окружающих слушателей Рэли.

- А почему ты здесь? - спросил Ромес некоторое время спустя.

- Ну, тут я могу делать, что хочу, без всякого вреда для других. После тебя у меня не было достойных слушателей. А мыслей у меня много, вот я и изрекаю их. Если бы я делал это в нашем с тобой мире, меня бы неправильно поняли. А эти приходят сюда, им интересно, они слушают, спорят, что-то даже записывают. Мне даже смотреть на них смешно иногда. Глупенькие такие... А может, умненькие... В детстве вундеркиндами были. Они меня иногда спрашивают о чём-то, но это - не мои собеседники, с ними мне неинтересно. А ты где был? Рассказывай!

И Ромес начал рассказывать. Рэли внимательно слушал, не перебивал, не переспрашивал, видно, всё понимал. Краткий рассказ про Искаженца встревожил его, но пока что по этому поводу он ничего не говорил. И его постоянные слушатели внимали, затаив дыхание. Когда Ромес закончил, Рэли поинтересовался:

- И что же ты теперь намерен делать?

- Я уже даже не знаю... Неплохо было бы найти моего "файролитового" друга Анталекса. Ума не приложу, где его искать.

- Если ты хочешь его отыскать, тебе придётся посетить мир, где ты, как и я, родился. Оттуда трудно уйти.

- Умереть легко.

- Это когда как, мой дорогой, в зависимости от мира. Из нашего уходить тяжело. Можно было бы пойти через Миррор, но туда тебе дорога заказана... И ещё никто не проходил через Подземелья дважды. Это очень опасно.

- Но всё же я должен отыскать Анталекса, вот только не знаю, как попасть к нему и где его найти.
- Подожди, успеешь ещё попасть. Всё ещё впереди.

Помолчали.

- Ой, Рэли, не могу поверить до сих пор, что встретил тебя! Ты как-то изменился...

- Да, всё изменяется. И ты вот другим стал.

- Я знаю.

- А свой мир так и не нашёл?

- Нет. Мне уже кажется, что я его так и не найду.

- Ты всё же поищи, но помни при этом главный закон: хороший мир тот, в котором тебя ничего не удивляет. Если удивляет - беги.

- По-моему, я уже попадал в такие ситуации. А вообще, я очень устал, и я хочу отдохнуть.

- Отдохнуть ты сможешь только там, где появился на свет. Если ты заснёшь в другом мире...

Но тут дверь с треском распахнулась, и все уставились на ворвавшегося подобно смерчу Синерока. Он едва кивнул головой Рэли, как старому знакомому, и завопил:

- Ром! Здесь Искаженец!

Они метнулись в миры, и Ромес вновь потерял Рэли.

- Как же нам избавиться от него? - спросил Ромес, вспыхивая сверхновой.

- Его можно сбивать со следа, - отвечал Синерок, расплываясь туманностью, - но всё равно он найдёт нас. Нам необходимо уничтожить его.

- Но как?

- В этом-то всё и дело!

Они думали, меняя миры, но когда заскочили в Мир Праздника, им стало не до того.

- Вот это да... - только и сказал Синерок.

Тут и в самом деле когда-то был праздник, к которому долго и основательно готовились. Всё везде было увешано разноцветными лентами, искусственными цветами, воздушными шарами и пышными гирляндами. Вероятно, когда-то это всё выглядело празднично и красиво, но теперь...

- Похоже, здесь бушевал сильный пожар, - произнёс Ромес, оглядываясь.

Всё было закопчённое, местами обугленное. Дома с пустыми чёрными окнами выглядели неприятно и дико. Оттуда в спешке выбрасывали горящие вещи, и сейчас горы хлама - чёрного, страшного, - лежали на безлюдных замусоренных улицах.

- Да, тут произошло какое-то несчастье... - пробормотал Синерок. - И очень тут всё плохо.

 К тому же краски выглядели поблекшими, всё носило на себе печать тления.

- Не знаю, как всё это объяснить, - медленно сказал Ромес, - но у меня есть одно странное чувство. Когда-то здесь был большой праздник, но во время него что-то случилось - пожар там или ещё что, - и погибло очень много народу. В конце концов всё восстановили, жизнь пошла своим чередом, но вот тут время навсегда остановилось в какой-то момент катастрофы; видишь, всё сгорело, но не до конца, хотя ещё есть чему гореть. И здесь остались люди, которые сгорели, они совсем такие же, какими были тогда, в момент праздника, и занимаются теми же делами, но все они мертвы, они совсем другие. Тут всё разрушается, но они остаются, это бесконечность и вечная смерть. Я не могу высказать словами то, что я понимаю, но это очень, очень страшно!.. Они навсегда остались в том времени...

- Я что-то не горю желанием иметь с ними дело, - поделился впечатлениями Синерок. - А ты?

- Аналогично, а что?

- Вон они идут.

Это была праздничная процессия с музыкой. Они медленно вышли из-за угла и направились прямиком к Ромесу с Синероком. Зрелище оказалось впечатляющее: идущие не являлись уже людьми в полном смысле этого слова. Лица у всех - почерневшие, в пятнах, вместо глаз - большие тёмные дыры. Тут были и мужчины, и женщины, и дети. "А-а-а-а-а..." - тянули они безо всякого выражения, вяло переставляя несгибающиеся ноги. Музыканты безжизненно исторгали из подгнивших и проржавевших инструментов какие-то ужасные звуки, от которых мороз продирал по коже и волосы на голове начинали шевелиться. Что-то необъяснимо жуткое сквозило повсюду, абсолютно всё казалось нереальным; это чувство усиливалось ещё и потому, что эти люди - люди ли ещё? - были одеты так, как и предполагал Ромес - как во время праздника. Они остались во времени, и всё у них оставалось по-прежнему, но только всё с течением времени разрушалось, и их когда-то красивая нарядная праздничная одежда уже истлела и изодралась, она была под стать им самим.

- Этого мира нет, - прошептал Ромес. - На этом месте давно построен новый город и живут совсем другие люди. А этого всего нет, нет... Они не знают, что их нет, что они все умерли. Я понимаю это, и оттого мне очень страшно. Уйдём отсюда, Синерок, умоляю!

- А как? - жалобно спросил Синерок. - Посмотри, они уже со всех сторон...

- Они медленно движутся. Как те мёртвые животные  в болоте с кирпичными деревьями. Может, прорвёмся?

- Ну, давай попробуем.

Они рванули по улице. Эти, оставшиеся в празднике, пытались задержать их, поворачивались и шли за ними, при этом головы их странно запрокидывались, и они тянули своё бесконечное унылое "А-а-а-а-а..." Хоть и медленно они двигались, но зато были неестественно сильны. Ромеса за руку схватил тощий паренёк, и у Ромеса чуть не треснули кости, но всё-таки ему удалось освободиться.

В общем, прорвались; люди из Праздника остались позади. Синерок и Ромес бежали по самой широкой улице по направлению к окраине города. Там они могли бы ощутить себя более-менее в безопасности.

Мелькали последние кварталы, в запущенных домах рушились балки, сыпалась штукатурка.

А вот, кажется, и окраина города. Дальше, в чёрной зыбкости, - переход в другой мир. Ромес с Синероком остановились, чтобы хоть немного отдышаться, а потом идти дальше.

- Нет, - сказал Ромес с тоской, - лучше поскорее нам отсюда убраться, не останавливаясь.

- Ты что-то чувствуешь? - насторожился Синерок.

- Не знаю, но мне кажется, есть радом что-то такое, что не может быть приятным для нас.

- Оставшихся в этом времени тоже особо приятными не назовёшь.

- Нет, это совсем другое. Как бы это объяснить... Они здесь остались, а это... Это как бы порождение остановленного времени... Оно следит за нами.

- А как оно выглядит?

- Точно не берусь определить, но, по-моему, оно большое, бесформенное, стремящееся заполнить собой всё пустое пространство, очень сильное и... Не могу сказать больше. Нет слов.

- Давай-ка, приятель, убираться отсюда.

Но в этот момент всё зашевелилось, поползло, перерезая дорогу, окружая; оно было мерзкое, противоестественное и чем-то напоминало остановившееся время несчастья в празднике; пенясь и изменяясь, оно наползало, чтобы поглотить пришельцев из иных миров, и в то время, когда Синерок уже думал, что они погибли - по-настоящему, полностью и безвозвратно, - Ромес вдруг содрал с себя рубашку и развернул за спиной сильные чёрные крылья, взмахнул ими, подняв ветер, и взмыл в небеса, подхватив Синерока. Безглазое время тянулось за ними, но Синерок оборвал его хвост, и они кувырком полетели куда-то, а вот куда именно, определить оказалось весьма сложно. Это было закрытое пространство, и в нём было темно.

Вряд ли это зависело от времени суток; просто тут было темно всегда. "Темнистый мир", как сказали бы на Мирроре. Вот именно, темнистый. Не сумрачный, не полностью тёмный, а именно темнистый: хотя и темно, но что-то можно разглядеть, да вообще-то не что-то, а всё, что здесь имеется, но далеко не всегда можно определить, что это такое и для чего предназначено. Короче, обманчивый мир. Здесь должны жить оборотни, упыри, вурдалаки, вампиры... Что там ещё бывает? Так думал Синерок, но, видимо, предположения свои высказал вслух, потому что Ромес заметил:

- Зачем они тебе? Я сам лучше всякого оборотня.

Действительно, было в нём что-то от оборотня, жутко симпатичного и симпатично-жуткого, красивого и, как бы это сказать... оборотнистого.

 - А на что ты способен, тихо нагоняющий ужас и вкрадчиво леденящий кровь? - поинтересовался Синерок.

- Проверим как-нибудь в другой раз, - ответил Ромес.

В этом мире задерживаться не следовало, и они миновали его, но он потянулся за ними липкими нитями, и там, где эти нити прошли, такое началось!.. Пришлось возвращаться и собирать нити, запихивать их обратно и притом следить, чтобы не прицепились новые.