Г. А. Замятин - Борьба за Старую Ладогу

                Г.А. Замятин
               (часть – 7)

                ОЧЕРК V

                БОРЬБА ЗА СТАРУЮ ЛАДОГУ

     «Старая Ладога ныне небольшой посёлок Волховского района Ленинградской области, расположена на левом берегу р. Волхова, в 12 км. от станции Волховстрой–1». Это – один из древнейших русских городов. «Находясь на берегу Волхова, который входил в систему великих путей древности, Ладога занимала исключительно важное положение в экономической жизни северной части Древней Руси». Но Ладога была важна и в стратегическом отношении, «на протяжении тысячелетия Ладога была пограничной крепостью на северо-западном рубеже Русского государства». В 1323 г. новгородцы построили у истоков Невы на Ореховом острове другую крепость, названную «Орешек»: «Новая крепость закрыла вход в Ладожское озеро и тем самым облегчила задачу Ладоги в обороне края» (1).
     В XVII в. Ладога – пригород Новгорода Великого. Ладога была захвачена французом Пьером де ля Виллем, состоявшим на службе у шведского короля, в июле 1610 г., когда после поражения при Клушине (24/VI–1610 г.) немногочисленные шведские части возвращались к своим рубежам.
     И.М. Салтыков, прибывший в Новгород Великий «октября в 7 день 119–го (1610.–Г.З.) году», сообщал польскому королю: «а Ладогу, государь, взяли немцы (шведы.–Г.З.) до меня» (2). Русские пытались освободить Ладогу. С Успеньева дня (15/VIII–1610 г.) под Ладогой, между прочим, находился отряд служек Тихвинского Успенского монастыря (см. выше). Однако первый бой с врагами закончился неудачей для русских. По рассказу де ля Вилля, русские «остановились на полу-лье от крепости за рекою». Пьер де ля Вилль выслал 50 всадников, 30 пехотинцев в двух лодках с пушкою, и те обратили русских в бегство, а лагерь зажгли. Есть основание думать, что такая неудача постигла князя Ив[ана] Афан[асьевича] Мещерского, который был послан под Ладогу ещё до приезда И.М. Салтыкова в Новгород (3). И.М. Салтыков приложил все усилия, чтобы отнять Ладогу у шведов. Очевидно, он хорошо понимал значение Ладоги для Новгорода. И.М. Салтыков отправил под Ладогу войско, разделив его на два отряда: «один отряд занял местечко Гостинополье выше Ладоги, а второй отряд – место современной Новой Ладоги, в устье Волхова. Таким образом, Салтыков с двух сторон окружил шведов и лишил их возможности получать подкрепления и фураж» (4). Высланный из Ладоги отряд во главе с Яковом де ля Виллем (братом Пьера) был разбит русскими 15 января 1611 г. 64 шведа попали в плен; 43 из них были отправлены к И. Салтыкову, а 21 человек пленных умерли «в острожке и на дороге от ран». В числе пленных оказался Яков де ля Вилль (5). После того И. Салтыков двинул к Ладоге всё своё войско. Крепость сдалась русским 5 февраля 1611г.
     В освобождённой Ладоге поместился гарнизон «московских стрельцов» числом 200 человек, а воеводою там стал Григ[орий] Никитич Муравьёв. В июне месяце 1611 г. от стрельцов пошла «Московского государства боярам» (Д.Т. Трубецкому с товарищами?) челобитная о том, чтобы прислали «к ним из Великого Нова города в Ладогу на перемену стрельцов» (6). Из челобитной выясняется, в какой обстановке протекала служба стрельцов в Ладоге. Стрельцы писали: сидят де они в Ладоге от немецких людей в осаде и на караулах живут беспрестани, днём и ночью, и нужа де им в корму в Ладоге великая».
    В первой половине марта 1611 г. после того, как в Новгороде произошёл переворот (И. Салтыков и К. Чеглоков были казнены, как сторонники поляков, а Новгород примкнул к ополчению П. Ляпунова), новые власти обращаются с призывом к 18 городам, в том числе в Ладогу, чтобы они были с Новгородом «в соединенье», стояли бы против поляков и послали ратных людей на помощь Московскому государству (7).
     Ладога осталась верна Новгороду; она не признала самозванца, появившегося 23 марта 1611 г. в Ивангороде. В июне того же 1611 г. новгородские власти внесли в договор с Я. Делагарди обязательство с шведской стороны «в Новгородской земле и под Ладогою, и под Орешком и во всем Новгородском уезде сёл и деревень не воевати… и над Новым городом и над Орешком, и над Ладогою, и над иными городами оманом никакова дурна не учинити и изгоном посадов не пожечь» (8). На основании челобитной ладожских стрельцов и договора новгородцев следует заключить, что шведы, несмотря на постигшую их неудачу, не прекращают борьбы за овладение Ладогой.
     Притязания шведов на Ладогу стали совершенно ясными при сношениях с Советом первого земского ополчения.
     Во время переговоров Вас[илия] Ив[ановича] Бутурлина с шведским фельдмаршалом близ Новгорода в первую декаду июня 1611 г. о помощи со стороны Швеции ополчению Прок[опия] Ляпунова, Я. Делагарди потребовал, чтобы русские уступили Швеции в качестве залога крепости Орешек и Ладогу. В. Бутурлин запросил совет Ляпуновского ополчения. Переговоры были прерваны на две недели. Я. Делагарди отправил от себя под Москву Ганса Вахова и Ганса Мунка с особым письмом. Находясь в крайне трудном положении (ополчению угрожал в то время Ян Сапега), Совет всея рати проявил готовность передать шведам и Орешек и Ладогу в качестве залога, но с условием, что в эти крепости будет впущено столько шведских солдат, что сборы на содержание гарнизона останутся прежние. Ответ Совета всея рати, привезённый в Новгород 2 июля 1611 г. Ив[аном] Баклановским, вызвал раскол среди новгородцев: уступка крепостей на водном пути из Новгорода в Балтийское море врагам, хотя бы в виде залога, угрожала не только новгородской торговле, но и политической самостоятельности Новгорода. Переговоры В.И. Бутурлина со шведами прервались. В ночь с 16 на 17 июля 1611 г. Новгород был занят врагами. Меньше, через неделю после того, 22-го июля под Москвою был убит Прок[опий] Ляпунов.
     Вопрос об Орешке и Ладоге остался неразрешённым (9). Несмотря на это, видимо, по настоянию шведского фельдмаршала новгородские власти включили в договор 25/VII–1611 г. особую статью об Орешке и Ладоге: власти обязывались совместно с Я. Делагарди и бывшими с ним ратными людьми «держать Новгород, а также Нотебург (Орешек.–Г.З.) и Ладогу вместе с другими принадлежащими сюда (Новгороду.–Г.З.) городами, их землями и уездами» (10). Таким путём шведы стремились осуществить на деле решение совета Ляпуновского ополчения об Орешке и Ладоге.
     Всё же в отношении Ладоги шведам пришлось применить силу. 3/X–1611 г. Я. Делагарди доносил королю, что Ладога и Тихвин с прилегающими местностями якобы «добровольно» соединились с Новгородским государством после того, как узнали, что шведы пришли с орудиями и зажигательными мортирами под Ладогу (см. выше). На основании донесения Я. Делагарди надо признать, что Ладога перешла вторично в руки шведов в сентябре 1611 г; по шведским данным, это произошло 12 сентября, в тот же день, когда сдался шведам Тихвин.
     Как велик был гарнизон в Ладоге, и кто был назначен воеводою этой крепости?
     Бывшие в Москве в начале 1615 г. новгородские послы – архимандрит Киприан, Я. Боборыкин и Матвей Муравьёв – на тайном допросе показывали: «в Ладоге воевода Григорий Исаков, а с ним неметцких людей в 200 и болши» (11). Биографических данных о Гр[игорие] Исакове в моих руках нет. Из шведских источников видно, что наместником в Ладоге был Ганс Рехенбергер (12), но время его назначения неизвестно. Данные о положении в Ладоге в 1613–1614 гг. при шведах скудны.
     В письме престарелого наместника Корелы – Тённе Йоранесона канцлеру от 5/III–1612 г. упоминается о «толпе шельм», которая хотела опустошить Корельский уезд и местность у Ладоги (13). Это даёт основание предполагать, что у Ладоги в 1612 г. действовали русские партизаны. Вероятно, продолжали борьбу с оккупантами крестьяне. В источниках более позднего времени встречаются имена некоторых русских жителей Ладоги, «радевших» Москве. Таким выступает «Савка Рудаков». Это был «конский мастер», ходивший «к немецким людем лечить лошадей». С. Рудаков знал шведский язык. Когда к С. Рудакову в Ладогу явился 22/VI–1616 г. его знакомый «тихвинский стрелец Иванов приказу Шипилова Ларка Володимеров», посланный Д.И. Мезецким с товарищами в Ладогу и под Орешек «проведывать про немецких послов и про всякие вести», последний не только передал Л. Володимирову, что знал, но и просил, чтобы Володимиров «к нему вперед для вестей приходил, а он деи (Рудаков.–Г.З.) в Ладогу для вестей учнёт ходить всегда и что де от немецких людей услышит или о(т) ково проведает, и он деи с ним (Володимировым.–Г.З.) ко государевым послом учнёт приказывать обо всём» (14).
    Для шведов Ладога являлась перевалочным пунктом. Из расспросных речей пленных известно, что 1-го октября «на Покров» (праздник Покрова Богородицы) 1613 г. пришли в Ладогу подкрепления из Выборга. Были там двести человек «с ротмистром Каптемиром да двести человек, которые в Новгороде были с Яковом Пунтусовым»; они расположились «от Новгорода за пятнадцать вёрст, по сю сторону реки Волхова»; названия местности пленные, очевидно не знали. Состояние частей в Ладоге было незавидное. По словам одного пленного, «в Ладоге де немецких всяких людей с 300 человек, и те все худые люди кнехты пешие, а запасов де никаких и конских кормов в Ладоге нет, потому де и они из Ладоги вышед стоят для кормов; а русских людей в Ладоге нет никого». Последнее указание, что русских людей в Ладоге нет, не вызывает удивления. Известно, что шведы практиковали удаление (а порою и прямое уничтожение) русских из захваченных ими крепостей. Вероятно, так было и в Ладоге. Такая мера в отношении Ладоги вполне понятна: ведь летом 1613 г. в Орешек по приказу Я. Делагарди были увезены пушки из г. Яма. Тот же пленный передал и такой факт: «стоял зиму всю в селе Сонце по сю сторону Волхова меху Ладогою и Новагорода воевода Еспер Мандрусов, а с ним де было немецких людей с 400 человек», часть солдат с голоду умерли, другие разбрелись «по своим местом, кто отколе пришёл», а сам «Еспер Мандрусов» уехал в Новгород (15).
     Попытаемся собрать встречающиеся в источниках данные о нахождении «государевых людей» под Ладогой.
     Пришедший 1 февраля 122 (1614) года к И.В. Наумову «от черкас ис полону Макаровой станицы казак Федка Онтонов» в роспросе показал: «взяли его черкасы под Тихвиною, а он де с ними с черкасы ходил по многим местам и по Заонежским погостам, а людей де черкаских человек с тысячу двести, а идти было им с совету немецких людей на государевых людей под Ладогу и под Новгород, а на том де у них рада была, а сослалися де черкасы с немецкими людьми подлинно в Шуйской волости, за Онегом»; положили сойтись на Олонце (16).
     Ф. Антонов свидетельствует не только о нахождении под Ладогой «государевых людей», но о том, что черкасы намеревались двинуться против московских частей по договорённости со шведами. Установить точно время появления московских воинов под Ладогой не удаётся, но можно думать, что это произошло во второй половине 1613 года.
    Другим более важным свидетельством о пребывании под Ладогой, находившихся на царской службе войсковых частей служит царская грамота, написанная в Москве в феврале месяце 7122 (1614) года. Грамота адресована «атаманам и есаулам и казакам, которые были на нашей службе под Ладогой с Барай-мурзой Кутумовым» (17).
    Третьим источником, подтверждающим пребывание «государевых людей» под Ладогой, является вторая царская грамота «Барай-мурзе Алеевичу Кутумову», данная в Москве «лета 7122 (1614.–Г.З.) февраля в 20 день». В грамоте рассказывается о приходе на Олонец черкас и шведов 29-го января 1614 г. и о разгроме их частями Захария Страхова, атаманами и казаками, служившими царю. По причине прихода на Олонец немецких и литовских людей Зах[ар] Страхов, атаманы и казаки, «из острошка» близ Олонца «отошед, стали на реке на Вере в деревне Наглинской». «А вы де, – царь обращается к Барай-мурзе Кутумову, – и Тихвинские сидельцы, отошед от Ладоги, стали в Рожественом погосте на Паше и на Серманске» (18).
    Четвёртым документом, свидетельствующим о военных операциях московских ратных людей под Ладогой, служит отписка Богдана Чулкова царю. «По твоему государеву наказу, пишет Б. Чулков, велено мне, холопу твоему, быти в Заонежских погостах, а в Заонежских погостах велено мне, холопу твоему, собрати ратных людей и итить на твою государеву службу на Волховское устье, что над Ладожским озером, и поставить острожек и ис того строжку промышлять над литовскими и над немецкими людьми» (19). Хорошо известно, что при Петре I в устье Волхова была построена Новая Ладога. Устье Волхова было важно в стратегическом отношении: владение устьем Волхова означало господство над важнейшей коммуникационной линией по р. Волхову и Ладожскому озеру. Значение устья Волхова было ясно московскому правительству ещё в XVII в. Понимали это и шведы. В донесении королю из Новгорода от 26 мая 1615 г. Э. Горн настаивает на том, чтобы наместник Выборга, Арвид Тённессон, послал на Ладожское озеро ладьи и людей; по словам Э. Горна, это необходимо для оказания противодействия «врагу» (т. е. русским), так как «Борис Лыков, без сомнения будет всячески стараться держать летом на озере отряд людей и войско, чтобы мешать подвозу сюда (в Новгород.–Г.З.) и в другие крепости» (20).
    Б. Чулков был направлен из Москвы в Заонежские погосты недаром. В названных погостах шведы-оккупанты встретили сильный отпор со стороны местных жителей. Б. Чулков с «охочими» ратными людьми (добровольцами) сумел отсидеться в Андомском острожке от черкас, бывших со шведами под Тихвином; он поставил второй острог «в Егорьевском погосте в Толвойской волости», а ещё позднее Шунгский острожек.
    Несмотря на успехи Б. Чулкова в Заонежских погостах, царь предписал особой грамотой, данной в марте 1614 г. (вероятно, в первой половине), чтобы Б. Чулков «тотчас со всеми людьми шёл… к воеводе и к ратным людем в сход, которые под Новым городом и под Ладогой…» (21), конца грамоты не достаёт. Поэтому приказ царя полностью изложить не представляется возможности. Под «воеводою» необходимо разуметь Д.Т. Трубецкого; ратные люди, стоявшие под Ладогой, это – войсковые части Барай-мурзы Кутумова. Приказ Б. Чулкову отправиться со всеми собравшимися людьми из Заонежских погостов под Новгород и под Ладогу наводит на мысль, что именно в этих местах московское правительство концентрировало вооружённые силы против шведов.
    Даже в половине апреля 1614 г. посылается на Белоозеро по царскому указу и по приговору духовенства, дворян и посадских людей бригада в составе четырёх человек «для денежных сборов на ратных… всяких людей, которые на… службах под Смоленском и под Новым городом, и под Ладогою, и под иными городы от литовские и от немецкие украины» (5-й документ) (22).
    Пять независимых друг от друга документов служат достаточным основанием, чтобы утверждать, что московское правительство в конце 1613 г. и в начале 1614 г. держало и под Ладогою своих ратных людей. Откуда же брались воинские части? Кто такой Барай-мурза-Алеевич Кутумов?
    В грамоте в Путивль после 6–го июня 1612 г. Совет второго земского ополчения сообщал о рассылке по разным городам воевод с ратными людьми и об отправлении против гетмана Ходкевича с войском и против черкас Д.М.Черкасского с товарищами; в числе «сходных воевод», ушедших с Черкасским, упоминается «с Романова Барай Мурза Алеевич Кутумов с татары» (23). Выходит, Барай мурза действовал ещё в 1612 г. вместе со вторым земским ополчением, потом перешёл на службу Михаилу Романову.
    5 декабря 1613 г. наместник Нотебурга, Ганс Бойе, сообщает канцлеру Швеции, что семь тысяч татар пришли из Москвы к Tiffres (?); 500 из них переправились в Сольцы (на левый берег Волхова). Не был ли это «полк» Барай-мурзы Кутумова? Если это так, то прибытие татар к Волхову надо отнести к ноябрю 1613 г. По-видимому, московское правительство, отправив в сентябре 1613 г. рать Д. Трубецкого и Д. Мезецкого под Новгород, вскоре после того отправляет новое войско с Барай-мурзою во главе под Ладогу.
    Что сделали русские у Ладоги, сведения об этом идут к нам со стороны шведов.
Когда в 1614 г. Густав II Адольф отправился через Финляндию в Россию, чтобы лично принять участие в войне с русскими (он достиг Нарвы 16 июня), на пути ему сообщили, между прочим, и о том, что «Ладога осаждена русскими и татарами». Как ни важно приведённое сообщение, всё же оно неопределённо. Конкретные данные об операциях русских под Ладогой находим в труде Галленберга.
    В мае 1614 г. шведский наместник Ладоги, Рихард Розенкранц, должен был выслать семь лодок по реке Волхову к «Посова» (при впадении реки в Ладожское озеро), чтобы вместе с четырьмя ладьями, прибывшими из Нотебурга (Орешка), напасть на русских, укрепившихся там в остроге. Едва ли будет ошибкой, если мы скажем, что острог был поставлен Б.Чулковым в соответствии с приказом царя (см. выше). Во время боя, происшедшего между русскими и шведами, шестьдесят русских были убиты, многие ранены, некоторые бежали в лес; захвачены были одно знамя и три ладьи; однако взять острог шведы не смогли.
    Тогда же Я. Делагарди выслал из Новгорода по р. Волхову барки, чтобы забрать в Ладоге порох и другие предметы. На пути, на барки напали казаки и захватили четыре из них; шведы вернулись в Новгород. Я. Делагарди вторично отправил вернувшихся в Ладогу. Пользуясь благоприятным ветром, шведы на этот раз незаметно прошли мимо казаков, забрали в Ладоге десять бочек пороха, а на обратном пути ударили на казаков и не только отняли у них четыре своих барки, но и завладели разбросанными по течению реки складами продовольствия; после того водный путь стал безопасен для шведов. К сожалению, Галленберг не называет точно места, где происходили столкновения казаков и шведов.
За неделю перед битвой у Бронниц Я. Делагарди отправил большие орудия из Новгорода в Ладогу и приказал Розенкранцу переправить их дальше по р. Неве. Когда шведы достигли устья Невы, на них напали 1500 русских с намерением отобрать пушки другие военные запасы. Поэтому Розенкранц велел везти пушки назад в Ладогу. Русские последовали за шведами. Последние произвели вылазку из крепости. Произошла стычка. Русские оказались сильнее; они расположились по обоим берегам Волхова и открыли такой огонь по шведам, что те вынуждены были отступить. Розенкранц запросил у Я. Делагарди подкрепление в 800 человек, чтобы вытеснить русских и не дать им возможности ни захватить пушки и военные запасы, ни сжечь посевов, которые обещали богатый урожай. Из Новгорода была выслана кавалерия. Кроме того из Нотебурга (Орешка.–А.О.) прибыли десять лодок и одно мореходное судно (pinasse.–Г.З.).
    Но к русским также прибывали новые подкрепления. В начале августа произошло новое сражение между сторонами; русские были оттеснены. Розенкранц, получил возможность переслать пушки в Нотебург, откуда они были доставлены впоследствии в Швецию. Двенадцать пушек крупного калибра, называемых «боров» (Galten.–Г.З.) и «свинья» (suggan.–Г.З.), были установлены в Грипсхольме (замок на южном берегу оз. Мелар). Тогда же Розенкранц послал триста пятьдесят человек с крепостной кавалерией к русскому укреплению при впадении Волхова в Ладожское озеро. Русские были вытеснены и оттуда; сожжён острог, они стали спасаться частью на лодках, частью в лесу; четыре лодки ушли, но тридцать три попали в руки шведов; бежавшие в лес русские также были частично перебиты.
     Еспер Андерссон Круус отправившийся из Ладоги к Новгороду, выслал было некоторое количество солдат к другому русскому укреплению, но успеха не добился.
     Ничего невероятного в шведских известиях усмотреть нельзя; эти известия подтверждают и разъясняют данные русских источников.
     Важно констатировать, что борьба русских со шведами под Ладогой идёт в то время, когда армия Д.Т. Трубецкого стояла у Бронниц. Конечно, считать это случайностью нельзя; военные операции велись русскими по плану. Интересно, что в частях Барай-мурзы находились «Тихвинские сидельцы», т. е. сидевшие в осаде в Тихвине бойцы. Очевидно, некоторые части русского войска были переброшены из освобождённого Тихвина дальше под Ладогу. Известно, что и шведы, бывшие «под Тихвинским монастырём с Каптемиром», по словам «Матца Юрьева», также «отошли в Ладогу» и стояли там не один месяц (24). В борьбу русских и шведов севернее Новгорода (у Ладожского озера) вмешивается третья сила – черкасы, вышедшие из повиновения шведов у Тихвина и действовавшие в последние месяцы самостоятельно, но без плана.
     Как говорилось выше 29 января 1614 г. произошёл бой между русскими частями, стоявшими «на Олонце в острожке», с одной стороны, и черкасами и «немецкими людьми» с другой; русские отошли от Олонца и стали «на реке Вере в деревне Наглинской». Грамотой от февраля (число не помечено) 1614г. царь предписал ратным людям Барай-мурзы идти «на тех черкас и на немецких людей» и над ними промышлять и «поиск чинить». Приказ, надо думать, был выполнен.
     Судя по грамоте короля Я. Делагарди русские нанесли большой ущерб шведам на Ладожском озере. Чтобы обезопасить путь по Ладожскому озеру, Густав II Адольф назначил начальником шведской флотилии на озере Маттиса Зигфридссона.
     Освободить Ладогу русским ни в 1613 г., ни в первую половину 1614 г. не удалось: ведь часть их войска была отвлечена на борьбу с черкасами. Но появление русской рати у Ладоги вызвало сильное беспокойство у наместника Нотебурга (Орешка.–Г.З.), Ганса Бойе.  Он запросил подкрепления у Я. Делагарди. Так как последний отказал в присылке вспомогательного отряда из Ладоги, на том основании, что последняя ближе «к врагам» (русским), чем Нотебург, и враг из Торжка двинется, конечно, по зимнему пути сперва сюда, Ганс Бойе обращается с просьбой о помощи к самому канцлеру; он настаивает на необходимости во что бы то не стало воспрепятствовать продвижению русских к Ладожскому озеру.
     Беспокойство шведского наместника в Орешке лишний раз свидетельствует, о том, что московское правительство намерено было вести борьбу за Ладожское озеро. Битва у Бронниц изменила ход борьбы не в пользу русских, Ладога была возвращена русским только по Столбовскому миру 1617 г.




                ЗАКЛЮЧЕНИЕ

              Перейдём теперь к выводам:

    I. Представляется несомненным, что в 1613 году и в первой половине 1614 года (до сражения у Бронниц) в Московском государстве наблюдается активизация военных действий против шведов-оккупантов. Совет Ляпуновского ополчения, руководивший борьбой против польской интервенции в 1611 г., стремился получить помощь от шведов; он готов был уступить Швеции в качестве залога на известных условиях крепости Орешек и Ладогу; о борьбе со шведами Совет первого ополчения не думал. Для защиты русских земель от нападения шведов на севере (а в марте 1611 г. шведы предприняли было поход под Колу) Совет отправил в Сумский острог М.В. Лихарева и голову Е. Беседного.
     Вожди 2–го ополчения, поднявшегося также на борьбу с поляками, стремились избежать войны на два фронта и даже заключили летом 1612 г. союз со шведами, засевшими в Новгороде (через Порфирия Секерина).
     Подобная тактика дала положительные результаты: благодаря концентрации сил русских на одном фронте, Москва в конце октября 1612 г. была очищена от поляков.
В 1613 г. правительство Михаила Романова не только продолжает борьбу с поляками, но одновременно вступает в борьбу и со шведами. Активизация военных действий русских в 1613–1614 гг. связана с выступлением на историческую арену в начале XVII в. широких демократических слоёв, в том числе казаков. Они сыграли определённую роль при провозглашении Земским собором царём одного из московских бояр (а не иноземного принца); они внесли боевой дух и в борьбу с интервентами.
     Борьба со шведами ведётся из двух центров: из Москвы и из Пскова. Москва ведёт борьбу за Тихвин, Ладогу и Старую Руссу – пригороды Новгорода Великого, Псков за свои пригороды Гдов и Порхов.

     II. Как смотреть на борьбу со шведами в Московском государстве в 1613 г. и в первой половине 1614 г.?
     В.А. Фигаровский в своей работе считает борьбу против шведов в Тихвине, Гдове и Порхове «партизанским движением» (см. заголовок его статьи). В соответствии со своей точки зрения В.А. Фигаровский подчёркивает активную роль местных жителей. По его словам, «в результате смелого восстания тихвинцев и благодаря упорству, проявленному ими и казаками в дальнейшей борьбе, Тихвин был очищен от шведов и удержан в руках русских».
О Гдове В.А. Фигаровский пишет иное: «по-видимому, очищение Гдова от шведов произошло в результате сочетания восстания против шведов внутри Гдова с действиями псковского отряда»; он отмечает, что летопись (Псковская 1–я летопись) подчёркивает активную роль посадских людей Пскова.
     В Порхове, по заключению В.А. Фигаровского, «также происходят совместные действия псковичей и порховцев» (25).
     Мы видели, что восстание в Тихвине произошло не без воздействия московских воевод С. Прозоровского и Л. Вельяминова; восставшие 25 мая 1613 г. тихвинцы упали духом, когда московский отряд замешкался. С момента занятия Тихвина войском С. Прозоровского и Л. Вельяминова (24 июня) борьба со шведами ведётся московской ратью, а не местными жителями. Гдову, несомненно, помогли псковичи. В Порхове Ив[ан] Крюков сдал посад, когда туда явились псковские ратные люди. Под Ладогой концентрируются воинские части, присланные из Москвы. Я прихожу к выводу, противоположному заключению В.А. Фигаровского: активную роль в борьбе со шведами в 1613–1614 гг. играли Москва и Псков, признавший нового царя. В подтверждение правильности этого вывода следует напомнить свидетельство переводчика Павла Томасова об Ивангороде (см. выше).
     Ивангородцы, как упоминалось, в сентябре 1615 г., когда силы шведов были заняты осадой Пскова, готовы были поднять восстание против шведов, но при условии, если вблизи Ивангорода будут находиться ратные люди из Москвы. Этого условия тогда налицо не было, и восстание в Ивангороде не произошло. Видимо, рассчитывать только на свои силы отдельные города (ивангородцы) не могли. С другой стороны, выше приводились взгляды шведских руководящих лиц на события в Тихвине и Гдове. Со слов Э. Горна король писал в июне 1613 г. к матери, что Тихвин захвачен «московскими русскими», а Гдов–псковичами. В свою очередь Я. Делагарди заявлял на собрании верхушки новгородцев 26 января 1614 г., что «московские чины… взяли… уговорив местных жителей, Тихвинский монастырь и крепость Гдов». Думается, что было бы ошибкой игнорировать мнение шведских руководящих лиц, в частности, фельдмаршала, располагавшего бесспорно всеми необходимыми сведениями о борьбе против шведов в Тихвине и Гдове.

     III. В мероприятиях московского правительства против шведов можно заметить известную плановость и последовательность. Восстания против захватчиков вспыхивают почти одновременно в двух отдалённых друг от друга пунктах: на северо-востоке от Новгорода (в Тихвине) и во Гдове. Считать это простой случайностью трудно. После освобождения Тихвина русские воинские части передвигаются к Ладоге. Наместник Нотебурга (Орешек) писал, что русские угрожают Орешку. Задача русских войсковых частей, действовавших на правом фланге, вырисовывается достаточно отчётливо: занять Ладогу и Орешек и таким путём перерезать коммуникационные линии шведов по р. Волхову и Ладожскому озеру. Псков в свою очередь ведёт борьбу со шведами по двум направлениям: на севере за Гдов, на востоке за Порхов. Король опасался даже за г. Ям; он предполагал, что за Гдовом последует борьба за Ям. Задача русских войсковых частей, действовавших на левом фланге, видимо, состояла в том, чтобы занять Гдов и овладеть водным путём по Чудскому озеру. В случае успеха русских на том и на другом фланге шведы в Новгороде попадали в «мешок». Осуществить такой широкий план было под силу только сплочённому государству. Особым путём развёртывается борьба за Старую Руссу.

      IV. В ходе борьбы со шведами, руководимой московским правительством, применялись, несомненно, и методы партизанской борьбы. Думается, что борьба за Старую Руссу может служить одним из примеров партизанской борьбы тех лет местных жителей при управлении Москвой.
      Но в источниках встречаются и данные о рейдах русских в глубокий тыл шведов из других мест. На собрании новгородцев 26 января 1614 г. Я. Делагарди упомянул о вторжении русских в Лифляндию и Кексгольмскую (Корельскую) область (см. выше). Какое нападение русских в Лифляндию имеет в данном случае шведский фельдмаршал, трудно сказать, но подобные набеги производились и позднее: об этом свидетельствует лист Гдовского наместника Сванте Банера Густаву II Адольфу от 15 декабря 1615 г. С. Банер доносит, что «враг вторгся в Лифляндию с польской стороны, где он ещё вчера совершал набеги»; Он проник в Лифляндию через польскую границу «с одобрения и согласия поляков»; набеги производятся «врагом» на конях. Во время набега враг увёл «большую часть крестьянских лошадей», он причинил так много вреда, что С. Банер в отношении продовольствия может рассчитывать лишь на три ближайших погоста. Враг быстро вернулся обратно. С. Банер с пехотой не мог его догнать (26). Под врагом, проникшим в шведскую Лифляндию через польскую границу, следует разуметь русских. В данном случае, мы имеем дело с набегом русских партизан. Подобный набег в Лифляндию, видимо, имел место и в 1613 г. Упоминание Я. Делагарди о вторжении русских в Корельский уезд несколько разъясняется, благодаря письму наместника Корелы, Андерса Бойе, канцлеру Швеции от 16 октября 1613 г. По словам А. Бойе, наиболее знатные крестьяне пяти приходов бежали к толпам разбойников, которые здесь этой осенью четыре раза производили набеги из Заонежья, сжигали, опустошали все деревни, расположенные на берегу озера, и уводили пленных вместе с детьми. И такие нападения позволительно считать набегами партизан.
     Следующим примером партизанского рейда в глубокий тыл врага может служить поимка псковскими казаками новгородских послов, отправленных в Швецию ещё в конце 1611г. просить герцога Карла Филиппа в цари. По показанию архимандрита Никандра (главы посольства), казаки взяли их «в Копорском уезде в деревне Суйде на стану после Покрова в четвертый день в нынешнем в 122–году», т. е. 5 октября 1613 г. Послы были доставлены в Псков. По словам другого члена посольства, Никиты Калитина, бежавшего из Пскова и явившегося 12 февраля 1614 г. в Новгород, «он (Калитин.–Г.З.) был недалеко от Нюена захвачен партией воровских казаков и отведён в Псков» (Nyen или Nyenshans (Ниеншанц – укрепление при впадении Невы в Финский залив) (27). Поимка новгородских послов псковскими казаками недалеко от Ниеншанца вызвала удивление у руководящих лиц Швеции. Карл Эрикссон Оксеншерна писал об этом канцлеру из Выборга 27 октября 1613 г. В письме ошибочно указывается, что послы захвачены псковскими казаками между Ладогой и Новгородом. Как объяснили шведы поимку новгородских послов псковскими казаками? Вину за происшедшее шведы возлагали на архимандрита. Он лежал больной в шанце у Нюена восемь дней и в это время послал тайно во Псков своего слугу. Псковские казаки пришли и захватили послов, но дьяк Третьяк Копнин находился в Новгороде (на деле Т. Копнин значится в числе послов, доставленных из Пскова в Москву).
     Объяснению шведов едва-ли можно поверить. Мы имеем дело с рейдом казаков в глубокий тыл врага. Данные о подобных действиях встречаются и в других источниках. Так, псковские воеводы: И. Хованский, Н. Вельяминов, В. Корин доносили в 1614г. царю: «в нынешнем, государь, в 122 году февраля в 17 день посылали мы, холопи твои, в Иваногородцкой уезд для языков голову Фёдора Лугменёва, а с ним дворян и детей боярских Воцкия пятины». Ровно через неделю (24 февраля) Ф.Лугменёв с дворянами и детьми боярскими «пришли во Псков из посылки»; они привели с собой шесть пленных, а «сказали, что взяли они их в Иваногороцком уезде за Лугою рекою» (28). Позволительно думать, что Ф. Лугменёв с товарищами удалялись ото Пскова примерно на 200 километров. Необходимо допустить, что «посылка» из Пскова была конная; в составе посланных были только дворяне и дети боярские. Вероятно, такой же конный отряд из Пскова захватил и новгородских послов, возвращавшихся из Выборга. К сожалению, данных о составе этого отряда и о том, кто был во главе отряда, в источниках не находим. Несомненно, что отряд был из Пскова: новгородские послы доставляются в Псков. Стоит отметить, что псковские воеводы, передававшие 13 новгородских послов (в это число не входят слуги) приехавшему из Москвы Петру Мусорскому для доставки в столицу, отпустили в качестве провожатых «детей боярских с менших статей осмьнадцать (18.–Г.З.) человек». Надо думать, что отряд, захвативший послов в деревне Суйде, в тылу врага, состоял из большего числа людей.
     Примером рейда в глубокий тыл шведов может служить также набег, произведённый из Тихвина в Дягилинский и Судетский погосты «до Петрова дни» (9 июня) 1615 г.; этот рейд освещён в главе о Тихвине. По всем данным рейды в глубокий тыл шведов совершались конными отрядами русской регулярной армии, кавалерией.
     Из операции русских, имеющих место недалеко от Новгорода, обращают на себя внимание действия атамана казаков, Ивана Микулина. Воеводы Тихвина, Ф. Плещеев и В. Неплюев в своей отписке царю 1614 г., причисляют И. Микулина к «тихвинским сидельцам», т. е. к казакам, сидевшим в осаде в Тихвине в 1613 г. В 1614 г. Ив[ан] Микулин со своим отрядом в соответствии с царским указом перешёл в распоряжение Д.Т. Трубецкого. Видимо, направляясь к Д.Т. Трубецкому, Ив[ан] Микулин с казаками пришли в «Степаново поместье Горихвостова» (новгородский дворянин). Тут они узнали, что «немецкие люди стоят на Волхове». По приказу Ф. Плещеева Ив[ан] Микулин отправил против шведов «посылку». Отряд, посланный Иваном Микулиным, столкнулся со шведами «в митрополичьем селе в Высоком от Новгорода за полчетвертатцать вёрст». Произошёл бой. Казаки «многих» шведов побили и захватили 10 языков. Об этом бое Иван Микулин написал Ф. Плещееву «марта... в 20 день» 1614 г. На этом основании необходимо допустить, что бой имел место в половине марта 1614 года. Из десяти языков Ив[ан] Микулин четырёх прислал в Тихвин.
     О том же бое говорит отписка Д.Т. Трубецкого царю. По словам Д.Т. Трубецкого, 30 марта 1614 г. Иван Микулин привёл «на Вейну шесть человек немец», а сказал: «сшолся он, идучи, на дороге с немецкими людми от Новгорода за десять верст по Ладожской дороге, и был с ними бой, и … на бою немецких людей побили, и взяли на том бою живых десять человек немец»; шестеро из них были приведены на Вейну, и четверо – посланы в Тихвин (29).
     Нам важно констатировать факт, что отряд казаков И. Микулина действовал в десяти верстах от Новгорода. Вот как близко к Новгороду подходили русские отряды в марте 1614 г.! Не следует забывать о том, что Иван Микулин шёл к Новгороду «по Ладожской дороге» с севера, в то время, как армия Д.Т. Трубецкого приближалась к Новгороду со стороны Москвы, т. е. с юго-востока. Я склонен признать действия Ивана Микулина также партизанскими действиями в тылу врага.

     V. Какое значение имела борьба русских против шведов в 1613–1614 гг.?
     Познакомимся коротко с положением дел у шведов на фронте и в тылу.
     С мая 1613 г. до битвы у Бронниц (14 июля 1614 г.) выступления против шведов на Руси по сохранившимся источникам имели место, по меньшей мере, в девяти местах. Это показывает, что движение против шведов на Руси приняло достаточно широкий размах. Что могло противопоставить этому движению шведское командование в Новгороде? Попытаемся выяснить количество войска у шведов. Э. Горн, прибывший в Стокгольм в конце июня 1613 г. с сообщением об отпадении Тихвина и Гдова, говорил, что из Москвы приближается к Новгороду войско, против которого Я. Делагарди может выслать не более тысячи человек (см. выше). Ту же цифру указывает и сам фельдмаршал.
    Иную цифру шведского войска сообщают шведские солдаты, попавшие в плен к русским. Пленный «немчин Индрик Нильцын» свидетельствовал: «с Яковом Пунтусовым немецких людей в Новгороде пять знамён пеших, да три знамени конных, а всех их с шестьсот человек или с семьсот; да немецкие ж люди в новгородских пригородах: в Ладоге, в Старой Руссе, в Орешке, и всех де немецких людей в Новгороде и городках тысячи с три». По словам «выходца римлянина Павла Иванова», после того, как Пьер де ля Вилль и Коробель отправились под Печорский монастырь (а это произошло в последние дни января 1614 г.), «с Яковом Пунтусовым осталось в Великом Новегороде французские земли пятьсот человек да розных земель всяких людей тысячи с полтретьи (2500), а всех осталось с Яковом в Великом Новгороде конных и пеших тысячи с три» (30). На основании ряда показаний пленных шведов можно признать как факт, что в 1613 г. и в начале 1614 г. войска у Я. Делагарди было недостаточно. Недостаток вооружённых сил вынудил Я. Делагарди решиться на такой шаг, как приём к себе службу черкас, ранее служивших полякам.
    В шведском войске наблюдалось сильное недовольство. В донесении королю 23 ноября 1613 г. Э. Горн писал: «я не боюсь ничего, кроме нерасположения (ovillighet.–Г.З.) войска, которое так велико, как я ещё никогда не видал среди войска» (31).
     По рассказу одного пленного (а он слышал это ото многих шведов «от лучших».–Г.З.), шведам «всем в Новгороде и под городом против государевых людей не устоять». Другой пленный передавал: «слышал он в Нове городе в переговорах у товарищей своих: как де придут под Новгород государевы большие люди, и Якову де Пунтусову никак против государевых людей не выходить, потому что не кем» (32). Малочисленность – вот одна из причин недовольства шведского войска.
     В апреле 1614 г. в Новгороде наступил продовольственный кризис. Пленный швед «Юльтбейтусов» («Юлбей Тусов».–Я.Р.) в роспросе показывал, что в Новгороде «немецким людям и достальным никакого корму негде взять, везде государевы люди около города облекли, и проезду им (шведам.–Г.З.) и проходу от государевых людей в уезд нет и самим, не токмо что запасов в Новгород отколе привозить». Что Новгород не имел собственных ресурсов, это признавали и руководящие лица Швеции (А. Оксеншерна) (33).
     В письме к канцлеру 5 мая 1614 г. Я. Делагарди сообщает, что в шведском войске появился тиф. С другой стороны, он не может скрыть, что немало (eenfhop.–Г.З.) шведских солдат бежали. Некоторые из солдат при случае сдавались в плен русским.
    Надо признать, что состояние шведского войска было не блестящее.
Новые подкрепления из Швеции прибывали, но далеко не в таком количестве, какого требовали обстоятельства. Причиною этого было истощение самой Швеции вследствие войны не на жизнь, а на смерть с Данией (Кальмарская война 1611–1613 гг.). По миру в Кнереде Швеция получила обратно крепость Эльфсборг, но с условием выплатить 1 миллион далеров.  Это не могло не отразиться на состоянии финансов. Тяжесть контрибуции будет понятна, если принять во внимание, что годовой доход Швеции в те годы не превышал 600 тыс. далеров (34).
     Положение шведов стало критическим, когда к Новгороду подошла армия Д.Т. Трубецкого. В письме к А. Оксеншерне 5 мая 1614  г. Я. Делагарди сообщает, что русские числом три тысячи расположились в четырёх милях от Новгорода; другие русские части размещаются в окрестностях; всех русских до 8 тысяч.
     По словам шведских специалистов, неудача шведов под Гдовом в августе 1613 г. означала конец шведского наступления; инициатива теперь перешла к русским (см. выше).
Позднее дела у шведов ничуть не стали лучше. В сентябре 1613 г. ушли из-под Тихвина нанятые Я. Делагарди черкасы. В феврале 1614 г. шведы оказались не в силах ликвидировать партизанский лагерь в Рамышевском остроге. С приближением к Новгороду московской рати ставилось под угрозу господство шведов на северо-западе России.
     Естественно, что при таком состоянии фронта и тыла в Швеции появляется течение в пользу заключения мира с Россией. На этом настаивал и риксдаг, открывшийся в Эребру в начале 1614 г. В мемориале Э. Горну 22 апреля 1614 г. король намечал даже день съезда послов: 20 июня. Вести о склонности шведов к миру дошли и до Москвы. Захваченный в плен Ф. Лугменёвым в феврале 1614 г. новгородский дворянин, Егуп Боборыкин, живший в доме Я. Делагарди, «с пытки» показал: «а от короля де Яков Пунтусову указ есть таков: как де… будет им, немецким людям, от государевых людей утесненье великое и ему де, Якову, велено с… государевыми воеводами мирное постановенье учинить» (35).
    Думается, что если бы наступление московской рати на шведов-оккупантов велось в начале 1614 г. решительнее и энергичнее, можно было бы изгнать врага из русских пределов и закончить войну со шведами ранее подписания Столбовского мирного договора. Медлительность воевод и правительства (чем бы она ни вызывалась) привела к тому, что удобный момент был упущен, враг сумел сконцентрировать свои силы.
    14 июля 1614 г. произошла битва у Бронниц, в которой московская рать понесла поражение. Шведы перешли в новое наступление.
     Правда, это наступление было непродолжительным и свелось по сути дела лишь к вторичному захвату Гдова (10 сентября 1614 г.). Мысль о мире с Россией не оставляла руководящих лиц Швеции. Уже 4 декабря 1614 г. в Москве был получен лист Я. Делагарди, Генрика Горна и Эверта Горна с предложением приступить к мирным переговорам, а в январе 1615 г. из Новгорода отправляется с Москву по инициативе Э. Горна посольство во главе с архимандритом Киприаном с поручением добиться, чтобы мирные переговоры начались не позднее праздника пасхи (9 апреля 1615 г.). Усилия короля овладеть Псковом осенью 1615 г. и тем самым якобы принудить московское правительство к миру не привели никчему. Сопротивление русских, с каким встретились шведы под Псковом, вынудило их окончательно отказаться от политики интервенции; сил для продолжения интервенции у Швеции явно не хватало.

     VI. Борьба за освобождение русских городов из-под власти шведов в 1613–1614 гг., представляющая первую стадию борьбы русского народа против шведских захватчиков, привела к полному освобождению Тихвина от шведов, и к временному очищению Гдова от шведов. Вместе с тем она сковала силы шведов в местности южнее р. Невы и Ладожского озера. Я. Делагарди отказал в присылке подкреплений наместнику Нотебурга (Орешка) (см. выше). Шведское командование не оказало никакой помощи черкасам, ушедшим из-под Тихвина и совершавшим походы в 1613–1614 гг. в Карелии и в Поморье. Отряды черкас были рассеяны русскими частями и ликвидированы. В этом большая заслуга русского народа; он помог другим народам (напр[имер], карельскому) отстоять свои земли от захватчиков.
Этого мало. Как известно, по Столбовскому мирному договору Новгород, Старая Русса, Порхов, Ладога, Гдов с уездами и Сумерская волость перешли под власть России. Шведские комиссары ещё в конце 1615 г. указывали в донесениях королю на невозможность удержать Новгород, Старую Руссу, Порхов и продовольствовать в них свои войска. В число причин этого надо включить и сильное сопротивление, встреченное шведами в упомянутых местностях со стороны широких масс русского населения. Таким образом, в результате первой стадии организованного движения сопротивления шведским захватчикам в 1613–1614 гг. наметилось решение некоторых вопросов, зафиксированное позднее в мирном договоре 1617 г. между Россией и Швецией (36).
____________
Примечания:
 (1) Орлов С.Н. Старая Ладога. Ленинград, 1949. С. 3, 40.
 (2) Сб. РИО. Т. 142. СПб., 1913. С. 114, 116.
 (3) Делавиль П. Краткая записка о том, что происходило в Московии от царствования Ивана Васильевича, императора, до Василия Ивановича Шуйского… // Русский Вестник. 1841. Т. 1. С. 765; Сб. РИО. Т. 142. СПб., 1913. С. 120.
 (4) Орлов С.Н. Указ. соч. С. 42.
 (5) АИ. Т. II. СПб., 1841. № 316. С. 373–374.
 (6) Архив П.М. Строева. РИБ. Т. XXXV. Петроград, 1917. № 124; Отписка новгородских воевод князя Ивана Одоевского и Василия Бутурлина в Ладогу о доставлении хлебных запасов…1611 // АИ. Т. II. № 331. С. 398.
 (7) ААЭ. Т. II. № 183.
 (8)ААЭ. Т. II. № 187.
 (9) Костомаров Н.И. Смутное время Московского государства. Кн. 2 // Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. Т. 6. СПб., 1904. С. 567–568.
 (10) Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 10.
 (11) РГАДА. Ф. 96. Шведские дела (Сношения России со Швецией). 1615 г. № 2.
 (12) Sveriges krig 1611–1632. B. I. L. 1. S. 380.
 (13) РГАДА. Ф. 96. Шведские дела (Сношения России со Швецией). 1615 г. № 7.
 (14) Там же. 1616 г. № 7.
 (15) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 78. С. 116.
 (16) АМГ. Т. 1. СПб., 1890. № 57. С. 94.
 (17) АМГ. Т. 1. СПб., 1890. № 53. С. 87.
 (18) Там же. С. 86.
 (19)АМГ. Т. 1. СПб., 1890. № 47. С. 82–83.
 (20) Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 60.
 (21) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 46, 47, 59. Издатель датирует отписку «1614» годом. Приступ черкас к Андоме имел место в ноябре 1613 г. На этом основании надо отнести отписку Б. Чулкова к 1613 г.
 (22) ААЭ. Т. 3. № 32. С. 70.
 (23) СГГД. Т. II. № 281.
 (24) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 80.
 (25) Фигаровский В.А. Партизанское движение во время шведской интервенции в Московском государстве в начале XVII в. / Сб. НИС. Вып. 6. Новгород, 1939. C. 34–50.
 (26) Лист Сванте Банера королю Густаву Адольфу. 15.12.1615 г. // Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. № 32. С. 111–112.
 (27) Расспросные речи Никиты Калитина. 1614 // Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 26.
 (28) Отписка Псковских воевод князя Ивана Хованского с товарищи…1614 // АМГ. Т. 1. СПб., 1890. № 66. С. 102.
 (29) Отписка Тихвинских воевод Фёдора Плещеева и Василия Неплюева… // АМГ. Т. 1. СПб., 1890. № 80. С. 119; Отписка воевод Дмитрия Трубецкого с товарищи… // АМГ. Т. 1. СПб., 1890. № 78. С. 115.
 (30) АМГ. Т. 1. СПб., 1890. № 78. С. 118; Расспросные речи выходца Римлянина Павла Иванова о положении войска Якова Пунтусова в Новгороде // АМГ. Т. 1. СПб., 1890. № 82. С. 121.
 (31) Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 35.
 (32) АМГ. Т. 1. СПб., 1890. № 78. С. 115–118.
 (33) Там же. № 78. С. 117.
 (34) Берендтс Э. Государственное хозяйство Швеции. Ч. 1, СПб., 1890, С. 100; См. Замятин Г.А. «Псковское сиденье»: героическая оборона Пскова от шведов в 1615 г. // ИЗ. 1952. Т. 40. С. 197.
 (35) Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. № 12. С. 36–37; АМГ. Т. 1. СПб., 1890. № 66. С. 102.
 (36) Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. № 28. С. 87.
Полную публикацию Столбовского договора из 33 статей см.: Юхан Видекинд. История десятилетней шведско-московской войны / Перевод С.А. Анинского, А.М. Александрова / Под ред. В.Л. Янина, А.Л. Хорошкевич. М., Памятники исторической мысли. 2000. С.430–450; ПСЗ. Т. 1. № 19; Лыжин Н.П. Указ. соч. Прилож. № 11. С. 142–173.–Я.Р.

Данные очерки Г.А. Замятина вышли в свет по общим названием "К Российскому царствию пристоят" в Великом Новгороде, в 2012 г. Составители А.Н. Одиноков, Я.Н. Рабинович.
Под редакцией к.и.н. Г.М. Коваленко.
Текст для публикации подготовлен А.Н. Одиноковым.