Г. А. Замятин-Борьба за Тихвин-часть 3

                Г.А. Замятин
                (часть — 3)

                Глава 6

                Борьба за мужской Успенский монастырь
                в августе–сентябре 1613 г. 
                Победа русских над шведами

      Русское войско теперь было всё сконцентрировано в «большом остроге», в мужском Успенском монастыре. То был критический момент. Автор «Краткого сказания» свидетельствует, что после захвата шведами женского монастыря в русском войске началась «распря велика»: одни седлали коней и хотели «из острогу вон ехати», другие выступили против, они стали у готовившихся к бегству «на конех седла разсекати и самих их грабити». Победили сторонники продолжения борьбы со шведами. Автор замечает: «воеводы же и всё православное християнство совеща стася между собою крест целовати на том, что у пречистей Богородицы в дому всем помереть заедино».
     В тот же день, когда шведы овладели женским монастырём, из Тихвина выехали в Москву игумен Ануфрий, воеводы Дмитрий Воейков и Андрей Трусов вместе с атаманами и казаками просить московское правительство оказать помощь. На допросе у шведов в Новгороде 30/VIII–1613 г. игумен Ануфрий показывал, что и он и другие тихвинцы несколько раз писали в Москву и просили прислать им на помощь ратных людей, но никакого ответа не получали; отправляясь в Москву, они желали лично узнать о положении дел в столице. Недалеко от Тихвина выехавшие встретили рать, отправленную из Москвы. По показанию игумена, когда он удалился от Тихвина на 14 миль, он встретил около 1500 человек, посланных царём уже шесть недель тому назад к Тихвину, и с ними вернулся обратно. Судя по «Краткому сказанию», встреча выехавших их Тихвина в Москву с государевыми людьми произошла «от Тихвина за 80 вёрст» (1). Игумен не называет имени воеводы, под командованием которого находилось московское войско, но, по всей вероятности, это был Исаак Сунбулов. По рассказу игумена, войско было отправлено царём из Москвы шесть недель тому назад, значит ещё в первой половине июля 1613 г. К сожалению, проверить показание игумена по другим источникам не удаётся.
     После захвата женского монастыря шведы превратили его в свою штаб-квартиру; они «поставиша туры под острогом («большой острог» т. е. Успенский монастырь.–Г.З.) против роскату, и начаша рвы копати». Большие земляные работы проведены были шведами «на правом берегу р. Тихвины» (между Новгородской дорогой и рекою Тихвиною.–Г.З.) против северной стороны» Успенского монастыря: то была «Сиверская крепость» (так назвали её осаждённые). С той поры Новгородско-Ладожская дорога была шведами окончательно перерезана; они стали контролировать плавание по р. Тихвине и придвинулись ближе к Московской дороге (2). Русские не оставались пассивными зрителями того, что сооружали шведы. Спустя некоторое время (по выражению автора «Краткого сказания», «по мнозех днех») осаждённые «выходиша из града в полуденное время, и овых злодеев в турех побиша и иных живых из туров поимаша, а инии побегоша, оружие пометавшее, и оружие их собраша во град».
     Видимо, русские произвели между 20–26 августа удачную вылазку. Шведы выступили против русских со всеми силами и стали «близ града» (т. е. «большого острога») русское войско отступило в острог, но «бес пакости» (3). Несколько позже произошёл другой бой русских со шведами. Для уяснения последовательности событий сопоставим ряд имеющихся в нашем распоряжении источников. Судя по «Краткому сказанию», граждане, сидевшие в остроге, узнали, что шведы собирают всё войско «на восточную страну»; они поняли, что «государевы люди» (помощь из Москвы) уже недалеко от Тихвина, вышли из острога «и начаша с сопротивными ратоваться».
     Шведы выступили против «государевых людей». Они встретились с московскими людьми «за 5 поприщ», завязался бой. Государевы люди «гнаша поганых два поприща и возвратишася вспять». Они начали «острог ставити за 5 поприщ от Тихвина и не успеша». Шведы устремились туда со всеми силами. В это время «злый человек, именем Федка Переславец», перекинулся к шведам и рассказал всё про государевых людей. Последние от этого «начаша смущати и побегоша». Шведы многих побили, некоторых взяли живыми. Попал в плен и игумен Ануфрий. После боя шведы вернулись «ко граду», они приступами к острогу «нощию, с турами и с приметы», стремясь зажечь острог, но должны были отступить. Таков наш первый источник.
    Второй источник. 9-го сентября 1613 г. Белозерский стрелец Ив[ан] Сергеев в расспросе у воеводы С.Н. Чепчугова показывал, «что под Тихвиною государевы стольники и воеводы князь Семён Васильевич Прозоровский да Леонтей Вельяминов неметцих и литовских людей побили, в субботу прошла неделя, прошлого 121 (1613), августа в 27 день, и где оне немецкие и литовские люди седели на посаде, большей острог у них взяли и сожгли, и что было наперед того у наших людей взяли они литовские и неметцкие люди девичей монастырь да пушечку, и тот деи девичей монастырь государевы люди взяли ж и сожгли, и тое дек пушечку да их литовских и неметцких людей две пушечки взяли ж, и ныне деи неметцких и литовских людей под Тихвиною нет никого, и досталные деи литовские и неметцкие люди с бою ис под Тихвины розбежались врознь, неведомо куды; а государевы деи столники и воеводы ещё седят на Тихвине в монастыре, не пошли никуды» (4).
     Чтобы оценить приведённые вести надлежащим образом, необходимо выяснить, откуда И. Сергеев получил их. В расспросе Ив[ан] Сергеев рассказал: «был деи он в Белозерском уезде, в Судцкой волости, в Арханьгилском приходе, ходил с Белаозера к матере своей, а ис Суды ему (тому?–Г.З.) будет сегодня шестой день». Там И. Сергееву встретился «из Николского приходу, из Лукинские деревни Сидорка Дружинина приемник Дружинка, а чей деи – он того не ведает», Сид[орка] Дружинин ходил «Наугородцкой уезд в волость в Побережье» к сыну своему Баженку: последний взят был «зимусь» в плен литовскими людьми; у литовцев Баженка отняли татары, и он «жил в Побережье у татарина». В бытность Сид[орка] Дружинина у сына в Побережье приехали «с Тихвины с бою татаровя»; они и сказывали Дружинке, чтобы он в свою очередь передал вести «в Судцкой волости». Мы видим, что сведения о бое идут от татар, приехавших из-под Тихвина, т. е. от очевидцев, но эти сведения прошли через несколько рук, и, вероятно, были сильно разукрашены. Разумеется, без проверки принимать эти сведения невозможно.
     Обратимся к третьему (шведскому) источнику. В письме комиссарам в Выборге 1-го сентября 1613 г. Я. Делагарди сообщает, что несколько дней тому назад, взят был штурмом один из монастырей (женский Введенский). После того (продолжает Я. Делагарди) игумен выехал на лошади, направляясь в город Устюжну, расположенный в 11 милях от Новгорода. На помощь русским, державшимся в другом монастыре шли полторы тысячи конных воинов (русские казаки, татары и мурзы). Ещё находясь в пути, они отправили гонца с письмом, чтобы дать знать о своём приходе, но гонца захватили шведы. Тотчас же шведские части выступили против русских и разбили их на том месте, где они собрались, а бежавших преследовали. В плен к шведам попал игумен. После того шведы так обложили монастырь, что ни один человек не может выйти из него (5).
     Таковы наши источники. Установим сначала день битвы. Что бой между русскими и шведами имел место ещё в последние дни августа 1613 г., это видно из письма Я. Делагарди шведским комиссарам в Выборге 1-го сентября 1613 г. По словам татар, приехавших из-под Тихвина, бой происходил в субботу 27/VIII–1613 г. Отвергать эту дату нет оснований; следует всё же отметить, что в 1613 г. 27-го августа была пятница, а не суббота (Пасха в 1613 г. была 4 апреля).
     Автор «Краткого сказания» пишет о двух боях: первый происходил «за 5 поприщ» от Тихвина; в этом бою русские гнали шведов «два поприща», а потом вернулись обратно; второй бой происходил уже позднее в тот день, когда к шведам перекинулся «Федька Переславец». Второй бой закончился неудачно для русских. Тогда попал в плен к шведам игумен Ануфрий. Думается, что автор «Краткого сказания», различающий два боя русских, шедших из Москвы, со шведами, прав. Первый бой, надо думать, происходил 27-го августа 1613 г. Вполне возможно, что после успешного боя московские ратные люди начали строить острог на расстоянии пяти «поприщ» от Тихвина, а в монастырь послали гонца. Построить острог русские не успели; их гонец попал в руки шведов. Вероятно, это и был «Федка Переславец», которого автор «Краткого сказания» рисует как изменника. Выведав всё необходимое у пленника, шведы устремились на московскую рать и разбили её, видимо, на том месте, где русские строили острог. Второй бой имел место, по всей вероятности, 28 августа: попавший в этом бою в руки шведов игумен Ануфрий 30 августа уже был подвергнут допросу в Новгороде.
     Так определяется день поражения рати И. Сунбулова (28/VIII). Что И. Сунбулов понёс поражение, об этом свидетельствует бывший в войске Сунбулова казак Кузьма Фалалеев. «Родом болховитин (из г. Болхова.–Г.З.) казак» «молодого Щербака станицы» К. Фалалеев по указу царя был послан «с Москвы с воеводою Исаем Сунбуловым» к С.В. Прозоровскому и Л.А. Вельяминову «на проход на Тихвин на выручку». «И Исая де на проходе немецкие и литовские люди погромили», рассказывал К. Фалалеев; а его взяли «в полон черкасы в полк к полковникам к Барышпольцу да к Сидорку, а чей словет, того не ведает, и его де взял черкашенин Федотко Шебенков на своё имя» (6).
     С другой стороны известно, что новгородские дворяне грамотой, привезённой в Выборг Артемием Пиляговым 12 сентября 1613 г., извещали герцога Карла Филиппа о разгроме шведскими частями Исаака Сунбулова и Ивана Загосткина с 1700 людьми и пленении тихвинского игумена (7). В письме Я. Делагарди комиссарам в Выборге рассказывается только о втором бое. Сообщение татар о том, что шведы и черкасы после боя с русскими 27-го августа разбежались из-под Тихвина, следует признать несоответствующим действительности. Из сообщения можно лишь сделать вывод, что в бою 27-го августа шведов потрепали изрядно. Интересно, что татары совсем не называют имени И. Сунбулова.
     В Дворцовых Разрядах (8) говорится про Сунбулова, что шведы в Тихвин его не пропустили; «и отошёл Исак с достолными людми и стал в Новгородском уезде в селе на Валдае». Из показаний пленного казака, захваченного шведами 29-го ноября 1613 г. на московской дороге, шведы в Новгороде узнали, что И. Сунбулов после поражения, нанесённого ему под Тихвином, собрал до 500 человек и отправился с ними в Боровичи, 26 миль от Новгорода (9).
     Из другого русского источника известно, что в феврале 1614 г. И. Сунбулов стоял в Рахином острожке; а по рассказу Никиты Калитина, бежавшего из Пскова в Новгород и прибывшего к месту 12 февраля 1614 г., И. Сунбулов с 3000 человек находился «на московской дороге у Ваны в 12 милях» от Новгорода .
      Возможно, что войско И. Сунбулова передвигалось с места на место. Во время боя И. Сунбулова со шведами попали в плен к врагам игумен Ануфрий, затем сын боярский белянин Яков Наумов и др. С. Прозоровский писал позднее Я. Делагарди о размене или выкупе пленных (10). Игуменом Тихвинского монастыря в 1614 г. является Макарий. Надо думать, что Ануфрий в Тихвин не вернулся.
      Какова была судьба воеводы Тихвина, Андрея Григорьевича Трусова? Известно, что он поехал вместе с игуменом Ануфрием и Д. Воейковым из Тихвина в Москву просить о помощи. Игумен с ратью И. Сунбулова вернулся обратно. О возвращении А.Г. Трусова сведений нет. Воеводою в Тихвине в половине ноября 1613 г. служит Фёдор Плещеев (см. ниже). Нет никаких сведений и о награждении А. Трусова царём; в Москве его совсем не встречаем.
Место пребывание А. Трусова после выезда из Тихвина вскрывается из поручной записи по князе Е.Ф. Мышецком, составленной в Новгороде 17-го января 7122 (1614 г.). В числе поручителей назван «Ондрей Григорьев сын Трусов». Склоняюсь к мысли, что воевода Тихвина А. Трусов, назначенный на должность шведским военачальником, участвовавший только в майском восстании против шведов, после падении Введенского монастыря, возможно, потерявший веру в успех русских предпочёл перейти снова на сторону шведов и пробрался в Новгород. Считать А. Трусова, а равно и игумена Ануфрия, присягнувшего в 1611 г. шведскому герцогу, «непоколебимыми врагами шведов и стойкими защитниками Тихвина» (11), как это делается К.Н. Сербиной, невозможно. Героями Тихвина являются воеводы С. Прозоровский и Л. Вельяминов, московские бойцы вроде жильца Петра Перфирьева, отмеченные в те же годы царскими наградами за службу и лишения, перенесённые во время осады Тихвина, а не игумен Ануфрий и не воевода А. Трусов.
     После поражения, понесённого ратью И. Сунбулова, положение защитников Успенского мужского монастыря стало ещё более затруднительным. Сколько же защитников в монастыре оставалось? Ответ находим в показаниях игумена Ануфрия шведам в Новгороде 30/VIII–1613 г. По словам игумена, в Большом монастыре ратных людей было 1000 человек, да женщин и детей примерно 1000 человек. Пороха имелось не менее 4 «лисфунтов» (12), немного свинца, больше 500 бочек ржи, но никаких приправ; у казаков есть 200 лошадей (13). Можно утверждать, что численный перевес оставался на стороне осаждающих шведов. Несмотря на это, защитники Тихвина не опускали рук; они всё время старались укрепить большой острог. Высокий класс оборонительных сооружений Успенского монастыря вынуждены были признать даже шведы. В составленном комиссарами в Выборге 25-го сентября извлечении из письма Я. Делагарди от 17-го сентября 1613 г. отмечается, что осада (Успенского) монастыря крайне затянулась; за это время «казаки» укрепили монастырь рвами и двойным острогом, укрепили так, что попытка шведов взять монастырь штурмом (7/IX), как и попытка вызвать пожар больверка (раската), не дали результатов. После того шведы пытались делать подкопы, но они оказались слишком длинными; ничего доброго не вышло.
     Рассмотрим операции шведов. Автор «Краткого сказания» сообщает, что шведы разбив рать И. Сунбулова, вернулись «ко граду (Тихвину.–Г.З.) с великою радостию, и придоша ко граду, нощию, с турами и с приметы, хотящее град запалити». Однако защитники «иноплеменных побиша», враги отступили «посрамлении». В какой день происходил приступ, установить не удаётся. Наиболее подробные и точные данные о ходе борьбы за Тихвин в сентябре 1613 г. находим в письменном сообщении С.В. Прозоровского и Л.А. Вельяминова игумену Кирилло-Белозёрского монастыря Матвею с братьею и Нелюбу Суколенову, привезённом 30/IX–1613 г. монастырскими стрельцами Андреем Иевлевым и Кондратием Анисимовым (14). Упомянутые стрельцы были посланы ещё 3 августа «в Новгородский уезд…на Тихфину» к царским воеводам «для подлинных вестей». Долго ли продолжалось путешествие стрельцов вперёд, сказать трудно, но несомненно, что они достигли Тихвина. Из Тихвина стрельцы отправились обратно 20-го сентября, значит, уже после прекращения осады. Это видно из заявления, сделанного А. Иевлевым 29-го сентября 1613 г. в разрядной избе на Белоозере воеводе П.И. Чихачёву. В расспросе А. Иевлев сказал: «посылан деи он был с товарищом своим с Кириловским же стрельцом с Кондрашкою Онисимовым из Кирилова монастыря на Тихвину для вестей, а с Тихвины деи он в проходящей в понедельник неделя прошла, и тот деи его другой товарыщ Кондрашка Онисимов разболелся в Белозёрском уезде Кирилова монастыря в вотчине в селе Мегре» (15).
      В отписке С. Прозоровского и Л. Вельяминова отчётливо выступают три момента борьбы: 7-го, 14-го и 15-го сентября. Необходимо эти моменты рассмотреть детальнее.
По словам воевод, шведы и литовцы «около Болшого монастыря (Успенского.–Г.З.) поставили туры, во многех местех, близко монастыря, борозды прокопали, дворы позасыпали землёю, и от дворов… вели под монастырь подкопы, под три башни и около монастыря к надолбам». В «Кратком сказании» находим комментарий к написанному воеводами. Автор сказания отмечает, что враги задумали «поставити туры от западные страны близ града, аки возможно человеку со стены каменеем разити»; они начали «рвы копати и вал валити ко граду». Затем шведы вознамерились «туры поставити за рекою, от северныя страны, противо Наугольныя башни, иде же бе за рекою крест каменной стоял»… Они начали «от Тихвины реки подкоп вести под Воротнюю башню». Ещё позднее шведы поставили туры «за рекою (Тихвиною.–Г.З.) против Мелницкой башни» (16).
     Во время одной вылазки русские захватили пленных и от них узнали о подкопе шведов «под Воротнюю башню». Воеводы поэтому со своей стороны приказали «слухи копати, и в слухи бубны ставити, и ров копати глубокий, и во рве сваи бити, для их (шведов.–Г.З.) подкопов». В это время перекинулся на сторону врагов «Тяпка казак», а «на третий день» после того перешёл на сторону шведов «сын боярской ростовец Мурат Пересветов». Если о первом не представляется возможности разыскать что-либо, то о втором надо сказать, что это – реальная историческая личность. Подпись Мурата Пересветова встречаем под челобитной новгородцев Густаву II Адольфу 1614 г. Из архивных материалов известно, что Мурат Пересветов наряду с Григорием Негановским выступает против московских людей, он участвует в отрядах, посылаемых Я.Делагарди для поимки русских «языков» и т. д. (17) М. Пересветов явный изменник. Он передал шведам, что у русских «в остроге не бысть хлеба, и соли, и пороху». Автор сказания пишет, что шведы поверили Мурату Пересветову и стали готовиться к приступу монастыря. С последним утверждением автора можно и не соглашаться.
     7-го сентября шведы ринулись на приступ Успенского монастыря. По словам воевод, шведы «приступали к монастырю крепким приступом, всеми людми, и (со) щиты и приметы и с лесницы». Русские отстояли монастырь. Многие из шведов и черкас были убиты, а приметы и щиты и лестницы отняты русскими. Детали героической борьбы русских 7-го сентября остаются неясными. Не удаётся даже выяснить, сколько часов продолжался бой. Сами шведы должны были признать неудачу (18). Тем не менее, и после приступа воеводам пришлось ещё сидеть «в осаде в великой тесноте». 12-го сентября, по словам воевод, «литовские люди (= черкасы.–Г.З.) от немецких людей пошли прочь». Этот факт не без горечи констатировали и комиссары в Выборге на основании письма Я. Делагарди 17-го сентября. Таким образом, об уходе черкас из-под Тихвина в наших руках два свидетельства, идущие со стороны русских и со стороны шведов; а это заставляет признать уход черкас непререкаемым фактом.
     Бегство черкас – показатель разложения шведской армии под Тихвином.
     Сколько же бежало черкас от шведов и, по каким причинам? Упоминавшийся ранее «язык» Павелко Артёмов, утверждавший на допросе 8/XII–1613 г., что под Тихвином с полковником Барышпольцем «да с Сидорком» черкас вместе «с ноугородцкими немцы Якова Пунтусова» было «тысяч семь», прибавлял: «а под Тихвиным де на многих делех их побивали многих людей, а с последнего побою (очевидно, после приступа 7-го сентября.–Г.З.) пошло их ис под Тихвина всего черкас с теми полковниками с две тысячи на Вытегру».
     Казак К. Фалалеев, бывший в войске И. Сунбулова и потом захваченный в плен черкасами, показывал: «а как де они пошли ис под Тихвины, и в те поры их было дельного люду с полторы тысячи» (19). В отписке игумена Кириллова монастыря Матвея и воеводы Нелюба Суколенова в Каргополь 19 октября 122 (1613) года указывается, что «ис под Тихвины немецких и литовских и русских воров отъехали тысячи с три» (20).
     Думается, что цифра 2000–2500 ушедших черкас будет наиболее вероятной. Если вспомнить слова Я. Делагарди, что он принял к себе на службу от А. Гонсевского 1500 человек, то надо будет констатировать, что в сентябре 1613 г. от шведов бежали все черкасы.
     По какой же причине черкасы бежали?
     Упоминавшийся ранее черкашенин А.С. Белозерковец, перешедший на сторону русских, в декабре 1613 г. передавал: «а стояли они под Тихвиным в Петров пост… и как пришла осень и кормов у них не стало, и они с немцы розстались и пошли на Каргопольской уезд на Вытегру». Другой черкашенин Илейка дал иное объяснение. По словам Илейки, «в Новгороде был полковник Барышполец да Сидорко… а Яков де Пунтусов собрал им с миру деньги и давал им, и они взять не захотели, потому что де нас Яков Пунтусов заневолил себе служить, а сукон и камок и ничего у Якова не имали ж, и пошли не под Тихвины, того он не ведает, куды пошли и на которые места, полковники им того не сказывают» (21).
     4/X–1613 г. явился на Белоозеро «в розрядную избу» к воеводе П.И. Чихачёву «полоненик, выходец, ранен, немчин Анц Шварк», бывший в плену «в Чожбойской волости у литовских людей и у черкас». А. Шварк сказал про черкас, «что они пошли ис под Тихвины для того, что им король неметцкой грошей не дал, и оне деи люди волные» (22).
    Итак, наступление осени, недостаток средств пропитания и неуплата шведами денег, – вот причины бегства черкас от шведов под Тихвином. Не отрицая этих причин, следует указать главную: героическую защиту русскими Тихвина. 31/III–1614 г. пошла из Москвы грамота атаманам, есаулам и казакам, сидевшим в осаде в Тихвине, затем направленным на Пашу и разошедшимся оттуда в разные места. Убеждая продолжать службу, обещая за это награду, царь вспоминал: «ведома нам ваша прежняя служба и раденье. Как вы, будучи на нашей службе в Тихвине в осаде, нам служили, с немецкими людьми и с черкасы билися нужи терпели» (23).
     О том, как беззаветно сражались русские со шведами, говорит челобитная П. Перфирьева. Жилец П. Перфирьев до приезда в Тихвин участвовал в семи боях и в каждом бою получал ранения; в Тихвине он был «ранен дважды и изувечен насмерть» (см. выше). Успешная оборона Тихвина – лучшая характеристика русских воинских соединений, сидевших в монастыре.
     Провал штурма 7-го сентября показал, что овладеть Успенским монастырём без больших жертв невозможно. Идти на жертвы, когда шведы не платили жалованья, для черкас не имело смысла.
     Уход черкас от шведов не ускользнул от внимания защитников Тихвина, зорко следивших за неприятельским лагерем. 14-го сентября воеводы «с дворяны, и с детьми боярскими, и с атаманы и с казаки», очевидно, подготовившись, произвели «ночью» вылазку на неприятельские туры, устроенные «за рекою (Тихвиной.–Г.З.) противо монастыря» (на северной стороне) шведов «из туров выбили, набаты и снаряд и знаменья поотнимали, и немецких людей побили, а иных позагребли землёю, в их злом умышленьи, во двои в бороздах подавили». Остатки шведских частей после того собрались в женском Введенском монастыре и «за монастырём по Ладоской дороге». Русские продолжали развивать успех, они не теряли времени, не давали врагу возможности оправиться.
     Успех придал силы русским. 15-го сентября они устремились на женский монастырь, «языки поимали и многих немец побили». Враги, разорив и зажегши монастырь, пустились в бегство, разными дорогами, направляясь к устью р. Невы. После войны царица Дарья за свой счёт покрыла храм крышей и построила новые кельи. Так 14–15-го сентября 1613 г. произошло окончательное очищение Тихвина от шведов.
     Из Москвы в это время двигался с полком Ф.С. Плещеев. Войско уже достигло Устюжны. Дальше продвигаться рати не было нужды: Тихвин освободился (24). 24 сентября пришла от С.В. Прозоровского и Л. Вельяминова отписка царю с извещением о победе над шведами, одержанной 14-го сентября (25). Судя по Дворцовым Разрядам, «с сеунчом пригнал с Тихвины» от воевод «новгородец, сын боярской Угрюм Иванов сын Лупандин». Посланные явились к царю в село Воздвиженское. (Царь совершал в то время «Сергеевский поход», путешествуя в Троице-Сергиеву Лавру). Немедленно послали в Москву к боярам с доброй вестью Дмитрия Сем[ёновича] Погожева. В Тихвин был отправлен от царя «с золотыми» стряпчий Ив[ан] Петр[ович] Чихачёв (26).
    В том же году царь пожаловал С.В. Прозоровского и Л.А. Вельяминова «за Тихвинское сиденье и за службу»: велено было первому «придати… поместья к старому его окладу к 800 четьям 300 четьи, денег к 80 руб. 100 рублёв»; второму указано было «придати… поместья к старому его окладу к 700 четьям 200 четьи, денег к 70 рублем 80 рублёв». В освобождённый Тихвин был назначен новый воевода Фёдор Плещеев. В половине ноября 1613 г. он уже приступил к исполнению своих обязанностей: «о Филиппове заговенье» (14 ноября) был приведён к Ф. Плещееву в Тихвин «немчин», «королевский дворянин Ирик Нильс».
    В июле 1614 г. бояре приговорили дать денежную награду и упомянутому выше жильцу Петру Перфирьеву (27).
    Этого мало. Получив 12-го сентября известие о победе Д.М. Черкасского над поляками и о взятии Белой, а 24-го сентября об очищении Тихвина от шведов, царь отправил особую грамоту Пермскому воеводе П.С. Нащокину и дьяку Ив[ану] Митусову: велено было собрать в соборную церковь архимандритов, игуменов, протопопов и весь освящённый собор, а также служилых и жилецких всяких людей, прочесть вслух царскую грамоту, а по прочтении грамоты «в соборе, и по монастырем и по церквам с звоном молебны петь» (28). Есть основание думать, что грамоты о взятии Белой и об очищении Тихвина разосланы были и по другим городам и монастырям. Известна отписка игумена Кириллова монастыря Матвея и воеводы Нелюба Суколенова в Каргополь от 19 октября 1613 г., в котором говорится, что по случаю очищения Тихвина в монастыре «с звоном молебны пели» (29). Позволительно утверждать, что занятие русскими Белой и очищение ими Тихвина от шведов стало праздником для всей страны. Это и понятно. Освобождение Тихвина дело не столько местных жителей, сколько всего русского народа: ведь из одной Москвы направлены были под Тихвин три армии (С.В. Прозоровского, И. Сунбулова и Ф. Плещеева); кроме того под Тихвин был послан отряд из Устюжны.
      В свою очередь фельдмаршал (Я. Делагарди.–А.О.) поспешил в специальном донесении королю и в письмах к канцлеру А. Оксеншерне объяснить причины неуспеха шведов под Тихвином. В письмах к А. Оксеншерне Я. Делагарди высказывается откровеннее. В письме 17-го сентября фельдмаршал сообщает, что солдаты Мённиххофена толпами бегут из-под Тихвина: ежедневно убегают из лагеря по 15 и по 20 человек, совсем недавно ушло из лагеря в один день около 150 человек, под предлогом, что они не могут оставаться дольше из-за недостатка одежды.
     Очевидно, в шведском войске шло разложение. В другом письме, написанном также в сентябре (число стёрлось), Я. Делагарди заявляет, что осада Тихвина прекращена, потому что солдаты Мённиххофена ушли; они не могут нести никакой службы, пока не получат одежды и денег. По словам Я. Делагарди, это – главная причина провала осады. Только в октябре 1613 г. Я. Делагарди мог написать канцлеру, что свыше 600 солдат Мённиххофена вновь собрались вместе (30). Я. Делагарди ни слова не говорит о бегстве черкас, принятых им на службу: это означало бы сечь самого себя… Он молчит и о героизме защитников Тихвина.
Освобождённый от власти шведов Тихвин стал опорным пунктом для дальнейших военных операций русских, в частности, под Ладогой. Есть основание утверждать, что некоторые русские части из Тихвина были переброшены к Ладоге. (Об этом см. ниже).
     Как уже говорилось, русские грозили прервать коммуникационную линию шведов по р. Волхову и Ладожскому озеру. Понятно, что шведы прилагают силы, чтобы снова овладеть Тихвиным. Возможность повести новые операции у Тихвина шведам представилась только после битвы при Бронницах (в июле 1614 г.) и захвата Гдова (в сентябре 1614г.). В последние дни декабря 1614 г. воеводы Тихвина, Вас[илий] Неплюев и Ив[ан] Баклановский, получили из двух мест весть о том, что шведы готовятся «с Рожества Христова (25/XII) идти к Тихвине на осад» (31). В январе 1615 г. под Тихвин был отправлен Э. Горном полк Коброна, для того, чтобы поискать там продуктов, а также нанести удар собравшимся у Тихвина русским силам (32). Об отправлении Коброна с полком было известно даже русским (33); видимо, шведы не скрывали этого. Дело в том, что шведы в конце января 1615 г. предприняли новую попытку овладеть Псковом. Посылке Коброна с полком под Тихвин была не чем иным, как диверсией с целью отвлечь силы русских от Пскова. В конце января 1615 г. приехали из Вологды на Белоозеро (кажется, от Б.М.Лыкова) воеводы Никита Андреевич Волконский и Степан Чемесов; названным лицам предписано было собрать в «Каргопольском, Белозёрском и Новгородском уездах атаманов и казаков и идти с ними под Тихвину, Ладогу и Орешек против шведов»; место сбора назначено было «у Рожества Христова на Паше», от Ладоги за сорок вёрст, а от «Тифины за пятнадцать» (34). Близ Ладоги, вероятно, в конце февраля 1615 г., произошёл бой между войском Н.А. Волконского и полком Коброна; русских постигла неудача.
     В мае 1615 г. произошло новое столкновение полка Коброна, посланного на «разведку к Тихвину», с отрядами Б.М. Лыкова, находившегося в то время, по шведским известиям, «между Тихвином и Вологдой». По донесению Э. Горна королю от 26 мая 1615 г., часть солдат Б.М. Лыкова «с 30 ладьями уже столкнулась с людьми Коброна. Но так как у посланных Коброна было мало людей, вынуждены они были, наконец, отступить бес потерь после того, как долго были борт о борт с ними (русскими.–Г.З.)» (35). В свою очередь не дремлют и русские.
     Летом 1615 г. из Тихвина совершается глубокий рейд в тыл шведов. «Приходили с Тихвины воровские люди шарпалники в Дягилинской и в Судетцкой погосты в прошлом в 123–м (1615.–Г.З.) году до Петрова дни (29-го июня.–Г.З.) и в тех погостах людей пережгли и перемучили и переграбили и лошадей поимали, а пограбя, отшодчи стали в Ижерском погосте на Вилееве». Шведский ротмистр отобрал у «шарпалников» «болши ста лошадей» (36). Подобный рейд в тыл врага позволительно считать формой партизанской борьбы.
     При переговорах о мире между Россией и Швецией в 1615–1617 гг. шведы даже не заикались о Тихвине: освобождённый с оружием в руках русскими в 1613 г. он стал с того времени неотъемлемой частью Московского государства.
__________
Примечания:
 (1) Стокгольмский государственный архив «Muscovitica». Handlingar, ung. Carl Filips utv;ljande till czar; ПСРЛ. Т. III. С. 270–294.
 (2) Сербина К.Н. Цит. соч. С. 34–35. В 1614 г. по челобитью игумена Макария Тихвинскому Успенскому монастырю были пожалованы в вотчину земли в Обонежской пятине, «в Нагорной половине в Онтоньевском в Дымском погосте пустые земли и сенные покосы по р. Редане в Перхурьеве конце», так как «которые около их (около Успенского монастыря.–Г.З.) были пашенные земли и сенные покосы, немецкие и литовские люди ископали рвами и обсыпали землёю, и на тех де их полях впред(ь) пашни пахать и сено косить нелзе». Мордвинов И.П. Тихвинская старина // Сб. НОЛД. Вып. IV. Новгород, 1911. С. 118.
 (3) ПСРЛ. Т. III. С. 270.
 (4) ДАИ. Т. II. № 7. I.
 (5) Донесение в библиотеке Тартуского университета.
 (6) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 56.
 (7) Стокгольмский государственный архив «Muscovitica». Дело об избрании Карла Филиппа царём. Грамота новгородских дворян сохранились в немецком переводе.
 (8) Дворцовые Разряды. Т. I. 1612–1628. СПб., 1850. С. 90.
 (9) Стокгольмский государственный архив «Muscovitica». Дело об избрании Карла Филиппа царём. «Новости из Новгорода Великого, пришедшие в Выборг 27 декабря 1613 г.»; АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 58; Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 28.
 (10) ДАИ. Т. II. № 31.
 (11) ДАИ. Т. II. № 9. II.
 (12) Lispund–двадцать шведских фунтов, равняется приблизительно двадцати фунтам русским, другими словами, полпуду.
 (13) Стокгольмский государственный архив. Дело об избрании Карла Филиппа царём.
 (14) ДАИ. Т. II. № 10. III. Странно, что В.А. Фигаровский оставляет это важный документ в стороне.
 (15) ДАИ. Т. II. № 7. V.
 (16) ПСРЛ. Т. III. С. 271.
 (17) ДАИ. Т. II. № 21; РГАДА. Шведские дела (Сношения России со Швецией). 1616 г. № 5.
 (18) См. выше извлечение из письма Я. Делагарди, сделанное в Выборге.
 (19) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 46, 56.
 (20) ДАИ. Т. II. № 10. II.
 (21) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 56.
 (22) ДАИ. Т. II. № 7. VIII.
 (23) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 69. С. 106.
 (24) Дворцовые Разряды. Т. I. С. 90; Мордвинов И.П. Тихвинская старина // Сб. НОЛД. Вып. IV. Новгород, 1911. С. 9.
 (25) ААЭ. Т. III. № 12.
 (26) Дворцовые Разряды. Т. I. С. 90.
 (27) АМГ. Т. I. СПб., 1890. № 52, 74, 80, 87.
 (28) ААЭ. Т. III. № 12.
 (29) ДАИ. Т. II. № 10. II.
 (30) Rikskansleren A. Oxenstjernas skrifter och brefvexling. Sen. afdeln. B. V: Jakob de la Gardies bref 1611–1650. № 21, 22.
 (31) ДАИ. Т. II. № 30.
 (32) Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 45.
 (33) ААЭ. Т. III. № 62.
 (34) ААЭ. Т. III. № 38; РИБ. Т. XXXV. № 219.
 (35) Сб. НОЛД. Вып. V. Новгород, 1911. С. 60.
 (36) Саблер Г. Собрание русских памятников, извлечённых из семейного архива графов Делагарди // Учёные записки императорского Юрьевского университета. Юрьев, 1896. № 3. С. 33, 36.


Продолжение следует...